"Я что-нибудь придумаю" автобиографическая повесть (Начало) >>>

«Мосфильм»

(Дочь Александра и я на съемках в Одессе)

— Саша, завтра вы поедете в Калугу, — сказала Мария.
— Зачем?
— Будете интервьюировать ветеранов КПСС. 
— Каких ветеранов?
— Тех, кто ещё помнит Зиновьева по Калужской ссылке.
Этот разговор происходил на «Мосфильме», в кабинете режиссера Элема Климова. Мария была его вторым режиссером. Женщина крупная и умная. 
— А что, такие ещё существуют?
— Конечно.

Элем Климов готовился к съемкам документального фильма «История ВКП(б)», а я как ассистент режиссера мотался по всевозможным архивам и собирал материалы по истории большевистской партии. 

(Режиссер Элем Климов)

— Яна Карловна, а при каких обстоятельствах Вы познакомились с Григорием Евсеевичем?
— С кем? — переспросила меня пожилая женщина.
— С Зиновьевым.
— Я давно здесь живу. С 1910 года. А вы о чем спросили?
— Григорий Евсеевич Зиновьев здесь, в Калуге, бывал?
— Когда?
— В начале 30-х годов?
— Нет, не приходил. Я с утра здесь сижу и пока никто не видела. Вы хотите чаю, молодой человек?
— Спасибо, Яна Карловна, мне уже пора.
Так продолжалось где-то в течении полугода. Материала было собранно очень много. И чем больше его накапливалось, тем очевиднее становилось, что фильма об истории ВКП(б) в 1987 году снято не будет. 
— Саша, Вы верите в Бога? — как-то спросила меня Мария.
— В Бога? — переспросил я, — Нет, не верю. Я атеист.
— Это замечательно, что вы атеист, с сегодняшнего дня будете заниматься дьяволиадой, или чертовщиной как вам будет удобнее это называть.
— Чем?
— Элем Германович приступил к работе над «Мастером и Маргаритой».
— Ого!
— Вы будете выискивать везде и всюду любую информацию о всевозможной чертовщине, аномальных явлениях, парапсихологии и прочей бесовщине. Все что найдете, приносите сюда.
— Вот это да!
— И ещё, придумайте, как организовать массовый просмотр возможных кандидатов на главные роли. Но только чтобы они сюда не приезжали, а просто присылали свои фотографии. Понятно?
Мне, конечно, нравилась роль Мастера, но с актерством в последнее время что-то у меня совсем не клеилось, поэтому я решил не предлагать свою кандидатуру, а отправился в отдел театров при Министерстве культуры.
— Саша, что вы придумали с возможными кандидатами?
— Маша, я разослал во все крупнейшие театры Советского Союза письма, в которых подробно расписал, что Элем Германович ищет по всей стране исполнителей для фильма «Мастер и Маргарита». И попросил, кто таковыми себя считает, чтобы присылали фото.
— Сработает?
— Не знаю.
Через неделю нам в группу принесли первый мешок писем.
— Будем создавать картотеку, — заявила Маша.
— Зачем?
— Чтобы Элему Германовичу было удобнее всех просматривать.
А через месяц стали приезжать первые «ходоки». Их всех направляли ко мне.
— Когда съёмки? — спросил меня невысокий мужчина с треугольной головой.
— Понятия не имею.
— А вы Климова часто видите?
— Иногда случается.
— Смотрите, как я умею глаза таращить, — сказал он и вытаращился так, что глаза его чуть не вывалились из орбит. — Ну, как?
— Здорово.
— Вы же понимает, что это моя роль?
— Конечно, понимаю.
— Ну, так мы договорились.
— О чем?
Вечером в коридоре «Мосфильма», недалеко от нашего кабинета, меня догнала молодая девушка.

(Коридоры "Мосфильма")

— Зачем я тогда ночью ушла от него?
— Что, простите? — переспросил я.
— Да, я вернулась, как несчастный Левий Матвей, слишком поздно!
— А… понятно, но я не Климов, я его ассистент.
— Что-то случится непременно, потому что не бывает так, чтобы что-нибудь тянулось вечно.
— Приходите завтра, он точно будет.
И так каждый день. Горы писем, десятки актеров со всей нашей необъятной Родины. 
— Саша, что у нас по чертовщине? — спросила Мария.
— Всё в порядке, Маша, материалы скоро будут. 
С Игорем Владимировичем, специалистом по вопросам парапсихологии, мы встретились в скверике Большого театра. 
— Так что вас интересует, Александр? 
Я рассказал про Климова, про «Мастера и Маргариту», про материалы, которые надлежало мне собрать, и про специалистов, с которыми нужно было познакомить Климова.
— Это очень интересно. Я согласен вам помочь. Только хочу кое о чем попросить.
— О чем? 
— Если с Вами начнут происходить какие-либо необычные вещи, вы обязательно об этом мне расскажете.
— Какие необычные вещи? 
—Всякие, которые вам покажутся странными. Договорились? 
— Конечно.
— Александр, вы знаете, что такое полтергейст? 
— Полтергейст? Это что-то связанное с домовыми? 
— Да-да, именно с ними, — хихикнул Игорь Владимирович, — А давайте-ка мы с вами завтра отправимся в Кунцево, в одну любопытную квартиру. 
— Что за квартира? 
— Очень интересная квартира, — С усмешкой ответил он, — В этой квартире чего только не происходит. У них поселился самый настоящий полтергейст. Я сегодня с хозяйкой созвонюсь, и завтра мы к ним подъедем. Там вы обо всем и узнаете, а посчастливиться, может, и увидите.
На следующий день мы с Игорем Владимировичем, приехали в Кунцево. Из рассказа бабушки и внучки, проживающих в квартире, следовало, что вечером, не с того не с сего, в комнате воспламенились занавески. Загасив их, они увидели, что из стены, непонятно каким образом льется вода. А когда бабушка с внучкой решили сходить в ближайшую церковь, в коридоре свалилось огромное зеркало. 
— А когда вернулись из церкви, вы все обработали святой водой и везде поставили свечки. Правильно?
— Да.
— И больше ничего не происходило? — спросил Игорь Владимирович. 
— Да, больше ничего не было, — согласилась Бабушка.
— Александр, полтергейст, в переводе с немецкого, означает шумливый дух, объяснял мне Игорь Владимирович. — Они бывают добрые и злые. Здесь, судя по всему, поселился не совсем добрый дух. 
— Я эту квартиру давно наблюдаю. Мы даже прикармливали этого таинственного поселенца, — хихикнув, произнес Игорь Владимирович.
— То есть как прикармливали? — спросил я.
— Очень просто. Мы ему сухарей и конфет в блюдечке у стены оставили.
— И что? — поинтересовался я.
— А ничего, они исчезли. Наверное, съел. 
Я внимательно посмотрел на внучку. 
— А девочка в это время была дома? 
— Да в том-то и дело, что она в это время была в пионерском лагере.
Игорь Владимирович теребил в руках занавески, чуть ли не пробуя их на зуб. Бабушка с внучкой неотрывно наблюдали за его действиями, Полтергейст не подавал никаких признаков жизни, а я вообще не понимал, что здесь делаю. 
— А что вы имели в виду, говоря о каких-то странностях, которые могут со мной произойти? — спросил я у Игоря Владимировича, когда мы стояли в коридоре. 
Он внимательно посмотрел на меня и, открыв свой дерматиновый портфель, достал какую-то вещицу, напоминающую игрушку, сделанную из обыкновенного шарфа. 
— Вы знаете, что это такое? — спросил он меня.
— Шарф, завязанный причудливым образом.
— Абсолютно точно, Александр. Только дело в том, что это мой собственный шарф. И поверьте, ни я, ни кто другой из моих домашних, его не завязывал. А я дважды его находил у себя на вешалке вот в таком виде. После первого раза я подумал, что меня разыгрывают. Когда он появился в таком виде во второй раз, я понял, что это серьезно. 
Произнося все это, Игорь Владимирович как-то по-особенному поглаживал этот завязанный узлами шарф, отдаленно напоминающий Чебурашку. 
— А через день у меня на кухне стали отваливаться краны.
— Как отваливаться краны? 
— Да, вот так. Я только их закручу, а они снова отваливаются. И так продолжалось несколько дней. 
— И как вы все это объясните? 
— Я знаю только одно, это предупреждение. 
Больше в тот вечер он мне ничего не стал объяснять. Мы расстались с ним, договорившись через пару дней отправиться в редакцию «Молодая Гвардия», где должно было состояться собрание специалистов по парапсихологии. Туда же он обещал поднести некоторые печатные материалы, и познакомить меня с интересными людьми.
На собрании в «Молодой гвардии» Игорь Владимирович представил меня сообществу «магов и колдунов», и после «волшебных» слов «Климов» и «Мастер и Маргарита», ко мне стали подходить специалисты разных мастей, предлагая свою помощь. В перерыве Игорь Владимирович подвел меня к импозантной женщине лет шестидесяти.
— Это Клара Ивановна Петрова, академик парапсихологии, — представил он ее мне. 
Я объяснил ей цель своего присутствия на уважаемом собрании, после чего был приглашен на обед в дом Клары Ивановны. Второй, с кем меня познакомил Игорь Владимирович, был Семен Николаевич Зайцев, профессор из Бауманки. 
— Я на днях еду в Киев на симпозиум по аномальным явлениям. Александр, не хотите ли составить мне компанию? Думаю, для Элема Климова будет очень интересно познакомиться с материалами, которые вы оттуда привезете.
— Я с удовольствием составлю вам компанию, Семен Николаевич.
Встреча с Московскими специалистами по «чертовщине» меня очень порадовала. 
— Александр, а было бы интересно Элему Германовичу съездить в общежитие, где обитает Барабашка? — спросил меня на выходе из редакции Игорь Владимирович.
— Какой Барабашка? Тот самый, про которого в газетах пишут? 
— Именно он. Это же полтергейст. 
— Конечно, это будет интересно.
— Ну, тогда я все организую и позвоню вам.
На Лихоборскую набережную мы отправились уже на следующий день. 
Моя начальница Мария, проверив исправность оборудования, снарядила меня диктофоном и японским фотоаппаратом «Минольта». Где-то к полудню у меня неожиданно стал раздуваться флюс на щеке. Зуб не болел, а флюс рос. 
Когда приехал Климов, я предстал перед ним во всей красе. Он посочувствовал мне и предложил знакомого стоматолога. Я поблагодарил его, сказав, что зубы у меня абсолютно здоровы. На что услышал резонный ответ:
— Оно и видно.
У входа в общежитие нас уже поджидал Игорь Владимирович. 
— Саша, а давно у вас появился флюс? Вчера его ещё не было.
— Часа три назад, — ответил я, — Ерунда, Игорь Владимирович, скоро пройдет.
— Как знать, как знать, — задумчиво произнес Игорь Владимирович.
В комнате на Лихоборской набережной мы просидели более двух часов. Барабашка так и не объявился. Я был зол на всех и вся. Мало того, что у меня всю физиономию разнесло, так вдобавок ко всему отказала вся аппаратура. Диктофон не работал. Фотоаппарат не снимал. 
— Элем Германович, на «Мосфильме» всё работало. И диктофон, и фотоаппарат, — оправдывался я перед Климовым, а боковым зрением наблюдал за ухмыляющимся Игорем Владимировичем. 
Так и не дождавшись появления Барабашки, мы вернулись на «Мосфильм». 
В подавленном настроении я отправился домой. Еще в дороге я почувствовал, что флюс спадает. А когда добрался до дома, от него не осталось и следа. «Ничего», — успокаивал я себя, — «Завтра иду на обед к Кларе Ивановне, вот у нее все и выясню, что, как и почему».
Есть на «Мосфильме» я не стал. Какой смысл, когда отправляешься на званый обед. 
— Добрый день, Клара Ивановна, — произнес я, и протянул ей букет цветов.
— Добрый день, Александр. Спасибо за цветы. Вот здесь можете разуться. Правда, тапочек у меня нет.
— Можете не беспокоиться. 
Жила Клара Ивановна в однокомнатной квартире, одна с огромным черным котом. Меня сразу удивило, что в комнате, куда она меня пригласила, было очень холодно. И причиной тому был открытый балкон. А на дворе стоял ноябрь, и температура на улице была близка к нулю. 
На мое предложение прикрыть балкон, она ответила:
— Нельзя. Это связь с космосом. 
Я внимательно посмотрел на Клару Ивановну. 
Кот сидел напротив, и тоже пристально смотрел, но на меня.
— Пойдемте на кухню, Александр, будем обедать, и разговаривать. 
— Да, да, конечно, — с радостью поддержал я ее предложение.
Мы переместились на кухню. Слава богу, здесь не было никаких открытых ворот в иные измерения, и поэтому было тепло.
Клара Ивановна достала из холодильника какие-то тефтели, вид которых был очень подозрительным. Подогрев, она положила их на тарелках, одну из которых поставила предо мной. 
Я хоть и был голодным, но вид этого блюда, был совершенно неаппетитным. 
— Берите хлеб, не стесняйтесь, — сказала она, и стала рассказывать о том, какую огромную работу проводит их академия паранормальных явлений. А также много всего другого, что я уже слышал на собрании в «Молодой гвардии». 
Она рассказывала, а меня занимал только один вопрос, как мне быть с этими самыми тефтелями. 
— А что же вы совсем ничего не едите? — спросила меня Клара Ивановна. — Сейчас, подождите, я вам еще и чайку налью.
В чашку, которая стояла передо мной, она насыпала чаю, и стала наливать кипяток. По мере наполнения стакана водой, на поверхности стали появляться какие-то белые хлопья. Видимо, эта чашка была из-под молока, или кефира. Просто она ее не вымыла. 
— Так на чем я остановилась? — поинтересовалась она у меня.
А я понятия не имел, о чем она вообще говорила на протяжении последних пятнадцати минут нашего с ней обеда. 
Чтобы не обидеть академика парапсихологии, я честно съел половину порции тефтелей, и запил это тем, что было в чашке.
— Ну, как вам мой обед, что-то вы совсем ничего не съели? — спросила она, внимательно рассматривая меня.
— Большое спасибо, просто я не голоден.
В этот момент из ванной комнаты диким басом замяукал кот.
— Он пить хочет, — сказала Клара Ивановна, и отправилась поить кота.
Я сидел и прикидывал, что еще меня ждет на «званном обеде».
Слава богу, остальная его часть прошла в деловом режиме. 
Не знаю уж, что на хозяйку повлияло, но как только мы вошли в комнату, первое, что она сделала, закрыла балкон.
Уходя от Клары Ивановны, я благодарил ее за предоставленные материалы, а она, в свою очередь, просила передать Элему Германовичу большой привет, а мне пожелала удачи. При этом добавив:
— Александр, вы не простой человек, будьте осторожны.
Тогда я не понял, что она имела в виду. Понимание пришло позже. Намного позже.
А утром следующего дня я и профессор из Бауманки Семен Николаевич Зайцев сели в поезд Москва — Киев, и отправились на симпозиум по аномальным явлениям.
Актовый зал какого-то киевского дома культуры был забит под завязку. 
Мы с Семеном Николаевичем обосновались в первом ряду. К нему постоянно кто-то подходил и здоровался. Он знакомил их со мной, при этом повторяя как заклинание слова: «Климов» и «Мастер и Маргарита». 
От внешнего вида некоторых, с кем я знакомился, меня бросало то в жар, то в холод. 

