Традиционные культуры Востока в словах и вещах Конфуцианство и даосизм. Бидзэн-яки

Добрый день!
Продолжаем знакомство с основами даосского сознания - на сей раз путем сопоставления
с конфуцианским учением - а также с декоративно-прикладным искусством Японии.

Конфуцианство и даосизм
Как известно, любую социальную (психологическую, религиозную, культурную, экономическую
и т. д.) особенность нужно рассматривать в рамках системы, ее породившей, - вырванный
из социально-исторического контекста отдельный фактор может быть понят ошибочно.
Кроме того, известно, что все познается в сравнении, и сегодня мы хотели бы попытаться
сопоставить две таких, казалось бы, противоположных философских системы, как
даосизм и конфуцианство. 
Даосизм предположительно возник в 4-3-м веках до н. э. и выступал, на первый
взгляд, как «оппонент» господствовавшего уже тогда конфуцианства. В самом деле,
постулаты этих двух учений зачастую выглядят диаметрально противоположными (мы
говорим о даосизме именно как о социально-философском учении, не касаясь методов
психофизического тренинга, обретения бессмертия и т.д.). 
Наверное, первое и основное отличие конфуцианской и даосской культур - их отношение
к природе человека, отсюда вытекает и сложившееся между ними в традиционной китайской
культуре “распределение ролей”. И то, и другое учения предполагали необходимость
изменений в человеке, цель которых - приближение к “истинной сущности человека”.
Вопрос в том, что именно вкладывалось в это понятие - и, соответственно, в способах
актуализации “истинной природы”. Конфуцианцы считали истинной сущностью человека
гуманность (жень),
доброе, истинно человеческое начало. Под самосовершенствование понималось, прежде
всего, самовоспитание, развитие в себе “гуманного” начала (носителя высоких морально-психологических
качеств) и подавление “дикого”, “злого”. Будучи ориентированным на социальную
активность и лояльность, конфуцианство являлось официальным учением, лежащим
в основе государственной структуры. “Центральная фигура”, идеал конфуцианства
- цзюнь-цзы - “благородный муж”, носитель конфуцианского сознания, долженствующий
обладать требуемыми
добродетелями (самообладание, справедливость, почтительность к старшим, социальная
ответственность). Основная цель благородного мужа - служение общественному долгу;
личность здесь подчиняется потребностям социума. 
Конфуцианская культура элитарна в своем происхождении и основах, среда ее распространения
- верхние слои общества (главным образом, чиновники,  основная деятельность которых
состоит в управлении государством, людьми). Отсюда вытекает стремление к упорядочиванию,
касавшееся всех возможных сфер жизни, проявляясь их четкой регламентированностью
и ритуализацией. Как и в психологической сфере, изменения достигаются за счет
ограничения нежелательных факторов и главным образом через усвоение норм поведения
- так называемых
правил, ли, - кодифицированностью, контролем (вначале внешним, а затем внутренним).
Добродетелью для цзюнь-цзы считался постоянный самоконтроль над собственной психической
сферой и сохранение самообладания в любых ситуациях. С этим соотносится и важнейший
метод работы по самоусовершенствованию - интроспекция, призванная выявлять подлежащие
искоренению “неправильности”. 
С другой стороны, даосы, равно осуждая “дикость”, необузданность, подверженность
страстям в человеке, понимали под истинной человеческой сущностью изначально
присущее каждому явлению космическое начало, воплощающее единые для всей природы
универсальные закономерности. Высшая цель в даосизме - предельная актуализация
“истинного начала” и полное ему подчинение, «слияние» с единым потоком движения
вселенной. Здесь изначально не идет речи о морали, об общественном благе. Даосизм
- религия, направленная на индивидуальное
совершенствование, а нравственный рост является скорее сопутствующим фактором
и приходит естественным образом по мере единения адепта с Дао, а не насаждается
извне. Соответственно, и поведение даоса гораздо менее сковано условными нормами,
на их место заступают нормы естественные - а потому не воспринимаемые, как ограничения.
Таким образом, даосизм гораздо более индивидуалистичен в сравнении с конфуцианством,
изначально ориентированным на воспитание достойного члена общества и поддержание
общественного порядка.

