В Михайлов. Произведения

Еще раз. Роман.
ГЛАВА ВТОРАЯ


1


Дым, дым, дым… Дым был повсюду. Даже здесь, в храме, где воздух всегда был удивительно
чистым, свежим, приятным для дыхания. Здесь тоже был дым. Он клубился в воздухе,
играл с огнем асбестовых светильников, резал глаза, заставляя их слезиться, першил
в горле. Дым и запах, специфический запах горящего человеческого жилья вместе
с телами смельчаков, подаривших ценой своих жизней шанс тем, кто успел спрятаться
в храме. 
Нет ничего страшнее ожидания, когда от опьяненной кровью толпы тебя защищают
единственные ворота, пусть даже оббитые металлом. Любые ворота можно сломать,
и тогда… К счастью, они принялись грабить и поджигать дома, сараи, складские
помещения, но потом они вернуться, они обязательно вернуться, и тогда…
Ожидание было настолько напряженным, что дым казался его материальным воплощением.
Да и что может лучше воплотить подобное ожидание, как не сгущающийся дым: последнее,
что оставалось от родного жилья и тех братьев…
Только Отец казался или был совершенно безмятежным. Он сидел, скрестив ноги,
точно в центре храма, на идеально гладком и идеально ровном полу, на котором
ничто не могло оставить даже царапину. Ничто из известных людям вещей, потому
что на полу был особый рисунок, состоящий из линий-канавок радиусом полтора сантиметра
в сечении и специальных круглых углублений радиусом 1 метр и глубиной три сантиметра.
Круг Отца находился точно в центре шестиконечной звезды, образованной двумя равносторонними
треугольниками. Звезда, в свою очередь, была вписана в равносторонний треугольник,
вершинами которого служили углубления для Старших Детей. Им тоже надлежало быть
безмятежными, и они изо всех сил старались сохранять спокойствие, что получалось
у них из рук вон плохо. Старшие Дети сидели лицом к центру храма. Треугольник
был вписан в квадрат, вершинами которого служили углубления для Младших Детей.
Они сидели спиной к центру и не скрывали своих чувств. Внешней границей рисунка
был круг, за которым стояли Внуки – человек двадцать напуганных крестьян. Весь
рисунок был буквально пронизан множеством лучей, расходящихся из отцовского углубления
к внешнему кругу. В канавках горело асбестовое масло, но, несмотря на то, что
канавки были соединены с углублениями, в углубления масло не попадало. Кроме
рисунка на полу храм освещали асбестовые горелки, густо расположенные вдоль стен
– правильной полусферы с небольшим отверстием сверху, через которое в храм должен
был проникать луч луны.
Ожидание неприятно затягивалось, дым становился все более ядовитым. К тому же
толпа, закончив свои дела в поселении, созрела для основного блюда, которым были
забаррикадировавшиеся в храме люди. Они пытались высадить двери при помощи тарана,
и каждый мощный удар приближал развязку. Это было похоже на обратный отсчет,
где цифра ноль означает… 
Наконец, серебристый луч прорезал полумрак храма, и храм буквально взорвался
всполохами света. Заблудившись среди бесконечных своих отражений, свет метался
по храму, словно испуганная птица, создавая невообразимую по своей красоте картину,
в центре которой был Отец, светящийся, казалось, своим собственным светом.
Отец закрыл глаза и начал песню. Он пел на более древнем, чем вся наша жизнь
языке. Песня врывалась ураганом в души всех, кто был в храме, переворачивала
все в душе, крепла и возрождалась голосами тех, кто ее слышал. 
Лунный луч задрожал и начал расти. Сначала он поглотил Отца, затем Старших детей,
затем вдруг сразу заполнил весь храм и через мгновение исчез вместе со всеми,
кто находился в храме.
Долго еще пустой храм сотрясали удары, прежде чем двери, не выдержав натиска
человеческой злобы, рухнули. Толпа, предвкушая новую кровь, ворвалась в храм,
и… Люди остановились в нерешительности. В храме не было ничего. Совершенно ничего.
Ни золота, ни богатства, ни чужеверцев… Только голые стены и пол. Азарт сменился
паникой. Люди бросились, было, к выходу, но там, где раньше была дверь, появилась
стена. Вопль отчаяния потонул в грохоте обрушившихся стен.
