Белоглазов Артем Ирекович «Все краски мира»
(провинциальная сказка).

  Тона и полутона.
  Оттенки цвета.
  Тень.
  Свет.
  Снова тень.
  Ракурс освещения выбран удивительно точно.
  Что еще? Она впечатляет, эта картина. Она профессионально - мастерски! - написана. Она выверена и правильна. Но...
  Но в ней нет жизни.
  Карандашный рисунок. Автопортрет. Неизвестный художник.
  Быстрые, стремительные линии. Мешанина штрихов. Черное, белое, серое. Яростный порыв, вдохновение. Свет в ночи. Жизнь.
  А за всем этим - лицо. Добродушное, чуть ироничное; веселый прищур глаз, небольшие залысины, короткий ежик волос и массивные очки в тяжелой оправе на прямо-таки выдающихся размеров носу. Не нос, а просто шнобель какой-то.
  - Выскочка, - шептались меж собой "правильные" картины, висящие в Портретной Галерее Музея. - Мазилка карандашная.
  - Да-да, - поспешно поддакивали мэтрам все остальные. - То ли дело мы, масляные.
  - Какой-то, прости Господи, неизвестный художник, - продолжали возмущаться мэтры. - А вот нас писали...
  Далее следовала многозначительная пауза, во время которой все висящие рядом должны были вспомнить о благородном происхождении мэтров и преисполниться.
  - В конце концов, это просто пошло! - подводил итог Портрет Герцога. Он всегда подводил итог и не любил, когда это делали другие.
  Днем в Музей приходили люди. Разные: толстые, худые, высокие, низкие, красивые и некрасивые, одетые богато и не очень. Они толпились, шумели, обсуждали достоинства и недостатки той или иной картины или вообще разговаривали о чем-то другом, отношения к Музею не имеющем. Некоторые (их было немного) просто смотрели, подолгу задерживаясь у одних картин и едва удостоив взгляда остальные. Так было каждый день (кроме выходных, конечно).
  Среди всех людей особо выделялся один человек. Его звали Экскурсовод, и он знал о картинах почти все. Кроме того, он бывал в Музее постоянно, не то что другие. Эти "другие" не знали о картинах ни черта, и когда Экскурсовод рассказывал им что-нибудь, то они слушали его, раскрыв рты. (Опять же, оговоримся, не все, не все слушали Экскурсовода, предпочитая обсуждать более интересные вещи. Бизнес, например, или летний отдых на Черном море.)
  Большинство картин сходилось на том, что Экскурсоводы - это особый тип людей, генетически призванных служить Музейному Делу. Не являясь Музейными Работниками, они, тем не менее, посвящают свою жизнь Искусству и бескорыстно несут его в массы. Некоторые же еретики полагали, что как раз наоборот, - Экскурсоводы являются Музейными Работниками, и ни о каком бескорыстии речи быть не может вообще. Еретиков дружно осуждали, ставили на вид незнание предмета и объявляли выговор с занесением. Причем Портрет Красного Комиссара каждый раз настаивал еще и на полной конфискации имущества, а буде крамольные речи повторятся - так вообще, на передаче дела в ЧК.
  - Ну что вы, батенька, - одергивал его в таких случаях Портрет Герцога. - Какое еще "чека"? Двадцать первый век на дворе.
  - Да я, таких как ты, в восемнадцатом десятками к стенке ставил! - злобно огрызался Комиссар и добавлял: - Сволочь белогвардейская!
  - Краснопузый! - не оставался в долгу Герцог. - Красное вонючее дерьмо!
  Постепенно в свару включались и остальные.
  Автопортрет Неизвестного Художника, висящий несколько в стороне, грустно улыбался.

