Здравствуйте читатели! Так как я заядлый любитель фантастики, я решил таки вести рубрику "Ссылки", к сожалению ссылок немного, зато пока идёт проверка на качество. Рубрика должна будет выходить раз в неделю, ваши ссылки, предложения и замечания отправлять по адресу wd@macbox.ru

* * *

* * *

* * *

   На этом пока всё. До встречи через неделю!

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА.

Громов Дмитрий Евгеньевич.

   Родился 30 марта 1963 г. в г. Симферополе. В 1969 г. переехал в г. Севастополь (Крым), а в 1974 г. -- в г. Харьков, где и проживает до настоящего времени. В 1980 г., окончив среднюю школу, поступил в Харьковский политехнический институт, на факультет технологии неорганических веществ. Окончил институт с отличием в 1986 г. и поступил на работу в ХHПО "Карбонат" инженером-химиком. В 1988 г. поступил в аспирантуру кафедры общей и неорганической химии Харьковского политехнического института. Закончил ее в 1991 г., однако защищать диссертацию не стал, т. к. к тому времени практически полностью переключился на литературную деятельность. Женился в 1989 г., имеет сына 1989 г. рождения.
   Среди увлечений: музыка направления "хард-рок", в частности -- группа "Deep Purple", о творчестве которой Дмитрием Громовым была написана и издана монография; имеет II кю (коричневый пояс) по каратэ (школа ГОДЗЮ-рю); актер театра-студии "Пеликан" с послужным списком порядка десятка ролей, из них половина -- главных. Фантастические произведения регулярно пишет с 1976 г. С 1990 г. -- в соавторстве с Ладыженским Олегом Семеновичем. Первая публикация -- рассказ "Координаты смерти" (1991).

E-Mail: (Internet): oldie@kharkov.com
NetMail (FidoNet): 2:461/76.2 Dmitriy Gromov

Ладыженский Олег Семенович.

   Родился 23 марта 1963 г. в г. Харькове. В 1980 г., окончив среднюю школу, поступил в Харьковский государственный институт культуры, по специальности "режиссер театра". Окончил институт с отличием в 1984 г. В том же году женился. Имеет дочь 1985 г. рождения.
   С 1984 г. работает режиссером театра-студии "Пеликан", поставил более 10 спектаклей, в т. ч. -- по произведениям А. и Б. Стругацких: "Трудно быть богом" и "Жиды города Питера". Лауреат II Всесоюзного фестиваля театральных коллективов 1987 г.
   Член МАHОКК (Международная ассоциация национальных объединений контактного каратэ-до), имеет черный пояс, II дан, судья международной категории. С 1992 г. -- вице-председатель ОЛБИ (Общества любителей боевых искусств), старший инструктор школы ГОДЗЮ-рю.
   Музыкальные пристрастия: джаз и классика.
   Пишет фантастику с 1990 г. (в соавторстве с Громовым Дмитрием Евгеньевичем).
   Первая публикация -- рассказ "Счастье в письменном виде" (в соавторстве с Громовым Д. Е., 1991).

   С 1991 по 1993 г.г. Д. Е. Громов и О. С. Ладыженский занимались также литературными переводами зарубежной фантастики.
С 1996 г. Дмитрий Громов и Олег Ладыженский -- члены номинационной комиссии литературных премий в области фантастики -- "Интерпресскон" и "Бронзовая Улитка".
C 1997 г. Д. Громов и О. Ладыженский являются членами жюри литературной премии "Старт".
С 1999 г. -- одни из организаторов и члены оргкомитета Харьковского Международного фестиваля фантастики "Звездный Мост".
С 2000 г. -- члены жюри премии "Аэлита" и Приза им И. А. Ефремова.

ДОПОЛНЕНИЕ К БИОГРАФИЧЕСКОЙ СПРАВКЕ.

