| ← Сентябрь 2015 → | ||||||
|
2
|
||||||
|
11
|
||||||
|
19
|
||||||
|
21
|
27
|
|||||
|
29
|
||||||
За последние 60 дней 42 выпусков (4-5 раз в неделю)
Сайт рассылки:
http://metbash.ru/
Открыта:
22-10-2000
Адрес
автора: culture.music.rock.metallica-owner@subscribe.ru
Статистика
0 за неделю
На 27-летие легендарной пластинки. История создания альбома Metallica `...And Justice For All'
|
На 27-летие легендарной пластинки. История создания альбома Metallica ‘…And Justice For All’ 2015-09-04 01:53 Dimon Мир уже никогда не будет прежним
Многие крикнут: «Это кощунство!» однако мы все равно это скажем… Альбом Metallica ‘…And Justice For All’ стал их звёздным часом. Прежде чем начнётся нытьё и недовольство, давайте мельком взглянем на ‘Justice’ с точки зрения цифр: девять песен, альбом длится 65.5 минут, песни состоят из огромного количества частей и Никакого, Бля*ь, Баса! Вышедший 25 августа 1988 года (это дата увековечена в песне группы Dillinger Escape Plan ‘8.25.88’), альбом ‘…And Justice For All’ стал первой полноценной студийной работой басиста Джейсона Ньюстеда, занявшего в 1986 году место безвременно ушедшего Клиффа Бёртона. Разные люди по-разному будут спорить, о том, что лучший альбом у Metallica это ‘Kill ‘Em All’ (1983), ‘Ride The Lightning’ (1984) или же ‘Master Of Puppets’ (1986) – особенно ‘Master Of Puppets’ – но большинство этих аргументов основаны на ошибочных предположениях о том, что на ‘Justice’: а) был бы слышан бас, если бы на нём играл Бёртон и б) альбом бы мог получиться лучше, будь Клифф жив. Но пора бы смириться с тем, что на ‘Justice’ Клифф не сыграл, как бы сильно музыканты Metallica – а именно вокалист/гитарист Джеймс Хэтфилд, барабанщик Ларс Ульрих и соло-гитарист Кирк Хэмметт – того ни хотели. В какой-то степени отсутствие Бёртона подтверждает превосходство ‘Justice’ по критериям Metallica: поскольку партий Ньюстеда на альбоме почти не существовало, музыканты Metallica фактически доказали, что басист-то им в общем и не нужен. Как бы там ни было, ‘ Justice’ и по сей день остаётся самым навороченным и прогрессивным альбомом Metallica. Монолитный идущий размеренным шагом гигант, породивший первый сингл группы (‘One’) и их, бесспорно, самую быструю песню в дискографии (‘Dyer’s Eve’). Лирика Хэтфилда была на высоте, он писал угрожающе насущные и пророческие тексты о недостатках системы правосудия (заглавный трек), потере свободы и гражданских прав (‘Eye Of The Beholder’) и комиссии по расследованию антиамериканской деятельности (‘The Shortest Straw’). Жизненная лирика вкупе с отточенным до блеска риффингом альбома и бездонным мощным ритмом была подобно батарее пулемётов, стреляющих зазубренными лезвиями, что разрезают лицо слушателя. Metallica начали работать над альбомом в студии One On One в Лос-Анджелесе вместе с Майком Клинком, который, выступив продюсером альбома Guns N’ Roses ‘Appetite for Destruction’, явно поймал звезду. Записав с Клинком пару каверов, музыканты группы набрали номер датского продюсера Флемминга Расмуссена, который помог ребятам в работе над альбомами ‘Ride The Lightning’ (1984) и ‘Master Of Puppets’ (1986). Все события, произошедшие непосредственно до, во время и после этого попали в Зал Славы журнала Decibel. Что первое приходит в голову при мысли о работе над альбомом ‘…And Justice For All’?Ларс Ульрих: Осенью 1987 года мы вернулись из европейского тура в поддержку альбома ‘Puppets’. И вот, мы дома в Сан-Франциско и все настроены на работу. Джейсон уже совсем освоился и готов зажигать. Мы находились в новой репетиционке, где помимо нас было ещё несколько групп. В общем, просто прикидывали разные идеи вроде риффа к песне ‘Blackened’. Мы сочиняли буквально пару дней, и тут нам предлагают выступить на шоу Saturday Night. Пока мы репетировали, Хэтфилд пошёл в какой-то еб*ный скейтпарк в Беркли, а вернулся со сломанной рукой. В общем, выступление пришлось отменить, и мы на пару месяцев взяли перерыв – дрочили и ждали, пока у Джеймса срастётся рука. Пока ждали, решили, что та репетиционка для нас немного пафосная и нас там не прёт. Я тогда снимал домик в Эль Серрито на той же улице, где находился знаменитый особняк Metallica, в стенах которого мы сочинили ‘Lightning’ и ‘Puppets’ – он находился в 180 метрах вниз по улице. Хозяйка дома разрешила сделать из её гаража своеобразную репетиционку. И пока Хэтфилд восстанавливался, мы с Джейсоном и парочкой других ребят оборудовали гараж под себя. Затем на носу был фестиваль в Донингтоне 1987, где мы выступили вместе с Anthrax и Бон Джови, и решили сделать первый мини-альбом ‘Garage Days’. На заднике альбома можно увидеть несколько фоток с репетиций – это фотки из студии в том домике. Все фотки, где мы лежим в кузове грузовика, сделаны прямо перед моим домом, буквально в трёх метрах от гаража. В общем, мы записали ‘Garage Days’, отыграли на фестивале в Донингтоне и дали ещё пару концертов в Германии вместе с Deep Purple. После чего сразу же вернулись домой, засели в гараже и начали сочинять. Джеймс Хэтфилд: Мини-альбом мы хотели записать ещё раньше, но на эту идею нам пришлось забить, потому что я сломал руку. Затем мы начали обустраивать гараж. Помню, я пытался привыкнуть всё делать одной рукой и помогал ребятам обустраивать студию – мы сделали хорошую звукоизоляцию, чтобы не раздражать соседей. Рука начала потихонечку срастаться, и мы принялись джемовать эти песни. Мы выпустили миньон, а потом начали работать над полноценным альбомом. Сочиняли, может быть, месяца два. Всё получилось очень быстро. Если сравнивать с ‘Master Of Puppets’, то на этот раз у нас была куча записанного материала – кассеты, набитые всяким дерьмом, которое мы записали в течение последних двух лет. Куча названий песен.
Ульрих: Находясь на старой репетиционке, мы хотели пойти проверенным путём, что делали много раз, а именно: «Давайте всех соберём и попробуем поработать над материалом». И мы вчетвером сидели там и работали над песней ‘Blackened’, но ничего путного из этого не получалось. Мы за свою карьеру уже убедились, если над песней работает слишком много народу, ни к чему хорошему это не приводит. Вернувшись домой после концертов в Германии, мы подумали, а может быть, достаточно будет только меня с Джеймсом? И мы сели и начали разгребать кассеты с риффами, и скоротали осень 1987 года, засев в моём домике на Карлсон Бульвар в Эль Серрито. Кажется, сначала у нас появились ‘Blackened’, ‘Harvester Of Sorrow’ и ‘One’. А позже вроде мы написали ‘The Shortest Straw’ и ‘Dyer’s Eve’. Уже не помню точно. Мы записывали демки на старый магнитофон Fostex. Помню, когда Кирк женился – кажется, это был ноябрь или декабрь 1987 года – мы записали несколько демок и отдали Майку Алаго, который тоже был на свадьбе – парень этот занимался чем-то вроде подбора артистов. Я включил ему некоторые песни, и он сразу же сказал: «Них*я себе! Это же прямо какой-то следующий уровень!». Но сочиняли в основном мы с Джеймсом. В потном, вонючем гараже там, на Карлсон Бульвар. Джейсон Ньюстед: Отлично помню, как мы с Джеймсом сидим в спальне моей двухкомнатной квартиры в Сан-Пабло, штат Калифорния, и пишем песни на четырёхдорожечный магнитофон, который стоит перед нами – он у меня до сих пор есть. На стене висит плакат ‘Damage Inc’. Ребята только что вытащили этот мини-усилитель Marshall, который больше похож на полустэк, только крошечный. Мы сыграли на нём, и я придумал рифф к песне ‘Blackened’. Я показал Джеймсу, как его нужно играть, и мы просто начали работать над этой песней. Тогда у нас с ним ещё были длинные волосы, думали мы одинаково и слушали одну и ту же музыку. Когда я уезжал, он присматривал за моей хатой, а когда уезжал он – я присматривал за его берлогой. У нас обоих была двухкомнатная квартира, и обе хаты находились на одинаковом расстоянии с обеих сторон от гаража Ларса, в котором мы записали ‘Garage Days’. Все мы тогда жили в районе Эль Серрито и были настоящей бандой типа Ramones. У нас были свои принципы и позиция. Каждый из нас был настоящим металхэдом. Мы отчаянно хотели стать той американской группой, которая несла эту музыку в массы. Вы намеренно сочиняли такие сложные песни или само так получалось?Хэмметт: Я бы сказал, и то, и другое. В конце 80-х все стремились показать, как умеют владеть своими инструментами. «Запиливать» на гитаре было очень круто. Гитарные альбомы пользовались успехом и популярностью, и все были повернуты на качественной и интересной игре. Я говорю не только про гитару, а вообще про все инструменты. Помню, Ларс брал уроки игры на барабанах и очень хотел играть лучше. Мы все хотели. Я тогда слушал многих разных гитаристов – [Джо] Сатриани и [Стив] Вай были на пике, и, мне кажется, сей факт оказал на нас большое влияние, потому что мы тоже хотели овладеть виртуозной игрой на гитаре. Просто мы тогда так мыслили. И поскольку мы хотели играть качественно и хорошо, музыка стала ещё сложнее, прогрессивнее и виртуознее. Это был совершенно другой уровень.