* * *

  Однажды...
  Все в нашей жизни случается однажды.
  Так вот, однажды... Так и хочется написать: "В один прекрасный день..." Но это будет неправдой: день был далеко не прекрасным. Хмурым он был, тот день, пасмурным, дождь лил и вообще...
  Так вот, однажды в Музей пришла маленькая девочка. Не одна, конечно, пришла, с мамой. Казалось бы, ничего особенного. Сколько таких маленьких девочек ходят по музеям? Но... Вот тут-то в нашей истории и появляется то самое пресловутое "но".
  Девочка была слепа.
  Да, да, вы не ослышались. Она ну абсолютно ничегошеньки не видела! Какого черта! - скажете вы. Не морочьте мне голову. Однако будьте терпеливее. Девочку обещали сводить в Музей уже давно, еще до того как... Ну, вы понимаете. А теперь вот она вспомнила, и пришлось вести. Что делать, что делать. Обещал - выполни. К тому же довлеющее над родителями чувство вины... Позвольте, скажете вы, ничего не понимаю! Причем здесь родители? Причем-причем, очень даже причем.
  Как известно, родители желают своим детям только добра. Стремятся оберечь, охранить от маленьких и больших опасностей. В результате, перед ребенком вырастает целая стена запретов. Не трогай утюг - обожжешься. Не играй со спичками - может случится пожар. Не тискай кошку - она тебя оцарапает. И тэ дэ и тэ пэ. А родители девочки частенько говорили ей: "Не трогай лампочку, доча, не то она может взорваться, и ты ослепнешь".
  Накаркали.
  Дети ужасно любопытны. Когда папы с мамой не было дома, девочка достала из ящика недавно купленную про запас лампочку и стала внимательно разглядывать: что же там может взорваться? Белый котенок, сидевший на столе, в свою очередь внимательно разглядывал кружащую над графином муху. Сделав еще пару кругов, муха, наконец, села и принялась деловито ползать по ручке графина. Котенок напрягся, зажег в глазах хищные огоньки и осторожно-осторожно, исподволь, начал подкрадываться.
  Прыжок.
  Звон бьющегося стекла...
  Никаких повреждений глаз врачи не обнаружили. Профи от медицины только разводили руками да качали головой: это нервное... стресс... ничем не можем помочь. Возможно, само со временем... А еще почему-то запало в память непонятное слово - "психогенное заболевание".
  Итак, мама шла, держа девочку за руку, и, останавливаясь около картин, говорила, что на них нарисовано. Девочка внимательно слушала, улыбалась чему-то своему; иногда подолгу замирала на одном месте, иногда нетерпеливо тянула мать дальше. Дошла очередь и до Портретной Галереи. Почти все картины оставили девочку равнодушной, а вот перед Автопортретом она остановилась.
  - Хорошая картина, да, мам? - спросила девочка. - Красивая.
  Мать удивилась, что та заговорила первой.
  - Да, - согласилась она. - Только это не картина. Это портрет. А на нем нарисован...
  - Я знаю, - сказала девочка. - Там дядя. Он добрый.
  - Ты... в-видишь?.. - запинаясь, спросила мать.
  - Нет, - покачала головой, - я - знаю.

* * *

  - Господа! - привлекая общее внимание, сказал Портрет Герцога. - И вы, товарищ Комиссар.
  - Гусь свинье не товарищ, - процедил тот, однако затевать перебранку не стал. Герцог предпочел попросту не заметить этот злобный выпад и продолжил:
  - Господа, вам не кажется, что один из нас... - пауза, - нарушил сегодня некий запрет? - Снова пауза. Оч-чень многозначительная. Чтоб дошло значит. И как головой в омут: - Запрет на общение с людьми!
  - Да! - тявкнули из угла. - Нарушил!
  - Да, да, - слитно и вразнобой загудели с разных сторон. - Нару-у-у-ши-и-и-ил!!! Куда катимся?!.
  - Боже всемогущий, спаси и сохрани, направь на путь истинный...
  - Бога нет!
  - Как - нет?
  - А вот так!
  - Позвольте, сударь...
  - Нет, это вы позвольте!
  - Да заткнитесь вы оба!!!
  - Ну, знаете...
  - ...а я вам говорю...
  - ...бардак! Понимаете?
  - ...как глас вопиющего в пустыне.
  - Вешать! Вешать сволочь белогвардейскую!..
  Герцог кисло смотрел на творящееся безобразие и страдальчески морщился. Идиоты! О Господи, какие идиоты! Н-да, действительно - бардак. А хитрый ход не удался. Ничего, еще не вечер. Будет и ваша карта бита, господин Неизвестный Художник.
  Только вот - будет ли?
  А ушлый он, этот Герцог, скажете вы. Жар-то чужими руками куда как сподручнее... Да, и жар чужими руками, и каштаны из огня, и всякое такое прочее. Куда как сподручнее. Проверено. Автопортрет Неизвестного Художника устало прикрыл глаза; свара была в самом разгаре. "Саша, - подумал он. - Ее зовут Саша. Смешно. Александр и Александра. Наверно, не надо было говорить с ней, но... И опять же: ребенок - слепой! - маленькое доверчивое существо... Ну, расскажет она кому-нибудь, кто поверит? А так хотя бы..."
  Как в воду глядел: мать не поверила.