   Рассказ Д. Громова и О. Ладыженского (Г. Л. Олди) "Ничей дом" вошел в десятку лучших на Международном фестивале фантастики в Бийске "Зеленая планета" (1990).
   Романы "Живущий в последний раз" и "Сумерки мира" по данным опросов "Великое Кольцо" за 1992 и 1993 годы заняли соответственно 6-е и 4-е места (эти опросы определяют наиболее популярные среди читателей фантастические произведения).
   В 1994-ом году в списки популярности "Великого Кольца" попали сразу три произведения Г. Л. Олди: роман "Войти в образ", повесть "Страх" (занявшая в 1995-м году II место в номинацииях премии "Странник") и рассказ "Как погибла Атлантида". В итоге рассказ "Как погибла Атлантида" получил премию "Великое Кольцо" в номинации малой формы, а повесть "Страх" заняла второе место в номинации крупной формы, уступив лидеру (С. Логинов: "Многорукий бог далайна") лишь несколько десятых балла при 25-кратной разнице в тираже!
   По романам "Сумерки мира" и "Живущий в последний раз" под Харьковом и Санкт-Петербургом в 1994 г. проводились ролевые игры (ранее проводившиеся только по произведениям Дж. Р. Р. Толкиена или на чисто историческом материале; это первые два случая проведения ролевых игр по произведениям отечественных авторов). Повесть Г. Л. Олди "Страх" и роман "Ожидающий на Перекрестках" заняли внеконкурсные призовые места на Лавкрафтовском конкурсе фантастики, который проводился в Екатеринбурге весной 1994 г. при участии представителей американских издательств. В 1996 г. роман "Ожидающий на Перекрестках" занял 3-е место по итогам голосования "Интерпресскона-96" в номинации на среднюю форму.
   В 1995-м году рассказ Д. Громова и О. Ладыженского (Г. Л. Олди) "Мастер" получил премию "ФАHКОH-95", как "Лучший фантастический рассказ 1994-95 г.г.".
   Книги Г. Л. Олди "Войти в образ" и "Дорога" (малотиражная серия "Бенефис", т.т. 1 и 2) получили премию "СТАРТ" за 1994-95 г.г., как "Лучшие дебютные авторские книги фантастики за 1994-95 г.г.". В настоящее время вышло 57 (пятьдесят семь) авторских книг Г. Л. Олди (включая переиздания).
   Две из них -- "Право на смерть" и "Герой должен быть один" -- в январе и марте 1996 г. заняли четвертые места в списке "фантастических бестселлеров" Москвы по рейтингу продажи (данные магазина "Стожары") (газета "Книжное обозрение", NN 6 и 12 за 1996 г.); книга Г. Л. Олди "Путь Меча" (cер. "Хрустальный шар", "Параллель", H. Hовгород) в апреле 1996 г. заняла уже 2-е место в списке "фантастических бестселлеров" магазина "Стожары" ("Книжное обозрение" N 18 за 1996 г.). В июне 1996 г. книга Г. Л. Олди "Витражи патриархов" занимает в том же списке 5-е место ("Книжное обозрение" N 25 за 1996 г.).
   В начале февраля 1997 г. новый роман Олди "Мессия очищает диск" попал в списки бестселлеров Москвы среди художественной литературы ВСЕХ жанров (9-е место). ("Книжное обозрение" N 6 от 11 февраля 1997 г.) Следующая же книга Г. Л. Олди -- "Дайте им умереть" -- заняла в этом хит-параде уже 3-е место. ("Книжное обозрение" N 17 от 29 апреля 1997 г.)
   Книга первая эпопеи "Черный Баламут" под названием "Гроза в Безначалье" заняла 2-е место ("Книжное обозрение" N 32 за 1997 г.) по рейтингу продаж на московских лотках, а в начале октября 1997 г. -- 2-е место в рейтинге "фантастических бестселлеров" магазина "Стожары". Вторая книга эпопеи "Черный Баламут" -- "Сеть для Миродержцев" -- в начале февраля 1998 г. заняла 3-е место по рейтингу продаж на московских лотках; а в начале марта 1998 г. -- 5-е место в рейтинге продаж магазина "Стожары" ("Книжное обозрение" N 11 от 17 марта 1998 г.). Третья книга эпопеи "Черный Баламут" -- "Иди куда хочешь" -- в мае 1998 г. заняла 5-е место в списке "фантастических бестселлеров" магазина "Стожары" ("Книжное обозрение" N 20 от 19 мая 1998 г.). Книга Г. Л. Олди "Я возьму сам" в сентябре 1998 г. заняла 4-е место в рейтинге продаж магазина "Стожары", и 5-е -- в рейтинге продаж московских книжных лотков ("Книжное обозрение" N 38 от 22 сентября 1998 г.).
   По итогам 1996 г. Г. Л. Олди занял 5-е место в хит-параде популярности русскоязычных писателей-фантастов (газета "Книжное обозрение" N 1 от 7 января 1997 г.).
   По итогам 1997 г. Г. Л. Олди занял 6-е место в хит-параде популярности русскоязычных писателей-фантастов (газета "Книжное обозрение" N 51 от 23 декабря 1997 г.).
   В 1997 г. на проходившем в Одессе фестивале фантастики "Фанкон-97" Дмитрий Громов и Олег Ладыженский были удостоены сразу трех литературных премий: премии КЛФ Израиля им. Моше Даяна "За синтез борьбы и искусства в фантастической литературе"; премии Союза Писателей Приднестровской Молдавской Республики -- за роман "Герой должен быть один"; и премии Ассоциации русскоязычных писателей Израиля -- за роман "Мессия очищает диск".
   В том же 1997-м году на Конгрессе фантастов России "Странник" (СПб) Д. Громов и О. Ладыженский получили премию "Лунный Меч" (жанровый "Странник", раздел "мистика и ужасы") за роман "Пасынки Восьмой Заповеди".
   В 1999 г. на Международном фестивале фантастики "Звездный Мост-99" в Харькове Г. Л. Олди получил третье место и "Черный пояс" 1-го дана в номинации на премию "Мастер Фэн-до" (по роману "Мессия очищает диск"). В том же 1999 г. роман Г. Л. Олди "Путь Меча" был удостоен премии "Большой Зилант" на фестивале фантастики "Зиланткон" в Казани. Также в 1999-м году в Харьковской Центральной библиотеке им. Короленко (одной из трех крупнейших библиотек Украины) при Отделе редких изданий был открыт архивный фонд Г. Л. Олди, для работы филологов и литературоведов, с периодическим проведением экспозиций.
   В 2000 г. на Международном фестивале фантастики "Звездный Мост-2000" в Харькове роман "Рубеж", написанный в соавторстве Г. Л. Олди, А. Валентиновым и М. и С. Дяченко, по результатам голосования занял 1-е место в номинации "Крупная форма". На том же фестивале совместный роман Г. Л. Олди и А. Валентинова "Нам здесь жить" был удостоен премии Университета внутренних дел МВД Украины (г. Харьков) "За правдивое и высокохудожественное отражение работы органов охраны правопорядка и спецслужб в фантастических произведениях".
   В 2001 г. на 1-ом Международном конвенте фантастов "Роскон-2001" в Москве роман Г. Л. Олди "Одиссей, сын Лаэрта" (книга 1: "Человек Номоса") получил премию "Бронзовый Роскон". В том же году на 3-ем Международном фестивале "Мир книги-2001" в Харькове Г. Л. Олди удостоились специальной премии жюри фестиваля "Золотой Феникс" "За воспитание истинного литературного вкуса у читателей". На том же фестивале Г. Л. Олди были награждены "Орденом Пушистости 1-ой степени" за рассказ "Хоанга". В том же 2001-ом году, на фестивале "Звездный Мост-2001" в Харькове Г. Л. Олди были награждены почетными медалями монастыря Шао-Линь (Китай) и Российской федерации у-шу за роман "Мессия очищает диск".
   В 2002-ом году на конвенте "Роскон" в Москве Г. Л. Олди удостоились Приза читательских симпатий журнала "Ф-Хобби".
   В 1991 году Д. Громов и О. Ладыженский организовали творческую мастерскую "Второй блин" -- неформальное объединение, в которое вошли писатели, редакторы, переводчики, художники, специалисты по компьютерной технике и макетированию книг, полиграфисты. С 1991 по 2002 г.г. при участии ТМ "Второй блин" было издано около 300 книг (в основном -- фантастика). Творческая мастерская продолжает успешно действовать по сей день. Первый пятитомник отечественной фантастики (Г. Л. Олди, А. Лазарчук, В. Рыбаков, Б. Штерн, Г. Прашкевич; серия "Новая русская фантастика"), подготовленный творческой мастерской "Второй блин" и выпущенный харьковским издательством "Фолио", занял в марте 1996 г. 2-е место среди русскоязычных бестселлеров в Украине.
   С июля 1997 г. в сети Internet начали функционировать сразу две персональные WWW-странички Г. Л. Олди. Адреса WWW-страничеек Олди (вместе с "зеркалами"):

http://www.rusf.ru/oldie/ -- основной сервер (Москва)
http://rusf.ru/oldie/ -- основной сервер (Москва)
http://sf.amc.ru/oldie/ -- основное зеркало (Москва)
http://sf.convex.ru/oldie/ -- зеркало в Екатеринбурге
http://rusf.dhs.org/oldie/ -- зеркало в США
http://sf.glasnet.ru/oldie/ -- зеркало на Гласнете
http://sf.boka.cmw.ru/oldie/ -- зеркало на Кавказе
http://sf.org.kemsu.ru/oldie/ -- зеркало в Кемерово
http://sf.dnepr.net.ua/oldie/ -- зеркало в Днепропетровске
http://sf.alarnet.com/oldie/ -- зеркало в Казахстане
http://sf.donetsklink.com/oldie/ -- зеркало в Донецке
http://sf.mksat.net/oldie/ -- зеркало в Hиколаеве
http://sf.coast.ru/oldie/ -- зеркало в Геленджике
http://sf.hikarigaoka.gr.jp/oldie/ -- зеркало в Японии

Работает постоянно действующее off-line интервью с авторами на сайте "Русская фантастика" (http://www.rusf.ru/oldie/ плюс "зеркала");љ

В 2001 г. открылся персональный литературный форум "Я скажу сам", посвященный творчеству Г. Л. Олди (http://forum.rusf.ru/oldie/).