Хэтфилд: Мы могли сочинять вечно. У нас была куча возможностей. Мы записывали демки и так, и сяк, но всегда возвращались к первому варианту. Но вроде пока всё не попробуешь – не успокоишься. Здорово ведь в конце сказать, что ты испробовал всевозможные варианты. Когда мы сочиняли тот альбом, мы были единым целым. Никаких посторонних мнений за исключением менеджмента у нас не было, а они говорили: «Парни, вам надо написать песни покороче». Потом они несколько раз их слушали и соглашались, что всё на самом деле очень даже за*бись и начинали тащиться. Довольно странно сидеть, работать в одиночку над песнями и думать: «А нормально получается? Мне-то нравится, но понравится ли остальным?». Я к тому, что мы писали для себя. Вы нервничали, когда работали над этими жутко навороченными песнями вместе с новым парнем?Хэмметт: Нет, потому что Джейсон был в группе уже два года. Мы всё ждали, когда же он напишет что-нибудь крутое и грандиозное, но что-то у него никак не получалось. Странно было. Оглядываясь назад, могу сказать, что это, конечно, был провал. Здорово было, что Джейсон был с нами и с энтузиазмом принялся за работу, но большого вклада он так не сделал. Единственное, что он сочинил – это рифф к песне ‘Blackend’. Оглядываясь назад, можно сказать, что это и стало его огромным вкладом в творчество группы. Уж не знаю, почему так получилось – просто так карта легла. Осталось ли что-то из того материала, который записывали ещё при Клиффе?
Хэмметт: Ну, в композиции ‘To Live Is To Die’ есть один из его риффов. Ещё я помню, мы с ним джемовали в туре ‘Master Of Puppets’ под рифф из песни ‘Dyer’s Eve’, потому что основной рифф тогда придумал я. Помню, я сыграл его Клиффу в номере отеля. Больше ничего не осталось. Хэтфилд: Основной рифф ‘To Live Is To Die’ придумал Клифф. Он его сочинил, когда мы работали над альбомом ‘Master Of Puppets’ – это был один из запасных риффов, для которых мы не нашли места. И вот он пригодился на альбоме ‘Justice’. Бля, он просто невъебенно тяжелый. Крещендо в песне тоже придумал Клифф, причем, ещё до записи ‘Kill ‘Em All’. Что помните о самом процессе записи альбома?Ульрих: Это был 87 год, Guns N’ Roses были самой горячей штучкой, и мы подумали: «Окей, давайте тоже поработаем с Майком Клинком». К работе приступили в январе 1988 года в Лос-Анджелесе, и… короче, в двух словах было так: когда в 1985 году мы записывали ‘Master Of Puppets’, мы решили, что продюсером будет Флемминг Расмуссен. Он прилетел в Лос-Анджелес, и мы втроём с Хэтфилдом неделю искали подходящую студию. Мы нашли студию под названием One On One, где и собирались записывать ‘Puppets’, но в итоге решили опять отправиться в Данию и записываться там, потому что так было гораздо экономнее. В Америке мы бы за такие деньги себе мало что смогли позволить. Но мы всегда знали, что обязательно запишем в студии One On One какую-нибудь пластинку. И в январе 1988 года мы поехали туда с Майком Клинком. Как и в случае с ‘Puppets’, мы решили начать с парочки каверов. В качестве разминки мы записали ‘Breadfan’ [Budgie] и [Diamond Head] ‘The Prince’. Во время записи мы поняли, что с Клинком у нас ни хрена не получается, и, возможно, нам снова нужно обратиться к Флеммингу. Клинк был отличным парнем, но мы не могли поймать нужный настрой и энергетику. В общем, Клинк положил начало творческому процессу, а Флемминг потом взял ситуацию под свой контроль. Хэмметт: Помню, с песней ‘Dyer’s Eve’ было довольно непросто, потому что она была чересчур быстрая. Мы были в студии с Флеммингом Расмуссеном, с которым записывали ‘Ride The Lightning’ и ‘Master Of Puppets’. И он уже знал, как нас надо подталкивать и мотивировать. Если ему нравилось, он говорил: «Да – вот это хэви-метал». Но игра наша была на высоте – мы тогда многое могли. И такого большого перерыва между альбомами, как сейчас, не было. Ульрих: Вероятно, мы провели на студии One On One три или четыре месяца. Работали, в основном, мы с Джеймсом, а Джейсон с Кирком приезжали и записывали свои партии. Наверное, можно сказать, что альбом ‘Justice’ стал праздником Ларса и Джеймса – мы сами сочиняли, микшировали, и вообще всё делали вдвоём. Всем заправляли мы с Джеймсом. Кирк приезжал, чтобы сыграть соляки, а Джейсон – свои басовые партии. Может быть, они и были в студии пару недель, но всё остальное делали мы с Джеймсом – всё находилось под нашим жёстким контролем.
Короче, я сам выкатил свой SVT кабинет из грузовика, на котором приехал из Сан-Франциско в Лос-Анджелес, выгрузил своё оборудование через черный вход, установил его в студии и поставил перед кабинетом микрофон. Мы с Тоби смекнули, что можем подключить ДИ-бокс… [специальное согласующее устройство, используется на студиях звукозаписи, концертных площадках для соединения устройств с высоким сопротивлением тракта, линейных, несимметричных входов/выходов, с низкоомным, симметричным входом (микрофонным), обычно через разъём XLR. Ди-боксы применяют для соединения электрогитар, бас-гитар, клавишных с микшерским пультом, для минимизации шумов, искажений АЧХ и предотвращения фонов и наводок. Ди-боксы делятся на активные, с функцией буферного усилителя, и на пассивные, с функцией согласующего моста – прим. ThRaSheR] . Я тогда понятия не имел, что можно поставить свою «голову» в комнате с микшерским пультом. Я просто установил усилитель, настроил его, как считал нужным и начал «рубить». Когда Тоби сказал, что я могу сидеть с ним возле микшерского пульта и слышать, что получается, я подумал: «Ого – вот это круто!». То есть, вот таким я тогда был наивным и простым парнем. Я знал лишь, что должен быть готов сыграть эти партии и записать их – вот и всё. Ни о каких входах в запись, ни о втором, третьем, дубле я понятия не имел – я впервые столкнулся со всем этим дерьмом. Короче, я пришёл в студию, Тоби включил запись, и я сыграл свои партии. Начали мы с песни ‘Blackened’, потому что её я знал лучше всего. Остальные песни были для меня как «двойной черный диамант» [термин для одной из самых трудных лыжных трасс с крутыми поворотами – прим. ThRaSheR]. В техническом плане они были для меня неимоверно сложными. Я не привык к тому, что песня состоит из 14 или 18 частей, но я был к этому готов. Не помню, сколько раз мы играли те песни вместе прежде чем я начал их записывать – помню, что учил песни сам по записям, которые у меня были – там были только гитары и барабаны. В общем, я включил плёнку, записал свои партии, загрузил обратно своё дерьмо и поехал домой. Тебя удивило, что во время того, как ты записывал партии, ребят в студии не было?Ньюстед: Даже не знаю. Для меня это была какая-то неизведанная территория. Я же был новичком, и в группу меня взяли частично из-за моего покладистого характера. Но мне тогда реально было необходимо довести свою игру до совершенства. Я должен был твёрдо стоять на ногах, чтобы многое многим доказать. Одно дело – мини-альбом ‘Garage Days’, где мы просто дурачились, и там мой бас пердит вам прямо в уши. Но на ‘Jusice’ ситуация была совсем другая: продюсера у нас нет, басист идёт в студию и рядом нет никого, кто мог бы дать хоть какой-нибудь совет: «Может быть, тебе вот здесь попробовать гармонию?», или «Может быть, вот здесь стоит немного уйти на задний план?». Знаешь, обычно так и происходит, когда группа работает коллективно. Это как оркестр – каждый предлагает свои варианты, делится мнением. Особенно, когда дело доходит до каких-нибудь необычных инструментов – маракаса и прочей херни – да чего угодно. Но когда ты записываешь бас и барабаны, должен быть человек, который скажет: «Отличная тональность» или «А в этой тональности звучит хреново» - хоть какие-нибудь наставления и советы о том, как правильно настроить частоты. С этого всё и началось. Если пластинку сводит кто-нибудь из музыкантов, то слышно на альбоме будет именно его. Каждый тянет одеяло на себя. Я вообще считаю, что продюсер должен сводить пластинку без музыкантов – главное для него – чтобы на записи все инструменты звучали на одном уровне.