И сразу после этого на землю опустился туман. Густой, всепроникающий туман, в
котором исчезало все, даже крики испуганных людей. Утром туман рассеялся, и вместе
с ним исчезло все, что могло бы напомнить о существовании храма: развалины, черные
остовы сгоревших домов, священный сад, поля… Исчезло все, включая близлежащие
деревни, жители которых осквернили храм. Исчезло все, включая и прошлое, словно
никогда ничего здесь и не было…


Они были гостями. Всегда и везде они были гостями – странниками, чей путь протянулся
из бесконечного вчера в бесконечное завтра, и каждая остановка была не более
чем коротким привалом. Никто не знает, где и когда существовал первый храм, и
был ли он вообще. Никто не знает, сколько было Отцов и сколько было перемещений.
Время (и не только оно) старательно очищало память. 
Когда в очередной раз обстоятельства заставляли их вновь отправляться в путь,
они запирались в храме, и луч света переносил их в практически точно такой же
храм. Только без орнамента на полу.
Храм всегда был полусферой. Всегда на стенах горели асбестовые лампы – лампы,
в которых вечно горело, не сгорая, асбестовое масло. Храм всегда стоял на вершине
горы, и всегда его окружал священный вечноцветущий сад.
За садом их уже ждали дома, поля, огороды. Иногда они находили домашних животных,
но это случалось крайне редко.
Когда приходила НОЧЬ (первая из редких ночей, когда луна могла заглянуть в храм),
Отец входил в храм, садился точно в центр и ждал. Первый луч света объяснял все.
Он же и создавал рисунок на полу храма, определяя их дальнейшее существование
на новом месте. 
Повинуясь велению света, Отец назначал Детей и Внуков. Старшие Дети были приближенными
Отца. На них опускался свет мудрости. Младшие Дети были учениками. К ним приходило
умение. Внукам же надлежало заботиться о крыше над головой и хлебе насущном.
Несмотря на такое строгое разделение, никто не считался высшим или низшим.
Они не поклонялись богам, не верили в демонов и не были религиозными в обычном
понимании этого слова. Они служили ЕМУ. Без подобострастия, без поклонения и
заискивания, которые так милы человеческим богам. ОН был разумен и имел волю,
которой и пытались следовать они. Что же надлежало им делать, ОН говорил через
Отца. Храм же служил им средством коммуникации. 
Когда им приходилось жить рядом с людьми, они делали вид, что служат одному из
человеческих богов, соблюдали все правила и ритуалы и были, казалось, ярыми последователями
веры. Они контролировали каждый свой жест, каждое слово, чтобы никто не мог даже
заподозрить ересь или обман. Для всех остальных они были самыми обычными людьми,
не хватающими с неба звезд, но и не бедными, людьми, живущими своим трудом, немного
праведниками, немного грешниками, как и подобает нормальным людям. 
Новое место было похоже на рай. Теплый, но не жаркий климат, плодородная почва,
чистейшая река, лес. Куда хватало глаз, простирался лес. Настоящий дремучий лес,
в котором было темно, как ночью. Вокруг храма, как обычно, цвел удивительной
красоты сад, немного, правда, запущенный. Дома были небольшие, но вполне пригодные
для жилья. Сразу за домами начинались поля. И все это окружал лес. 
Жизнь быстро вошла в привычную колею. Отец и Дети давно уже перестали стареть,
и никто не знал, сколько им лет. Внуки были обычными смертными. Они рождались,
болели, старились, умирали. К рождению и смерти они относились одинаково спокойно.
Детей растили все вместе, окружая их вниманием и заботой, но не баловали – приучали
с детства к суровым законам жизни. Когда кто-то умирал, его тело перевозили на
лодке через реку. Там покойника оставляли возле ствола одного из деревьев, и
дерево сразу же запускало корни в мертвую плоть. Дерево поедало человека за несколько
часов, а еще через сутки на ветке появлялся человеческий череп. Так и стояли
те деревья с черепами вместо листвы. 
-Отец! Отец!
Это был один из Младших Сынов. Мало того, что он осмелился войти в дом отца (это
было неслыханно), он еще имел наглость его разбудить!
-Отец!
-Что ты здесь делаешь? 
-Прости, Отец, но обстоятельства заставили меня нарушить порядок.