В 1998 г. открылся свой WEB-сайт и у ТМ "Второй блин". Его адрес: http://sff.kharkov.com:8080/

"И очнувшись от печали,
Улыбнулся я вначале,
Видя важность черной птицы,
Чопорный ее задор.
Я сказал: "Твой вид задорен,
Твой хохол облезлый черен,
О зловещий древний ворон,
Там, где мрак Плутон простер,
Как ты гордо назывался
Там, где мрак Плутон простер?"
Каркнул ворон: "Nevermore".
Э.А.По. "Ворон"

  ...Мертвые серые волны набегали на мертвый оплавленный песок и с точностью метронома откатывались обратно, туда, где морское пенящееся месиво смыкалось у горизонта с мутным небом, изорванным провалами атмосферных дыр и вихревых колодцев, предвещавших торнадо. Небо нехотя сплевывало мелкие, слабо светящиеся брызги в грязную земную плевательницу; земля в местах попадания вяло дымилась, остывая спекшейся коркой - впрочем, дымилась она уже несколько лет. Ветер метался над побережьем, ветер свистел в сухих скелетах немногих сохранившихся зданий, ветер ворошил грязный тюль пепла, обнажая погребенные под ним кости. Небо равнодушно разглядывало останки. Плевать оно на них хотело...
  В первые дни трупов было так много, что ошалевшие от счастья вороны устроили себе роскошное пиршество. Из-за радиации воздух был почти стерилен, и птичья толкотня растянулась на недели, потом - на месяцы... Процесс разложения шел медленно, и когда многие из стаи лысели и умирали посреди гама и хлопанья крыльев - их тела оставались нерасклеванными. Крылатые собратья из более удачливых - они предпочитали человечину.
  Постепенно вороны заметили, в каких местах их подстерегает невидимая смерть, и больше не залетали туда. Еды со временем оставалось все меньше, все труднее становилось отыскать не тронутые гнилью и клювами тела; а о том, чтобы поймать крысу, вообще не могло быть и речи. В первые дни после Конца крысам, вопреки всем прогнозам, почему-то повезло гораздо меньше, чем воронам. Угрюмые птицы копались в развалинах, перелетали с места на место, разгребая легкий шуршащий пепел; и никто не хотел понять, что времена сытости канули в небытие...
  ...Ворона сидела на берегу и ждала. Море нередко выбрасывало на берег что-нибудь съедобное: раздавленную морскую звезду, краба, сварившегося в собственном панцире, фиолетовую медузу... Ворона была голодна и сердито косила налитым кровью глазом на грязную пену прибоя. Ничего. Плохая эпоха. Особенно плохая после недавнего, чуть тронутого огнем изобилия... Ворона хрипло каркнула, и в скрежете ее горла на миг проступило забытое слово навек ушедшей расы. Чужой расы. Вкусной и обильной. И теперь никогда больше... Никогда.
  Очередная волна с безразличным шелестом лизнула сырой песок берега и откатилась, подобно всем предыдущим, оставив после себя серые опадающие хлопья и некий предмет, совершенно неуместный на унылом однообразии побережья. Съедобность предмета была весьма сомнительной - и все же ворона заковыляла к бугорку медленно оседавшей пены, из которого выглядывало что-то темное и блестящее...
  На песке лежала старинная пузатая бутылка зеленого стекла, надежно заткнутая просмоленной пробкой. Ворона покосилась на пробку сначала одним глазом, потом другим... Наконец природное любопытство взяло верх. Птица осторожно клюнула пробку. И еще раз - уже увереннее... Когда черной взломщице удалось пробиться сквозь слой окаменевшей смолы, дело пошло быстрее: трухлявое дерево легко крошилось под ударами крепкого клюва. Ну вот, еще разок, и еще, и...
  Испуганная ворона едва успела отскочить в сторону. Желто-бурый дым, рванувшийся из бутылочного горлышка, облаком поднялся вверх и сгустился, образовав обнаженную многометровую фигуру с разметавшейся агатовой гривой и бронзовой кожей.
  - Слушаю и повинуюсь! - прогремел над мертвым берегом низкий голос гиганта.
  Тишина была ему ответом. Только шорох серых волн, только тоскливый свист ветра.
  Джинн поежился.
  - Где ты, о повелитель, освободивший меня?! Что прикажешь: разрушить город или построить дворец?..
  Ворона недоверчиво переступила с ноги на ногу и решила пока не приближаться.
  Джинн в растерянности огляделся по сторонам и с ужасом и недоумением увидел дымящиеся руины, свинцовое море и то, что местами выглядывало из-под вздымаемого ветром пепла. Он вздрогнул и невольно сделал шаг назад, по направлению к давно знакомой бутылке. Шаг сотряс застывший пляж, и ворона истошно закаркала. Джинн повернул голову.
  - Что прикажешь, о повелитель? - джинн присел перед птицей на корточки, и в пронзительных глазах его появилась некая обреченность.
  Ворона насмешливо взъерошила перья. Джинн уже знал, чего хочет голодная птица, но все же предпринял безнадежную попытку изменить судьбу.
  - Может, я лучше построю дворец? - робко спросил джинн. - Или разрушу город...
  Ворона глянула на развалины и нахохлилась. Джинн тяжело вздохнул и принялся за работу...

  ...Мельчайшие комочки первобытной протоплазмы сливались воедино, жадно поглощая питательные вещества из пронизанного ультрафиолетом густого теплого бульона; они делились, множились, структура их быстро усложнялась, сильнейшие пожирали слабых и выживали, и жизнь уже выбиралась на сушу, расползаясь по новым, еще неизведанным пространствам...
  Гигантские ящеры бродили между гигантскими папоротниками, грозный каток оледенения утюжил вздрагивающую планету, и первая обезьяна уже взяла в мохнатые руки палку... и люди в колесницах метали дротики в бегущих варваров, и горел Рим, и горел Дрезден, и первый ядерный гриб вырос над секретным полигоном, и трясущийся палец уже завис над алой кнопкой...
  Джинн сгорбился и полез в свою бутылку.