Не стоит также забывать и о том, что с 1987 по 1989 год мы постоянно находились под градусом. В основном, мы, конечно, пили – я знаю, Кирк с Ларсом ещё и порошком баловались, а я курил травку, но, в основном, я только пил. Так что частично дело было ещё и в этом – мы бухали как сволочи, а Джеймс с Ларсом ещё и старались везде успеть – и смикшировать альбом, и на фестивалях отыграть. С годами я понял, как в той группе звучат инструменты. Гитара перекрывает бас за исключением пятой струны. Я начал играть на 5-струнном басу ещё 1986 году – давным-давно. У меня был прототип «пятиструнки» ESP ещё до того как их начали производить. Они стали популярны лишь в последние несколько лет, но я на них играю уже 20 лет – и этому есть причина. Мне нужно было найти способ «вылезти» из-под гитар. Так что спустя годы мы поняли, что нам нужно сделать, чтобы мы звучали как группа, как что-то мощное и целостное. Но в 80-х было время экспериментов. Некоторые фэны считают, что в миксе вы намерено убрали бас, указав таким образом Джейсону его место в группе? Это правда?Ульрих: Нет, это было сделано не намеренно. Как я уже сказал ранее, ‘Justice’ стал личным праздником Джеймса и Ларса, но намеренно бас мы не убирали. Не было такого, что мы думали: «В пи*ду этого парня – давай задвинем бас!». Поскольку мы сами участвовали в микшировании, мы решили поздравить друг друга с этим делом и «поднять» на записи ритм-гитару и барабаны. Но мы так увлеклись, что бас совсем стало не слышно (смеётся). Хэмметт: Просто партии Джейсона в точности повторяли гитару Хэтфилда, и получалась каша. И единственное, что нам оставалось – понизить бас при микшировании. Жаль, конечно, что так вышло, но по той или иной причине этот альбом известен именно тем, что баса на нём практически не слышно. Также это был эксперимент – мы решительно хотели сделать «сухое» агрессивное звучание, и многим понравилось. Многие молодые команды считают, что альбом получился отличным. Но по большому счёту, это был эксперимент. Не уверен, что он на сто процентов оказался успешным, но альбом и уникален тем, что обладает этим необычным звучанием. Ньюстед: Metallica всегда записывалась не так, как любая другая популярная рок- и кантри группа, где сначала записываются бас и барабаны, а потом уже накладываются мелодии, гитары и все остальное. За всё существование Metallica – а Ларс больше ни в одной другой группе никогда не играл – в мониторе у Ларса всегда была ритм-гитара и вокал Джеймса при мощности 130 децибел. Баса у него в мониторе нет вообще, так что это не тот случай, когда барабанщик с басистом образуют ритм-секцию, как в любой другой команде, которую я слышал. Так что привыкнуть к этому мне было непросто, как, в общем-то, любому басисту. И, возможно, Роберту [Трухильо] до сих пор непривычно. То есть, Ларс слышит только Джеймса. Можно сказать, частично дело было ещё и в этом. Но если отвечать на твой вопрос, намеренно это было сделано или нет? Может быть, они до сих пор не могли справиться с горем, которое пережили, и, в общем-то, справились с ним только в 2002 году, когда в итоге смирились с тем, что Клиффа больше нет. Но, безусловно, тогда рана ещё не затянулась. Они не знали, куда выплеснуть свои эмоции и чувства. Сдерживать в себе их было невозможно. Когда молодые ребята собираются вместе и к 25 годам становятся миллионерами, они пропускают несколько стадий развития. Через эти периоды в жизни проходят все обычные люди. И они не стали заморачиваться и вслушиваться, слышно на записи бас или нет, и что можно было бы сделать для того, чтобы одинаково было слышно все инструменты – они просто взяли и понизили его до минимума. Сами они в 3 часа дня были уже в жопу пьяные, а всем этим работникам в студии хорошо заплатили. Им по большому счёту было на всё насрать… понимаешь меня? Им было велено сделать так, чтобы определённый продукт звучал определённым образом. Для Metallica это был шанс попасть на радио, и когда они микшировали альбом, они и об этом тоже помнили. Почитай благодарности в буклете к альбому – те ребята микшировали песни для радио. Так что, в конечном счёте, все эти факторы могли сыграть свою роль. Но было бы просто ох*ительно, если бы кто-нибудь заморочился и свёл пластинку заново, потому что было бы очень здорово иметь полноценный новый альбом. Ведь именно таким он и должен был быть. На ‘…And Justice For All’ Кирк сыграл одни из лучших своих соло. Как думаешь, чем это можно объяснить?
Хэмметт: Помню, что времени на соло у меня было не так много, потому что на носу был фестиваль «Монстры Рока», и нужно было закончить запись к определённому дню. Мы должны были поехать в тур вместе с Van Halen, Scorpions, Dokken и Kingdom Come. У меня на всё про всё была неделя, может быть, полторы. В первую неделю всё шло как по маслу, но потом мы слегка тормознули, и наступил аврал. Помню, я оставался в студии на ночь и играл соляки, и доходило даже до того, что я был настолько уставшим, что едва мог зажимать струны. Было непросто, я был эмоционально и физически истощён, меня всё раздражало. Я хотел сыграть соляки определённым образом, и фактически выжимал их из себя. И мне кажется, во многом именно благодаря этому они получились именно такими. Название альбома вы придумали после просмотра одноимённого фильма с Аль Пачино? Безусловно, тема песни схожа с темой фильма.Ульрих: Да, так и было, но эта мысль пришла нам в голову уже потом. Сначала мы просто придумывали названия песен, а потом уже искали материал. Не было такого, что мы посмотрели фильм …And Justice For All («И Правосудие Для Всех») и подумали: «Отлично. Давайте напишем об этом песню». Мы скорее подумали, что название …And Justice For All отлично подходит для темы песни, после чего мы решили что-нибудь поискать, а потом уже посмотрели фильм. С песней ‘One’ («Один») было то же самое. Название у нас уже было, как и идея написать песню о парне, который лишился рук и ног. Мол, каково это чувствовать себя овощем? Мозг работает, но ты при этом ничего не соображаешь. Мы рассказали про идею нашему менеджеру Клиффу Бёрнштейну, и он сказал: «Парни, вам надо почитать книгу «Джонни Взял Ружьё». Она как раз об этом». Потом я рассказал ему про нашу идею по поводу песни ‘The Shortest Straw’ («Худший Жребий») о чёрных списках, о том, что тебя изгнали из общества и о том, что творилось в 50-х, и он предложил нам почитать книгу «Называя Имена» [Виктора Новаски]. Так что мысли всегда приходили уже потом – сначала была идея, а потом уже появлялся сам источник материала. Хэтфилд: Что касается песни ‘One’ – помню, мой брат мне давным-давно рассказывал об этом парне-ветеране [в песне]. Мы сидели втроём с Клиффом, и брат спрашивал, есть ли у нас какие-нибудь идеи для песен. И я сказал: «Есть у нас жуткая история об этом парне, который лишился рук и ног». И он сказал: «О, ну тогда тебе надо почитать книгу «Джонни Взял Ружьё». И я говорю: «Чего? Серьёзно? Надо почитать!» И я втянулся. Автора произведения [Далтон Трамбо] состоял в чёрных списках. Клифф назвал ещё несколько книг, в том числе, «Называя Имена». Как проходил процесс написания текстов?Хэмметт: Лирика Хэтфилда становилась более автобиографичной – гораздо более личной, чем на первых трёх альбомах. Последнее время я много об этом говорю, потому что действительно так считаю, но мне тяжело комментировать тексты Джеймса, поскольку только одному ему известно, что он хотел сказать.
Благодаря твоим текстам – особенно на ‘Justice’ – Metallica в то время смогла сильно выделиться среди других коллективов и уйти вперёд. Почему ты стал писать о психических заболеваниях и социальных бедах, изъянах системы правосудия, цензуре и так далее?Хэтфилд: Это всё бухло [смеётся]. Серьёзно – бухло и разные мысли. Я вижу, что происходит вокруг меня. На некоторых наших ранних выступлениях я был очень зол, потому что мало того, что люди совершенно не догоняли нашу музыку, им ещё и было абсолютно наплевать. Они нас будто не замечали. Они никак не могли понять, что происходит. И меня это жутко бесило: «Эй, мудачьё – мы здесь!». Я не сижу и не читаю газету, думая: «Надо мне написать песню о террористах; отличная тема, сейчас она очень популярна». Песня ‘Dyer’s Eve’ («На Смертном Одре») адресована твоим родителям. Они были последователями «Христианской Науки».Хэтфилд: Они сидели и рассказывали истории о том, как кто-нибудь вылечивался без помощи медицины. Помню, историю про одну маленькую девочку – у неё была сломана рука, а родаки говорили: «Гипс ей был не нужен, ей ничего было не нужно». А посмотришь на её руку, и там был полный пи*дец – она ей пошевелить не могла. Я не мог в это поверить. Если ты веришь в Бога, неужели не понятно, что Бог дал тебе мозги для того, чтобы излечиться от своего недуга, разве я не прав? Я не мог слушать этот бред и уже в юном возрасте был в замешательстве. Песня ‘Eye Of The Beholder’ («Глазами Очевидца») была адресована Родительскому Контрольному Комитету? В то время они следили за цензурой в музыке и требовали наклеивать на альбомы предупреждающие стикеры.Хэтфилд: ‘Eye Of The Beholder’… послушай, все песни в какой-то степени связаны. Как и на предыдущих альбомах, их всегда что-то связывает. А потом говорят: «О, вы собираетесь написать ещё один концептуальный альбом?». Это не концептуальный альбом. Я просто сажусь и пишу, и так получается, что песни объединяет одна тема. Например, на ‘Justice’ это тема свободы. ‘Eye Of The Beholder’ не была непосредственно про Комитет. В целом, она была о том, как ты, сам того не понимая, теряешь свободу. Чья идея была поместить в песню ‘The Frayed Ends Of Sanity’ хор из «Волшебника Из Страны Оз»?Ульрих: Джеймса. Знаешь, такой хор: «О, уи, о», как будто какие-то гневные ублюдки маршируют в твоей голове. Но это всё Джеймс. Я тогда не особо был в теме [смеётся]. Хэмметт: Звучало тяжело. Как и рифф после хора. Джеймс сказал, что придумал его, когда увидел танец одной футбольной [речь идёт об американском футболе – прим. ThRaSheR] команды перед матчем – они там типа маршировали. Разве это не сумасшедшая тема? До выпуска сингла ‘One’ казалось, что вы были решительно против того, чтобы снимать клипы. Почему вы вдруг решились?Хэмметт: Ну, мы никогда не говорили, что не будем этого делать. Просто люди не так понимают. Мы считали, что видеоклипы раньше снимали дерьмовые, и мы не хотели снять очередной клип, где танцуют стриптизёрши, а мы рассекаем на Феррари по Сансет Стрип. Этого дерьма тогда и так хватало. Просто настал момент, когда мы решили, либо мы снимем клип, который будет НЕ похож на всё то дерьмо, либо мы вообще не будем ничего снимать. В итоге мы сняли клип, который В КОРНЕ отличался от всего, что тогда показывали по «ящику».