(Экстрасенс Карл Николаев)

— Это все парапсихологи? — спрашивал я Семена Николаевича.
— Ну, почему же только парапсихологи. Здесь есть и колдуны, и маги, да и вообще, кого здесь только нет, — вглядываясь куда-то за сцену, отвечал мне Семен Николаевич. — Саша, вы сидите, слушайте, я отойду. Мне надо переговорить вон с тем товарищем. Вечером встретимся в гостинице. Там и обсудим услышанное на сегодняшнем заседании.
— Конечно, конечно.
Первый день пролетел незаметно. Все было очень интересно. Выступали лозоходцы с металлическими рамками, уфологии с картами. Какой-то маг рассказывал о потустороннем мире, потрясая веригами. Кто-то взглядом двигал спичечную коробку.
В перерыве ко мне подходили те, с кем меня познакомил Семен Николаевич и предлагали себя в качестве консультантов по разным видам магии. У них, наверное, сложилось впечатление, что именно я решаю вопросы о приглашении тех или иных специалистов на картину «Мастер и Маргарита». Впрочем, я не спешил разубеждать их в этом. Мне нравилась эта роль. Единственное, что беспокоило, это то, что прикосновения некоторых, вызывали во мне странное ощущение. Меня охватывало беспокойство! Хотя сами эти, разговаривавшие в тот момент со мной, стояли и улыбались. 
Когда вечером я вернулся в гостиницу, Семен Николаевич был уже в номере. 
— Саша, у вас ничего не намечено на вечер?
— Нет.
— А давайте-ка мы с вами прогуляемся в гости к моему приятелю. Большому специалисту по интересующей вас теме. 
— С удовольствием.
Жил приятель недалеко от нашей гостиницы, на площади Октябрьской революции. И звали его Николай Григорьевич Бедун. 
Войдя в квартиру, я увидел богато накрытый стол. Тут были и соленья, и картошка и мясо, и сало, и зелень, и много чего еще. Помимо съестного, на столе стояла Горилка. 
Мы сели за стол. 
На предложение выпить за встречу я, извинившись, отказался, так как в тот период своей жизни вообще не употреблял спиртного. Это было воспринято с пониманием и даже с уважением. 
Ужин шел своим чередом. Николай Григорьевич Бедун рассказывал о каких-то своих секретных разработках в закрытых лабораториях. О приборах, воздействующих странным образом на психику человека. О психотронном оружие и испытаниях, проводимых на людях. Удивительно, но он спокойно всё этого говорил при мне. Через пару часов, я был просто очарован этим человеком. 
Но самое странное, я стал замечать, что все чаще и чаще поглядываю на свой пустой стакан. 
Николай Григорьевич, разливая очередную порцию спиртного, налил и мне. Я не стал возражать, поднял полный стакан, выдохнул, и после фразы Николаевича Григория: «Пей!» - выпил до дна. 
Вечер продолжается. 
Дальше пили на равных. О чем говорили, для меня уже было не так важно. 
И вот в какой-то момент я встал и объявил, что мне пора на поезд. И что я уезжаю в Одессу. 
Все дружно поднялись из-за стола, и Николай Григорьевич сказал:
— Ну, раз надо, тогда счастливого пути.
Я оделся, попрощался со всеми и вышел из подъезда. 
Откуда возле подъезда взялось такси, не знаю, но только помню я сел в него, и сказал водителю, что мне надо на вокзал. Куда он меня и отвез.
Войдя в вокзал, я, минуя билетные кассы, пошел к поездам. 
Поднявшись из подземного перехода на перрон, увидел перед собой вход в вагон.
— На Одессу? — спросил я проводницу.
— Заходи, — сказала она.
И всё….
Я проснулся от того, что меня кто-то настойчиво толкал в плечо. Открыв глаза, я увидел перед собой лицо проводницы.
— Вставай, дорогой. Через пятнадцать минут приедем. С тебя десять рублей. 
— А я где? — ничего не соображая, спросил я.
— В моем купе, — невозмутимо ответила она.
— А куда мы приедем?
— Как куда, в Одессу? — сказала она и засмеялась.
— Зачем? — недоуменно поинтересовался я.
— А затем, что это конечная остановка, — сказала она, и вышла из купе.
Я шел по Одесскому вокзалу и силился понять, как я здесь оказался и что я здесь делаю. Выйдя в город, я увидел поразительную картину: вся Одесса была в инее и во льду. Как мне объяснила киоскерша, у них вчера была аномалия, днем лил сильный дождь, а ночью был мороз. 
— Ну, это еще что, — добавила она, — Вы посмотрите, что вчера в Армении произошло.
Я взял газету. В Армении произошло сильнейшее землетрясение. Больше всего пострадал город Спитак. 
Я шел по привокзальной площади и пытался сообразить, что мне делать. 
План созрел быстро. Надо вернуться в Киев, отметить командировочное предписание и забрать из гостиницы свои вещи. Далее выдвигаться в Москву. 
Похлопав себя по карманам, понял, что денег на все перемещения у меня явно не хватает. Следовало выискивать каких-то знакомых в Одессе и одалживать.
Мне это удалось сделать в Одесском драматическом театре, у одной из старых знакомых.
— Саня, ты как здесь?
— Проездом, Инна.
— Сколько же мы с тобой не виделись?
— С института. 
— Останешься?
— Не могу, надо ехать.
Вечером я был в Киеве. Семена Николаевича в номере уже не было. Не было и его вещей. 
Второй день Киевского симпозиума по аномальным явлениям прошел без меня.
После того, как я «отчитался» на «Мосфильме» о проделанной работе, я позвонил Игорю Владимировичу и попросил его о встрече. 
Он охотно согласился.
Мы сидели с ним в скверике Большого театра, и я, с присущей мне эмоциональностью, рассказывал обо всем произошедшем со мной в Киеве. 
Игорь Владимирович внимательно слушал меня.
— А вы знаете, Александр, вам ведь повезло. Очень сильно повезло. Я только не знаю почему.
— В чем повезло, Игорь Владимирович? — осторожно спросил я.
— Александр, чрезмерное любопытство неподготовленного человека, как правило, наказывается и очень сильно. Вы заглянули через забор и увидели то, чего вы не должны были видеть. Потому что вы просто не готовы к получению данной информации. Готовность приходит с жизненным опытом и осознанием сущего, а это время. Кто и какими критериями оценивает готовность, никому не известно. Просто в один прекрасный день вам откроется истина. Вот и всё. Или не откроется никогда….
С Игорем Владимировичем мы больше не встречались. Но после той нашей встречи в сквере Большого театра моя жизнь полностью изменилась. 
Через месяц нашу съемочную группу расформировали. Фильм «Мастер и Маргарита» в постановке Элема Климова так и не состоялся. Говорят из-за денег.  Но я думаю, не поэтому………

Театр Демидова

— Наташ, отпусти меня. Больше я так жить не могу. Я вру тебе, я вру себе. 
— А как же ребенок?
— Ребенок выздоровел. Квартиру я вам оставлю. 
— Ты скотина неблагодарная! 
— Да, я неблагодарная скотина. Но так больше продолжаться не может.
После восьми лет непростой совместной жизни с Натальей, мы разошлись. Это был трудный для меня шаг. Но я его сделал.

