Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
Культура, стиль жизни → Отдых → Знакомства

На завалинке 8574

Премодерируемое участие
7900 участников
Администратор Greta-дубль
Администратор Grеta

Важные темы:

Модератор Tehanu

Последние откомментированные темы:

20251020160117

←  Предыдущая тема Все темы Следующая тема →
Вадимович
пишет:

Какие удивительные и точные слова про "опчесво" (общество)

( … Милая невинная душа гимназиста - он провел пальчиком сверху вниз и разделил ДОБРО и ЗЛО, как некогда Бог … ) 

---

5 V 1916

…люблю самый тон этих начинаний, -- простой, ясный и правдивый, гимназический.

"Посетитель небрежно положил на стул ручной чемодан и крепко пожал протянутую руку.
Гладко выбритое лицо, с проницательным взглядом ясных глаз, свидетельствовало о необычайном уме и энергии вошедшего. Это был Нат Пинкертон, знаменитый американский сыщик, любимый герой порядочных людей и ужас преступников" ("Восковой двойник").

Так и написал милый гимназистик, -- никого не убоявшись: "любимый герой всех порядочных людей". Книжка -- по языку и приключениям -- сочинена без сомнения гимназистом, не окончившим курса.

-- Каких же "порядочных людей", -- позвольте спросить вас, г. гимназист?

-- "Порядочных людей", -- чешет затылок растерявшийся гимназист. -- Всех тех "людей", которые не выносят убийц, трепещут их, боятся -- если "убийца забрался в дом"... И не любят, чтобы у них "воровали"... Таких "людей" много, сударь: вот мой дядя, две тетки, да и их соседи, вся улица...

-- Фи, "сыщик", профессия "сыщика".

-- Что же делать, сударь. Волка руками не поймаешь, -- лису не поймаешь, если выйти ее ловить со свечой, молитвенником и увещаниями. И лиса, и волк звери страшные, и на них выходит охотник, -- да такой, который был бы еще хитрее их. Так и Пинкертон. И чем он хитрее, тем лучше нам. Тем лучше выловит из леса волков и лисиц, -- и мы не то что сами будем ходить по ягоды и грибы, но и детей пустим в лес безбоязненно.

Просто, прямо и ясно. "Общество должен оберегать хороший сыщик. П. ч. преступление кроваво, жестоко и хитро".

Нет, короче.

"Преступление, миленькие, -- это не пароль, а преступление. Так и старая тетенька учила, и маменька заповедовала".

 

Когда еще в лавочке (где покупал Пинкертона на Итальянской) я прочитал эти слова, -- голова закружилась. Вой:

-- Вот время! Вот люди! Вот читатели! Из сыщика сделали себе героя.

 

Этот вой без исключения всей русской прогрессивной печати -- стал в ум и замутил душу.

Милая невинная душа гимназиста: он провел пальчиком сверху вниз и разделил ДОБРО и ЗЛО, как некогда Бог, сказав:

-- Сыщик -- это хорошо. Он герой всех порядочных людей и -- ужас преступников.
Но... мысли поставить "сыщика" -- "героем" ужаснулось русское общество -- ужаснулось как раз года за два до 1905 г. или года два спустя после 1905 г., сейчас уже не помню. Почему?

И вот тут у меня кружилась голова.

Общество альфонсов-клубистов, альфонсов своей службы, альфонсов всякого долга, альфонсов около книжки... оно вовсе не похоже на трудолюбивых тетенек, дяденек, маменек, варящих щи в печи, хлопочущих около мужа своего, заботливых около воспитания детей. И вор (который их никогда не обворовывает) -- для них есть просто "картина на горизонте", вроде "леопарда в далекой пустыне", -- который так красиво и убивает, и так мастерски ворует...

Но альфонсинство идет глубже, дальше; да позвольте: с 70--80-х годов преступник и убийца есть "герой" русского общества, а те, которые лезут на "тетенек" и "дяденек", вообще на "презренных обывателей", -- мещан и буржуа, -- суть "обновители отечества". Да разве не было случая, когда травили великого государя, освободителя крестьян, за то, что он "не дошел до высоты мысли Чернышевского" и в реформах сообразовался с нуждами России, а не "с мыслями Чернышевского": и отнизу доверху, кроме крестьян и купцов, кроме попов, Россия вся кричала, визжала, хихикала:

-- Травите! Травите! Больнее! Больнее! Окружите его плотным кольцом, чтобы не мог вырваться, -- и задавите.