Это был любимый Младший Сын, на редкость чуткий и способный ученик, превратившийся
в Сына совсем недавно. До этого он был обычным Внуком, но странная смерть одного
из Детей…  
-Говори, - приказал Отец.
-У меня было видение.
-Ты уверен?
Видения не были большой редкостью. Практически весь их миропорядок основывался
 на видениях – так с ними разговаривал ОН. Обычно видения были у Отца, иногда
у Старших Детей, но видение у Младшего Сына… Это было за гранью возможного. Однако
этот Сын никогда не стал бы обманывать Отца.
-Говори.
-Я видел лес. Не такой, как у нас, а совершенно другой… Словно это был прародитель
всех лесов. Я брел меж деревьев, подчиняясь настойчивой воле, находящейся вне
меня. Спустя какое-то время я вышел к костру, возле которого сидели люди. «Что
ты здесь делаешь?» - удивились они. «Не знаю», - признался я. «Проходи к огню».
Я сел на землю возле костра, и его пламя… Оно согревало меня изнутри. Огонь согревал
мою душу. Это было странно и в то же время необычайно хорошо. «Слышишь? В тебе
растет семя», - сказал мне кто-то из них, и я тут же почувствовал, как в моей
груди зародилось нечто необычайно светлое. «Огонь разбудил твое семя, но кто
привел тебя к нам?» «Не знаю», - ответил я, - «Кто-то сильный и в то же время
добрый». «Странно. Обычно они делают все, чтобы спрятать от вас пути.» «Кто они?»
«Тебе все равно не понять. Но берегись. Никто не должен войти за тобой.» После
этих слов меня словно бы выбросило из сна, и я понял, что это важно, что это
чрезвычайно важно.
-Хорошо. Завтра я пойду в храм, а ты возвращайся к себе и никому не говори, что
был у меня сегодня.
-Да, Отец… - он остановился у двери.
-Говори.
-Я знаю, что это неправильно, но знаешь… После этого сна я задумался…
-Скажи, что тревожит тебя.
-Я больше не верю, что мы поступаем правильно.
-Тебе кажется, мы делаем что-то не так?
-Не совсем так. Мне кажется, что ОН… Не надо ЕМУ служить, - сказав это, он вышел
за дверь. 
В небе светила почти полная луна. Завтра она войдет в храм…


-Уходи.
-Что?
-Уходи. 
На этот раз Отец сам пришел к нему ночью, крадучись, как вор.
-Ты что-то видел там, да?
-Ты прав. В чем-то ты прав. 
Наступила долгая пауза.
-Что произошло?
-Сначала все было как обычно. Потом… Я не знаю, как объяснить… Мы как перекати-поле
– колючка, которая катится по степям и пустыням, оставляя за собой след из семян.
Куда бы мы ни пришли, мы приносим ЕГО, и сейчас мы стоим перед дверью… Они не
хотят ЕГО у себя, как не хотят никого из нас. 
-Но почему я должен уйти?
-Потому что ты ключ, способный открыть те врата. Потому что иначе тебя убьют.
Потому что… - он тяжело вздохнул.
-Но что же будет со всеми вами, если я уйду?
-То, что и должно быть.
-ОН не простит тебя.
-ОН в любом случае меня не простит. Уже за один этот с тобой разговор.
-Прости, Отец, мне не надо было к тебе приходить.
-Уходи. И ни о чем не жалей.
-Но куда?
-Пусть ноги сами тебя несут. Прощай.
Когда Отец вышел, он, как мог, в темноте собрал вещи, которых было совсем немного,
и вышел из дома. Луна была огромной, низкой и совсем еще круглой. Было светло
почти как днем. Не оглядываясь, он быстро пошел прочь, туда, где между деревьев
виднелась чуть заметная тропинка. Он шел почти всю ночь, шел, повинуясь проснувшемуся
в нем внутреннему инстинкту, как рыба, гуляющая чуть ли не по всем морям и океанам,
но всегда возвращающаяся на нерест в определенное место.