Итак, к двадцати девяти годам я остался без работы, без семьи, и без жилья! Замечательно! Самое время опять начинать все с чистого листа. Если бы я тогда знал, сколько ещё таких чистых листов будет в моей жизни ….
— Марина, чем ты сейчас занимаешься? — спрашивал я по телефону, свою знакомую с «Мосфильма».
— Сижу, печатаю на машинке.
— Может быть, попечатаем вместе?
— А ты умеешь?
— Ёщё как, я в армии полтора года не вылезал из машбюро.
— А где мы будем печатать, Саша? Я ведь ещё не развелась с мужем.
— Может, мы снимаем какую-нибудь квартиру?
— Тебе совсем плохо?
— Ну, как тебе сказать…
В однокомнатной квартире на Пражской, мы с Мариной с утра до вечера стучали на пишущих машинках, зарабатывая себе на жизнь, и тщетно пытались найти в наших отношениях хоть небольшой намек на любовь. После шести месяцев долбления по клавишам мне это занятие порядком осточертело. Чтобы как-то разнообразить свою жизнь, я стал ездить на перестроечные митинги в Лужники, где молодой Ельцин собирал многотысячную толпу жаждущих перемен. 
— Парень, держи листовки.
— Зачем?
— Будешь распространять у себя в районе.
— А что потом?
— А потом мы тебя с Собчаком познакомим.
— С кем?
— Вон с тем мужиком на трибуне. Ты что, телевизор не смотришь?
— Смотрю.
С митингов я притаскивал домой полные сумки каких-то листовок и газет. 
— Саша, зачем тебе это?
— Марин, ты разве не понимаешь? Мы становимся участниками великих событий.
Марина меня не понимала и не одобряла мои поездки на митинги. Она знала четыре языка, и её папа работал в КГБ. И ещё она очень хотела уехать из этой страны.
— Саша, ты же театральный человек, неужели ты не видишь, что всё это фарс?
— В смысле? 
Марина не стала мне ничего объяснять. Она была старше меня на пять лет и одно время работала в каких-то закрытых архивах. 
— Саша, может тебе съездит куда-нибудь отдохнуть?
— Куда?
— В Сочи, например.
— А как же митинги?
— Езжай, артист, целее будешь. У них уже все роли расписаны. А быть в массовке на побегушках ты не сможешь.
Я ей поверил и уже через день ступил на Сочинский пляж.
Десятидневный отдых мне был очень даже кстати! Как же хорошо было на море. Я лежал на пляже и не верил собственному счастью. Перестройка, митинги, безработица все это было так далеко, где-то там на другом берегу. Десять дней, которые должны были вернуть меня к жизни.
— Кручу-верчу, выиграть хочу! Парень, чего лежишь, подходи, испытай судьбу.
Возле сидящего на песке волосатого парня лежала картонка с тремя пластмассовыми стаканчиками. Он быстро ими вращал и предлагал всем желающим, угадать, под каким стаканчиком находится маленький каучуковый шарик. Из двоих стоящих один отгадал, и получил приличную сумму денег вознаграждения. 
— Не хочешь попробовать? — обратился ко мне волосатый.
— Нет, я отдыхать приехал.
— Ну и правильно. Этот тоже отдыхает, а выиграл уже столько денег, что мама не горюй.
— Точно, парень, я и сам не ожидал. Ну, давай ещё раз попробуем.

Я внимательней пригляделся к этой игре. И что удивительно, тоже отгадал под каким стаканом находился шарик.
— А сколько ставка?
— Да ерунда, десять рублей.
Через полчаса я с остервенением шарил по своим карманам, в надежде найти хотя бы одну денежную купюру. Все свои деньги я проиграл ещё в первые пятнадцать минут. Во вторые четверть часа я тщетно пытался отыграться за счет наручных часов и фотоаппарата. 
— А в гостинице у тебя деньги есть? Сбегай. Мы тебя подождем. 
— Нет у меня в гостинице денег, и даже нет теперь денег на обратную дорогу. Мужики, вы же меня просто облапошили. Я же видел, как этот смухлевал.
Загорелые сочинские парни, ухмыляясь, смотрели на мою унылую бледную физиономию. 
— Слышь ты, чувак, вали отсюда, пока мы тебе все кости не переломали, и в море не утопили. Понял?
Я был из понятливых. Поздно ночью я съехал из гостиницы, с небольшой суммой денег за неиспользованное проживание. Лежа на боковой верхней полке плацкартного вагона, возле туалета, я смотрел на удаляющееся морское побережье…
К Марине я больше не вернулся.

— Доктор, а где ты сейчас работаешь?
— В театре у Александра Демидова.
— Да ты что?!
От удивления я даже подпрыгнул с телефонной трубкой в руках. 
— Доктор, а когда вы из Владивостока приедете?
— Через день мы будем в Таллине.
— Слушай, напомни ему обо мне. Я с ним в студенчестве репетировал. Он меня должен помнить.

(Театральный критик Александр Демидов)

Через день я перезвонил Доктору.
— Ну?
— Он тебя вспомнил, и просил приехать через пять дней в Вильнюс. 
— А почему в Вильнюс?
— У нас гастрольный тур по Прибалтийским республикам.
— Класс! Доктор, а что у вас за спектакли в репертуаре?
— Приедешь, узнаешь!
Мои сборы были не долгими, настреляв у друзей денег на дорогу, и подхватив спортивную сумку с вещами, я отправился в Вильнюс. В ожидании поезда из Таллина, я слонялся по Вильнюсскому железнодорожному вокзалу и фантазировал о своем ближайшем будущем. Оно рисовалось мне в прекрасных, жизнерадостных тонах. 
Поезд Таллин — Вильнюс прибыл без опоздания. 
— Доктор!
— О, привет, Саня! Молодец, что приехал. 
— А где Демидов?
— Сейчас выйдет.
Я внимательно наблюдал за народом, выходившим из вагона. В основном это были молодые симпатичные девчонки и несколько крепких молодых парней.
— Это наши актрисы.
— Просто красавицы. А что это за качки?
— А это администраторы.
— Понятно. Охрана что ли?
— Ну, что-то вроде того.
Доктор стал знакомить меня с актрисами театра. 
— Это Саша Смольянинов. Мой старинный друг, товарищ и брат.
— А мы о вас много слышали, Александр.
— Да? Интересно, от кого?
— От Демидова и его жены.
— А кто наша жена?
— Сань, это твоя хорошая институтская знакомая. 
— Да?
Из вагона поезда вышел сутуловатый худой мужчина, в котором я с трудом узнал Демидова.
— Здравствуйте, Саша!
— Здравствуйте, Александр Павлович!
— Актером пока взять вас не могу, будете работать монтировщиком. 
— Да мне не привыкать.
— Ну, вот и хорошо. А это моя жена Анна. Кажется, вы её знаете.
Аня Быстрова была моей очень хорошей знакомой. Мы с ней учились на параллельных курсах в институте, и были дружны.
— Анька, привет!
— Саша, я рада, что ты теперь будешь у нас работать. Александр Павлович тебя очень высоко ценит как актера, — официально высказалась Анна.
— Доктор, а чего это они какие-то странные? — спросил я у Сашки Журавлева, когда Демидов с женой ушли.
— Потом узнаешь.
Гастроли проходили в центральном Доме культуры города Вильнюса. Во время дневной репетиции я помогал устанавливать нехитрую декорацию и из кулис наблюдал за происходящим на сцене. Как я понял, это был танцевально-пластический спектакль. В репетиции были заняты в основном девушки.
— Тебя зовут Саша?
— Да.
— А меня Ирина! 
— Очень приятно.
— Я в этом спектакле играю главную роль.
— Уже понял.
— Приходи к нам в номер после спектакля. Мы будем праздновать день рождения одной нашей актрисы. Придешь?
— Приду.
Ирина ушла, а ко мне подошел угрюмого вида молодой человек. Я его видел мельком на вокзале.
— Чего она тебе сказала?
— Ничего, а ты кто?
— Я-то? Я актер этого театра, а ты монтировщик декораций, так что иди и таскай свои деревяшки.
После репетиции мы с Доктором гуляли по Вильнюсу. 
— Слушай, а что это за парень на меня наезжал во время репетиции?
— Не обращай внимания, это Максим, бывший Иринин ухажер.
— Понятно.
Перед спектаклем я заглянул в зрительный зал и был приятно удивлен количеством народа. Зал был полон. Что ж, прекрасно! Я отправился за кулисы. Нашел удобное местечко и стал смотреть спектакль. То, на что я смотрел в течении часа, привело меня в состояние ступора. 