* * *

  Белый котенок довольно урчал, пригревшись под одеялом.
  - Сашенька, доченька, - суетилась около кровати мать, - ну что ты все лежишь, не встаешь? Ты не заболела?
  - Нет, - закуталась с головой в одеяло, - не заболела.
  - А что случилось? Почему?..
  - Ты мне не веришь!
  - Не верю?
  - Да! Там, в Музее, был дядя. Я же тебе говорила.
  - Но дочка... рядом с нами никого не было.
  - Нет, был! Был! Ты не знаешь, он - нарисованный.
  "О Господи, только этого еще не хватало".
  - Мы пойдем сегодня в Музей?
  - Давай завтра, Саша.
  - Честно-честно?
  - Конечно, - а впрочем, почему бы и нет?..

* * *

  - Представляете, - Портрет Дамы обворожительно улыбнулся Портрету Известного Пианиста, - у нашего карандашного мазилки, кажется, появилась поклонница.
  - А вам-то какое дело? - совсем не вежливо оборвал ее Пианист.
  - Фи, - сморщила носик Дама, - грубиян.
  - Что, в самом деле? - поинтересовался Портрет Министра.
  - Да-с, господин Министр, извольте видеть - сегодня уже третий раз приходила.
  - Помолчали бы вы штабс-капитан.
  - Ой, ой, ой, мсье Пианист. И что такого? Господин Министр желают знать.
  - И право, мон шер, - что такого?
  - Кстати, ко мне в прошлом месяце один молодой человек ходил... - Дама томно вздохнула. - Ах, как он на меня смотрел!..
  - Ври больше, дура!
  - Господин Комиссар, я бы попросил вас...
  - Я тебе сейчас этого "господина" в глотку вобью!
  - Товарищи, товарищи, не надо ссориться...
  Автопортрет Неизвестного Художника усмехнулся и посмотрел на хмурого Герцога. Тот сделал вид, что совершенно ни при чем. Ну совершенно. Ни. При. Чем. А вот Пианист сдержанно, с достоинством, кивнул. Мол, если что, можешь рассчитывать.
  Проклятый краснопузый, думал Герцог. Вечно он лезет куда не надо. Ладно, сначала разберемся с этим. Но ты, Комиссар, - следующий.

* * *

  - Мама, дядя сказал, что скоро я снова буду видеть.
  - Да, да, дочка. Что?! Кто тебе это сказал?
  - Ну мама, ты совсем не слушаешь. Дядя сказал. Дядя Саша. В Музее который.
  - Ах, да, - мать рассеянно потрепала девочку по голове, - в Музее...
  В общем-то, что такого в том, если ребенок придумывает себе несуществующего друга? Ничего. Пусть.
  А тем временем "несуществующий музейный друг" тихо шептался с Портретом Деревенского Колдуна.
  - ...Ну, а если по другому как-нибудь?
  - Не получится. Я же говорю: только обмен.
  - Значит...
  - Решай сам.
  - Хорошо. В конце-то концов...

* * *

  - Здравствуйте.
  - Здравствуйте, - экскурсовод вежливо улыбнулся. - Все туда же?
  - Да.
  - Не надоело?
  - Нет, - девочка насупилась и дернула мать за рукав: хватит, мол, разговаривать, идем.
  Экскурсовод рассмеялся.
  - Н-да, там действительно есть на что посмотреть, - сообразил, что сморозил глупость, поспешил исправиться: - Ну, я имею в виду вообще... - растерянно пожал плечами, умолк.
  - Мам! Пошли.
  Женщина укоризненно взглянула на экскурсовода, и тот растерялся окончательно:
  - Я...
  Но девочка уже тянула мать к Портретной Галерее.
 
  - Здравствуй, Саша.
  - Здравствуйте, - она неуверенно улыбнулась: все еще не могла привыкнуть к тому, что голос раздается прямо в голове. И отвечать можно - так же.
  - Как поживаешь? Что интересного?
  - А знаете, сегодня Баська - это наш котенок - полез на штору и сорвал ее! - выпалила на одном дыхании. - Столько шума было! Я сама слышала. Мне мама потом рассказала.
  - Озорник он, ваш Баська.
  - Да, такой. Маленький был, теперь вырос. Мама говорит, красивый, - вздохнула. - Дядь Саш...
  - Да?
  - Я правда буду видеть?
  - Правда.
  - Как раньше?
  - Конечно.
  - А скоро?
  "Ты даже не представляешь, как - скоро". Обежал взглядом Галерею. Вот: Герцог пыжится перед немногочисленными посетителями; Дама строит глазки очередному поклоннику прекрасного; Комиссар топорщит жесткий ус и с презрением - к-козлы! - смотрит на людей, разваливших Великую Державу. Качнул головой Портрету Колдуна: давай, мол. "Хорошая девочка, - подумалось отстранено, - умная. Удачи..."
  Сначала поблекли краски...
 