  ...Мертвые серые волны набегали на мертвый оплавленный песок и с точностью метронома откатывались обратно, туда, где морское пенящееся месиво смыкалось у горизонта с мутным небом, изорванным провалами атмосферных дыр и вихревых колодцев, предвещавших торнадо.
  Старинная пузатая бутылка зеленого стекла, надежно заткнутая просмоленной пробкой, валялась на рыхлом песке. Ворона презрительно тронула ее крылом и не спеша направилась вдоль берега, изредка останавливаясь и тыча клювом в присыпанные песком тела. Еды было много. Ворона была довольна.
  Осторожные руки прибоя тронули бутылку, перевернули и понесли в море - прочь, все дальше от молчащего берега. Не оборачиваясь, ворона глухо каркнула, и в скрежете ее горла на миг проступило забытое слово навек ушедшей расы.
  Никогда.
  Никогда больше.
  NEVERMORE.

* * *

Мастер.

  Великий квадрат не имеет углов.
  Фрасимед Мелхский

   Растянутые связки вибрировали под осторожными пальцами; и ему пришлось немало повозиться, прежде чем человек, раскинутый навзничь на грубой деревянной скамье, застонал и открыл глаза.
  Увидя склоненное над ним хмурое бородатое лицо, человек судорожно дернулся и зажмурился.
  - Не бойся, - сказал Он. - День закончился. Уже вечер. Не бойся - и лежи тихо.
  Он никогда не произносил таких длинных фраз, и эта далась ему с трудом.
  - Палач... - пробормотал человек.
  - Палач, - согласился Он. - Но - мастер.
  - Мастер, - человек потрогал распухшим языком слово, совершенно неуместное здесь - в закопченных стенах низкого маленького зала с массивной дверью и без каких бы то ни было окон.
  - Завтра будет бич, - предупредил Он. - Виси спокойно, не напрягайся. И кричи. Будет легче.
  - Ты убьешь меня, - в голосе человека стыло равнодушие.
  - Нет, - сказал Он. - Во всяком случае, не завтра.
  И подумал: "Я становлюсь болтливым. Старею..."
  Человек подвигал вправленным плечом - сперва осторожно, потом все увереннее.
  - Мастер, - прошептал человек, провожая взглядом сутулую фигуру, исчезающую в дверном проеме.
  Завтра был бич.

  Коренастый угрюмый юноша стоял на коленях перед металлическим баком с песком, и, растопырив пальцы, методически погружал руки внутрь бака. Песок был сырой, слежавшийся, в нем попадались камешки и ржавые обломки; и пальцы юноши покрылись порезами и кровоточили.
  Он встал за спиной, раскачивавшейся в повторении усилия, и некоторое время следил за ровными, ритмичными движениями.
  - Не напрягай плечо, - сказал Он. - И обходи камни.
  - Обходи... - буркнул юноша, занося руки для очередного удара. - Легко сказать... понатыкано, как в...
  Он отстранил насупленного парня и легким размеренным толчком вошел в завибрировавший бак. Когда кисть его вынырнула из песка - мелкая галька была зажата между мизинцем и ладонью.
  - Легко, - подтвердил Он. - Сказать - легко. Теперь - меч.
  Они пошли в дальний угол двора, где в дубовую колоду были всажены два меча - один огромный, в рост человека, с крестообразной рукоятью в треть длины, залитой свинцом для уравновешивания массивного тусклого клинка с широким желобом; второй - чуть уменьшенная копия первого.
  Он выдернул меч из колоды и с неожиданным проворством вскинул его над головой. Оружие без привычного свиста рассекло воздух, и на вкопанном у забора столбе появилась свежая зарубка.
  - На два дюйма выше, - сказал Он.
  Юноша взмахнул мечом. Верхний чурбачок слетел со столба. Он смерил взглядом расстояние от смолистого среза до зарубки.
  - Два с половиной. - Он посмотрел на расстроенного юношу. - Плечо не напрягай.
  Не оборачиваясь, Он полоснул мечом поверх столба. Лишние полдюйма упали к ногам ученика. Тот завистливо покосился на меч мастера.
  - Ну да, - протянул юноша, - таким-то мечом...
  Не отвечая, Он подошел к столбу и наметил три новые зарубки.
  - Это на сегодня. И - обедать. А меч... Выучишься - подарю.
  Лицо юноши вспыхнуло, и он шагнул к столбу, чуть приседая на широко расставленных ногах.

  Едкая, резко пахнущая мазь втиралась во вспухшие рубцы, и человек на скамье шипел змеей, закусив нижнюю губу.
  - Терпи, - посоветовал Он. - К утру сойдет.
  Человек с трудом выгнулся и попытался оглядеть свою спину. Это удалось ему лишь с третьего раза, и он обмяк, уставившись на полированную ручку аккуратно свернутого бича, лежащего у скамьи.
  - Странно, - человек едва шевелил запекшимися губами. - Я думал, там все в крови...
  - Зачем? - удивился Он.
  - Действительно, зачем? - усмехнулся человек.
  - Бичом можно убить, - наставительно заметил Он, упаковывая коробочку с мазью. - Можно открыть кровь. И развязать язык.
  - Я бы развязал, - вздохнул человек. - Но, боюсь, судьба моя от этого не улучшится. Я же не виноват, что они так и не перестали ходить ко мне.
  - Кто? - Он задержался в дверях.
  - Люди. Я уж и за город переселился - идут и идут. И каждый со своим. Говорят - расскажут, и легче им становится. А старшины Верховному жалуются - народ дерзить стал, вопросы пошли непотребные, людишки, мол, к ересиарху текут, к самозванцу, Ложей не утвержденному. Это ко мне, значит... А какой я ересиарх?! Я - собеседник. Меня старик один так прозвал. Я мальчишкой жил у него.
  - Собеседник? - Он загремел засовом. - Ну что ж, до завтра, собеседник.
  - До завтра, мастер.