— Ну, как тебе спектакль, Саня?
— Доктор, что это было?
— Тебе что, не понравилось?
— Доктор, они же все голые! Я с трудом усидел за кулисами. Почему ты меня не предупредил, что у вас эротический театр?!!
— А тебя это смущает?
— Конечно, нет. Но я хотя бы подготовился.
Зал грохотал аплодисментами, а за кулисами стали появляться полуобнаженные исполнительницы. 
— Александр, как тебе спектакль? — спросила меня одна из актрис с обнаженной грудью.
Я кивал во все стороны головой, пытаясь пересохшим горлом высказать своё восхищение.
— Вечером мы ждем тебя в гости на дне рождения.
— Обязательно приду, — прохрипел я.
В гостинице меня позвал к себе Демидов. Вид у него был очень «уставший». Впрочем, в другом состоянии я его и прежде не видел.
— Саша, у меня на вас большие планы. Я хотел бы, чтобы вы стали моим помощником. И ещё, у нас здесь свои порядки, постарайтесь не нарушать их.
— Конечно, Александр Павлович! Я буду примерным мальчиком.
— Постарайтесь.
Моя примерность закончилась в первый же вечер. Мы бурно отметили день рождения одной из актрис, который закончился потасовкой между мной и Максимом, бывшим Ирининым ухажером. Ирина настолько активно стала меня опекать, что это ему не понравилось.
На следующий день меня вызвал к себе Демидов.
— Саша, у Вас с Ириной серьезные отношения или так?
— Александр Павлович, драку начал не я.
— Я знаю, но вы не ответили на мой вопрос?
— А что с Ириной? Пока ничего с Ириной.
— Я прошу вас помнить о наших порядках.
О каких порядках говорил Демидов, я тогда так и не понял. 
Ирина ворвалась в мою жизнь так стремительно, что я с трудом замечал, что происходило вокруг. Мы разъезжали со спектаклями по Прибалтийским городам, собирая полные залы. Сумасшедшие гонорары, которые получали актрисы за свои выступления, транжирились направо и налево. Все вокруг искрилось и сияло. 
— Ира, зачем ты накупила всё это барахло?
— Не знаю, Саня, просто нужно было на что-то тратить деньги.
Через месяц мы вернулись в Москву. Мама Ирины встретила меня с распростертыми объятиями и с первого дня признала во мне своего единственного и любимейшего зятя. Жизнь налаживалась.
Перед гастролями в Сочи мы репетировали в Сокольниках в ДК им. Русакова. Я и Ирина, смогли убедить Демидова доделать некоторые спектакли. Многих это наше желание напрягло. 
— Ребята, мы же халтурим, — убеждал их я, — мы перестали отрабатывать танцевальные схемы. Нет актерской игры. Девочки, одним обнажением мы театра не сделаем. Мы скатываемся в пошлость.
— Саня, а ты-то чего так печешься? Ты что, Демидов что ли? 
— Нет, но я ему помогаю.
— Ну, вот и помогай по-тихому, а не лезь вперед батьки в пекло.
Желающих репетировать было меньшинство. 
И вот Сочи. Ещё пару месяцев назад я стоял вот на этой набережной - без работы, без денег, обобранный до нитки и не знал, как мне выбраться из этого города. А сейчас… Удивительная штука жизнь. 
Мы жили в роскошных номерах, после каждого спектакля для нас организовывались банкеты, все были счастливы, и только Александр Павлович становился все более и более «уставшим». Мне было больно на него смотреть. 
— Слушайте, ребята, так больше продолжаться не может. Нужно что-то делать, приводить все в порядок. Нельзя играть спектакли в таком виде. Это же откровенная халтура и пошлость. 
У меня возник конфликт с нашим директором Он категорически настаивал на продолжении гастролей, чтобы, воспользовавшись моментом, «срубить» побольше денег. Коллектив разделился на две половины. 
— Саша, вы поможете мне в Москве всё отрепетировать? — как-то спросил меня Демидов.
— Конечно, Александр Павлович!
— Тогда, на этом гастроли заканчиваем. Всё, возвращаемся в Москву.
С Демидовым спорить никто не осмелился. 
В Москве мы с Ириной продумали весь репетиционный период, чтобы как можно быстрее восстановить спектакли. Я позвонил Демидову и напросился в гости на разговор. В дверях меня встретила его жена Анна.
— Зачем ты приехал?
— Анечка, мы договорились с Александр Павловичем.
— Он плохо себя чувствует. Он не готов к разговору с тобой.
— Аня, почему ты не хочешь, чтобы я поговорил с Демидовым?
— Саша, это его театр. Он его придумал таким, какой ему удобен для существования. Неужели ты этого не понимаешь?
— Я не понимаю, Аня. Неужели бардак в театре это то, что задумывал Демидов?
— Ты многого не знаешь, Саша.
Анна не стала препятствовать моей встрече с Александр Павловичем, и мы проговорили с ним около пяти часов. Вспоминали наши прежние студенческие репетиции, общих знакомых. Он расспрашивал меня про Виктюка, а я рассказывал ему о своих взглядах на репетиционный процесс. Это была удивительная встреча с Александром Павловичем.
— Саша, спасибо вам большое за этот разговор. Вы мне очень помогли. Завтра у нас общее собрание. Я принял окончательное решение.
Всю ночь мы с Ириной проговаривали возможные варианты предстоящей дискуссии. Мы были так воодушевлены словами Демидова, что никакие директора нам были нипочем. 
На общее собрание все собрались к шести часам вечера.
— Ребята, — чуть слышно начал говорить Александр Павлович, — в последнее время в нашем коллективе сложилась очень нездоровая атмосфера, что неминуемо отразилось на качестве наших спектаклей. Так больше продолжаться не может. Все мы знаем, в ком заключена причина этого разлада. И поэтому я прошу вас, Александр Смольянинов, покинуть наш театр. Вы и есть та червоточина, от которой нужно избавиться.
В комнате повисла гробовая тишина.
— Ирина, а тебя я попрошу ещё немного задержаться на собрании, — закончил свой монолог Демидов.
Кроме меня с собрания ушло ещё несколько человек. Но Ирина осталась.
— Саша, а где Ирочка? — спросила меня её мама, когда я вернулся домой. 
— Она осталась на собрании.
— А почему ты вернулся один?
— Я пока не знаю, что вам ответить.
Мы прождали Ирину до полуночи. А потом раздался телефонный звонок, после которого Иринина мама попросила меня собрать вещи и убираться из их квартиры к чертовой матери.
— Как ты посмел опозорить мою доченьку перед Александром Павловичем?! Как ты посмел унизить её человеческое достоинство?! Ты никто, понимаешь, никто! Ты бомж. Без жилья, без работы, без денег. Тебя из жалости приютили, и вот так ты отблагодарил нас.
К такому повороту событий я совершенно не был готов…
В октябре ночи ещё не очень холодные. Я брел по пустынным московским улицам, и прикидывал на каком из вокзалов найти временное пристанище..….

Театр Романтических Аллегорий

Часть первая

— Саня, у меня есть комната в коммуналке на Новослободской. Если тебя устроит такой вариант, то можешь заселяться хоть сегодня.
— Конечно, устроит!
Я поселился в комнате своего двоюродного брата, и прожил там несколько месяцев, пока меня оттуда не турнула его жена. Ей срочно понадобились деньги. Но это было после, а пока я ходил по двадцати пяти метровой комнате и думал, что мне делать дальше. Прежде всего, нужно было как-то решить вопрос с деньгами. 
— Миша, как ты зарабатываешь деньги?

— Очень просто, Саша.
— А в этом «очень просто» для меня места не найдется?
— Конечно, найдется. Ты рисовать умеешь?
— Ну, как тебе сказать? Каракули могу.
— Вот и отлично. Начинай раскрашивать матрешки рожами наших вождей. На болванки и краски я тебе денег дам. 

— А где ты их сторговываешь?
— На вернисаже в Измайловском парке.
— И что покупают?
— Ещё как покупают.
Я нарисовал несколько комплектов таких матрешек. О похожести умолчу, замечу только, что самые большие проблемы были с Горбачевым. Он у меня всегда получался каким-то кривым и убогим. 
— А это кто? — спрашивал меня на вернисаже какой-то япошка.
— Ленин.
— А это?
— Это Сталин.
— Сталин похож. А это?
— Горбачев.
— Не похож.
— Как не похож. Видишь пятно на голове?
— Вижу.
— Ну вот. Значит похож.
За проданный комплект матрешек можно было безбедно жить целую неделю. Как-то вечером раздался телефонный звонок. Звонил бывший администратор Демидовского театра Валера Баглай.
— Саша, мы завтра собираемся.
— Кто это мы?
— Ну, остатки демидовской труппы. Ты как, придешь?
— Приду.
На собрании пришло человек пятнадцать. Некоторых я видел впервые. С первых же минуть стало ясно, что всем очень хотелось поехать на гастроли и снова начать зарабатывать баснословные гонорары. 
— Что будем играть, ребята?
— Саня, мы Демидовские спектакли решили переделать. 
— Нет, так дело не пойдет. Нужно придумать что-то свое.
— И я того же мнения, — сказала симпатичная девушка Алена. С ней я познакомился только на собрании. — У тебя есть какие-нибудь идеи, Саша?
— Есть.
Я предложил сделать спектакль про самого Демидова. Такую эротическую аллегорию с трагическим финалом, где герой, запутавшись в самом себе и в женщинах, которые его окружают, погибает. Идею приняли на «ура». Так как небольшой опыт в постановках спектаклей у меня был, поэтому всю режиссуру возложили не меня, а помогать мне вызвалась Алёна.
— Если мы будем репетировать каждый день, то за месяц сможем сделать спектакль, — резюмировал я.
Первый раз в своей жизни я стал создавать что-то своё. Для того, чтобы сутками можно было придумывать и репетировать наш спектакль, мы уехали в подмосковный Ногинск. Через месяц ко мне подошел Валера Баглай. Он стал нашим директором.
— Саша, через неделю мы должны поехать на Западную Украину и выступать с готовыми номерами. Я договорился.
— Отлично.
— Как мы назовем наш театр.
— Мы его назовем «Театр Романтических Аллегорий»
— Не слишком ли мудрено?
— В самый раз.
Алена была хорошим помощником. Она писала замечательные стихи и пьесы, очень любила театр, и была разведена. У нас быстро нашлись общие интересы. 
В Трускавце мы выступали в сборном концерте. Полуторатысячный зал был забит до отказа. Все наши номера прошли под шквальные аплодисменты. На одном из выступлений ко мне подошел устроитель концерта.
— У нас проблема, Саша. Певец запил. Не знаем, чем разбавлять номера.
— А гитара есть?
— Есть.
— Сколько нужно песен?
— Три.
— Хорошо, я спою.
Я стоял на сцене перед огромной аудиторией, и в полной тишине пел песню на стихи моего однокурсника Димки Филимова:
«Я сплету вам дом из белых лилий.
Я закатом разукрашу ставни.
Желтые, тропические ливни,
Чуткий сон ваш охранять заставлю».
Таких аплодисментов я не слышал никогда! Я стоял на сцене, сглатывая слезы, и вспоминал своё «провальное» выступление перед театральной интеллигенцией Москвы, когда работал монтировщиком во МХАТе.
«И на нежно-розовой пироге,
Поплывем мы с вами вверх по Нилу.
В мир, где грациозны носороги,
Где голубоглазы крокодилы»
После успешного выступления на Западной Украине, Валера Баглай решил подмять весь коллектив и предстоящие гонорары под себя. Он был не одинок в своем желании. За его спиной постоянно маячили качки-администраторы.
— Нет, Валера, так дело не пойдет. Этот театр мы создавали все вместе. Поэтому, и прибыль будем делить по-честному, — заявил я им.
По-честному не получилось. Валера забрал весь реквизит, все костюмы и декорацию и пригрозил мне всевозможными неприятностями, избежать которые помог случай. На одной из репетиций присутствовал мой приятель, который только вышел из тюрьмы. И именно в этот день нагрянули ногинские качки с Баглаем во главе. 
— Саша, у тебя проблемы? — спросил меня приятель. — Что нужно этим юношам?
— Им нужен наш театр.
— Очень интересно…
Я не знаю, о чем они разговаривали, но больше нас из города Ногинска никто не тревожил.
Премьера спектакля, который мы назвали «Искушение», должна была состояться в городе Энгельсе Саратовской области, на сцене Дома культуры мясокомбината. 