 

Беззубого. Я его видел в Симбирске в 1873 году. Директор Вишневский ("репетиция") входил в класс и говорил:

-- Здравствуйте, дети!!

И мы:

-- Здравия желаем, Ваше Императорское Величество!!!

И вот он приехал, старый Император. Около него вертелся полицейский, и он несколько раз повторял:

-- Зачем здесь полиция? Зачем, где дети, полиция? Уйдите. Я приказываю.

Но полицейский, -- отойдя в сторону, сзади все шел за Императором.

И вот я видел его в двух шагах. Он был очень некрасив. Очень. И оттого, что стар был, а главное -- безмерно устал. Ведь надо было взойти по лестнице и пройтись по классам. Нижняя челюсть его немного опустилась, и я хорошо помню этот черный беззубый рот... Не то что зубов не было, но зубы были черные и "корешки"... Лицо худое, бледное, взгляд скорее строгий, никакого привета...

"Я устал! устал!" -- вот все выражение.

Но ему нужно было "сделать честь гимназии", не обидеть "министерство просвещения" -- и он вошел и к нам.

 

И вот к этой усталости я прибавляю еще Сербское восстание, болгарскую резню, войну с Турцией.

-- Я устал! устал... Интриги Австрии, Англии, двусмыслие Германии...

-- Ах, как я устал.

 

И вот вылезает Веруха Фигнер, Верка Засулич, еще какое-то дерьмо, -- "в косую сажень" Тригони, да "загнавший в стойло быка вилами" Желябов, еще это противное рыло (какая морда глупая) Рысаков и химик... как его... Кибальчич, "ученый"...

Государь обращается к обществу:

-- Удержите их!!

 

Общество "поросятится". Акции и все. "Растите деточек". "По 12 в год рожу".

Восторг разливается по обществу:

-- Пристрелят его, старого.


Нет сомнения, никакого нет сомнения, что если бы общество топнуло на молодежь, сказав:

-- Мерзавцы! Как вы смеете.

Если бы общество в ответ потребовало драконовских мер против университетов, потребовало бы отнятия стипендий у студентов, сдачи в солдаты исключенных, да выгнало десятка 1½ профессоров "с тенденцией", -- то Желябовы сели бы на тупой зад свой.

Но и Соловьев, и Желябов, и вся эта сволочь знала "своих"...

 

-- Остановите же! Остановите!..

Выстрел Соловьева. ГОСУДАРЬ БЕЖАЛ. О, единственный Государь, который бежал, п. ч. он боялся, п. ч. в него всаживали пуля за пулею, 5 пуль, -- как в мишень.

Как в деревянную мишень свинцовые пули.

Ведь от которых больно. Больно ли, господа?

Общество визжало. "В сей счастливый момент оно рожало тройню". И отвечало:

-- Если в Государя, то, конечно, не больно. Больно только, если революционеру дадут по морде... т. е. ударят в его благородное, героическое лицо.
Общество поросятилось. А свинья, когда она рожает, ничего не чувствует от блаженства.

 

Какой-то генерал выпорол какого-то студентишку в Шлиссельбурге. Сейчас Вера Засулич:

-- Героический выстрел Шарлоты Кордэ.

Общество даже "роды" на минуту приостановило, до того обрадовалось.

Если бы эта дуреха выстрелила в Соловьева? Если бы хоть одно создание в России нашлось, которое бы отомстило за унижение Государя пощечиной, выстрелом и плевком в лицо -- Тригони, Желябову, кому-нибудь...

Не нашлось честного человека в России.

Или, как говорит автор Пинкертона:

"Не нашлось ни одного порядочного человека".

Это слово -- настоящее. Именно -- просто "порядочного". Объективно порядочного человека. Вековая Россия состоит из "святых" и св......; "святых" не случилось о ту пору, и осталась одна св......

 

Застрелили (Екатерининский канал).

Вдруг два первых авторитета в стране, философ и художник, "любимцы народные", заерзали на задах своих и взвизгнули:

-- Их надо простить! Убийц надо простить!