Дорога вывела его к правильному, выложенному одинаковыми камнями, кругу около
пяти метров в диаметре. Он оставил вещи за кругом, а сам сел точно в центр, скрестив
ноги, и закрыл глаза…


Еще только рассвело, а у дома Отца собралось все поселение. Несмотря на нетерпение,
люди не решались потревожить его в доме. Они громко переговаривались на улице,
пытаясь за разговором скрыть свое волнение. Наконец, Отец вышел из дома. Как
всегда, он был совершенно спокоен и безмятежен. 
-Отец, мы ждем от тебя объяснений, - сказал Старший сын, выходя чуть вперед из
толпы.
-Какие объяснения ты хотел бы получить?
-Не надо, Отец, ты прекрасно знаешь, о чем идет речь.
-Ты тоже прекрасно все знаешь. Так какие объяснения тебе еще нужны?
-Ты прав. У меня действительно было видение. ОН говорил со мной. Говорил о тебе.
ОН сказал, то ты всех нас предал. ОН подарил нам ключ от… А ты заставил Младшего
Сына воспользоваться им в тайне от нас. На что ты обрек нас, Отец?
-Теперь это уже не имеет значения.
-С каких это пор наша судьба перестала иметь для тебя значение?
-Не для меня. Для НЕГО.
-Для НЕГО?! Ты выжил из ума, Отец!
-Наоборот. Я никогда так хорошо не понимал ситуацию, как сейчас. 
-Тогда объясни нам свой поступок.
-Ты никогда не думал, зачем мы ЕМУ? Зачем он заставляет нас все время покидать
насиженные места и уходить все дальше и дальше?
-ОН спасает нас от опасностей. И вместо того, чтобы…
-А ты никогда не думал, что это ОН создает все эти опасности?
-Он делает нас сильней.
-Но зачем?
-Скажи, если ты это знаешь.
-ОН стратег, величайший из великих стратегов. Но для воплощения его стратегий
необходимы мы, люди. Именно мы, путешествуя среди миров, покоряем для НЕГО вселенную.
Мы его войско, покоряющее города.
-Не вижу…
-Вот именно. Эта дверь последняя. За ней другая сторона жизни, совсем непохожая
на нашу. Там мы никому не будем нужны. Это наше последнее пристанище.
-Ты боишься смерти?
-Я боюсь, что ОН…
Отцу не дали договорить. Двое молодцев скрутили ему руки, предварительно сильно
ударив по лицу, чтобы прекратил он богохульные речи. Он не сопротивлялся. 
-Ты знаешь, что мы должны будем сделать, - сказал ему Старший Сын, когда Отец
оказался рядом с ним.
Отец только улыбнулся разбитым ртом. 
 

На этот раз было новолуние. 
В центре храма, где обычно сидел Отец, стояла чаша в форме цветка. Детей в храме
не было. Внуки стояли за кругом и пели молитву-заклинание. Под эту песню Младшие
Дети внесли в храм специально изготовленный для ритуала деревянный стол, с привязанным
к нему Отцом. Отец лежал на спине, а его руки ниже локтей и ноги ниже колен свисали
со стола. Он был, как обычно, спокоен. Стол поставили рядом с чашей так, что
между столом и чашей был удобный проход. Под руки и ноги Отцу тоже поставили
большие широкие чаши, больше похожие на маленькие тазы. Расставив все по местам,
Младшие Дети заняли свои углубления. Пение прекратилось. Это послужило сигналом
Старшим Детям. Первым вошел в храм Сын, обвинивший Отца. Чуть сзади шли другие
Старшие дети. Тот, что шел справа, нес старинный меч, выполненный еще из бронзы,
которая, тем не менее, была прочнее стали. Идущий слева Сын нес ножны. Войдя
в круг, они остановились. Первый Старший Сын взял меч, остальные двое встали
у изголовья и у ног Отца. Ловким движением Старший Сын отсек Отцу правую руку.
Кровь хлынула в чашу. Внуки запели молитву. Пока они пели, Сын неподвижно смотрел
на кровоточащую рану. Затем он так же ловко отрубил по очереди вторую руку и
ноги. Лицо Отца оставалось спокойным, словно это происходило с кем-то другим.
Когда кровь перестала течь, Младшие Дети перелили ее в главную чашу и подали
Старшему Сыну. Он сделал большой глоток и передал чашу дальше. После того, как
все сделали по глотку, оставшейся кровью наполнили канавки на полу храма. 
Когда рисунок окончательно наполнился кровью, она вспыхнула ярким, зеленым пламенем.