(Город Энгельс. Здание Дома культуры)

Все очень волновались. Я попросил всех быть предельно внимательными. 
Слухи об эротическом спектакле в конце 80-х годов в Российской глубинке произвели эффект разорвавшейся бомбы. Народу было столько, что зал не вмещал всех желающих. Мы были очень довольны.
— Ну, не пуха!
— К черту!
Сначала всё шло замечательно. В гробовой тишине мы с усердием протанцовывали человеческую драму. Но в середине спектакля зал ожил и в голос стал обсуждать всё, что происходило на сцене. 
— Да они же голые! — завопила какая-то тетка.
— Срам-то какой!
— Тихо, не мешайте смотреть.
— Я тебе сейчас посмотрю, паскуда.
— У кого-нибудь есть бинокль?
Во время тройного танцевального номера, мои партнерши по сцене начали в голос смеяться. Их поддержал весь зал. Когда я оглянулся, то увидел над собой на сцене пьяного мужика с афишей в руках. Стоя надо мной, он в бинокль рассматривал девчонок. Зал умирал от хохота.
— Мужик, тебе чего? 
— А где эротика? — спросил он и, разорвав афишу, спрыгнул в зал. 
Потом на сцене появился пьяный осветитель, который решил поправить фонарь. 
— Какой-то мрачный у вас свет, ребята, сейчас мы его повеселее сделаем, — сказал он, и сделал. 
Доигрывали спектакль мы под дискотечное освещение. Всё сияло и сверкало, как на детском утреннике.
После спектакля нас завалили цветами, мясными подарками и предложениями пойти напиться. Мы смущенно кланялись, улыбались и мечтали только об одном — поскорее убраться из славного города Энгельса.
Следующим городом нашего гастрольного тура был Киров. Мы выступали в помещении цирка. Четыре тысячи зрителей, в течении десяти минут, не отпускали нас с манежа. И так четыре дня подряд. Это был наш триумф!!! Каждый день ко мне подходили различные администраторы с предложениями гастролей. Но у нас уже были предварительные договоренности, и поэтому я согласился только на Вильнюсские зимние выступления.
— Саша, нужно репетировать что-нибудь новенькое, — как-то сказала мне Алена.
— Зачем? Мы и с этим спектаклем можем выступать ещё много времени.
— Он скоро надоест.
Я стал думать над идеей нового спектакля, но ничего придумать не мог. Тогда-то я понял, что самое сложное в искусстве создать что-нибудь второе. Второй спектакль, написать вторую картину, снять второй фильм.
После Кирова мы уехали на Западную Украину, в Ивано-Франковск. Однажды, после выступления на сцене драматического театра, ко мне подошли местные актеры и стали проситься к нам в труппу. Это было неожиданно и очень приятно. 
— Вы из Москвы?
— Да.
— Неужели в Москве есть такой театр?
— Как видите — есть.
— Фантастика!
Как-то мне позвонил из Москвы администратор Леня Иоффе. Мы с ним были знакомы ещё со студенчества. 
— Саня, хотите поехать с гастролями за границу.
— Ты ещё спрашиваешь? Конечно, хотим. А куда?
— Пока в Болгарию, а там как получится.
Мне нравилось быть руководителем театра. И у меня это неплохо получалось. 
— Саша, как насчет нового спектакля? — не унималась Алена.
— Отстань, потом.
Где-то в начале весны нам сообщили о смерти Александра Демидова. Так как гастрольный тур уже закончился, мы с Аленой вылетели на похороны.
— Зачем ты сюда приперся? — прошипел Максим, бывший ухажер Ирины. — Лучше бы ты камней в гроб набросал, чем свои поганые гвоздики.
Народу во дворе морга собралось очень много. Ко мне подошла Анна.
— Спасибо, Саша, что приехал. Знаешь, о чем Александр Павлович сожалел в последние дни?
— О чем?
— О том, что ты в своем спектакле его убил. И ещё он говорил, что ты на него очень похож.
— Чем?
— Своей неуемностью, Саша.
Когда я подошел к гробу, чтобы положить цветы, то обнаружил, что все мои гвоздики были сломаны возле бутонов. 
Мистика какая-то…..
В конце мая наш Театр Романтических Аллегорий отправился на первые свои зарубежные гастроли. По прибытии в болгарский город Варна я спросил у Лени Иоффе:
— Леня, а почему мы будем выступать не в театре, а в каком-то ночном клубе? Ты что, не мог меня об этом предупредить?
— Саша, а какая разница?
В связи с изменившимися обстоятельствами, нам срочно пришлось переделывать весь спектакль, дробить его на отдельные танцевальные блоки и подстраивать под условия ночных заведений. 
— Перфектно! Перфектно! — кричал владелец заведения в отеле «Черно море».

(Отель "Черно море" г.Варна)

Он был в полном восторге от увиденного, и предложил нам контракт на весь летний сезон. 
— Саша, нужно делать что-то новое, — не переставала донимать меня Алена.
— Зачем новое? Отдыхай лучше. Море, пляжи, рестораны. Чего тебе ещё надо?
Мы купались в благополучии. Нас любили, о нас писали, нас приглашали на всевозможные банкеты, нам хорошо платили. 

(Афиша нашего спектакля в г.Варна)

Беда подкралась с неожиданной стороны. Часть ребят стала возмущаться распределением зарплат. Наш техник посчитал, что ему недоплачивают и затеял смуту.
— Если я не включу фонограмму, то твои девочки ничего не смогут станцевать, так что моя зарплата должна быть такой же, как у них.
— Правильно, и наша зарплата тоже, — поддержал его один из актеров.
— И почему, собственно ты, получаешь больше всех? Кто тебя избирал главным?
— Никто. Я сам себя назначил, и благодаря этому мы сейчас здесь.
— Если ты не уравняешь нам зарплату, мы перестанем выходить на сцену.
Именно тогда я понял, что самое сложное для руководителя научиться говорить людям «нет», особенно тем, кого ты считаешь своими друзьями.
Я выплатил им уравновешенную зарплату, сократив всем остальным. Назревал скандал. Балансируя между различными группировками, я смог продержаться до конца месячного договора.
— Всё ребята, в конце этой недели мы улетаем в Москву.
— Как в Москву? 
— Молча. Договор я расторгнул.
В ночь перед вылетом ко мне в номер пришли мои актеры. Они были агрессивны и сильно пьяные. Мне их было жалко, но отступать я не собирался. Ситуацию разрядил прибежавший Леня Иоффе, который сообщил, что полиция задержала одну из наших актрис. Я выдал ребятам билеты на самолет, и отправился в полицейский участок. Оказалось, что наша девочка, перебрав спиртного, вызывающе себя вела на какой-то местной дискотеке.
Вечером следующего дня мы вернулись в Москву. Молча разъехались по домам. Передо мной стояла непростая задача, за месяц поменять почти весь состав театра и восстановить спектакль. Слава богу, я был не один, со мной осталась Алена.

Театр Романтических Аллегорий

Часть вторая

— Саша, вы понимаете, про что этот спектакль? 
— Конечно, понимаю. Я же его придумал.
— Нет, вы не всё понимаете. Давайте я вам расскажу, что я в нем увидел.
Мы стояли в гримерке и в течении двадцати минут слушали монолог папаши одной из наших девчонок. Он был доктором философских наук, и ему очень хотелось высказаться. 
Он рассказывал о каких-то потаенных символических значениях цветов и движений, о мистическом соединении сюжетной линии с геометрическими формами нашей декорации. Мы слушали его, разинув рты, не понимая, как всё это могли придумать. Сцена происходила после выступления, в ДК Русакова в Сокольниках, после ввода новых исполнителей в наш спектакль «Искушение». Одним из вновь приглашенных был Саша Журавлев. 
— Ну, как тебе у нас, Доктор?
— Отлично!
— Завтра вылетаем в Варну. 
— Как? Уже завтра?
Вторая поездка в Болгарию была прекрасной. Мы замечательно отработали на морском побережье, и в октябре перебрались в Софию. Где мы только не выступали: и в клубах, и в ресторанах, и дворцах культуры, и в театрах. О нас писали в газетах, а студентов софийского театрального училища в обязательном порядке заставляли ходить на наши выступления. 

(Спектакль "Искушение")

