КОНСУЛЬТАРИЙ Конкретные
решения конкретных проблем
У меня уже много лет постоянно возникает мысль о самоубийстве...
Вопрос читателя:
У меня уже много лет постоянно возникает мысль о самоубийстве.
Никогда это не было серьезной проблемой, т.е. я никогда не хотела, чтобы
подобная попытка окончилась смертью. Но каждый раз, когда у меня возникает
проблема, первая мысль - покончить с собой. Это как бы первый порыв, потом
все проходит. Но я боюсь, что вдруг однажды этот порыв возникнет в слишком
удобный для осуществления момент. А когда мне долго очень тяжело, то я
хватаюсь за нож - не для того, чтобы убить себя, но физическая боль отвлекает меня от проблем.
Вопрос: насколько это ненормально и что с этим делать?
Галина
Ответ консультанта:
Уважаемая Галина!
Тема жизни и смерти, тема Судьбы и воли человека неизбежно присутствует в
жизни каждого на протяжении всех дней. Только далеко не всегда человек
позволяет себе откровенно взглянуть в глаза трем паркам, прядущим нить
судьбы. В религиях и философиях мира признается, что человек приходит в эту
жизнь для выполнения какой-то цели. То есть, он имеет энергетический заряд и
запас прочности ровно для того, чтобы выполнить поставленную перед ним
задачу. Выполнишь - получишь счастье и покой. Нет - проблемы и терзания. В
тех же случаях, когда человек по своей воле прекращает жизнь, его эфирный
заряд, да и сама программа, еще достаточно сильны, чтобы пытаться
предпринять усилия для выполнения своего главного предназначения. И в
результате астральное тело, потеряв свою физическую основу, мечется,
неприкаянное, между небом и землей, не имея возможности перейти в следующий
пласт жизни до того, как заряд не будет израсходован, и, с другой стороны,
не имея возможности расходовать его без участия физического носителя (тела).
Недаром экстрасенсы подтверждают, что души самоубийцы нет как среди живых,
так и среди усопших. Она мается между двумя пластами жизни до того момента,
пока не иссякнет приданная ей от рождения сила и так или иначе не завершится
ее программа. А это долгий путь, полный страданий. Очень долгий.
Уважаемая Галина!
В поисках ответа на Ваш вопрос я обратился с просьбой к доктору
психологических наук Александру Васильевичу Суворову. Одно из направлений
его деятельности - работа с детьми, имеющими разные степени поражения
органов чувств. И тема, которую Вы, Галина, затронули, присутствует в его
жизни все эти годы.
- "Я инвалид с детства. Слепота, глухота, поражение спинного мозга.
И вот в таких условиях я желал жить только полноценно. Всегда. Желал
быть полноценной личностью (а неполноценная личность - никакая не
личность, разве не так?). Альтернативой этой полноценности было
прозябание. Не жизнь, а прозябание. Прозябать я не желал, предпочитая
физическую смерть..."
С разрешения Александра Васильевича приводим дальше некоторые выдержки из
его письма.
Здравствуйте, Галина!
Мой друг переслал мне отрывок из Вашего письма с просьбой как-то
отреагировать...
Вы пишите: У меня уже много лет постоянно возникает мысль о самоубийстве.
У меня тоже. Впервые, насколько помню, сие "недозволенное настроение" (так я его назвал, даже роман такой хотел написать -
"Недозволенные настроения") появилось у меня в марте 1974 года. Я
тогда был студентом психфака МГУ. А дело было в том, что я хотел
слушать и слышать музыку без слухового аппарата (притом, что нормального у меня тогда и не было), хотел, чтобы мне были доступны
произведения изобразительного искусства... Вы уже поняли, очевидно,
что я слеп и глух. И я хотел, чтобы мне была доступна вся та часть
мировой культуры, которая недоступна из-за физической слепоглухоты. И
я так тяжело переживал эту недоступность культуры, что действительно
не хотел жить.
Позже суицидные настроения посещали меня по разным поводам без
особо чёткой периодичности, но достаточно часто. После смерти мамы, -
это с 4 февраля 1997, - суицидные настроения являются моим постоянным
фоном. Я живу с ними - и сквозь них. Каждый вечер перед сном я с
тоской думаю, что хорошо бы утром не проснуться. Так умер мой учитель
Александр Иванович Мещеряков - от четвёртого инфаркта, во сне. А
другой мой учитель, великий философ Эвальд Васильевич Ильенков,
вскрыл-таки себе вены... При этом в августе 1974 года он мне писал: "Нельзя ни в коем случае поддаваться минутам отчаяния. Я прожил
пятьдесят лет и знаю - они всё же проходят, эти минуты, и даже думать
о "выходе" из игры не нужно. Пока есть капля силы - надо бороться. За
то, что ты считаешь мудрым и человечным". Процитировав Экклезиаста:
"время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать",
Эвальд Васильевич заключает: "Твёрдо знаю, что настанет и твоё время
плясать, даже если и настало твоё время плакать. Пройдёт".
