По узбекски "гуль" – цветок, а "гульшан" – розарий.
I
Я о себе скажу совсем немного. Иначе будет беспредельный сериал. А не сказать, так будет непонятна моя новелла про геройскую Гульшан. Я – многоженец. Семь раз женился – точней сказать. В итоге – одинокий холостяк.
Ну, в первый раз родители женили. Нет, нет, невесту сам я подобрал. А "предки", как положено узбекам, устроили и пыль столбом, и пир.
Остыл к жене... Развелся. А дочь, как водится, отняли у отца.
Жену вторую тоже сам нашел. С ребенком. Родители опять для сына дорогого устроили достойный сабантуй. Дитя чужое оказалось тут помехой. Вернее, мать его, дрожавшая над ним. И с этой распрощался.
И так – ещё, ещё... И всё, поверьте, потому, что к женщине привязан был чрезмерно, боготворил ее и возводил на трон. И очень уж хотел домашнего уюта, любви и понимания в семье. И верен был: на стороне – ни-ни.. Вот потому-то всякий раз, как девушка иль женщина в мое свободное на тот момент – заметьте! – входила сердце, я предлагал ей руку. Свободную – опять-таки! – в тот самый час прекрасный. Вот почему я – многоженец. И одинок...
При коммунистах успел три раза. И ханжеское общество тогда меня хулило лицемерно. Хотя я никогда не состоял. Но после стало много легче. Женитьба №5 и выше уже без загса обходились: мулла, коран, обряд религиозный. – На небесах свершаются ведь браки, не в конторах, по большому счету. Но чин по чину всякий раз устраивал родным и близким праздник. Благодарю Отца народа, Президента. За независимость страны. И за возможности работать. Вернее, деньги делать. Благодарю и за гарем мой семижённый, что невозможен без финансов семислойных... За одиночество – отдельное спасибо. За дочерей – поклон. Четыре их. А сына нет. Уже и внуков трое. Все пацаны. Сын, в общем-то, и есть... О нем и речь. Вернее, о Гульшан. О матери его.
II
Брак №5 нашел по объявленью: тогда осваивали "удочку" такую, закинутую к нам из-за "бугра". Ответов-писем – целый ворох. Встречался. Время убивал. Про себя плевался. Наедине ругался вслух.
А вот Гульшан – мне сразу приглянулась. Да и она, как понял много позже, в меня всем сердцем проросла. И в дом свой сразу повела: жила одна в двухкомнатной квартире. Умна, стройна, красива, молода, приветлива и ласкова, хорошая хозяйка. Работает в приличном – "хлебном"! – месте. И, слава Богу, без своих детей. Чего же боле? Я решил... Нет, не решил. И не решался. Впервые в жизни. Не предлагая прежде руку, в ее постели оказался. Какой позор! Не ей, но мне...
А впрочем, вправду, нет хУда без добра. Я в полумраке сразу и споткнулся: то, что в одежде выглядит модельно... ХудА, короче... До недоуменья...
Ну что же мне, в расцвете лет и сил, когда я только-только и вошел во вкус интимных тайн и наслаждений, жену искать в кровати, а найдя, греметь ее костяшками уныло?!
Немного погодя из кучи письмо другое пОд руки попалось... И мы с Гульшан расстались. Она потупила глаза... И пожелала счастья...
А счастья не было и нет. И Гульшан, уже как просто друг (поведав, что у ней – другой мужчина), меня словами утешала в моем коротком, горьком браке №5... Потом была жена шестая.
С Гульшан не виделись мы долго. И как-то позвонила: жду, говорит, ребенка; да, от мужчины, с которым, мол, живу... Еще звонок: родился! Мальчик!
Ходил с цветами поздравлять. И убедился, что не мой: у дочерей моих, новорождённых, от женщин разных, один и тот же знак имелся: "монгольское пятно". А тут отсутствие мне совесть усыпило...
Потом была жена седьмая. А после вроде бы зарекся. Хотя мечтал, как прежде. И о любви, и о жене, и о домашнем очаге.
Встречался иногда с Гульшан: служебные дела нет-нет, заводят в учрежденье, где неустанно трудится она. И пару раз был даже на квартире. Однако, мальчика я больше не видал. При случаях справлялся неизменно: Гульшан ведь друг... И в школу вот уже пошел. И прилежанием своим, отметками отличными немало радостей он маме доставлял. Затем Гульшан жилище поменяла. И шутливо мне в новом телефоне отказала: достаточно, что знаешь,
мол, рабочий.
Проходит время. Она вдруг объявляет, что замуж собирается идти. Я понял как намек. И счастья пожелал. Но узнавал впоследствии, что перемены так и не созрели.
Потом я обнаружил, что она, всегда приветливая, радостная фея, вдруг стала холодна. В другой раз даже удивился вслух. Она: "К тебе лишь только, быть может, изменилась я?.." "Казак" зудумался, задумался глубОко. Неужто?!..
А позже, может, снова через год, взмолилась: "Не приходи! Прошу тебя, не приходи ко мне!.."
Лет пять с тех пор, как сон, промчались. Вот я и думаю, что пятерых детей имею. Четыре дочери от женщин четырех, что были некогда в законных женах. И сын...
Ему уж лет... Как говорится, наши все... Гульшан о сыне правду, возможно, унесет с собой. Хотя и нет. Когда он станет взрослым, ему откроет. Тайну. Его происхожденья. И верю: обо мне ни звука, ни намека худого не позволит.
Она из женщин всех моих на самом деле оказалась достойной, стойкой, благородной. Иначе – той, какую я искал. Всю жизнь. И проглядел. Верней, сложилось так...