Оценивая подверженность страстям также негативно, как и конфуцианцы, даосы, тем
не менее, были противниками насильственного подавления нежелательных сторон человеческой
натуры. Сами правила (ли) они оценивали столь же негативно. Вместо борьбы с собой
в даосской традиции практикуется сосредоточение на состоянии покоя, бесстрастности
и отстраненности - в том числе и отстраненности от собственных страстей. Предоставляя
потоку сознания возможность течь самому по себе, “Я” занимает позицию наблюдателя:


“Достигнув предела пустоты, блюдя покой и умиротворение, взирая на взаимопорождение
сущего, я буду созерцать лишь постоянное его возвращение” (Дао-дэ цзин). 

И все же, на наш взгляд, основное различие коренится в самих способах восприятия
мира даосами и конфуцианцами. Мышление конфуцианца по необходимости бинарно,
дихотомично, основано на познании явлений через их противоположность и, соответственно,
 на противопоставлении пар типа “природное – культурное”, “покой – движение”,
“добро – зло”, “Я – не-Я”, “субъект – объект” и т. д., то есть вещи и явления
познаются через сравнение со своей противоположностью. Так, в отношении человеческой
природы конфуцианцы четко
разделяли и противопоставляли «природное» (страсти) и “культурное” (правила,
ли), призванные эти страсти обуздать. Такой подход, открывая путь к познанию
мира через анализ, позволяя четко упорядочить картину мира, в то же время “разбивает”
мир на оппозиции, лишая его целостности. При этом все, что не укладывается в
подобную искусственную модель мира, искажается или попросту игнорируется. С другой
же стороны конфуцианское воспитание способствовало внутренней конфронтации, ведущей
к внутриличностным конфликтам.

Для даосского мировосприятия общественные правила и нормы воспринимаются, как:
1) насилие над личностью; 2) условность, искусственное образование, уже в силу
этого препятствующее проявлению истинной сущности человека; 3) фактор, способствующий
усилению отделенности человека от мира. 
Даосское мировидение целостно, так называемые “противоречия” объединяются, представая
скорее неразделимыми взаимодействующими полюсами единого целого, и это взаимодействие
является источником движения и развития. Единение с Дао стирает грань между объектом
и субъектом, “Я” и “не-Я”, человеком и окружающим миром.
Приверженцы конфуцианства опирались преимущественно на рефлексивный слой сознания,
шли от внутренних изменений к внешним через самоанализ и самоконтроль. “Благородный
муж требователен к себе, низкий человек требователен к другим”. Осознанное усвоение
ли, самовоспитание должны были уравновесить природное и культурное начала личности.
Основная же задача даосских психофизических практик - позволить проявиться изначально
присущему нам космическому началу, которое станет действовать (точнее, реализовываться)
через нас. Для этого необходимо устранить препятствия в виде страстей, эгоистических
переживаний и т. д. (то есть проявлений нашего “Я”), “вмешивающихся” в естественный
поток событий.  Однако попытки насильственно, волевым усилием преодолеть нежелательные
проявления считались неприемлемыми. 
Можно сказать, что конфуцианство - это путь самоограничения, когда нежелательные
стороны личности попросту подавляются (без снисхождения к тому, что и это - тоже
часть нас), причем подавляются путем сознательного самопринуждения. Даосизм же
не предполагает борьбы с собой, здесь адепт, сосредоточиваясь на состоянии покоя,
старается не мешать проявлению космического целого. При этом отстраненность от
потока проявлений собственной психики (мыслей, чувств) отнюдь не выхолащивает
эмоциональную жизнь адепта - напротив,
невмешательство активности “Я” дает возможность более полно проявиться специфике
каждого внутрипсихического фактора. 
Конфуцианское “самоограничение” проявлялось и в определенной ограниченности сфер
активного приложения усилий. Стремясь в идеале к установлению всеобщего порядка,
к максимальной структурированности, конфуцианцы игнорировали или исключали из
сферы культуры то, что не поддавалось окультуриванию (в их понимании) и упорядочиванию.
Таким образом, цзюнь-цзы сосредоточивались в основном на управленческой деятельности
и элитарных сторонах культуры - например, каллиграфии,  “высоких” жанрах музыки,
 поэзии,  живописи
(в общем, на том, что приличествует аристократу). 
Для даосов же в принципе не существовало разделения на “низкие” и “высокие” занятия
- возможность совершенствования предполагалась в любой сфере. Распространение
даосской культуры не ограничивалось какими-либо рамками, она была гораздо демократичнее
и экспансивнее конфуцианской, занимая свободные от прямого влияния последней
ниши. В то же время даосская психокультура предполагала гораздо более глубокие
изменения в психике человека - таким образом, культуризация “по даосскому образцу”
была глубже и основательнее
той, что предполагалась конфуцианством с его преимущественно вербальным воздействием
и опорой на рефлексивный слой сознания. 
На самом деле явное противопоставление этих двух традиционных для Китая традиций
существовало, скорее, на поверхности. В реальности же, в полном соответствии
с даосским мировосприятием, оба учения являются неразделимыми полюсами единого
социокультурного феномена. Возникнув в государстве, где конфуцианство занимало
(и после сохранило) ведущие позиции, даосизм явился своего рода альтернативной
- но никоим образом не “подпольной” и не противоборствующей - культурой. Их взаимодействие
(естественно, приводящее к
взаимопроникновению) равно обогащало обе традиции; сложившийся баланс поддерживал
жизнеспособность обоих течений, препятствуя как стагнации конфуцианства, так
и превращению даосизма в разновидность анархии. 