В следующее мгновение храм начал рушиться без всяких на то причин. Многие погибли
под обломками храма, а те, кто выбрался оттуда живыми… Их уже ждали страшные
чудовища. Огромные двуногие твари, покрытые густой шерстью. Их большие головы
были совершенно лысыми. Голые, страшные черепа обтянутые толстой кожей, с большими
острыми зубами в огромной пасти, с оттопыренными ушами и огромными выпученными
глазами. Издав боевой вой, они кинулись на людей.
Всю ночь продолжалось пиршество, а когда из-за горизонта появился первый солнечный
луч, земля дрогнула. Река исчезла. Вместо нее появился обрыв. Развалины храма
превратились в белесый туман, который вскоре, растаял совсем. А там, где были
поля, выросли огромные, вековые деревья. От былого поселения остались только
круг, выложенный камнями, основание храма и роща с черепами вместо листьев. 
 


2


Луна была огромной, совершенно круглой и низкой.
-Так и просится в песню, - сказал себе Александр. 
Он сидел возле своей хижины и смотрел в небо. Была весна, самый конец весны,
когда чувствовалось приближение лета, но было еще не очень жарко, да и растительность
выглядела совсем яркой. Александр нехотя встал, помахал луне рукой и вошел в
дом. Подумав, он решил не зажигать огонь. Лунного света было вполне достаточно.

Александр лег на свое ложе из сухой травы, накрытой старым, но чистым плащом,
закрыл глаза и привычно расслабил тело…
Он никогда не учился этой премудрости. Сын лавочника, Александр с самого детства
помогал отцу, пока с ним (с Александром) не случился припадок. Совершенно без
всякой на то причины он рухнул как подкошенный. В следующую секунду он отделился
от тела. Он видел себя, лежащего на полу, видел, как его пытаются привести в
чувства, как бьют по щекам, как брызгают в лицо водой…
Он какое-то время бродил по улицам недалеко от дома. Невидимый для других, сам
же прекрасно все видел и слышал. При желании Александр мог бы войти в любой дом,
подслушать любой разговор, выведать любые тайны, но он немного боялся своего
нового состояния. Появилось настойчивое желание вернуться назад.
Очнувшись, он решил, что это был сон, но позже, выполняя поручения отца (отец
часто посылал его по делам в город), Александр смог убедиться, что все произошло
на самом деле, и он действительно гулял по городу.
 Несмотря на то, что такие припадки случались с ним чуть ли не каждый месяц,
понадобилось несколько лет, чтобы научиться самому покидать тело. Сначала он
каждую ночь гулял по городским улицам, навещал спящих людей, чаще молодых и красивых
девушек. Он был невидим, а, следовательно, неуязвим. Только раз его заметил не
совсем еще проснувшийся горожанин, но Александру удалось быстро скрыться с места
преступления. Это был его первый урок: среди людей попадаются те, кто обладает
особыми талантами, и надо вести себя осторожней.
Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы понять: достаточно загадать какое-нибудь
место, и в следующее мгновение можно оказаться там. Еще несколько лет ушло на
путешествия.  
Одно ему не давало покоя. Часто во время прогулок он натыкался на нечто, совершенно
не вписывающееся ни в какие представления о действительности. Сначала он списывал
это на сон, но позже пришло понимание того, что кроме привычной, обыденной реальности,
есть другая, волшебная и невообразимая. Она дразнила его, играла в прятки, доводила
до отчаяния и вновь дарила надежду. 
-Я ухожу, - сказал он родителям однажды утром.
-Сегодня ты мне нужен в лавке.
-Ты не понял, отец. Я ухожу навсегда.
Сказав это, он покинул дом. Немного еды и немного денег – вот все, что он взял
в дорогу с собой. Там, куда он направлялся, Александр часто бывал во время ночных
путешествий, а когда пришло решение покинуть дом, он разведал дорогу. Александр
шел к маленькому пруду в степи, расположенному вдали от человеческих путей. Там
он решил посвятить все свое время поискам иной реальности.
Александр построил себе небольшую хижину. Жил он просто, питался тем, что давала
степь и небольшой лесок, расположенный рядом...
Александр лежал на спине и наблюдал за тем, как к нему подкрадывается сон. Каждый
раз сон приходил по-другому. Всегда одинаково и в то же время каждый раз  иначе.