Хэмметт: Помню, я первый раз посмотрел клип и подумал: «Ух ты – такого по MTV ещё не показывали. Поверить не могу, что он в эфире». Крышу мне снесло капитально. Как-то вечером я сидел и смотрел всякое дерьмо по MTV, и потом начался наш клип. После клипа ведущий эфира сказал: «Ух, очень депрессивная. Сейчас Хью Льюис и выпуск новостей поднимут вам настроение!». Альбом занял шестое место хит-параде Billboard и был номинирован на «Грэмми». Насколько ситуация в группе изменилась?Хэтфилд: Некоторые мои кореша позвонили мне и сказали: «Слушай, братан – я слышал, ваш альбом стал платиновым. Забей на всё и приезжай домой, прекращай всё и начни заниматься чем-нибудь другим». Представляешь, заголовок в газете? «Альбом Metallica стал платиновым, и группа распалась». А на следующий день в газете заголовок: «Фэны Metallica ушли с работы, сидят дома, пьют пиво, смотрят ящик». Да, «занимаются чем-нибудь другим». Хэмметт: Помню, сразу же после того, как мы закончили альбом, я общался с представителем лейбла и был весьма шокирован. Он мне сказал: «Да, дружище. Ваш альбом, в первые несколько недель, вероятно, разлетится тиражом миллион копий». А я сказал: «Да быть того не может!». А он мне: «Может!». Я считал, что альбом получился очень тяжелым, навороченным и прогрессивным и столько копий мы никогда не продадим. Но знаешь что? В первые две недели было продано даже больше, чем он сказал. Когда альбом вышел, мы были на гастролях в Европе, и взлетел он очень высоко – так высоко не поднималась ещё ни одна наша пластинка. Это было настоящее безумие. Мы не могли поверить. Но всё-таки, я думаю, во многом это случилось благодаря тому, что мы много гастролировали в поддержку альбома ‘Master Of Puppets’ вместе с Оззи, и, как мне кажется, к сожалению, группа стала популярнее после смерти Клиффа Бёртона. После той аварии о группе сразу многие узнали, ещё мы выпустили ‘Justice’и сняли клип. Всё в совокупности сыграло свою роль. Мы оказались в нужное время в нужном месте. Я думаю, это было наше время.
Тот случай, что альбом ‘Justice’ в 1989 году был заявлен в номинации «Лучшее Хард-Рок/Метал Исполнение», но уступил альбому Jethro Tull ‘Crest Of A Knave’ остаётся самым возмутительным «косяком» в истории «Грэмми», учитывая, что альбом Jethro Tull вышел в 1987 году и ни металлом, ни хард-роком его не назовёшь. Оглядываясь назад, можешь ли ты сказать, что сегодня тебя это шокирует?Ньюстед: Круто получилось, да? Лучше и не придумаешь! Раз спустя 20 лет мы до сих пор с тобой об этом говорим, значит, это был настоящий шок. Ой, да ладно! Полная чушь и глупость. Просто бред. И следующие девять лет Metallica пыталась выбраться из этой ямы. Теперь они получают «Грэмми» за каверы – за ‘Whiskey In The Jar’ [Thin Lizzy], за ‘Stone Cold Crazy’ [Queen] тоже получили [смеётся]. Тогда каждую неделю выходило, наверное, альбомов 500 и на каждом было от 8 до 10 песен, а «Грэмми» вручают за ИСПОЛНЕНИЕ ЧУЖИХ ПЕСЕН? Ничего себе! Некоторые песни с альбома ‘Justice’ вы не играли живьём несколько лет. Собственно говоря, ‘Frayed Ends’ или ‘To Live Is To Die’ вы так целиком и не сыграли. Почему?Ульрих: Как-то в середине тура ‘Justice’ после очередного концерта – мы отыграли ‘Blackened’, ‘One’, Eye Of The Beholder’ ‘And Justice For All’ и ‘Harvester Of Sorrow’ – мы сказали себе: «Пи*дец! Как же тяжело играть это дерьмо!». Было реально тяжело. Каждый вечер главное было не лажануть. Мы решили, что это глупо. Мы впервые играли на таких огромных площадках по всему миру, и вместо того, чтобы играть сердцем, думали, как бы не лажануть. Мозг был забит именно этим. Помню, Боб Рок назвал это «математическим металлом». Так что мы решили: «С нас довольно!». С той Metallica мы решили покончить – выше уже было просто некуда. Когда в мае 1990 года мы с Джеймсом начали сочинять песни для «Черного Альбома», мы слушали Misfits, Rolling Stones, AC/DC, у которых были песни по три минуты. Хэмметт: Причина в том, что мы никак не соберёмся. Мы думали о том, чтобы в предстоящем туре сыграть ‘Frayed Ends’. Но причина в том, что никак не дойдут руки.
Есть ли у тебя любимая песня на альбоме?Ньюстед: Конечно, же ‘Blackened’. Это моя песня. Хэмметт: Мне очень нравится ‘The Shortest Straw’ и ‘Dyer’s Eve’. Конечно же, я мог бы продолжить, сказав, что мне нравится ещё ‘One’ и ‘Blackened’ [смеётся] Ульрих: Не знаю, есть ли у меня любимая – все они по-своему классные. Но мне кажется, ‘The Shortest Straw’ – одна из самых недооценённых. Как по мне, так это классная песня. Мне нравится её играть. Она энергичная, дерзкая и в ней чувствуется характер. Я бы хотел играть её чаще, но Джеймсу почему-то не нравится её петь. Что мне теперь – петь её самому? Что бы вам хотелось изменить в этой пластинке?Ульрих: Это не ко мне. Кто-то как-то сказал: «Может, нам стоит смикшировать альбом заново с басом?». Но этой мыслью ты развлекаешь себя, от силы, секунд девять, а потом понимаешь, что этого быть не должно. Мы всегда старались запечатлеть момент времени. Записал альбом и забыл про него, отпустил. Нужно уметь абстрагироваться. Хэмметт: Знаешь, я считаю, альбом представляет собой то, что и должен представлять. Отражает то, что и должен отражать. Может быть, я бы «поднял» бас [смеётся]. Один парень добавил туда бас. Лет, наверное, 10-12 назад он дал мне копию альбома, и я подумал, что это дико угарно и смешно. Прикинь, он сам решил добавить бас. Ньюстед: Да – чтобы мы стояли в комнате и играли песни с альбома все вместе. Глядишь, тогда бы всё было нормально. Титанический перевод: Станислав «ThRaSheR» Ткачук
DimonCopyright © Metbash.ru. Копирование материалов ленты разрешается только в случае указания на "Metbash.ru", как на источник получения данных, при этом во всех ссылках обязательно явное указание адреса сайта Metbash.ru |
На 27-летие легендарной пластинки. История создания альбома Metallica ‘…And Justice For All’ 2015-09-04 01:53 Dimon Мир уже никогда не будет прежним
Многие крикнут: «Это кощунство!» однако мы все равно это скажем… Альбом Metallica ‘…And Justice For All’ стал их звёздным часом. Прежде чем начнётся нытьё и недовольство, давайте мельком взглянем на ‘Justice’ с точки зрения цифр: девять песен, альбом длится 65.5 минут, песни состоят из огромного количества частей и Никакого, Бля*ь, Баса! Вышедший 25 августа 1988 года (это дата увековечена в песне группы Dillinger Escape Plan ‘8.25.88’), альбом ‘…And Justice For All’ стал первой полноценной студийной работой басиста Джейсона Ньюстеда, занявшего в 1986 году место безвременно ушедшего Клиффа Бёртона. Разные люди по-разному будут спорить, о том, что лучший альбом у Metallica это ‘Kill ‘Em All’ (1983), ‘Ride The Lightning’ (1984) или же ‘Master Of Puppets’ (1986) – особенно ‘Master Of Puppets’ – но большинство этих аргументов основаны на ошибочных предположениях о том, что на ‘Justice’: а) был бы слышан бас, если бы на нём играл Бёртон и б) альбом бы мог получиться лучше, будь Клифф жив. Но пора бы смириться с тем, что на ‘Justice’ Клифф не сыграл, как бы сильно музыканты Metallica – а именно вокалист/гитарист Джеймс Хэтфилд, барабанщик Ларс Ульрих и соло-гитарист Кирк Хэмметт – того ни хотели. В какой-то степени отсутствие Бёртона подтверждает превосходство ‘Justice’ по критериям Metallica: поскольку партий Ньюстеда на альбоме почти не существовало, музыканты Metallica фактически доказали, что басист-то им в общем и не нужен. Как бы там ни было, ‘ Justice’ и по сей день остаётся самым навороченным и прогрессивным альбомом Metallica. Монолитный идущий размеренным шагом гигант, породивший первый сингл группы (‘One’) и их, бесспорно, самую быструю песню в дискографии (‘Dyer’s Eve’). Лирика Хэтфилда была на высоте, он писал угрожающе насущные и пророческие тексты о недостатках системы правосудия (заглавный трек), потере свободы и гражданских прав (‘Eye Of The Beholder’) и комиссии по расследованию антиамериканской деятельности (‘The Shortest Straw’). Жизненная лирика вкупе с отточенным до блеска риффингом альбома и бездонным мощным ритмом была подобно батарее пулемётов, стреляющих зазубренными лезвиями, что разрезают лицо слушателя. Metallica начали работать над альбомом в студии One On One в Лос-Анджелесе вместе с Майком Клинком, который, выступив продюсером альбома Guns N’ Roses ‘Appetite for Destruction’, явно поймал звезду. Записав с Клинком пару каверов, музыканты группы набрали номер датского продюсера Флемминга Расмуссена, который помог ребятам в работе над альбомами ‘Ride The Lightning’ (1984) и ‘Master Of Puppets’ (1986). Все события, произошедшие непосредственно до, во время и после этого попали в Зал Славы журнала Decibel. Что первое приходит в голову при мысли о работе над альбомом ‘…And Justice For All’?