Если сын и наследник убитого, -- в которого тоже будут "палить", -- помилует виновных, -- о, тогда!.. о, тогда!..

 

Непонятно, что сделалось бы "тогда". Ибо, как известно хорошо, революционерам было дело до "выполнения программы Фердинанда Лассаля", но не было ни малейшего дела до Владимира Соловьева и до Льва Толстого. "Тогда", очевидно, продолжали бы "ходить в народ", читать еще более "умные книжки" и вообще подговаривать устроить резню помещиков, купцов (кроме банкиров) и очищать место евреям. Революция, как это очень хорошо известно, предшествует жидам или следует за жидами -- вообще есть "ореол славы нашего Мешеаха".

"Он же придет и властию пасти народы. А мы его министры".

 

Но и Соловьев, и Толстой знали оба, что слиться со свиньею в наиболее "восторженный момент родов" значит стяжать навеки привязанность свиньи. И стяжали.

 

Возвращаясь к Пинкертону, я и думаю, в своей действительно закружившейся вчера голове, что не кто-нибудь, не некоторые, даже не "очень многие", но целое общество русское, -- причем с корифеями его, начиная от Фон-Визина и Чаадаева, -- в медленных перерождениях и все под влияниями литературы -- выродилось буквально до "сюжетов" Пинкертона, -- до тех, с кем борется "этот всеми порядочными людьми уважаемый сыщик", и совершенно слилось с убийцами и ворами, прямо потакая воровству, "если оно артистично" (Пинкертон только "артистов" преследует), -- и разделяя "бегство от полиции" убийц. Политическое воспитание 70--80-х годов перевоспитало все общество. Ведь все общество имело единственным предметом чтения апологию убийц и убийства, ведь вся литература была обращена в дифирамб им и в дифирамб "единовременного ограбления всех" (социальная революция), с резнею, кровью и ужасом. Ведь ничего еще и не печаталось "при нашей снисходительной цензуре".

И вот это общество, или "благословенно родившая свинья", и попробуйте-ка ее обратно преобразовать в человека.

И ноженьки устанут. И ум не найдется.


О, как слаб был Д-ский со своими ничтожными "Бесами".

===

Это, как вы конечно узнали, Василий Васильевич Розанов, "Опавшие листья" 1916 год.

Ещё добавлю фотографию Соловьёва:

 

И цитату из википедии: 

2 (14 апреля) апреля 1879 года (Светлый понедельник) совершил неудачное покушение на императора Александра II, который совершал свою обычную утреннюю прогулку в окрестностях Зимнего дворца без охраны и без спутников. Все выстрелы прошли мимо предполагаемой цели; при попытке задержания Соловьёв принял яд (мышьяк, или, согласно тексту обвинительного акта[3], — цианистый калий), но был спасён медиками, давшими противоядие; первоначально представился Соколовым[5]. Согласно официальной версии событий, изложенной на основе показаний свидетелей и обвиняемого, покушение было совершено Соловьёвым у ворот здания штаба гвардейского корпуса, на набережной Мойки, когда император следовал к Дворцовой площади: первый выстрел был совершён на расстоянии «около двенадцати шагов»[6], после чего последовала короткая погоня (в направлении Певческого моста), во время которой были произведены ещё 2 выстрела на более близком расстоянии от цели; примерно во время производства 3-го выстрела, Соловьёва настиг штабс-капитан корпуса жандармов Кох, который ударил Соловьёва обнажённой шашкой по спине «так сильно, что шашка согнулась, и преступник, споткнувшись, едва не упал, но это не помешало злодею сделать ещё четвёртый выстрел в Государя Императора, после чего неизвестный бросился бежать по направлению к Дворцовой площади, теснимый со всех сторон сбежавшеюся толпою народа, в которую преступник сделал пятый выстрел»[3]. Был задержан возле здания министерства иностранных дел.

Вступите в группу, и вы сможете просматривать изображения в полном размере
Это интересно
+1

Вадимович
14.07.2021 , обновлено  15.07.2021
Пожаловаться Просмотров: 949  
Комментарии 25
←  Предыдущая тема Все темы Следующая тема →


Комментарии временно отключены