Цитирую наизусть, может быть, отдельные слова не совсем точно. Вы
можете познакомиться с полным текстом этого письма в моей книге
"Слепоглухой в мире зрячеслышащих". Она есть на моём личном сайте
www.asuvorov.narod.ru. Там ещё и целый цикл моих работ по психологии
смысла жизни...
Пока что "проходило". И "проходит". Но так и остаюсь на качелях - не хочется жить, и продолжаю жить, и даже очень хочу жить, получая
подтверждения нужности моей жизни. Подчас с самой неожиданной стороны.
И - держу палец на "спусковом крючке". В какой-то момент, не знаю как,
при определённых условиях - знаю ДЛЯ СЕБЯ, каких! - вдруг уйти.
Так что Ваш грех - мой грех, и ничто во мне не вздрогнуло, когда
я прочитал это Ваше признание.
Никогда это не было серьезной проблемой, т.е. я никогда не хотела, чтобы подобная попытка окончилась смертью. Но каждый раз, когда у меня возникает проблема, первая мысль - покончить с собой. Это как бы первый порыв, потом все проходит. Но я боюсь, что вдруг однажды этот порыв возникнет в слишком удобный для осуществления момент.
Вы оправдываетесь - уверяете других (и, может быть, себя) в
"несерьёзности" вашей суицидной проблемы. Преходящий порыв... У меня
уже давно не порыв, а стойкое постоянное нежелание. Но кокетничать
этим - зачем? Раз жизнь такая бяка, вот же я ей назло... Не
чувствуете, насколько это незрело, по-детски? А потом просыпается
взрослый человек и начинает думать, как же всё-таки решить возникшую
проблему, как-то выкрутиться... И в итоге выкручивается.
Вопрос: насколько это ненормально и что с этим делать?
Два вопроса.
1. Насколько это ненормально?
Что именно - "это"? Раз уж "это" у нас с Вами есть, то не
попытаться ли порефлексировать по его поводу, не проанализировать ли,
что "это" такое?
Почему Вы хватаетесь за нож? Почему у Вас бывают порывы к
самоубийству? Почему я столько лет живу с этой мыслью? Две попытки
повеситься, кстати, были. Обе смешные. Первый раз я не нашёл, куда
привязать верёвку. Второй раз оказалось, что не умею завязывать
самозатягивающуюся петлю. Шлёпнулся на пол - верёвка мгновенно
развязалась, - и в какой бы истерике я в тот момент ни пребывал, но
такой финал меня рассмешил. Больше не пробовал. Не срамился. А когда
на одном компакт-диске обнаружил справочник для самоубийцы - список
способов самоотравления, с описанием всех неаппетитных симптомов,
предшествующих смерти, - мне стало жарко от стыда и очень смешно.
Потому что этот файл, составленный по принципу "чего изволите?",
наполнен таким тонким и убийственным юмором... Например, про список
членов клуба любителей эвтаназии написано, что сей список мыши
сгрызли. А дальше описываются кровавый понос, кровавая рвота,
несколько дней жутких мучений перед смертью в результате отравления
теми или иными веществами, ну и так далее - захочется пожить ещё хотя
бы от отвращения к подобной смерти.
Что делать? Ответ Гегеля, ответ Эвальда Васильевича Ильенкова в
письме ко мне: "Сознание - или дух, как его называли и называют, -
есть - Гегель - "способность выносить напряжение противоречия".
Собственно, это просто другая дефиниция сознания".
Вы счастливый человек, Галина. Ваше счастье в том, что вы очень
чутко чувствуете "напряжение противоречия". И до сих пор, поскольку
живы - выдерживали его.
Но Вы, Галина, извините меня, - такой же бессовестный человек,
как и я грешный. Потому что задавать вопросы о своём самоубийстве (как
я в своё время задал именно этот вопрос Ильенкову, на что он и ответил
мне цитируемым письмом) - это значит взваливать ответственность за
свою жизнь И СМЕРТЬ на другого. Чего мы с Вами ждём? Неужели того, что
кто-то разрешит нам покончить с собой? А им-то, разрешившим, если мы
воспользуемся их разрешением, каково потом будет жить? Как они поладят
со своей совестью? Хотя с другой стороны, нам, бессовестным эгоистам и
провокаторам, действительно нужен совет...
"Если бы ты был действительно один, - одинок, - я не имел бы
права советовать тебе мужество сознания. Ты не один, славный и мудрый
мой друг. Приедешь - будем говорить с тобой долго и всерьёз", - так
заканчивается письмо ко мне Эвальда Васильевича.
Наш с ним разговор продолжается. И он будет продолжаться, пока я
жив. И вслед за ним, кроме мужества сознания, мне посоветовать ни
себе, ни Вам, ни нашим товарищам по счастью - нечего. А мужество, как
и счастье, лёгким не бывает...