Ларс Ульрих: Осенью 1987 года мы вернулись из европейского тура в поддержку альбома ‘Puppets’. И вот, мы дома в Сан-Франциско и все настроены на работу. Джейсон уже совсем освоился и готов зажигать. Мы находились в новой репетиционке, где помимо нас было ещё несколько групп. В общем, просто прикидывали разные идеи вроде риффа к песне ‘Blackened’. Мы сочиняли буквально пару дней, и тут нам предлагают выступить на шоу Saturday Night. Пока мы репетировали, Хэтфилд пошёл в какой-то еб*ный скейтпарк в Беркли, а вернулся со сломанной рукой. В общем, выступление пришлось отменить, и мы на пару месяцев взяли перерыв – дрочили и ждали, пока у Джеймса срастётся рука. Пока ждали, решили, что та репетиционка для нас немного пафосная и нас там не прёт. Я тогда снимал домик в Эль Серрито на той же улице, где находился знаменитый особняк Metallica, в стенах которого мы сочинили ‘Lightning’ и ‘Puppets’ – он находился в 180 метрах вниз по улице. Хозяйка дома разрешила сделать из её гаража своеобразную репетиционку. И пока Хэтфилд восстанавливался, мы с Джейсоном и парочкой других ребят оборудовали гараж под себя. Затем на носу был фестиваль в Донингтоне 1987, где мы выступили вместе с Anthrax и Бон Джови, и решили сделать первый мини-альбом ‘Garage Days’. На заднике альбома можно увидеть несколько фоток с репетиций – это фотки из студии в том домике. Все фотки, где мы лежим в кузове грузовика, сделаны прямо перед моим домом, буквально в трёх метрах от гаража. В общем, мы записали ‘Garage Days’, отыграли на фестивале в Донингтоне и дали ещё пару концертов в Германии вместе с Deep Purple. После чего сразу же вернулись домой, засели в гараже и начали сочинять. Джеймс Хэтфилд: Мини-альбом мы хотели записать ещё раньше, но на эту идею нам пришлось забить, потому что я сломал руку. Затем мы начали обустраивать гараж. Помню, я пытался привыкнуть всё делать одной рукой и помогал ребятам обустраивать студию – мы сделали хорошую звукоизоляцию, чтобы не раздражать соседей. Рука начала потихонечку срастаться, и мы принялись джемовать эти песни. Мы выпустили миньон, а потом начали работать над полноценным альбомом. Сочиняли, может быть, месяца два. Всё получилось очень быстро. Если сравнивать с ‘Master Of Puppets’, то на этот раз у нас была куча записанного материала – кассеты, набитые всяким дерьмом, которое мы записали в течение последних двух лет. Куча названий песен.
Ульрих: Находясь на старой репетиционке, мы хотели пойти проверенным путём, что делали много раз, а именно: «Давайте всех соберём и попробуем поработать над материалом». И мы вчетвером сидели там и работали над песней ‘Blackened’, но ничего путного из этого не получалось. Мы за свою карьеру уже убедились, если над песней работает слишком много народу, ни к чему хорошему это не приводит. Вернувшись домой после концертов в Германии, мы подумали, а может быть, достаточно будет только меня с Джеймсом? И мы сели и начали разгребать кассеты с риффами, и скоротали осень 1987 года, засев в моём домике на Карлсон Бульвар в Эль Серрито. Кажется, сначала у нас появились ‘Blackened’, ‘Harvester Of Sorrow’ и ‘One’. А позже вроде мы написали ‘The Shortest Straw’ и ‘Dyer’s Eve’. Уже не помню точно. Мы записывали демки на старый магнитофон Fostex. Помню, когда Кирк женился – кажется, это был ноябрь или декабрь 1987 года – мы записали несколько демок и отдали Майку Алаго, который тоже был на свадьбе – парень этот занимался чем-то вроде подбора артистов. Я включил ему некоторые песни, и он сразу же сказал: «Них*я себе! Это же прямо какой-то следующий уровень!». Но сочиняли в основном мы с Джеймсом. В потном, вонючем гараже там, на Карлсон Бульвар. Джейсон Ньюстед: Отлично помню, как мы с Джеймсом сидим в спальне моей двухкомнатной квартиры в Сан-Пабло, штат Калифорния, и пишем песни на четырёхдорожечный магнитофон, который стоит перед нами – он у меня до сих пор есть. На стене висит плакат ‘Damage Inc’. Ребята только что вытащили этот мини-усилитель Marshall, который больше похож на полустэк, только крошечный. Мы сыграли на нём, и я придумал рифф к песне ‘Blackened’. Я показал Джеймсу, как его нужно играть, и мы просто начали работать над этой песней. Тогда у нас с ним ещё были длинные волосы, думали мы одинаково и слушали одну и ту же музыку. Когда я уезжал, он присматривал за моей хатой, а когда уезжал он – я присматривал за его берлогой. У нас обоих была двухкомнатная квартира, и обе хаты находились на одинаковом расстоянии с обеих сторон от гаража Ларса, в котором мы записали ‘Garage Days’. Все мы тогда жили в районе Эль Серрито и были настоящей бандой типа Ramones. У нас были свои принципы и позиция. Каждый из нас был настоящим металхэдом. Мы отчаянно хотели стать той американской группой, которая несла эту музыку в массы. Вы намеренно сочиняли такие сложные песни или само так получалось?Хэмметт: Я бы сказал, и то, и другое. В конце 80-х все стремились показать, как умеют владеть своими инструментами. «Запиливать» на гитаре было очень круто. Гитарные альбомы пользовались успехом и популярностью, и все были повернуты на качественной и интересной игре. Я говорю не только про гитару, а вообще про все инструменты. Помню, Ларс брал уроки игры на барабанах и очень хотел играть лучше. Мы все хотели. Я тогда слушал многих разных гитаристов – [Джо] Сатриани и [Стив] Вай были на пике, и, мне кажется, сей факт оказал на нас большое влияние, потому что мы тоже хотели овладеть виртуозной игрой на гитаре. Просто мы тогда так мыслили. И поскольку мы хотели играть качественно и хорошо, музыка стала ещё сложнее, прогрессивнее и виртуознее. Это был совершенно другой уровень.
Хэтфилд: Мы могли сочинять вечно. У нас была куча возможностей. Мы записывали демки и так, и сяк, но всегда возвращались к первому варианту. Но вроде пока всё не попробуешь – не успокоишься. Здорово ведь в конце сказать, что ты испробовал всевозможные варианты. Когда мы сочиняли тот альбом, мы были единым целым. Никаких посторонних мнений за исключением менеджмента у нас не было, а они говорили: «Парни, вам надо написать песни покороче». Потом они несколько раз их слушали и соглашались, что всё на самом деле очень даже за*бись и начинали тащиться. Довольно странно сидеть, работать в одиночку над песнями и думать: «А нормально получается? Мне-то нравится, но понравится ли остальным?». Я к тому, что мы писали для себя. Вы нервничали, когда работали над этими жутко навороченными песнями вместе с новым парнем?Хэмметт: Нет, потому что Джейсон был в группе уже два года. Мы всё ждали, когда же он напишет что-нибудь крутое и грандиозное, но что-то у него никак не получалось. Странно было. Оглядываясь назад, могу сказать, что это, конечно, был провал. Здорово было, что Джейсон был с нами и с энтузиазмом принялся за работу, но большого вклада он так не сделал. Единственное, что он сочинил – это рифф к песне ‘Blackend’. Оглядываясь назад, можно сказать, что это и стало его огромным вкладом в творчество группы. Уж не знаю, почему так получилось – просто так карта легла. Осталось ли что-то из того материала, который записывали ещё при Клиффе?
