Вдоль и поперёк по марту

Решено: разобьем витрины, раскромсаем манекены и посмотрим: есть ли у них души.
Напишем на асфальте цветными мелками чужие имена, чтобы пустить милицию по ложному следу. Наверняка сработает! У манекенов нет душ, у милиционеров нет мозгов. Боже, как все бесхитростно в этом дешевеньком мире!
Зайдем в прокисшую пивнушку и закажем мороженое с клюквой. Не кричите, тетя, мы знаем, что здесь не детское кафе. Ну, пожалуйста, ну что вам стоит: взвесьте нам по сто грамм на брата мороженого с клюквой! Как-как вы сказали?!
Просто проглоти ее деревянные маты, а я выплюну свои - не злые, нет, невежливо ведь молчать, когда с тобой старшие - и айда на улицу, к марту и мартовскому воздуху, к мартовской вседозволенности и мартовским котам. У манекенов нет душ, у милиционеров нет мозгов, у отсыревших продавщиц с мясистыми руками нет ни того, ни другого…
Ты прости ей озлобленную зависть к нашей веснушчатой юности и хамящей легкомысленности. О, если бы она только знала, как дешево продается этот слоеный мир!

Бежим! Затеем драку с тинами с соседней улицы, на тощих туловищах которых морщатся яркие байки с Куртом. Деточки, неужели эта замусоленная блондинка в пестром - гранж-идол 90-х?!
У манекенов нет душ, у ментов нет мозгов, у уставших продавщиц нет ни того, ни другого. А у отравленных бетоном тинов нет ни храма, ни Бога - только лестница на чердак, где голуби, пыль и окно, из которого совсем не видно мартовское небо.
Не слишком ли дорого покупается вами этот terminally ill мир?

Поспеши: нас ждут грибные поляны! Впрыгивай в23-й автобус - пусть он мчит нас в парк аттракционов, где вальсируют карусели, где коконы розовой ваты на длинных палочках, шершавой, рвущейся и таящей вальяжно и нарочно быстро. Прилипни ко мне сахарными губами - пусть оглядываются зануды: это ведь парк - скажи?- здесь все люди должны…и вы мужчина в капюшоне как у…Вы - особенно, а то у
вас такое лицо, будто…
Ах, если
бы вы только знали, как малоценен
в этом уцененном мире ваш бесценный консерватизм!
Срочно скажите: а с этой карусели уже кто-нибудь падал? Нет, скажите: падал, да? Надоело, знаете ли, быть тем одним недоразумением из ста глупейших закономерностей, кому всегда хочется выше, еще выше, и еще чуточку - и кто неминуемо падет лицом в землю, не успев на лету сменить его не к месту восторженные обои на подходяще однотонные, а земля уже совсем-совсем теплая, чувствуешь? И чуть-чуть-чуть влажная от марта и от предчувствия дождя.
У манекенов нет душ. А у неудачников нет крылатости и нет мужества признаться себе в том, что у них абсолютно нет мужества признаться себе в том, что у них нет крылатости.

Извините, не подскажете, который… Сколько?! Лови, лови троллейбус, он последний,
а дома мама и она, наверное, уже…
До завтра, ладно? Отстань, я тебе не приснюсь, я никому не снюсь…Не злись: завтра будет уже совсем-совсем завтра. А хочешь, давай завтра опять разобьем
витрины, распотрошим манекены и посмотрим: может, все-таки есть у них души?

МЕТРОвые заБЛУЖДАНИЯ

Только раздражающе красные буквы на табло: "Выход с противоположной стороны" - и все. А это значит, что выхода нет совсем. И с противоположной стороны его, конечно же, не будет тоже: это просто ржавая разводка для тех, кто еще не устал бессмысленно бегать из стороны в сторону, бесперспективно ища ту, "другую". Я устала. Ты чувствуешь? Ты все чувствуешь: я устала.

Передо мной - один за одним - склеенные вагоны поезда. И я с ними один на один на одну секунду минуты. Грохот, скорость, сбитая резкость - синие мазки перед избитыми глазами - и вдруг... Ти-ши-на. Которая гораздо резче и громче резкого и громкого шума… Догадайся, прочти, почуй: это больше не для меня, это больше меня не, и все это было незачем, и скорей бы домой…

Сколько людей… Пир убогих и юродивых. Пьянка ублюдков. Электричка мутантов. Навострили глаза, почуяли чью-то печаль и тут же "поделись" и "покажи". Слава богу, что асцярожна дзверы зачыняюцца, а то они непременно отыскали бы меня по беззащитному запаху пряных слез, и грязные отпечатки их любопытствующих зрачков рельефно запечатлелись бы на моем самом чистом. Самом последнем чистом.

Я своими слезами чьи-то рваные раны врачую. Вот и вся моя правда... Отбрось последние сомнения: я пуста. Приглуши мой глянец, облачи меня в матовость, мне надоело скользить - я хочу задержаться в чьих-не-будь руках. Может, не самых нежных, но надежных - самых.

Я карабкаюсь вверх по лестнице, ведущей вниз. Из-под ног ускользают ступеньки эскалатора. Я ловлю их уставшими ступнями оттаявших в тепле переходов ног. Я оглохла к нежности, я онемела к ласкам, я ослепла к твоей черешневой улыбке.

"Выход с противоположной стороны" буду искать уже не я. Мне-то он зачем? Я-то знаю теперь, что это все лишь бездарный черный PR безнадежных тупиков.