БИДЗЭН-ЯКИ http://www.jcv.gr.jp/images3/ok_bizenyaki.jpg
Бидзэн - название провинции, яки - "керамика” = “керамика пров. Бидзэн”. Это
разновидность народной японской керамики, производимой в префектуре Окаяма (в
прошлом пров. Бидзэн). Производство существует с 13 в. по сей день, и за минувшие
столетия «простонародный» облик этой керамики постепенно стал самоценным эстетическим
качеством. Ее простота, асимметричность, тактильная “убедительность” (изделие
словно просится в ладонь), сознательная неукрашенность - не используется глазурь,
практически отсутствует орнаментация
- яркое воплощение принципов национальной эстетики. Типичное изделие имеет шероховатую
поверхность с поливами глянцевого золотистого, матового оранжевого, переливчатого
сине-зеленого цветов, иногда с угольно-черными пятнами неправильных очертаний.
Первоначально пятна появлялись случайно из-за попадания золы на сосуд при обжиге;
в дальнейшем этого эффекта стали добиваться сознательно, подолгу обжигая изделия
в подземных печах при очень высокой температуре. В некоторых местах сосуд перед
обжигом обматывали соломой,
которая, выгорая, оставляла на его поверхности огненно-красные прожилки. 

История керамики бидзэн начиналась с самых простых бытовых сосудов для домашнего
использования: емкостей для хранения пищевых продуктов, ступок, ваз и бутылей
для сакэ (таких, как на http://www.pref.okayama.jp/kikaku/kokusai/momo/e/jiman/jiman_e/13_bizenyaki.jpg).
Эти ранние сосуды делались из тугоплавкой горной глины серого цвета с грубой
текстурой. На рубеже 15-16 вв. началось производство керамики для чайной церемонии
из пластичной глины более темного оттенка с добавлением рисовой шелухи. В 16
в. мастера
чайной церемонии высоко оценили намеренно грубоватую, “естественно-природную”
красоту бидзэн, и она вступила в пору расцвета. Динамичные формы сосудов с золотистой,
красной, коричневой и черной поверхностью подчеркивались ритмическим рисунком
насечек, выполненных бамбуковым ножом. В пору господства городской культуры,
эпоху Эдо (17-19 вв.) - названную так по старому названию столицы Токио - черепок
стал тонким и глянцевитым, а сами изделия приобрели “городской лоск” и декоративность.
Иногда делались чрезвычайно
тонкостенные сосуды, облитые белой глазурью, или неглазурованный фарфор-бисквит
с красочным рисунком из тонких полосок. После буржуазной революции Мэйдзи (1868)
основу массового производства составили чайные чашки, курительные трубки, керамическая
плитка и кирпич. 

С уважением!
Выпуск для вас подготовили Сэн и Джерри