Хэмметт: Ну, в композиции ‘To Live Is To Die’ есть один из его риффов. Ещё я помню, мы с ним джемовали в туре ‘Master Of Puppets’ под рифф из песни ‘Dyer’s Eve’, потому что основной рифф тогда придумал я. Помню, я сыграл его Клиффу в номере отеля. Больше ничего не осталось. Хэтфилд: Основной рифф ‘To Live Is To Die’ придумал Клифф. Он его сочинил, когда мы работали над альбомом ‘Master Of Puppets’ – это был один из запасных риффов, для которых мы не нашли места. И вот он пригодился на альбоме ‘Justice’. Бля, он просто невъебенно тяжелый. Крещендо в песне тоже придумал Клифф, причем, ещё до записи ‘Kill ‘Em All’. Что помните о самом процессе записи альбома?Ульрих: Это был 87 год, Guns N’ Roses были самой горячей штучкой, и мы подумали: «Окей, давайте тоже поработаем с Майком Клинком». К работе приступили в январе 1988 года в Лос-Анджелесе, и… короче, в двух словах было так: когда в 1985 году мы записывали ‘Master Of Puppets’, мы решили, что продюсером будет Флемминг Расмуссен. Он прилетел в Лос-Анджелес, и мы втроём с Хэтфилдом неделю искали подходящую студию. Мы нашли студию под названием One On One, где и собирались записывать ‘Puppets’, но в итоге решили опять отправиться в Данию и записываться там, потому что так было гораздо экономнее. В Америке мы бы за такие деньги себе мало что смогли позволить. Но мы всегда знали, что обязательно запишем в студии One On One какую-нибудь пластинку. И в январе 1988 года мы поехали туда с Майком Клинком. Как и в случае с ‘Puppets’, мы решили начать с парочки каверов. В качестве разминки мы записали ‘Breadfan’ [Budgie] и [Diamond Head] ‘The Prince’. Во время записи мы поняли, что с Клинком у нас ни хрена не получается, и, возможно, нам снова нужно обратиться к Флеммингу. Клинк был отличным парнем, но мы не могли поймать нужный настрой и энергетику. В общем, Клинк положил начало творческому процессу, а Флемминг потом взял ситуацию под свой контроль. Хэмметт: Помню, с песней ‘Dyer’s Eve’ было довольно непросто, потому что она была чересчур быстрая. Мы были в студии с Флеммингом Расмуссеном, с которым записывали ‘Ride The Lightning’ и ‘Master Of Puppets’. И он уже знал, как нас надо подталкивать и мотивировать. Если ему нравилось, он говорил: «Да – вот это хэви-метал». Но игра наша была на высоте – мы тогда многое могли. И такого большого перерыва между альбомами, как сейчас, не было. Ульрих: Вероятно, мы провели на студии One On One три или четыре месяца. Работали, в основном, мы с Джеймсом, а Джейсон с Кирком приезжали и записывали свои партии. Наверное, можно сказать, что альбом ‘Justice’ стал праздником Ларса и Джеймса – мы сами сочиняли, микшировали, и вообще всё делали вдвоём. Всем заправляли мы с Джеймсом. Кирк приезжал, чтобы сыграть соляки, а Джейсон – свои басовые партии. Может быть, они и были в студии пару недель, но всё остальное делали мы с Джеймсом – всё находилось под нашим жёстким контролем.
Короче, я сам выкатил свой SVT кабинет из грузовика, на котором приехал из Сан-Франциско в Лос-Анджелес, выгрузил своё оборудование через черный вход, установил его в студии и поставил перед кабинетом микрофон. Мы с Тоби смекнули, что можем подключить ДИ-бокс… [специальное согласующее устройство, используется на студиях звукозаписи, концертных площадках для соединения устройств с высоким сопротивлением тракта, линейных, несимметричных входов/выходов, с низкоомным, симметричным входом (микрофонным), обычно через разъём XLR. Ди-боксы применяют для соединения электрогитар, бас-гитар, клавишных с микшерским пультом, для минимизации шумов, искажений АЧХ и предотвращения фонов и наводок. Ди-боксы делятся на активные, с функцией буферного усилителя, и на пассивные, с функцией согласующего моста – прим. ThRaSheR] . Я тогда понятия не имел, что можно поставить свою «голову» в комнате с микшерским пультом. Я просто установил усилитель, настроил его, как считал нужным и начал «рубить». Когда Тоби сказал, что я могу сидеть с ним возле микшерского пульта и слышать, что получается, я подумал: «Ого – вот это круто!». То есть, вот таким я тогда был наивным и простым парнем. Я знал лишь, что должен быть готов сыграть эти партии и записать их – вот и всё. Ни о каких входах в запись, ни о втором, третьем, дубле я понятия не имел – я впервые столкнулся со всем этим дерьмом. Короче, я пришёл в студию, Тоби включил запись, и я сыграл свои партии. Начали мы с песни ‘Blackened’, потому что её я знал лучше всего. Остальные песни были для меня как «двойной черный диамант» [термин для одной из самых трудных лыжных трасс с крутыми поворотами – прим. ThRaSheR]. В техническом плане они были для меня неимоверно сложными. Я не привык к тому, что песня состоит из 14 или 18 частей, но я был к этому готов. Не помню, сколько раз мы играли те песни вместе прежде чем я начал их записывать – помню, что учил песни сам по записям, которые у меня были – там были только гитары и барабаны. В общем, я включил плёнку, записал свои партии, загрузил обратно своё дерьмо и поехал домой. Тебя удивило, что во время того, как ты записывал партии, ребят в студии не было?Ньюстед: Даже не знаю. Для меня это была какая-то неизведанная территория. Я же был новичком, и в группу меня взяли частично из-за моего покладистого характера. Но мне тогда реально было необходимо довести свою игру до совершенства. Я должен был твёрдо стоять на ногах, чтобы многое многим доказать. Одно дело – мини-альбом ‘Garage Days’, где мы просто дурачились, и там мой бас пердит вам прямо в уши. Но на ‘Jusice’ ситуация была совсем другая: продюсера у нас нет, басист идёт в студию и рядом нет никого, кто мог бы дать хоть какой-нибудь совет: «Может быть, тебе вот здесь попробовать гармонию?», или «Может быть, вот здесь стоит немного уйти на задний план?». Знаешь, обычно так и происходит, когда группа работает коллективно. Это как оркестр – каждый предлагает свои варианты, делится мнением. Особенно, когда дело доходит до каких-нибудь необычных инструментов – маракаса и прочей херни – да чего угодно. Но когда ты записываешь бас и барабаны, должен быть человек, который скажет: «Отличная тональность» или «А в этой тональности звучит хреново» - хоть какие-нибудь наставления и советы о том, как правильно настроить частоты. С этого всё и началось. Если пластинку сводит кто-нибудь из музыкантов, то слышно на альбоме будет именно его. Каждый тянет одеяло на себя. Я вообще считаю, что продюсер должен сводить пластинку без музыкантов – главное для него – чтобы на записи все инструменты звучали на одном уровне.
Не стоит также забывать и о том, что с 1987 по 1989 год мы постоянно находились под градусом. В основном, мы, конечно, пили – я знаю, Кирк с Ларсом ещё и порошком баловались, а я курил травку, но, в основном, я только пил. Так что частично дело было ещё и в этом – мы бухали как сволочи, а Джеймс с Ларсом ещё и старались везде успеть – и смикшировать альбом, и на фестивалях отыграть. С годами я понял, как в той группе звучат инструменты. Гитара перекрывает бас за исключением пятой струны. Я начал играть на 5-струнном басу ещё 1986 году – давным-давно. У меня был прототип «пятиструнки» ESP ещё до того как их начали производить. Они стали популярны лишь в последние несколько лет, но я на них играю уже 20 лет – и этому есть причина. Мне нужно было найти способ «вылезти» из-под гитар. Так что спустя годы мы поняли, что нам нужно сделать, чтобы мы звучали как группа, как что-то мощное и целостное. Но в 80-х было время экспериментов. Некоторые фэны считают, что в миксе вы намерено убрали бас, указав таким образом Джейсону его место в группе? Это правда?Ульрих: Нет, это было сделано не намеренно. Как я уже сказал ранее, ‘Justice’ стал личным праздником Джеймса и Ларса, но намеренно бас мы не убирали. Не было такого, что мы думали: «В пи*ду этого парня – давай задвинем бас!». Поскольку мы сами участвовали в микшировании, мы решили поздравить друг друга с этим делом и «поднять» на записи ритм-гитару и барабаны. Но мы так увлеклись, что бас совсем стало не слышно (смеётся). Хэмметт: Просто партии Джейсона в точности повторяли гитару Хэтфилда, и получалась каша. И единственное, что нам оставалось – понизить бас при микшировании. Жаль, конечно, что так вышло, но по той или иной причине этот альбом известен именно тем, что баса на нём практически не слышно. Также это был эксперимент – мы решительно хотели сделать «сухое» агрессивное звучание, и многим понравилось. Многие молодые команды считают, что альбом получился отличным. Но по большому счёту, это был эксперимент. Не уверен, что он на сто процентов оказался успешным, но альбом и уникален тем, что обладает этим необычным звучанием. Ньюстед: Metallica всегда записывалась не так, как любая другая популярная рок- и кантри группа, где сначала записываются бас и барабаны, а потом уже накладываются мелодии, гитары и все остальное. За всё существование Metallica – а Ларс больше ни в одной другой группе никогда не играл – в мониторе у Ларса всегда была ритм-гитара и вокал Джеймса при мощности 130 децибел. Баса у него в мониторе нет вообще, так что это не тот случай, когда барабанщик с басистом образуют ритм-секцию, как в любой другой команде, которую я слышал. Так что привыкнуть к этому мне было непросто, как, в общем-то, любому басисту. И, возможно, Роберту [Трухильо] до сих пор непривычно. То есть, Ларс слышит только Джеймса. Можно сказать, частично дело было ещё и в этом. Но если отвечать на твой вопрос, намеренно это было сделано или нет? Может быть, они до сих пор не могли справиться с горем, которое пережили, и, в общем-то, справились с ним только в 2002 году, когда в итоге смирились с тем, что Клиффа больше нет. Но, безусловно, тогда рана ещё не затянулась. Они не знали, куда выплеснуть свои эмоции и чувства. Сдерживать в себе их было невозможно. Когда молодые ребята собираются вместе и к 25 годам становятся миллионерами, они пропускают несколько стадий развития. Через эти периоды в жизни проходят все обычные люди. И они не стали заморачиваться и вслушиваться, слышно на записи бас или нет, и что можно было бы сделать для того, чтобы одинаково было слышно все инструменты – они просто взяли и понизили его до минимума. Сами они в 3 часа дня были уже в жопу пьяные, а всем этим работникам в студии хорошо заплатили. Им по большому счёту было на всё насрать… понимаешь меня? Им было велено сделать так, чтобы определённый продукт звучал определённым образом. Для Metallica это был шанс попасть на радио, и когда они микшировали альбом, они и об этом тоже помнили. Почитай благодарности в буклете к альбому – те ребята микшировали песни для радио. Так что, в конечном счёте, все эти факторы могли сыграть свою роль. Но было бы просто ох*ительно, если бы кто-нибудь заморочился и свёл пластинку заново, потому что было бы очень здорово иметь полноценный новый альбом. Ведь именно таким он и должен был быть. На ‘…And Justice For All’ Кирк сыграл одни из лучших своих соло. Как думаешь, чем это можно объяснить?