Каждый раз тело становилось тяжелым, а мысли туманными. Каждый раз сначала была
дремота, и сразу за ней дверь, в которую надо было прошмыгнуть до того, как сон
полностью завладеет сознанием. Каждый раз за дверью его ждало путешествие. Но
каждый раз все было немного иначе. Это как солнце, которое всегда одно, но каждый
день немного другое, как небо, как звезды или луна… 
Такого с ним еще не было! Не успел он войти в нужное состояние, как огромная
неведомая сила, словно штормовая волна щепку, подхватила его и понесла сквозь
неведомые до этого момента дали. Его выбросило на ровную площадку на вершине
горы. Это был идеальный монолитный круг с вырезанным рисунком, состоящим из геометрических
фигур, образованных кругами, соединенными канавками. С вершины или на вершину
горы вела дорога с одной стороны которой был дремучий лес, а с другой обрыв,
за которым росли деревья с человеческими черепами вместо листьев. Была ночь,
но луна светила так ярко, что все было видно почти как днем.
Александра словно бы кто-то взял за руку и ввел в центральный круг. Там он сел,
скрестив ноги, и закрыл глаза. Буквально через минуту на него опустился лунный
луч, разбудивший его собственное сияние, в котором…
-Кто ты? – спросил Александр, когда понял, что он не один.
-Я кто угодно и в то же время никто. Я лук с натянутой тетивой, и мне нужна стрела,
чтобы пустить ее в цель. Я тот, кого ты искал, - услышал он голос в своей голове.
-Это ты принес меня в это место?
-Да.
-Это твою силу я испытал на себе?
-Силу? – он расхохотался, - ты понятия не имеешь, что такое сила.
-Что тебе нужно?
-Мне нужен проводник моей воли. Сам я не способен, что-либо воплотить.
-Хочешь взять меня в услужение?
-Это ты хочешь служить мне.
-Почему?
-Потому что я – воплощение всего, о чем ты мечтал.
-Что я должен буду делать?
-Для начала построй мост. Ты уже знаешь, что надо делать. Ты всегда будешь знать,
что надо делать. Слушай меня и не прекословь.
Голос стих. Александр поднялся на ноги. Начинался рассвет. Александр скорее почувствовал,
чем увидел, что кто-то наблюдает за ним из леса.
-Выходи! Я знаю, что ты там! – крикнул Александр на всякий случай и уже в следующее
мгновение пожалел о своем поступке.
Из леса медленно вышло несколько тварей, ужасней которых Александру видеть не
приходилось. Двуногие, с мощными волосатыми телами, контрастирующими с совершенно
лишенными растительности головами. 
-Не бойся. Мы не причиним тебе вреда, - сказала тварь, - по крайней мере, без
его приказа.
-Чего, в таком случае, вы хотите, - выдавил из себя Александр.
-Мы хотим договориться с тобой.
-Договориться? О чем?
-Мы, как и ты, служим тому, кто тебя пригласил. Мы охраняем храм.
-Это место храм?
-Да. Раньше он был другим. Но произошло предательство. Храм рухнул. Мы были призваны
покарать предателей. Теперь мы будем заботиться о тебе. Но ты тоже должен о нас
заботиться.
-Как?
-Мы хищники, и нам нужна кровь. Ты должен будешь регулярно выпускать нас на охоту.
-Хорошо. Но я не знаю, как и что делать.
-Ты все уже знаешь. Просто выполняй то, что должно.
Громкий крик вернул Александра в привычную для него действительность. Он вновь
был в своей хижине. Недалеко кричала птица. Было уже около полудня. Александр
вдруг отчетливо осознал, что птица прилетела специально за ним, и он должен последовать
за ней. 
-Иду! – крикнул он птице, словно она могла понимать его речь, - соберу только
вещи. 
Немного воды и пищи – вот все, что ему было нужно.
Увидев его, птица еще раз крикнула, отлетела немного в сторону, села на землю
и уставилась на Александра.
-Иду. 