Ближе к январю мы засобирались в Москву, так как у нас были намечены гастроли в Вильнюсе. 
— Александр, меня зовут Виктор Логай. Я импресарио. 
— Очень приятно. 
— Как вы смотрите на то, чтобы выступить в Вене?
— Мы на это замечательно смотрим. Но только после Вильнюса.
— Нет проблем. Так и организуем.
Болгарский тур заканчивался, и впереди нас ожидали гастроли в Вильнюсе и в Австрии. 
Красота!
После недельного отдыха в Москве мне сообщили, что вильнюсские гастроли отменяются из-за нестабильной политической обстановки. Там начались погромы. 
Я, не раздумывая, перезвонил Виктору Логаю в Болгарию. Он очень обрадовался и сказал, чтобы мы срочно выезжали в Софию.
Об этой поездке я расскажу подробнее.
Итак, в Австрию мы ехали окружным путем, так как в Софии к нам должен был присоединиться наш импресарио и еще одна танцевальная группа.
Возле нашего вагона на Киевском вокзале собралось много провожающих. Друзья, родственники. Все веселились, подбадривали друг друга.
— Ну, вы там поосторожней. Знаем мы этих Австрияк…
— Машенька, ты обязательно пиши мне, а лучше звони, — напутствовали своих дочек заботливые мамаши.
Все были на месте кроме Доктора.
За пять минут до отхода поезда, я стал нервно прохаживаться вдоль состава.
Доктора не было.
За минуту до отхода поезда, я отвел одну из провожающих мамаш в сторону.
— Значит так, это паспорт Саши Журавлева. Вот его домашний телефон. А это его билет на поезд. Пусть он его сдаст. Купит билет на самолет, и встречает нас в Софии. 
— А его что, нет? — спросила мамаша и стала отталкивать от себя документы. Пришлось повторить весь монолог сначала, правда, в сокращенном виде. 
— Все сделаю, не беспокойтесь, Александр, — засуетилась она, при этом повторяя:
— Доктор, Доктор. Какой кошмар. Доктора нет…
— Ну, вот и славно, — сказал я и поднялся в вагон, в тамбуре которого толпились мои актеры. Не стесняясь выражений, я объяснил им сложившуюся ситуацию. Поезд тронулся.
Когда все собрались в моем купе, я рассказал, как выкрутился из сложившейся ситуации, а минут через двадцать после отправления в дверь купе постучали.
— Входите, открыто!
В проеме отъехавшей двери стоял… Доктор.
— Сань, привет. — Прокричал он радостно. — А я, представляешь, успел вскочить в последний вагон. Вот повезло-то!
Тишина.
— Знаете, кого я в поезде встретил? — продолжал Доктор, — А чего это с вами? У нас что, изменились планы?
— У нас нет, а вот у тебя, они точно изменились.
— Мы что, не едем в Вену?
— Мы едем, а вот ты на ближайшей остановке вылезаешь из поезда, и отправляешься назад в Москву. Так как твой паспорт и билет на этот поезд остался у мамаши вот этой девочки с открытым ртом.
Что мы говорили друг другу, пересказывать не буду. Доктор пришел в себя только километров через 300, когда покинул наш поезд, и отправился в обратный путь. Слава богу, оставшиеся полутора суток пути прошли без приключений.
И вот София. 
Первый, кого мы увидели на перроне Софийского вокзала, был сияющий Доктор, с букетом цветов. Как ему все обрадовались! Едва спрыгнув на перрон, мы обнимались, целовались, обменивались дорожными впечатлениями. Радовались, что все так благополучно закончилось. 
Наивные… Если бы мы знали, что нас ждет впереди!
Нас никто не встречал. Я пошел искать импресарио. 
Приехавшие и встречающие разошлись. Перрон опустел. Мы остались одни.
Импресарио Виктора Логая нигде не было!!!
— Вы Саша? — неожиданно раздалось за моей спиной.
— Да.
Передо мной стоял невысокий крепыш лет сорока.
— Я Димитр, — представился он, — помощник Виктора.
— А где сам Виктор? 
— В Италии.
— Где?!
— В Италии, в Риме.
— Как в Италии? А как же мы?
— А что вам Виктор обещал? 
— Как что? Он сказал, что у нас контракт на гастроли в Вену. Сказал, чтобы мы сегодня прибыли в Софию. Что здесь он нас встретит, и мы отправимся в Австрию.
— Саша, должен вам сказать, что ни в какую Вену вы не едете. Да и в Софии для вас работы нет. Так что берите билеты в обратный путь и «ариведерче». 
— Как «ариведерче», что за бред? И на какие ши-ши я буду покупать билеты? Вы что здесь, совсем обалдели?
— Я не причем. Это Логай. С ним и разбирайся.
— Слушай, Димитр, у тебя есть ключи от квартиры Виктора?
— Есть.
— Всё. Мы едем к нему, — сказал я.
— Хорошо, — не стал возражать он.
Итак, мы разместились на квартире нашего не состоявшегося импресарио.
В те годы в Болгарии был жуткий кризис. Дефицит продуктов. Всюду дороговизна. Электричество отключалось с завидным постоянством. На улицах то и дело мутузили русских граждан. 
С утра до вечера я носился по своим знакомым в поисках работы. Все домашнее хозяйство было возложено на Доктора. Он и готовил, и стирал, и убирался. Остальные ему изредка помогали.
Импресарио Виктор Логай позвонил только однажды, извинился за недоразумение и опять исчез. Продав что-то из своих вещей, мы смогли продержаться некоторое время. 
Не помню, как долго все это длилось, но однажды мне повезло, и я договорился о контракте на работу. В тот же вечер мы отправились в город Велико-Тырново. 
Хозяин небольшого придорожного мотеля для дальнобойщиков, был нами очень доволен. Еще бы, практически мы работали у него за еду и крышу над головой. Но нас устраивало и это. Мотель был грязным и плохо отапливаемым. Свои комнаты мы с трудом обогревали электрическими сковородками, которые всегда возили с собой. 
Работая в этой забегаловке, старались не падать духом. В один из февральских дней, после очередного выступления, появился Александр Кудряшкин.
— Потрясающе! — заявил он. — Это то, что надо. Я работник министерства культуры РСФСР. В Болгарии в командировке. Параллельно помогаю нашим танцевальным коллективам с работой. Хотите работать в Югославии? 
Странный вопрос! Конечно, мы хотели работать в Югославии. Еще как хотели!
— Но у нас контракт с этим мотелем до конца месяца.
— Пустяки, я обо всем договорюсь. Короче, через пару дней ждите.
Эти два дня тянулись целую вечность. Кудряшкин появился на исходе второго дня. 
— Весь ваш гонорар я забираю на погашение неустойки, — заявил мне хозяин мотеля, не заплатив нам ни стотинки.
Но мы не расстроились - впереди ждала Югославия. Той же ночью мы покинули территорию Болгарии.
В первом поселке, где мы остановились, Доктор и я отправились в небольшой супермаркет. То, что мы там увидели, привело нас в оцепенение. На прилавках царило изобилие всего и вся. И никаких очередей!!!
Доктор стоял и плакал.
— Сань, ты чего?
— Ты знаешь, я никогда такого не видел. Только в далеком детстве. И то в Елисеевском магазине. Неужели такое бывает?
Потом была утренняя остановка в горах Македонии.
Здесь и меня пробрало. После Болгарского кошмара, это казалось чем-то нереальным. 
Ранним утром мы въехали в город Охрид. Красивейшее Охридское озеро, Албанские горы, чистый город с красными черепичными крышами и белые лебеди, вальяжно прогуливающиеся по набережной. 
Это была сказка. 

(Алена, Саша Журавлев(доктор) и я на набережной Охридского озера. Македония)

Шикарный отель. Прекрасные теплые номера. И фантастические условия работы. Кудряшкин стал для нас настоящим волшебником. 
Выступления проходили в центральном клубе города. Заплатив аванс, Александр Кудряшкин уехал в неизвестном направлении, пообещав через неделю вернуться, и выплатить оставшуюся часть гонорара. 
Жизнь в очередной раз удивляла меня своей непредсказуемостью. Еще вчера мы сидели в полном дерьме, а сегодня купались в зрительской любви и почитании. У нас были деньги, которые мы с огромным удовольствием тратили, появилось много новых друзей, которые наперебой зазывали к себе в гости.
В одном из маленьких кафе Доктору предложили ежедневный бесплатный стол и выпивку.
— Саня, а за что тебе такая благодать?
— А за песни. Я им наши русские песню пою. А они мне подпевают.
— Доктор мы с тобой будем ходить. Хором будем петь. 
В один из дней, специально для нашего театра была организована дружеская вечеринка на прогулочном корабле, который плавал по Охридскому озеру. 
— А это кто?
— Это элита нашего города
— Александр, познакомьтесь с главой нашего города и его супругой.
— Вам нравится у нас?
— Очень нравится!
Боже, что это был за вечер! Песни, пляски, море друзей и добрых слов, мои ребята веселились от души. 
Время летело незаметно. Деньги заканчивались, а Кудряшкин не приезжал. 
«Ну, мало ли, что», — успокаивал я себя. Но он не появился и через вторую неделю. 
Однажды, вернувшись в отель после спектакля, меня пригласил к себе метрдотель. У него в кабинете сидел полицейский. 
— Господин Смольянинов, все ваши паспорта арестованы. Вам следует пройти в полицейский участок.
— А в чем собственно дело?
— Пройдемте в участок. Там вам все объяснят.
Первый вопрос, который мне задали в участке, был вопрос о рабочих визах. Я честно признался, что они у нашего импресарио Александра Кудряшкина. 
— А где Кудряшкин?
— Понятия не имею.
Далее мне объяснили, что мы нарушили закон Югославии, и что у нас завтра суд. В отель я вернулся ни живой, ни мертвый. 
Всё, сказка кончилась.
В зале суда я был один. Судья рассказывал мне о том, какой у нас прекрасный театр, и как мы им всем понравились. Он подтвердил, что Югославско-Советская дружба навек, но так как у нас нет рабочих виз, и тем самым мы нарушаем закон Югославии, он вынуждены наложить на нас штраф и выдворить из страны. Цифры, которые он озвучил, были для нас астрономическими.
Я честно признался, что денег у нас нет. Что все документы и не выплаченный гонорар у Кудряшкина. 
— А где Кудряшкин?
— Понятия не имею. 
Я им пытался объяснить, что у меня нет денег даже на то, чтобы покинуть их замечательную страну. Мы торговались долго. Вспоминали Иосифа Броз Тито и русских воинов освободителей, обсудили Горбачевскую перестройку и югославских бизнесменов. Сумма штрафа уменьшалась, но мне от этого легче не становилось. 
В конце концов, на третьем часу наших препирательств, появился новый персонаж. Я видел его раньше вместе с Кудряшкиным. Они о чем-то посовещались, после чего судья проштамповал наши паспорта и объявил:
— Вам надлежит в течение суток покинуть территорию Югославии. А эти билеты до Софии вам купил вот этот благородный господин.
Всё. Суд окончен. 
Кем был тот, кто купил нам билеты, я так и не узнал. Он исчез так же неожиданно, как и появился. 
Мои актеры молча смотрели на меня, а я всё никак не мог согласиться с тем, что нас просто кинули, как лохов. 
Из отеля выселили, в паспортах стояли печати персон Non Grata, в руках билеты на утренний автобус, а в кармане 120 долларов на шестерых.
Да…..
Болгарские пограничники долго не хотели пропускать нас на свою территорию. Предлагали мне урегулировать проблему за 80 долларов с каждого человека. Я твердо стоял на своем. 
— Нет у меня денег!
— Как это нет? Тогда возвращайтесь обратно.
Я терпеливо объяснял им, что с такими собачьими печатями в паспортах нас в Югославию еще не скоро пустят, и если пограничники нас не пропустят на Болгарскую территорию, то мы поселимся на нейтральной полосе, и тем самым создадим недружественный инцидент. 
Своими спорами с пограничниками мы задерживали автобус. Видно болгары были не такие терпеливые, как мы, в конце концов, они не выдержали и отступили. 
— Чтобы завтра же убирались к себе в Союз.
— Обязательно, — пообещал я. 
Через несколько часов автобус приехал на Софийский железнодорожный вокзал. День сурка. 
Сбросив багаж в камеру хранения, я отправил наших «боевых подруг» в отель «Москва». Мы там когда-то работали. 
— Девочки, разместитесь у кого-нибудь из наших танцовщиц. Думаю, они вас приютят.
— Хорошо, Саша.
Перед расставанием я поделил оставшиеся деньги. Шестьдесят долларов отдал девчонкам. Пятьдесят отдал ребятам, и попросил их, меня не беспокоить, пока я чего-нибудь не придумаю. Себе я оставил 10 долларов и весь ворох нерешенных проблем. 
В течение двух суток, пока мы бомжевали на вокзале, ребята только однажды, пьяненькие, подбрели ко мне с каким-то нашим соотечественником, чтобы познакомить его с самым «знаменитым» московским режиссером. Всё остальное время они меня не тревожили. Я же звонил всем подряд, даже тем, кого видел один раз в жизни. И именно такой человек предложил нам временно поселиться в двухкомнатной квартире своего друга. Забрав вещи из камеры хранения, мы отправились к новому месту нашего обитания. 
Пока Евгений ездил за девчонками, мы с Доктором тщательно обследовали всю квартиру. Из двух неработающих телевизоров мы смогли собрать один работающий. Оборудовали несколько спальных мест, а выйдя на балкон, были поражены увиденным. Весь балкон был заставлен пустыми бутылками! 
— Саня, это же Клондайк!
— Обалдеть!
Засучив рукава, мы с Доктором дружно перемыли это богатство, и, разместив все по сумкам, стали дожидаться Женьку. 
Девочкам жилище понравилось. Они приехали с гостинцами, которыми их снабдили наши соотечественницы, и поэтому настроение у всех, заметно улучшилось. 
В приподнятом настроении, подхватив сумки, мы отправились на поиски приемного пункта посуды.
Это было впечатляющее зрелище! Три советских актера брели по болгарской столице с полными сумками пустых бутылок.
— Эй, товарищ, где у вас прием стеклотары?
— Моля?
— Пустые бутылки где принимают?
— Не разбирам.
— Чего это они по-русски перестали понимать?
— А шут их знает.
Долго мы искали этот пункт, но нашли-таки!!! Сдали все бутылки. И купили водки и продуктов. А по возвращению домой устроили «Пир на весь мир». Наевшись от пуза, сидели на балконе, и пели песни про нашу далекую Родину. И так нам было хорошо, что уснули мы счастливыми людьми. 
А на следующий день я нашел работу, и тем же вечером мы уехали в Михайловград. Заканчивался второй месяц этого сумасшедшего гастрольного тура. 
Казалось бы, всё налаживалось, но, свалившиеся на нас события не прошли бесследно. Что-то в нас надломилось. Особенно во мне. Я запутался в личных отношениях со своими актрисами. Скандал следовал за скандалом. Атмосфера накалилась до предела. И ещё я стал замечать, что проигрываю сюжет нашего спектакля в жизни. Спектакль меня убивал. Нужно было что-то делать. В какой-то момент я себя так плохо почувствовал, что принял решение изменить финал спектакля. Я решил оставить главного героя живым. Я предоставил ему ещё один шанс. 
Последним городом этой поездки был Плевен. Девочки окончательно вышли из под моего контроля. Они стали неуправляемы. В день, когда мне нужно было перезаключать контракт, ко мне подошел Доктор.
— Саня, у нас проблемы.
— Что случилось?
— Две наши девочки умотали в Италию.
— Как в Италию? К кому? — заорал я.
— К Виктору Логаю.
Опять Италия. Опять Виктор Логай. Круг замкнулся. 
Театр развалился. 
Дорога в Москву была долгой и бесцветной.
На Киевском вокзале нас встречали встревоженные мамаши сбежавших девчонок. Ну, что я мог им сказать? Я поблагодарил их за прекрасных дочерей, сказал, что девочки мужественно прошли все испытания и что теперь их ждет счастье неземное… Сказал и побрел по перрону в сторону выхода. 
— А если бы я тогда пришел вовремя? Может все бы сложилось по-другому? — непонятно кого спросил Доктор.