Хэмметт: Помню, что времени на соло у меня было не так много, потому что на носу был фестиваль «Монстры Рока», и нужно было закончить запись к определённому дню. Мы должны были поехать в тур вместе с Van Halen, Scorpions, Dokken и Kingdom Come. У меня на всё про всё была неделя, может быть, полторы. В первую неделю всё шло как по маслу, но потом мы слегка тормознули, и наступил аврал. Помню, я оставался в студии на ночь и играл соляки, и доходило даже до того, что я был настолько уставшим, что едва мог зажимать струны. Было непросто, я был эмоционально и физически истощён, меня всё раздражало. Я хотел сыграть соляки определённым образом, и фактически выжимал их из себя. И мне кажется, во многом именно благодаря этому они получились именно такими. Название альбома вы придумали после просмотра одноимённого фильма с Аль Пачино? Безусловно, тема песни схожа с темой фильма.Ульрих: Да, так и было, но эта мысль пришла нам в голову уже потом. Сначала мы просто придумывали названия песен, а потом уже искали материал. Не было такого, что мы посмотрели фильм …And Justice For All («И Правосудие Для Всех») и подумали: «Отлично. Давайте напишем об этом песню». Мы скорее подумали, что название …And Justice For All отлично подходит для темы песни, после чего мы решили что-нибудь поискать, а потом уже посмотрели фильм. С песней ‘One’ («Один») было то же самое. Название у нас уже было, как и идея написать песню о парне, который лишился рук и ног. Мол, каково это чувствовать себя овощем? Мозг работает, но ты при этом ничего не соображаешь. Мы рассказали про идею нашему менеджеру Клиффу Бёрнштейну, и он сказал: «Парни, вам надо почитать книгу «Джонни Взял Ружьё». Она как раз об этом». Потом я рассказал ему про нашу идею по поводу песни ‘The Shortest Straw’ («Худший Жребий») о чёрных списках, о том, что тебя изгнали из общества и о том, что творилось в 50-х, и он предложил нам почитать книгу «Называя Имена» [Виктора Новаски]. Так что мысли всегда приходили уже потом – сначала была идея, а потом уже появлялся сам источник материала. Хэтфилд: Что касается песни ‘One’ – помню, мой брат мне давным-давно рассказывал об этом парне-ветеране [в песне]. Мы сидели втроём с Клиффом, и брат спрашивал, есть ли у нас какие-нибудь идеи для песен. И я сказал: «Есть у нас жуткая история об этом парне, который лишился рук и ног». И он сказал: «О, ну тогда тебе надо почитать книгу «Джонни Взял Ружьё». И я говорю: «Чего? Серьёзно? Надо почитать!» И я втянулся. Автора произведения [Далтон Трамбо] состоял в чёрных списках. Клифф назвал ещё несколько книг, в том числе, «Называя Имена». Как проходил процесс написания текстов?Хэмметт: Лирика Хэтфилда становилась более автобиографичной – гораздо более личной, чем на первых трёх альбомах. Последнее время я много об этом говорю, потому что действительно так считаю, но мне тяжело комментировать тексты Джеймса, поскольку только одному ему известно, что он хотел сказать.
Благодаря твоим текстам – особенно на ‘Justice’ – Metallica в то время смогла сильно выделиться среди других коллективов и уйти вперёд. Почему ты стал писать о психических заболеваниях и социальных бедах, изъянах системы правосудия, цензуре и так далее?Хэтфилд: Это всё бухло [смеётся]. Серьёзно – бухло и разные мысли. Я вижу, что происходит вокруг меня. На некоторых наших ранних выступлениях я был очень зол, потому что мало того, что люди совершенно не догоняли нашу музыку, им ещё и было абсолютно наплевать. Они нас будто не замечали. Они никак не могли понять, что происходит. И меня это жутко бесило: «Эй, мудачьё – мы здесь!». Я не сижу и не читаю газету, думая: «Надо мне написать песню о террористах; отличная тема, сейчас она очень популярна». Песня ‘Dyer’s Eve’ («На Смертном Одре») адресована твоим родителям. Они были последователями «Христианской Науки».Хэтфилд: Они сидели и рассказывали истории о том, как кто-нибудь вылечивался без помощи медицины. Помню, историю про одну маленькую девочку – у неё была сломана рука, а родаки говорили: «Гипс ей был не нужен, ей ничего было не нужно». А посмотришь на её руку, и там был полный пи*дец – она ей пошевелить не могла. Я не мог в это поверить. Если ты веришь в Бога, неужели не понятно, что Бог дал тебе мозги для того, чтобы излечиться от своего недуга, разве я не прав? Я не мог слушать этот бред и уже в юном возрасте был в замешательстве. Песня ‘Eye Of The Beholder’ («Глазами Очевидца») была адресована Родительскому Контрольному Комитету? В то время они следили за цензурой в музыке и требовали наклеивать на альбомы предупреждающие стикеры.Хэтфилд: ‘Eye Of The Beholder’… послушай, все песни в какой-то степени связаны. Как и на предыдущих альбомах, их всегда что-то связывает. А потом говорят: «О, вы собираетесь написать ещё один концептуальный альбом?». Это не концептуальный альбом. Я просто сажусь и пишу, и так получается, что песни объединяет одна тема. Например, на ‘Justice’ это тема свободы. ‘Eye Of The Beholder’ не была непосредственно про Комитет. В целом, она была о том, как ты, сам того не понимая, теряешь свободу. Чья идея была поместить в песню ‘The Frayed Ends Of Sanity’ хор из «Волшебника Из Страны Оз»?Ульрих: Джеймса. Знаешь, такой хор: «О, уи, о», как будто какие-то гневные ублюдки маршируют в твоей голове. Но это всё Джеймс. Я тогда не особо был в теме [смеётся]. Хэмметт: Звучало тяжело. Как и рифф после хора. Джеймс сказал, что придумал его, когда увидел танец одной футбольной [речь идёт об американском футболе – прим. ThRaSheR] команды перед матчем – они там типа маршировали. Разве это не сумасшедшая тема? До выпуска сингла ‘One’ казалось, что вы были решительно против того, чтобы снимать клипы. Почему вы вдруг решились?Хэмметт: Ну, мы никогда не говорили, что не будем этого делать. Просто люди не так понимают. Мы считали, что видеоклипы раньше снимали дерьмовые, и мы не хотели снять очередной клип, где танцуют стриптизёрши, а мы рассекаем на Феррари по Сансет Стрип. Этого дерьма тогда и так хватало. Просто настал момент, когда мы решили, либо мы снимем клип, который будет НЕ похож на всё то дерьмо, либо мы вообще не будем ничего снимать. В итоге мы сняли клип, который В КОРНЕ отличался от всего, что тогда показывали по «ящику».
Хэмметт: Помню, я первый раз посмотрел клип и подумал: «Ух ты – такого по MTV ещё не показывали. Поверить не могу, что он в эфире». Крышу мне снесло капитально. Как-то вечером я сидел и смотрел всякое дерьмо по MTV, и потом начался наш клип. После клипа ведущий эфира сказал: «Ух, очень депрессивная. Сейчас Хью Льюис и выпуск новостей поднимут вам настроение!». Альбом занял шестое место хит-параде Billboard и был номинирован на «Грэмми». Насколько ситуация в группе изменилась?Хэтфилд: Некоторые мои кореша позвонили мне и сказали: «Слушай, братан – я слышал, ваш альбом стал платиновым. Забей на всё и приезжай домой, прекращай всё и начни заниматься чем-нибудь другим». Представляешь, заголовок в газете? «Альбом Metallica стал платиновым, и группа распалась». А на следующий день в газете заголовок: «Фэны Metallica ушли с работы, сидят дома, пьют пиво, смотрят ящик». Да, «занимаются чем-нибудь другим». Хэмметт: Помню, сразу же после того, как мы закончили альбом, я общался с представителем лейбла и был весьма шокирован. Он мне сказал: «Да, дружище. Ваш альбом, в первые несколько недель, вероятно, разлетится тиражом миллион копий». А я сказал: «Да быть того не может!». А он мне: «Может!». Я считал, что альбом получился очень тяжелым, навороченным и прогрессивным и столько копий мы никогда не продадим. Но знаешь что? В первые две недели было продано даже больше, чем он сказал. Когда альбом вышел, мы были на гастролях в Европе, и взлетел он очень высоко – так высоко не поднималась ещё ни одна наша пластинка. Это было настоящее безумие. Мы не могли поверить. Но всё-таки, я думаю, во многом это случилось благодаря тому, что мы много гастролировали в поддержку альбома ‘Master Of Puppets’ вместе с Оззи, и, как мне кажется, к сожалению, группа стала популярнее после смерти Клиффа Бёртона. После той аварии о группе сразу многие узнали, ещё мы выпустили ‘Justice’и сняли клип. Всё в совокупности сыграло свою роль. Мы оказались в нужное время в нужном месте. Я думаю, это было наше время.