  Четырехугольная шапочка судьи все время норовила сползти на лоб, щекоча кистью вспотевшие щеки, и судья в который раз отбрасывал кисть досадливым жестом.
  - Признаешь ли ты, блудослов, соблазнение малых сих по наущению гордыни своей непомерной; признаешь ли запретное обучение черни складыванию слов в витражи, властные над Стихиями; и попытку обойти...
  "Убьют они его, - неожиданно подумал мастер. - Как пить дать... Ишь, распелся! Воистину собеседник - люди при нем говорят и говорят, а он слушает. И на дыбе вон тоже... Убьют они его - кто их слушать будет... говорить мы все мастера..."
  Он понимал, что не прав: не все мастера говорить, и из них тоже не все Мастера, а уж слушать - так совсем...
  Он присел на корточки у очага и сунул клещи в огонь. Работать клещами он не любил - грязь, и крику много, а толку нет. Вонь одна. Покойный брал - и нежарко, и калить не надо, и чувствуешь - где правда, а где так - судорога... Пальцами брал, и его научил, и он парня обучит, жаль, неродной, а кому это надо? Судье, что ли, красномордому? Писцу? Пытуемому?! Уж ему-то в последнюю очередь... Ничего, сегодня не кончится еще, поговорим вечером...
  И возможность эта доставила мастеру странное удовольствие.
  Дверь противно завизжала, и в зал бочком протиснулся длиннорукий коротыш с бегающими глазками и глубокой щелью между лохматыми бровями.
  Судья замолчал и оглядел вошедшего.
  - Так, - протянул судья, - приехал, значит... Смотри, заплечный, - коллега твой, из Зеленой цитадели. По вызову к нам. С тобой работать будет. А то, говорят, стареешь ты...
  Мастер выпрямился. Коротыш с интересом скосился на него, но здороваться не пошел. Сопел, озирался. Потом шагнул к висящему человеку. Мастер заступил ему дорогу. Ременной бич развернулся в духоте зала, и в последний момент мастер неуловимо выгнул запястье. Конец бича обвился вокруг калившихся клещей, и они пролетели над рядом разложенных инструментов - в лицо длиннорукому. Тот ловко перехватил их за край, где похолоднее - и, опустив клещи на стол, посмотрел на мастера. Мастер кивнул и подошел к гостю. Длиннорукий поморгал и неожиданно всей пятерней уцепил плечо мастера. Вызов был принят, и они застыли, белея вспухшими кистями и не смахивая редкие капли выступившего пота.
  Судья пристально вглядывался в соперников, писец перестал скрипеть, и даже висящий на дыбе, казалось, приподнял всклокоченную голову.
  Тиски разжались. Мастер отступил на шаг и протянул руку коротышу. Тот попытался ответить - и с ужасом воззрился на неподвижную плеть, повисшую вдоль туловища. Несколько секунд он безуспешно дергал лопатками, потом коротко поклонился и, ни на кого не глядя, вышел.
  Когда дверь захлопнулась за ним, судья отмахнулся от назойливой кисточки, и недоумение сквозило в его бархатном голосе.
  - Что здесь происходит?!
  - Он не будет со мной работать, - спокойно сказал мастер. - Никогда.
  Человек на дыбе захихикал.

  - Отец меня к пню подводит, а пень-то повыше макушки, я тогда совсем кутенок был, - рассказывал мастер, сидя у скамьи и прикладывая пузырь со льдом к обожженному боку собеседника. - Подводит, значит, а в пне трещина. Фута три будет или поболе. До земли. И вставляет он в нее клин. Бери, говорит, в щепоть и тащи. Я вцепился, а он, зараза, не идет. Ладно, отец говорит, когда потянешь - позовешь. Неделю бился - позвал. Он поглядел - и глубже вбил. И ушел. Молча. А когда усы у меня пробиваться стали - я отца позвал и клин его до земли всадил. Сверху еле-еле оставил, только чтоб ухватиться. Рванул - и в кусты забросил. Заплакал отец, обнял меня, потом топор расчехлил и муравья на пень бросил. Руби, говорит, ему голову. Срубишь - позовешь. И ушел. Такой у меня отец был. Умирал - меч передал: старый меч, дедовский - сейчас не куют, топоры все больше... Ты, говорит, теперь мастер. Спокойно, мол, ухожу. И ушел.
  - Мастер плохому не научит, - задумчиво сказал собеседник.
  Он посидел молча, обдумывая эту мысль.
  - Хороший парень, - сказал он. - Жаль, неродной... Силы много, дурной силы, но - ничего, хороший. Мечу учу, топору, пальцы ставлю. Чему учу - хорошему?
  - Мастер не учит плохому, - повторил собеседник. - Мастер не учит хорошему. Мастер - учит. И не может иначе.
  Он встал и направился к выходу. Уже в дверях его догнал вопрос.
  - Четвертование, - спросил собеседник, - это очень больно?
  - Нет, - твердо ответил он. - Не больно.

  Толпа затаила дыхание. Он взмахнул топором. Потом нагнулся и поднял с помоста откатившуюся голову, бережно сжимая обеими руками побелевшие щеки и заглядывая в остановившиеся глаза.
  Радость была в них, покой и вечность, спокойная умиротворенная вечность.
  - Ну как? - тихо спросил мастер собеседника.
  К ним уже бежали очнувшиеся стражники.

  Древесина столба царапала оголенную спину, и веревки туго стягивали изрезанные руки. В углу помоста грузно лежала знакомая колода, и топор в ней; и меч. Зачем - оба? Раз столб, значит - меч, по стоячему. Только кто возьмется? Снять голову стоячему, да при людях, это уметь надо...
  Он не хотел, чтобы это был длиннорукий.
  Сутулая коренастая фигура в пунцовом капюшоне выглядела на удивление знакомой, и он всматривался в уверенные движения; всматривался до рези под веками.
  Палач ловко выдернул меч из колоды, постоял и левой рукой вытащил и топор. Потом он приблизился к мастеру и положил меч у его ног. Топором? По стоячему?
  Эту мысль мастер додумать не успел.
  Сверкающий полумесяц взмыл над ним, и он узнал человека в капюшоне.
  - Плечо не напрягай, - бросил мастер. - Меч - возьмешь. Себе...
  Лезвие топора полыхнуло вдоль столба, и веревки ослабли. Мастер почувствовал привычную свинцовую тяжесть рукояти, скользнувшей в затекшую ладонь.
  - Бери, отец. После передашь. Пошли...
  И уже прыгая с помоста, смахивая шишаки и кольчужные перчатки, краем глаза он не переставал следить за коренастым юношей в пунцовом капюшоне, мерно вздымающим такой родной топор. Хорошо шел, легко, плечо расслаблено...
  Это не была битва.
  Это была бойня.
  Мастер плохому не научит.

* * *

Сказки дедушки-вампира.

  Дедушка! Дедушка! Расскажи сказку! Дедушка!..
  Крошки-упырешки веселой гурьбой влетели в склеп, и тот мгновенно наполнился их звонкими, жизнерадостными голосами.
  - Деда! Сказку!..
  Дедушка-вампир, кряхтя, сдвинул утепленную крышку гроба, с грустью посмотрел на недочитанную газету и послал всех к бабушке.
  - А бабушка говорит, что она тебя в гробу видала, и ты там целый день лежишь со своей газетой и ничего ей по дому не помогаешь!..
  - Ох, детки,- проворчал дедушка-вампир, садясь в домовине и поглаживая костлявой рукой кудрявые затылки внучат. - Сколько из меня крови ваша бабушка попила... Ну да ладно, это все присказка, а сказка будет впереди...