  - Я вижу! Вижу!!! Мама!!!
  Люди оборачивались, смотрели удивленно, осуждающе качали головой: ну и дети пошли, видит она - и что? чай тоже не слепые, орать-то зачем?
  Мама плакала.
  Автопортрет Неизвестного Художника улыбался краешком рта и привыкал к темноте: та была мягкой и совсем не страшной...

10.2001, 07.2002

Быстров Евгений Викторович «Новогодняя сказка».

  Вот снова приближается Новый год. Дух Рождества летает в воздухе.
  - Ааааа!
  И так каждый раз 31 декабря Дух выпадает из окна пятого этажа. Попробовал бы он не выпасть, сзади же пятеро подталкивают. А вообще, район у нас тихий, только на прошлой неделе убили пятерых и изнасиловали восьмерых, и никто ничего не видел, не слышал, даже потерпевшие. Но здесь люди не только творят зло, но и делают добро.
  Сегодня банда Кривого решила ограбить банк.
  - Я не Кривой, я Корявый!
  - А какая разница?
  - Я Корявый, а он Кривой!
  Да, продолжим. Эта операция получила название: "Санта Клаус и горные эльфы". Проходила она примерно так.
  Вечером собралась вся банда и начала обсуждать план взятия банка. После продолжительной дискуссии и нескольких выстрелов с пистолета решили, что забирать здание они не станут, а только деньги. С деталями операции определились быстро, убив только троих: заходят в банк, забирают деньги и уходят. За выбором конкретной цели дело не постояло, так какой-то Национальный банк США.
  Утром в намеченный дом зашёл Санта Клаус с большим мешком. Движения старика были скованы, глаза бегали по сторонам, изучая расположение охранников. Следом зашли Эльфы, больше похожие на гномов, и разошлись по всему помещению. Те, что с мешочками подошли к кассам, остальные стали около охранников, ненавязчиво разглядывая их оружие, и делали вид, что прогуливаются.
  - Дайте мне, пожалуйста, полный мешок денег, - прошипел Корявый, переодетый в красный костюм.
  - Извините, но Санта Клаус и Дед Мороз не являются нашими клиентами. Только один рыжий бизнесмен из России отмывает деньги под именем Снегурочка. Так почему я Вам должен выдавать деньги? - мило ответил трансвестит в окошке.
  Ну, может быть потому, что у меня автомат? - удивлённо спросил Корявый, достав из мешка всем известный в той стране Калашник.
  Охранники попытались остановить налётчиков, но эльфы накинулись на них, кусая за ноги, и забрали пистолеты. Те, что с мешочками, попросили и себе немножко. Как обычно бывает при ограблении: деньги получили, а когда стали выходить заметили, окружившую здание, полицию. Не обратив на неё внимание, прошли через оцепление.
  - Стой! Стрелять будем! - закричал капитан Рино, узнавший своего давнего врага Санта Клауса.
  Рино ненавидел рождественского старика с пяти лет, когда тот вместо машинки, которую просил малыш, принёс конструктор. С тех пор будущий капитан каждый год устанавливал капканы в камине и делал засады. Только поэтому он стал полицейским, мечтая арестовать старика за проникновения в чужие дома.
  Корявый тоже узнал Рино, который его арестовывал много раз. Между ними завязалась перестрелка. Все сначала с интересом наблюдали за этим шоу, когда двое друг в друга палят из автоматов и не могут попасть. Но вскоре надоело смотреть, и решили ускорить процесс. Трассирующие ряды пуль сражали всех наповал, но вдруг Корявый заметил бабушку, переходящую дорогу. Он подбежал к старушке и подал руку, а другой отстреливался с автомата по полиции. Многие слегли в той битве, но те кому удалось скрыться, вернулись в район, раздали всё до последнего цента детям и старикам, не оставив ничего себе.
  Такие добрые Робины Гуды нашего времени живут у нас в квартале.
  Вот и сказке конец, а кто слушал молодец.