Кругман
считает, что после Великой депрессии 1930-х годов была заключена
принципиально важная сделка. Капитализм останется основой экономики
Запада, но во избежание будущих катастроф он смирится с контролем со
стороны государства. В известном смысле, так оно и было. После того, как
администрация Рузвельта разобралась с американским капитализмом, он стал
иным. Но это было всего лишь проявлением общего движения в сторону
массового капитализма, управляемого государством исходя из собственных
целей. Акционерная собственность становилась все более распылённой.
К концу века в Америке численности акционеров было достаточно для того,
чтобы выбрать президента. Если в начале XX в. акциями владели лишь 5%
семей, то к его концу — уже 56%.
Подобно
любой другой большой группе люден, лишенных доступа к фактам или прямому
участию в бизнесе, акционеры теперь подвержены вспышкам эмоций не хуже,
чем избиратели или толпа линчевателей. Располагая только абстрактным
знанием бизнеса, они представляют собой удобный объект для
манипулирования через финансовую прессу и склонны поддаваться любым
абсурдным поветриям.
Первое
движение массового капитализма возникло в Америке в 1920-х годах. В 1900 г. владение акциями было
редким делом. Тогда на всю страну было всего 4000 фондовых брокеров. За
следующие 30 лет число лиц этой профессии увеличилось более чем на 500%.
Акции стали настолько популярными, что даже у мальчишек-чистильщиков
обуви было свое мнение о них. Индекс Dow скакнул с отметки 120
пунктов в самом начале 1925 г. до пикового 381
пункта в 1929 г.
После
того, как пузырь лопнул, Америка испытала первый припадок массовой
депрессии. В отличие от прежних спадов, которые болезненно затрагивали
преимущественно богатых капиталистов, в этот раз пострадал весь народ.
Каждый четвертый потерял работу. За 1931 и 1932 гг. объявили о
неплатежеспособности более 5000 банков. На фондовом рынке хозяйничали
«медведи», и только в 1954 г. индекс Dow
вернулся к максимальному уровню
1929 г.
Тогда
впервые в истории избиратели потребовали от правительства «сделать
что-нибудь». Администрация Рузвельта выполнила требование. Следуя
последней моде на макроэкономику, она выдвинула программу денежного и
фискального стимулирования. Никогда прежде правительство
не предпринимало такого энергичного вмешательства в экономику. И
никогда прежде экономика не демонстрировала такой невосприимчивости.
Вместо того, чтобы быстро выздороветь, как это было после паники
1873 г. или спада
1907 г., страна увязла в болоте рецессии,
банкротств и вялого роста. И она не могла выкарабкаться из него целое
десятилетие. И тогда потребовалась самая большая война в мировой
истории, чтобы вызволить бедолагу.
«Слишком мало и слишком поздно», — таков был вердикт ведущих
экономистов. Правительство сделало попытку в верном направлении, но
недостаточно быстро и сильно.
Боннер У., Уиггин А. «Судный день американских финансов: мягкая
депрессия XXI века»