Последние болгарские гастроли

Часть первая

— Смольянинов, тебе нужна хорошая танцовщица?
— Зачем?
— Как зачем? В театр.
— Так театра нет, он распался.
Звонила Наталья, моя бывшая жена, и просила помочь одной девочке.
— Ладно, пусть приходит. Что-нибудь придумаем.
Я тут же перезвонил Доктору.
— Саня, а может нам сделать небольшую программу, и опять отправиться за границу?
— Классная идея. А где мы возьмем танцовщиц?
— Одна уже есть.
Через несколько дней мы стали репетировать в помещении калужского культпросвет училища, где учились наши новые партнерши Лариса и Лена. Мы очень старались сделать новую программу, но у нас ничего не получалось. Всё было как-то не так, и неинтересно.
— Доктор, ничего у нас не получится. 
— Почему?
— Не знаю.
— Жалко.
Мы не стали делать программу, и я сутками бездельничал, лежа на диване в комнате на Новослободской. Однажды раздался телефонный звонок. Звонила танцовщица из калужского культпросвет училища Лариса.
— Саша, можно я приду?
— Зачем?
— Надо поговорить.
— Хорошо, приходи.
Она появилась вся в слезах и с порога стала рассказывать о жутком диагнозе, который ей поставили врачи. 
— Они тебе сказали, что ты не сможешь иметь детей?
— Да.
— Они что, больные?
— Не знаю, но они так сказали.
— Бред какой-то. Не обращай внимание. И вообще, чего это ты всегда такая забитая? 
— Я не забитая.
— Оно и видно. Ладно, пойдем, погуляем по Москве. 
Мы бродили по моему любимому городу, ели фрукты, и я рассказывал ей о своих болгарских приключениях.
Через полгода мы с Ларисой поженились. Она была на четырнадцать лет моложе меня, и её мама настоятельно рекомендовала мне быть хорошим зятем. Галина Николаевна, так звали мою тещу, работала бухгалтером где-то далеко на Севере Тюменской области. Женщина целеустремленная и властная. Она мне нравилась. С Ларисой мы жили дружно. Я работал администратором на «Мосфильме», а Лариса продолжала учиться в Калужском культпросветучилище. Как-то я её спросил:
— Ларис, хочешь поехать в Болгарию?
— Хочу.
— Тогда делаем три танцевальных номера, шьем костюмы и сваливаем отсюда.
Это была моя последняя поездка в Болгарию в качестве актера и танцовщика. Она длилась почти год и запомнилась несколькими знаменательными событиями. О них я расскажу чуть подробнее.

Был июнь 1992 года. Мы с Ларисой работали на Черноморском побережье в курортном комплексе Албена.

(Болгарский курорт "Албена")

Как-то в один из дней, я услышал странный разговор в баре отеля, где мы жили. Охранник рассказывал Бармену, что в Албену приехала какая-то московская группа бандитов. Он именно так и сказал - бандитов. При этом добавил, что стоит ожидать неприятностей. 
Когда охранник ушел, я подошел к бармену.
— Привет, Петер. Чего этот товарищ тебе говорил? Какими такими бандитами он тебя пугал?
Мы с Петером дружили. Он частенько выручал нас, особенно когда наш импресарио забывал вовремя выплатить зарплату.
— Да, земляки ваши приехали. Москвичи. Рэкет, слышал такое слово? Вот они именно этим и занимаются.
О рэкете я только читал, и слышал по телевизору.
— И что?
— Да не знаю что. Давненько их не было видно. А в последний раз они здесь лихо пошумели. Тогда их было человек двадцать. Они разгромили один ресторан на побережье. Их хотели забрать в полицию, но, говорят, они откупились. Деньжищ-то у них не меряно. 
К нам подошел начальник безопасности Албены. Я с ним был знаком через общих друзей-журналистов.
— Здорово, Саша. Вы насчет москвичей?
— Ну да.
— Не волнуйтесь. Все будет в порядке. Мы с ними в два счета управимся.
— А где они сейчас? — поинтересовался я.
— Где-то на пляже болтаются. А машины их вон там стоят.
Я посмотрел на три черные машины марки «Пежо» с синими номерами.
— Так что, Саша, если чего случится, не стесняйся, обращайся смело. Будем утихомиривать братьев — славян, — весело сказал Тодор, и пошел вразвалочку на выход.

(Братки 90-х)