  ...В некотором царстве, некотором государстве, в тридевятой галактике на спиральном витке, у далекого созвездия Гончих Близнецов жили-были пришельцы. То есть сами себя они, конечно, пришельцами не считали и даже обижались, но раз уж к нам на Землю пришли - значит, пришельцы, и все тут. Теперь не отвертятся.
  Жили-были там неподалеку еще одни, полупришельцы, из Сигмы Козлолебедя, только те шли к нам, шли, да так и не дошли, потому и зовут их - полупришельцы, или даже недошельцы, и больше мы о них вспоминать не будем.
  Так вот, эти самые, которые из Гончих Близнецов, а в просторечьи - гоблинцы, были сплошь членистоногие, членистоносые, членистоухие, и весь этот многочлен равномерно-зеленого цвета. И хотели они, стервецы, матушку нашу Землю вставить себе в Галапендрию (Галактическую Империю по-гоблинцовому) в виде членика, да такого маленького, что ни в сказке сказать, ни пером описать, а все равно обидно.
  Наши, земляне, их сперва послали куда следует - да только те слетали быстренько на подпространственных по указанному адресу и вернулись нервные, обозленные и в сопровождении трех крейсеров, двух линейных и группы мелкой поддержки. Вот тогда-то и пришлось по поводу членства принудительного собирать два секретных совещания.
  Первое, ясное дело, в ООН. Русские с американцами кричат, что надо бы по агрессору ядерной дубиной шандарахнуть, а то сокращать дорого и жалко; а остальные ответных мер опасаются - и добро б еще по русским или дяде Сэму, а так ведь сгоряча и Люксембург какой-никакой зацепить могут!..
  А второе совещание в Ватикане состоялось. И собрались на него иерархи христианские, а также всякие прочие с правом голоса совещательного, и порешили святые отцы паству свою, без различия вероисповедания, немедля призвать к священной войне супротив антихриста членистого до победного конца, прости господи...
  Вот только гоблинцы, плесень зеленая, совещания эти оба просканировали и поразились немало, поскольку были поголовно отъявленные монархисты, атеисты, материалисты и полиморфисты.
  Запросили они центральный бортовой компьютер, что по части примитивных культур считался большим докой, и с его подсказки объявили себя ангелами Господними - да иерархи тоже не лыком шиты! Мигом обман разоблачили, анафеме предали и по телевидению заявили, что наш Бог с нашим Дьяволом как-нибудь уж сами договорятся, без посредников самозваных!..
  И созрел тогда у гоблинцов коварный план...

x x x

  ...В Риме, в соборе Св. Петра шла проповедь. Его Святейшество, папа Пий ХХIV стоял на кафедре, и пятеро кардиналов шелестели вокруг понтифика малиновым шелком сутан.
  - Близится Судный день, дети мои, и грядет...
  Точную дату Судного дня папа Пий назвать не успел. Входная дверь с грохотом распахнулась, лучи фонарей ударили в глаза главе христианского мира и в проеме выросли гоблинцы с излучателями в верхних членах рук.
  "Психообработка...- отрешено подумал папа Пий.- Галлюциногены, облучение, и через неделю я призову наивных верующих к отречению и смирению... Изыди, Сатана!.."
  Его размышления прервал властный бас кардинала Лоренцо:
  - На колени, дети мои!..
  И когда агнцы божьи послушно рухнули на колени, его преосвященство неприлично задрал сутану и выхватил из-под нее старый добрый "Узи", калибра 9 мм, оставшийся у кардинала со времен его службы в морской пехоте США.
  - Аминь, сволочи!
  Рука не подвела отставного сержанта Лоренцо. И святые с фресок Микеланджело с завистью покосились на новый аргумент в деле веры.
  - Отпускаю тебе грехи твои,- папа Пий торопливо осенил сообразительного прелата крестным знамением и нырнул в дверцу за кафедрой.
  ...А потом мелькали повороты, тайные переходы, липла на потное лицо паутина тоннелей, и в конце концов понтифик осознал, что он один. Группа прикрытия - три кардинала помоложе и епископ Генуи - осталась далеко позади, и папа Пий, задыхаясь, бежал по ночному Риму, спотыкался о вывороченный булыжник окраин, пока не остановился у чугунной ограды кладбища Сан-Феличе.
  - Забавное совпадение...- хрипло прошептало загнанное святейшество и потянуло на себя створку ворот.
  Зловещий скрип распилил ночь надвое...

x x x

  ...Вампир Джованни, старожил кладбища Сан-Феличе, был крайне удивлен, обнаружив у своего родного склепа странного незнакомца.

  "Зомби..." - подумал Джованни. Он слыхал, что где-то в Африке у него есть родня, но внешний вид зомби представлял себе слабо, поскольку не выезжал никуда дальше Флоренции.
  - Ты кто? - осторожно поинтересовался Джованни, прячась в тень и натягивая верхнюю губу на предательски блестевшие клыки.
  - Папа я...- донесся ответный вздох.
  - Чей папа?
  Джованни очень боялся шизофреников и маньяков, в последнее время зачастивших в места упокоения.
  - Римский... Пий ХХIV. В общем, мое святейшество...
  Джованни расслабился и вылез из укрытия. К обычным психам он всегда относился с симпатией.
  - Очень приятно. А я - Джованни. Вампир. Какие проблемы, папа?
  И затравленный понтифик, повинуясь неведомому порыву, рассказал ему все...
  - Ну и что? - недоуменно пожал плечами Джованни в конце сбивчивого повествования.- Мне-то какая разница? Попил красной кровушки - теперь зеленую пить стану... Все разнообразие, а то желудок что-то пошаливать стал. Ведь знал же, что нельзя наркоманов трогать...
  - Креста на тебе нет! - озлился папа Пий, хлопая тиарой оземь.- Как у тебя только язык повернулся!..
  - Ты за язык мой не беспокойся! Он у меня поворотливый!.. А креста, понятное дело, нет... откуда ж ему взяться, кресту, ежели я - вампир?
  - Ну вот! А я тебе о чем толкую?! Ты же наш, здешний, земных кровей... В смысле - нелюдь. Я, значит, людь, а ты - нелюдь. Единство и борьба противоположностей. А эти - пришельцы! Чужие то есть... инородцы.
  - Инородцы?!
  Хриплый запойный бас колыхнул воздух склепа, и в дверях возникла нечесаная голова с красным носом-картошкой.
  - Где инородцы?! Сарынь их на кичку!..
  Надо заметить, что третьего дня к Джованни приехал погостить закадычный приятель - упырь Никодим из далекой Сибири. Как он там сохранялся в вечной мерзлоте и чем питался в своей тундре - этого никто доподлинно не знал, но отношение Никодима к инородцам было в упыристической среде притчей во языцех.
  Джованни едва успел ввести друга в курс дела, как темень кладбища Сан-Феличе прорезали ослепительные лучи прожекторов.
  - Это за мной,- сказал папа Пий, грустно глядя на патруль гоблинцов.- Прощайте, ребята. Рад был познакомиться...
  - Что?!
  Грозный рев Никодима сотряс решетки ограды, и из-под его распахнувшегося савана выглянул краешек тельняшки.
  - Да чтобы мы своего, кровного, этим двоякодышащим отдали?! Век мне гроба не видать! Ваня, чего рот разинул - подымай ребят! Неча по склепам отсиживаться, когда Родина-мать зовет!..
  - Си, синьор колонело! - вытянулся во фрунт просиявший Джованни и сломя голову кинулся к ближайшей усыпальнице, откуда высовывалась чья-то любопытная физиономия.
  А Никодим уже выцарапывал на известке стены крупными буквами:
  "МЕРТВЫЕ СРАМУ НЕ ИМУТ!"