Тот случай, что альбом ‘Justice’ в 1989 году был заявлен в номинации «Лучшее Хард-Рок/Метал Исполнение», но уступил альбому Jethro Tull ‘Crest Of A Knave’ остаётся самым возмутительным «косяком» в истории «Грэмми», учитывая, что альбом Jethro Tull вышел в 1987 году и ни металлом, ни хард-роком его не назовёшь. Оглядываясь назад, можешь ли ты сказать, что сегодня тебя это шокирует?Ньюстед: Круто получилось, да? Лучше и не придумаешь! Раз спустя 20 лет мы до сих пор с тобой об этом говорим, значит, это был настоящий шок. Ой, да ладно! Полная чушь и глупость. Просто бред. И следующие девять лет Metallica пыталась выбраться из этой ямы. Теперь они получают «Грэмми» за каверы – за ‘Whiskey In The Jar’ [Thin Lizzy], за ‘Stone Cold Crazy’ [Queen] тоже получили [смеётся]. Тогда каждую неделю выходило, наверное, альбомов 500 и на каждом было от 8 до 10 песен, а «Грэмми» вручают за ИСПОЛНЕНИЕ ЧУЖИХ ПЕСЕН? Ничего себе! Некоторые песни с альбома ‘Justice’ вы не играли живьём несколько лет. Собственно говоря, ‘Frayed Ends’ или ‘To Live Is To Die’ вы так целиком и не сыграли. Почему?Ульрих: Как-то в середине тура ‘Justice’ после очередного концерта – мы отыграли ‘Blackened’, ‘One’, Eye Of The Beholder’ ‘And Justice For All’ и ‘Harvester Of Sorrow’ – мы сказали себе: «Пи*дец! Как же тяжело играть это дерьмо!». Было реально тяжело. Каждый вечер главное было не лажануть. Мы решили, что это глупо. Мы впервые играли на таких огромных площадках по всему миру, и вместо того, чтобы играть сердцем, думали, как бы не лажануть. Мозг был забит именно этим. Помню, Боб Рок назвал это «математическим металлом». Так что мы решили: «С нас довольно!». С той Metallica мы решили покончить – выше уже было просто некуда. Когда в мае 1990 года мы с Джеймсом начали сочинять песни для «Черного Альбома», мы слушали Misfits, Rolling Stones, AC/DC, у которых были песни по три минуты. Хэмметт: Причина в том, что мы никак не соберёмся. Мы думали о том, чтобы в предстоящем туре сыграть ‘Frayed Ends’. Но причина в том, что никак не дойдут руки.
Есть ли у тебя любимая песня на альбоме?Ньюстед: Конечно, же ‘Blackened’. Это моя песня. Хэмметт: Мне очень нравится ‘The Shortest Straw’ и ‘Dyer’s Eve’. Конечно же, я мог бы продолжить, сказав, что мне нравится ещё ‘One’ и ‘Blackened’ [смеётся] Ульрих: Не знаю, есть ли у меня любимая – все они по-своему классные. Но мне кажется, ‘The Shortest Straw’ – одна из самых недооценённых. Как по мне, так это классная песня. Мне нравится её играть. Она энергичная, дерзкая и в ней чувствуется характер. Я бы хотел играть её чаще, но Джеймсу почему-то не нравится её петь. Что мне теперь – петь её самому? Что бы вам хотелось изменить в этой пластинке?Ульрих: Это не ко мне. Кто-то как-то сказал: «Может, нам стоит смикшировать альбом заново с басом?». Но этой мыслью ты развлекаешь себя, от силы, секунд девять, а потом понимаешь, что этого быть не должно. Мы всегда старались запечатлеть момент времени. Записал альбом и забыл про него, отпустил. Нужно уметь абстрагироваться. Хэмметт: Знаешь, я считаю, альбом представляет собой то, что и должен представлять. Отражает то, что и должен отражать. Может быть, я бы «поднял» бас [смеётся]. Один парень добавил туда бас. Лет, наверное, 10-12 назад он дал мне копию альбома, и я подумал, что это дико угарно и смешно. Прикинь, он сам решил добавить бас. Ньюстед: Да – чтобы мы стояли в комнате и играли песни с альбома все вместе. Глядишь, тогда бы всё было нормально. Титанический перевод: Станислав «ThRaSheR» Ткачук
DimonCopyright © Metbash.ru. Копирование материалов ленты разрешается только в случае указания на "Metbash.ru", как на источник получения данных, при этом во всех ссылках обязательно явное указание адреса сайта Metbash.ru |
Статья из журнала “Decibel” 2008 года (с выдержками из статьи журнала “Rolling Stone” за 1989 год)
Кирк Хэмметт: Помню, мы сочиняли песни, и мне приходилось писать их на бумаге, потому что они были пи*дец какие навороченные и прогрессивные. Это была не обычная стандартная аранжировка Metallica, где был куплет, припев, куплет, припев, а затем инструментальная часть. Мы ещё на ‘Master Of Puppets’ начали вырываться из этого заезженного шаблона, но на ‘…And Justice For All’ мы разошлись конкретно.
Ньюстед: На ‘Justice’ ситуация у меня была очень… нелепая. Когда ребята записывались, меня в студии не было, а в день, когда записывался я – студия была пустая. Я сказал «день», ОДИН ЕДИНСТВЕННЫЙ ДЕНЬ – за который я и записал все свои басовые партии. Альбом Flotsam And Jetsam [‘Doomsday For The Deceiver’] я записал, наверное, месяцев за пять до того как вышел на сцену в составе Metallica. А потом мы записывали ‘Garage Days’, но во время процесса мы стояли в комнате все вместе, прямо как с ребятами из Flotsam. Играли до тех пор, пока не могли сыграть эти песни задом наперёд и с закрытыми глазами. Ничего другого я и не знал. Когда я записывал басовые партии для ‘Justice’, продюсера ещё не выбрали – был разговор о Майке Клинке, был разговор о Флемминге Расмуссене, был разговор о ком-то другом, с кем, возможно, уже пообщались, а может быть, и нет. В общем, мы с Тоби Райтом сели в студии, он тогда был вторым или третьим звукоинженером в студии One On One. Хотя он скорее приносил кофе, и с ним можно было покурить травку. Потом уже он работал с Alice In Chains [а ещё Slayer, Korn и In Flames] и реально начал из себя что-то представлять. Но не стоит забывать, что тогда в начале 1988 года Тоби явно не хватало опыта, мастерства, умения и компетентности.
Хэтфилд: Я не сажусь и не пишу поэзию. Песни начинаются с риффа. Потом рождается название. Заголовок фактически и есть начало всего. Мы придумываем заголовок, основываясь на том, что нас интересует и волнует. Это может быть несколько фраз, не связанных между собой, и тогда я правильно расставляю акценты в песне – на первой строчке или припеве. После чего я уже начинаю придумывать текст. На ‘Justice’ тексты рождались довольно медленно. Но как только я втянулся, все пошло как по маслу.
Ньюстед: Помню, мы тогда пытались решить, а правильно ли мы поступаем. Менеджеры говорили, пора как следует выстрелить, и я был заинтригован процессом. Мы видели клип Iron Maiden ‘The Number Of The Beast’ и парочку других классных клипов в исполнении своих кумиров, понимаешь? Мы подумали: «А мы ведь можем снять нечто похожее». Я до сих пор думаю, что клип на песню ‘One’ вне времени. Я считаю, мы правильно сделали, что выкупили права на фильм [Джонни Взял Ружьё]. Есть в клипе некоторые моменты, правда, в них нет ничего необычного, но они в какой-то степени установили определённую планку. Например, кадр, с полностью бритой головой, а потом ещё мощный взрыв, помнишь? Бля, я тебя умоляю. Это же, бля*ь, на века! Никто ещё такого дерьма по «ящику» не видел. Люди думали: «Ой, а что же будет с его шеей в 45 лет?».
Ульрих: Во время тура в поддержку «Черного Альбома» мы исполняли знаменитую «Попурри из песен Justice’, где играли кусок ‘Frayed Ends’. А в европейском туре в поддержку «Черного Альбома» мы играли небольшое попурри из песен ‘The Call Of Ktulu’/To Live Is To Die/Orion’. Кажется, впервые после долгого перерыва мы начали играть ‘The Shortest Straw’ в 1992 году – это был наш совместный тур с Guns N’ Roses. А ‘Dyer’s Eve’ сыграли во время тура в поддержку альбома ‘St. Anger’ в 2004 году. Если честно, дело было ещё и в требовании фэнов. Многие говорили: «Эти еб*ные сосунки больше не могут играть те песни».
| В избранное | ||