— Петер, а что они здесь делают? 
— Как что? Делят сферы влияния.
— С кем делят?
— С болгарами.
— А почему же их сюда пустили?
— Понятия не имею. 
— Ну поделят они сферы влияния, и дальше что? — допытывался я у Петера.
— Как что? Будут со всех предпринимателей, кто на их территории работает, деньги брать. Говорят и с артистов тоже. А ты что, никому не платишь?
— Нет. Сколько лет в Болгарии работаю, ни разу ни с чем подобным не сталкивался.
— Значит, столкнешься.
Вечером того же дня, во время выступления, я увидел в зале группу крепких парней. 
Они сидели за несколькими столиками и громко смеялись. Возле них суетились официантки и управляющий бара. 
После окончания программы ко мне подбежал управляющий.
— Саша, там, в зале, сидит группа молодых людей. Они из Москвы и очень хотят с тобой познакомиться.
— Со мной? 
— С тобой.
Ну, думаю, началось.
— Хорошо. Только переоденусь. 
Ларису я отправил в отель, подальше от возможных неприятностей.
Через пять минут я спустился в зал.
— А вот и наш землячок! — громогласно прокричал здоровый детина, сидящий во главе стола.
Все за столом обернулись в мою сторону.
Я не могу назвать себя трусом, но когда десять здоровенных мужиков, разгоряченных алкоголем, уставились на меня, не на шутку струхнул. И еще у меня что-то случилось с коленками. Они до конца не выпрямлялись.
— Ну, что, земеля, как тебя звать-то? — продолжал громогласный.
— Меня? 
— Тебя, тебя, родимый.
— Саша.
— Отлично. А меня Гера. А этих, — и он стал по кругу называть какие-то имена. Большие люди вставали, жали мне руку, а я мямлил в ответ:
— Очень приятно, Саша.
— Садись, Саня. Ты говорят из Москвы? — хлопнув меня по плечу, спросил Гера.
— Да.
— И мы тоже из Москвы. Правда, лично я из Мытищ, слышал про такой город?
— Конечно, у моих родителей там недалеко свой дом.
— Это где же? 
— В Челобитьево.
— Да ты что?! Это же от меня в пяти минутах ходьбы. Ну бывает же такое! Вот уж действительно мир тесен. Так мы с тобой и есть самые настоящие земляки, Саня. А раз так, то за это надо выпить. 
За землячество мы пили раз десять. Пили за женщин. За Советское искусство, за тех, кого с нами не было и т.д. Часам к трем ночи я уже был «готовченко». 
— Все, сворачиваемся, — неожиданно сказал Гера — Мы едем дальше.
Посмотрев на меня, добавил:
—Ты, судя по всему, не сможешь с нами поехать. Ладно, не расстраивайся. Мы к тебе на днях заскочим, и тогда все вместе поедем на Золотые пески. 
На следующий день в баре отеля Петер отпаивал меня двойным кофе.
— Ну, как твои новые знакомые? 
— Все нормально.
Появился Тодор.
— Привет, Саша! Вот ты-то мне и нужен. У тебя все в порядке? Что-то вид у тебя какой-то помятый?
— Да, все в порядке.
— Саша, они тебе что-нибудь о своих планах говорили?
— Мне? А с какой стати они должны мне об этом рассказывать?
— Да ладно, я же видел, как ты с их главным по-свойски общался.
— Тодор, мы говорили в основном о театре, о музыке.
— О чем? 
— О театре.
— Понятно. Саша, послушай, у меня к тебе есть одно предложение. Давай ты поможешь мне с москвичами, а я помогу тебе с твоим импресарио.
— А что делать надо? 
— Когда ты с ними в следующий раз встретишься, попробуй убедить их главного, кажется, его Гера зовут?
— Да, Гера.
— Вот-вот, убедить его, чтобы здесь он решал все свои дела без мордобоев и дебошей. 
— Да ты чего Тодор? С какого рожна он меня слушать станет?
— А ты попробуй, а я со Стефаном поговорю.
Стефаном звали нашего импресарио. Хороший мужик, но только очень забывчивый. Как спросишь у него про невыплаченный гонорар, так и слышишь в ответ:
— Ой, забыл, брат. Прости, замотался. Завтра выплачу. 
В ту же ночь, выйдя из бара после программы, я наткнулся на Геру и трех его товарищей. 
— Привет, Саня. А мы тебя тут дожидаемся, — радостно поприветствовал меня Гера.
Я со всеми поздоровался.
— Ты сейчас ни чем не занят? 
— Вроде нет.
— Ну, вот и отлично. Пойдем с нами в одно местечко. Посидим, покушаем. Выпьем.
— В какое местечко? 
— Да тут, на побережье. Там нас ждут болгарские друзья.
Услышав про друзей, я сразу расхотел туда идти. 
— Гера, а может, в другой раз? Вы там дела будете решать, а я вам только мешать буду.
— Да брось ты, Саня, ты нам совсем мешать не будешь. Тем более дел там на пару минут. Правда, Паша? — спросил он самого дерганного из всех троих. 
У Паши в руках была газета, в которую завернули что-то продолговатое. 
— Конечно, на пару минут, — пританцовывая, ответил Паша и стал размахивать свертком как саблей.
Вся эта бравада не вселяла мне никакого оптимизма, но и отказаться у меня не получалось. Мы отправились на побережье.
В ресторане нас уже ждали. Группа из шести крепких парней разместилась возле барной стойки. Войдя в ресторан, Гера предложил мне посидеть за угловым столиком. 
— Сока хочешь?
— Какого сока?
— Любого.
— Хочу.
— Принесите за этот столик апельсинового сока. 
О чем они говорили с болгарскими крепышами, я не слышал. Я видел невозмутимого Геру, двух его парней, стоящих сзади и дерганого Пашу, продолжающего размахивать газетным свертком. Болгары заводились. Они много жестикулировали, периодически проводя большим пальцем по горлу.
В какой-то момент наступила полная тишина. 
Все застыли. 
Гера обернулся, и посмотрел на меня. 
«Ну, вот и всё», — подумал я, — «Сейчас начнут друг друга убивать»
Какое же я испытал облегчение, когда увидел, как Гера поднялся со своего места и обнял главного болгарского крепыша. Они похлопали друг друга по плечу, и обменялись рукопожатиями. 
Я заулыбался. Пронесло. 
Болгары быстро удалились, а Гера со своим окружением подошел ко мне.
— Ну, что Саня, мы не долго?
— Нет. А у вас все нормально? 
— Конечно. А иначе и быть не может. Сань, сегодня на Золотые пески не поедем, но ты не расстраивайся, съездим в следующий раз. Просто мы завтра рано утром уезжаем, так что давай здесь поужинаем.

Остаток ночи прошел миролюбиво. Много пили, много говорили, много шутили. На рассвете ребята погрузились в свой черный «Пежо» и укатили куда-то в сторону Софии.
Проснулся я от стука в дверь. Это был Тодор. Он пришел с банкой пива, что было очень кстати. 
— Слушай, Саша, ну ты молодец!
Тодор стал благодарить меня за то, что я «разрулил» всю эту ситуацию с москвичами. Я не стал разубеждать его.
— Да пустяки. Мы же с тобой договорились помочь друг другу. Так что, Тодор, теперь дело за тобой.
— Без проблем.
Гера появился через неделю улыбающийся и сильно пьяный. 
— Сань, ты можешь помочь другу?
— Конечно. А что нужно сделать?
— Сгоняй за сухеньким. Там, на набережной, в палатках продают. У отеля стоит моя машина. Вот ключи и деньги. Ты езжай, а я пока посплю. 
Я быстро оделся и вышел на улицу. 
Прямо около входа в отель стоял черный «Пежо» с синими номерами. Я сел в машину, боковым зрением наблюдая, какое впечатление произвожу на портье и охранников отеля. До этого момента я еще ни разу не сидел за рулем иномарки и поэтому испытал некоторый трепет. Еще бы, после отечественных «Жигулей» это было нечто. 
Я подъехал к работающему магазину, расположенному на набережной, и не спеша вышел из автомобиля. 
Выбор вина был хороший. Ценников, естественно, не было, но примерную стоимость я знал. Выбрав подходящее вино, я поинтересовался о цене. Цена, которую назвал мне продавец, привела меня в легкий шок. Она была завышена раз в десять. 
— А что у нас сегодня какой-то особенный день?
— Почему особенный? 
— А почему так дорого? 
— Господин, что вас смущает? Вы на какой машине подъехали? — улыбаясь, спросил он меня.
Я оглянулся, и всё сразу понял. Ну конечно, эти машины в Албене знали все. Знали, кто на них ездит. Больше спорить я с ним не стал. Тем более деньги все равно не мои. 
Гера проснулся только к полудню. Я спросил, почему он один, и что здесь делает.
— Да, надо было помочь одной нашей соотечественнице. А ребята в Варне, и я туда сейчас выдвигаюсь. Кстати, Саня, готовься, на днях поедем на Золотые пески.
Вечером, прогуливаясь по набережной, я обратил внимание на красивую девушку, которая пристально смотрела на меня. 
— Ты Александр?
— Да.
— Меня зовут Светлана. Мне о тебе Гера рассказывал. А еще я видела ваше выступление в программе ночного клуба. Ты с женой работаешь?
— Ну да.
— Спасибо тебе, Саня.
— За что? 
— За помощь.
— За какую помощь? 
— Ну как же, все знают, что ты Геру попросил, чтобы они перестали нас в Албене рэкетировать. Вы же с ним земляки. Он о тебе много рассказывал. 
Оказывается, я стал местной знаменитостью. Вот это да!
— Свет, а ты чем здесь занимаешься?
— Как чем, проституцией. Саня, я проститутка из Смоленска. Разве не похожа? — смеясь, спросила она меня.
— Нет, не похожа.
Она была красивая. Очень красивая. И мне ее стало очень жалко. Я видел много проституток, и как-то они меня не беспокоили. А эта девушка из Смоленска, что-то во мне зацепила. 
— И давно ты здесь? — спросил я ее.
— Второй год. Ладно, мне пора идти. Береги себя, Саша, — сказала Света.
И ушла… 
Недели три Гера не появлялся. У нас заканчивался контракт, и мы собирались переезжать в другой город. Гера появился за несколько дней до отъезда. 
— Саня, как насчет поездки на Золотые пески?
— Когда?
— Сейчас. Я же тебе обещал, что мы там погуляем. Тем более, что вы скоро отсюда уезжаете. 
Лариса, по причине легкого недомогания, отказалась от поездки, и я был этому рад. Мало ли что могло случиться.
Признаюсь честно, я не большой любитель экстремальной езды на автомобиле, но то, что я испытал в пути от Албены до Золотых песков, трудно передать словами. Три огромных «Пежо», управляемые пьяными безбашенными водителями, гнали по серпантинной прибрежной ночной дороге, со скоростью свыше ста сорока километров. При этом на мое осторожное предложение поехать немного тише, ответом было возмущенное бормотание, что и так едем тихо, так как здесь ограничение скорости. Я смотрел на дорожные знаки, которые указывали ограничение до 60 километров и понимал, что лучше молчать, а то мои предложения могут вызвать обратную реакцию. На въезде в курортную зону нашу кавалькаду остановила полиция. 
— Не волнуйся, Саня, у нас всё схвачено, — смеялся Гера.
Подошедшему полицейскому протянули пачку болгарских денег, и он с благодарностью пожелал всем счастливого пути. 
Оставив на стоянке машины, пересели в кареты с лошадьми. Мы ехали по ночным Золотым пескам и пели песни. В прибрежном ресторане нас уже ждали. Сияющий метрдотель встретил нас, как лучших друзей. 
Сначала за счет заведения всем вынесли водки. Потом принесли меню. После чего все присутствующие стали делать заказы сверху донизу. То есть заказывали всё меню «от» и «до». 
Бегали официанты, сдвигались столы, играл ансамбль, танцевали цыгане. Где-то через час, Гера предложил перенести торжество на пляж. И все это застолье стало перемещаться на песок, поближе к воде. В пяти метра от моря накрыли столы и продолжили веселье. 
Со всех «Золотых песков» к нам стали подтягиваться соотечественники, работающие на этом курорте. Артисты, музыканты, танцовщицы, проститутки. Народу набралось огромное количество. Все ели и пили, катались на каретах, купались в море, и пели русские песни. 
На болгарском черноморском побережье русский хор всех и вся, изо всех душевных сил выводил «Степь да степь кругом». Я давно заметил, что за границей как-то по-особому поются русские народные песни. 
Удивительная была ночь.
С первыми лучами солнца, все потихоньку стали расходиться. Гера проводил меня до стоянки такси.
— Спасибо тебе, Гера! Я никогда не бывал в такой компании.
— Да не за что, Саня. Один раз живем. А что нас там ждет впереди, одному Богу известно. Бывай, землячок. Может, и не увидимся больше…
Я сел в такси, и уехал в Албену.
Через несколько лет я узнал, что Геру и всю его команду расстреляли болгарские крепыши, где-то в Родопах. 

Продолжение следует...

"Я что-нибудь придумаю" Автобиографическая повесть (Продолжение)>>>