x x x

  На следующее утро большинство газет вышло под заголовком: "Римское кладбище Сан-Феличе - последний оплот человечества!.."
  И во многих газетных киосках мира по ночам слышались осторожные шаги, и отливающие алым глаза бегали по мелкому шрифту строчек...
  Вскоре в Рим прибыла интернациональная бригада: Упырявичюс, Упыренко, д'Упырьяк, Упыридзе, Упыйр и интендант Вурдман. Последний немедленно переругался с Никодимом, не сойдясь во взглядах на распятие Христа, и папе Пию пришлось мирить скандалистов, ссылаясь на прецеденты из Ветхого и Нового Заветов.
  Внутренние разногласия прервало появление полуроты гоблинцов, встревоженных пропажей патруля. Они рассыпались цепью и принялись прочесывать кладбище в тщетной надежде найти и поставить на место строптивого наместника Св. Петра.
  Понтифик был надежно укрыт в одной из усыпальниц, а патриоты переглянулись и принялись за работу.
  Мраморные ангелы надгробий с любопытством наблюдали за происходящим в ночи, напоминавшим сцену из эротического фильма, которые ангелам смотреть не рекомендовалось. Всюду мелькали тени, они сплетались, падали в кусты сирени, из мрака доносились сосущие звуки, причмокивание, стоны и слабеющие возгласы на трех галактических наречиях...
  Это повторялось несколько ночей подряд - дневные поиски неизменно терпели фиаско, а эксгумация не давала никакого результата - и вскоре командование пришельцев забеспокоилось всерьез.
  И было от чего...
  Укушенные гоблинцы на следующий день становились убежденными пацифистами, отказывались строиться по росту, вели пораженческую агитацию, топили в сортирах казенное оружие и ко всем приставали со своими братскими поцелуями - что грозило эпидемией.
  Тем временем Никодим и компания успели убедиться в том, что зеленая жидкость, текущая в венах оккупантов, похожа на ликер "бенедиктин" не только цветом. Это, видимо, было связано с системой кровообращения пришельцев, напоминавшей в разрезе змеевик.
  Так или иначе, вылазки участились, а в перерывах можно было видеть покачивающихся борцов за независимость и лично Никодима, пляшущего под колоратурное сопрано Джованни:

- Эх-ма, поживем,
Поживем, потом помрем!
После станем упырем -
В порошок врага сотрем!..

  Потом Джованни сбивался на "Санта-Лючию" и лез к папе Пию с заверениями в дружбе до гроба.
  На распоясавшихся упырей явно не было никакой управы, но понтифик понимал - долго так продолжаться не может. Слишком хорошо был ему известен алчный и вероломный характер рода человеческого...

x x x

  Папа как в воду смотрел. Через неделю явилась к пришельцам некая склизкая личность. Разговор проходил при закрытых дверях, но кто-то из гоблинцов по незнанию забыл запереть окно, и большая летучая мышь с подозрительно невинными глазками впорхнула в комнату и притаилась в углу за портретом Леонардо да Винчи.
  - ...да ваши бластеры, господа, им ведь что мертвому припарки! Пульку из серебра вам надобно, колышек осиновый да чесночка связку! Так что меняемся, ваше многочленство - я вам технологию нужную, а вы мне - награду обещанную. Золотишко, брильянтики, а перво-наперво - цистерну коньяку самолучшего, да чтоб звездочек на полгалактики хватило!..
  Мерзкий человечишка хихикал, плевался слюной, и каждым своим члеником внимали гоблинцы словам предателя...

x x x

  - Кто там? - в страхе воскликнул человек, садясь на смятой постели.
  - Кто там, кто там...- пробурчали из темноты.- Мы там... Только уже не там, а тут...
  Предатель мгновенно протрезвел, да все напрасно, потому что через секунду он сам уже был - "там".
  Никодим отошел от кровати и долго отплевывался, полоща рот дареным коньяком.

x x x

  ...Гоблинцы старались вовсю. Спешно отливались драгоценные боеголовки, лазерные пилы валили осины одну за другой, на глайдерах устанавливались реактивные колометы - приближалось время решающей битвы.

x x x

  - Плохи дела, папаша,- мрачно возвестил Никодим, вваливаясь в склеп, служивший резиденцией опальному понтифику.- Продали нас. Вредитель один, земля ему пухом... Теперь жди неприятностей.
  - Передатчик бы нам,- вздохнул папа Пий.- Подмогу бы вызвали. Только где ее найдешь, подмогу эту?..
  - Подмогу? - задумчиво оскалился Никодим.- Дело говоришь, батя... Вот только поспеют ли? Ну да ладно, полезли наружу.
  - А у вас что, и передатчик имеется?
  - Имеется, имеется,- заверил папу вошедший Джованни.- Давайте, ваше святейшество, поторапливайтесь...
  Через пять минут они уже стояли в западной части кладбища.
  - Эй, Антонио! - постучал Джованни когтистым пальцем по одному из надгробий.- А ну вставай, проклятьем заклейменный!..
  - Чего тебе? - донесся из-под земли недовольный голос.
  - Говорю, вылезай! Голова твоя нужна!
  - Как баб водить - так Антонио на стреме, а как голова...- забубнил под плитой сердитый Антонио, но Никодим перебил его:
  - Слышь, Тоша, если ты немедленно не угомонишься и не вылезешь, я тебя лично за ноги вытащу и тебе тогда тот свет этим покажется...
  Папа машинально перекрестился, и Джованни шарахнулся в сторону.
  - Вот ведь приспичило, и отлежаться не дадут...
  Плита приподнялась, и в чернильном проеме образовался сутулый скелет с кислым выражением черепа.
  - Пойми, Тоша,- проникновенно заявил Никодим,- нам сейчас башковитый мужик во как нужен!..
  - Да ладно,- застеснялся скелет.- Берите, раз надо...
  И снял череп, протягивая его Никодиму.
  - Где Вурдман?! - заорал довольный упырь, поглаживая Антонио по гладкой макушке.- Где эта морда...
  - Сам дурак,- перебил его обидчивый Вурдман, появляясь невесть откуда,- уже и родственников проведать нельзя... Держи, матерщинник!..
  Никодим взял у него пару посеревших от времени берцовых костей и сложил весь комплект на плите.
  - Связист! Давай сюда!
  Прибежавший на крик тощий очкарик Упырявичюс ухмыльнулся, взял кости и принялся бодро отстукивать на широколобом черепе Антонио нечто среднее между морзянкой и тарантеллой.
  - Да не колоти так - больно же! - поморщился череп, но на него не обратили никакого внимания, и он обиженно смолк.
  Сигналы непокорного кладбища Сан-Феличе стремительно понеслись к Луне, отражаясь от ее диска и достигая в падении многих областей Земли; и в тех местах зашевелился рыхлый грунт, дрогнули древние курганы, заскрипели прогнившие кресты и со скрежетом стали подниматься тяжелые могильные плиты...

x x x

  - Полундра! - внезапно прервал Никодим сеанс связи. - На подходе оккупанты! Папу - в укрытие, остальным занять позиции! Не боись, братва,- хлебнем зеленки напоследок!..
  Спустя мгновение глайдеры противника уже утюжили серебряными пулями последний бастион свободомыслия. Рявкали кассетные колометы, осина косила защитников одного за другим, и удушливое облако чесночного запаха поползло над трясущейся землей. Героические нетопыри бились грудью в защитные колпаки машин, и в сполохах стала отчетливо видна фигура Никодима, стоявшего под пулями в полный рост и выкрикивавшего сорванным голосом:
  - Ни шагу назад! Велика Земля, а отступать некуда! Кто знает заклятия - сбивай паразитов!..
  Высунувшийся Вурдман торопливо забормотал что-то на иврите, но это не возымело особого действия.
  - Раскудрить твою через коромысло в бога душу мать триста тысяч раз едрену вошь тебе в крыло и кактус в глотку! - взревел разъяренный Никодим.
  - Аминь,- робко добавил из склепа папа Пий.
  Гремучая смесь иврита и латыни с чалдонским диалектом вынудила два глайдера взорваться прямо в воздухе.
  - Парни! - неожиданно крикнул из окопа охрипший Упыренко.- Они пехом прут!..
  - Вперед! - заорал Никодим, вспрыгивая на бруствер и разрывая на груди полуистлевшую тельняшку.- За мной, братва! Покажем членисторогим, как надо умирать во второй раз!..

  И за широкой спиной Никодима встали во весь рост черноволосые вампиры Флоренции и Генуи, горбоносые упыри Балкан, усатые вурдалаки Малороссии и Карпат...
  Они шли в свою последнюю атаку.
  Многоголосый рев раскатился неподалеку за южными склепами, рев сотен глоток, и Никодим на мгновенье обернулся - и застыл, недоуменно глядя на стройные колонны, марширующие к кладбищу Сан-Феличе от дальних холмов.
  Они услышали. Они успели вовремя.
  Якши Фуцзяни и Хэбея, зомби Бенина и зумбези низовий Конго, алмасты Бишкека и тэнгу Ямато, ракшасы Дели, гэ Ханоя, гули Саудовский Аравии, уаиги Осетии, ниррити Анголы, полтеники Болгарии, бхуты Малайзии и Индонезии...
  - Наши...- шептал Никодим, закусив губу прокуренными клыками, и по небритым щекам его бежали слезы.- Наши идут... Вот она, международная солидарность, вот он, последний и решительный...
  Джованни молился.
  Ряды гоблинцов смешались, и пришельцы стали беспорядочно отступать к своим кораблям.
  - Ага, гады, не нравится! - Никодим мервой хваткой вцепился в обалдевшего от ужаса захватчика.- Пей до дна, ребята!..
  Серое небо почти одновременно прочертили несколько огненных столбов - гоблинцы в панике стартовали, спеша унести дрожащие члены ног.
  И тогда навстречу им побежал маленький лысый еврей, путающийся в длинных полах старомодного одеяния; а за ним, словно на привязи, неумолимо надвигался Огненный Столп Иеговы.
  "Дядя..." - ошарашенно пискнул Вурдман, но великий каббалист раввин Арье-Лейб даже не обернулся, увлеченный преследованием.
  Ослепительная вспышка озарила Землю, и с нашествием было покончено.

x x x

  - А дальше?!.
  - Дальше...
  Дедушка встал, и на его саване тускло блеснули медаль "За оборону Земли" и почетный знак "Вампир-ветеран".
  - Дальше, как обычно. И стали они жить-поживать...
  - И гематоген жевать! - хором закончили сияющие внуки.
  Дедушка счастливо улыбнулся и направился к наружной двери склепа, где в почтовом ящике его уже ждала корреспонденция: муниципальный еженедельник "Из жизни мертвых", научно-популярная брошюра "Светлая сторона склепа" и письмо.
  Забрав почту, дедушка прошлепал к холодильнику и извлек из него пузатую бутылку с надписью на наклейке: "Кровь консервированная с адреналином. Пить охлажденной". Один из внуков потянулся было за другой бутылкой с темно-зеленой жидкостью, но старый вурдалак строго одернул неслуха и захлопнул дверцу.
  - Мал еще! Нечего к хмельному приучаться! Это от тех... залетных... Вроде контрибуции. Этим самым и берем...
  Он приложился к первоначально выбранной посудине и, сделав основательный глоток, довольно крякнул.
  - Хорошая штука, однако... с адреналинчиком. Бодрит! И для здоровья полезно...
  Обиженный внук включил телевизор и бодрый голос диктора сообщил:

  - А сейчас в эфире передача "Для тех, кто не спит вечным сном..."
  Дедушка расположился в кресле, убавил звук и распечатал письмо, написанное неустойчивым детским почерком и начинавшееся словами:

  "Дорогой дедушка Никодим! Пишет тебе девочка Варя из твоего родного села Кукуйчиково. Я хочу быть такой, как ты, и когда вырасту большой..."