Так они и шли. Иногда, указав дорогу, птица улетала на несколько часов. Возвращалась
она всегда с чем-нибудь в клюве: это была еда, которую она бросала возле Александра
на землю. Вода в степи встречалась довольно часто, так что особых лишений ему
испытывать не приходилось. На шестой день они вышли к пересохшей речушке, дно
которой было усеяно большими круглыми камнями. Птица громко крикнула, сделала
несколько кругов над головой Александра, и улетела по своим делам.
С первыми лучами солнца Александр принялся за работу. Надо было спешить. У него
был в запасе один только день, а надо было выложить из камней достаточно большой
круг. Александр работал до изнеможения, делая короткие перерывы, когда было совсем
уже невмоготу. Закончил он перед закатом. 
Отдыхал он сидя, из страха заснуть или потерять сознание. Он сидел возле последнего
камня и смотрел на заходящее солнце. Когда диск полностью скрылся за горизонтом,
Александр перебрался в центр круга, сел, скрестив ноги, и закрыл глаза.  
Проснулся он от шороха листьев. 
-Привет, - услышал Александр знакомый голос.
Он сидел в точно таком же круге. Была ночь, лунная-лунная ночь. Луна была почти
такой же яркой, как солнце. Вокруг был лес. Александр сидел у подножья храмовой
горы. Сразу за кругом сидели монстры. 
-Никогда не видел такой луны, - вырвалось у Александра. 
-Ты еще и не такое увидишь.
-Давно я здесь?
-Не очень.
-Странно. Мне кажется…
-Это все путешествие, - перебил его монстр.
-Да, конечно.
-Все нормально? Пришел в себя?
-Да. Все хорошо.
-Тогда позволь нам заняться своим делом.
-Конечно…
Александр поднялся на ноги и покинул круг. Монстры издали победный клич, от которого
Александра бросило в пот, и разом кинулись в круг. Когда их ноги касались камней,
они (монстры) ярко вспыхивали серебристым светом и исчезали, словно сгорали в
лучах луны. Александр лег на землю возле круга и мгновенно заснул. Здесь он был
в полной безопасности. 
Вернулись они, когда уже начало светать. Усталые и счастливые, они радостно переговаривались
на своем гортанном языке. Они улыбались, что совсем не делало их более привлекательными.
-Держи, - один из них протянул ему сверток.
-Что это?
-Пирог. Не знаю, правда, с чем, но еще горячий. А это вино. Мы уже сыты, так
что это все тебе.
-Спасибо.
-Не за что. Ты заботишься о нас, мы о тебе.
 

-Ты точно уверен? – Аукк скептически посмотрел на Александра.
-Думаешь, я не справлюсь?
-Тебе придется выдерживать наш темп. 
-Я знаю. 
-При всем уважении. Ты человек, а мы… Наши тела более приспособлены для физических
нагрузок.
-Ты прав. Сам бы я никогда не пошел на это.
-Поэтому я и волнуюсь.
-Такова его воля. Или ты сомневаешься?
-Нет, но что стоит за этим его желанием…
-В любом случае…
-В любом случае ты пойдешь с нами. Мы оба это знаем.
-Тогда…
-Переливая из пустого в порожнее, мы пытаемся себя убедить, что что-то можем.
По крайней мере, на словах. 
-Умение говорить есть умение сомневаться.
-Я бы предпочел умение молчать.
Уже около двух лет Александр жил в мире храма. Днем он трудился: надо было возделывать
поле, обустраивать дом, заниматься другими делами, которых в хозяйства всегда
полно. Вечера коротал с Аукком (ударение на первом слоге) – предводителем дромов
(монстров), очень смышленым и интересным собеседником с превосходным чувством
юмора и склонностью к философии. Ночи он проводил в храме. Он садился на свое
место в центре храма, закрывал глаза и мгновенно проваливался в небытие. По крайней
мере утром он не мог ничего вспомнить из того, что случалось ночью. И если бы
не изменения, можно было бы предположить, что он просто проваливается в глубокий
сон после тяжелого трудового дня. 
Александр менялся с каждым днем. Он и раньше был статным, крепким мужчиной, теперь
же в нем крепла иная, нечеловеческая сила и мощь. Он помолодел. Исчезла седина.
Полностью исчезли болезни и следы былых ран. Сознание приобрело невиданную ранее
ясность. А глубоко в душе зрело новое понимание. От прежнего Александра не осталось
практически ничего. Он стал сильным, быстрым, разумным. Его чувства полностью
контролировались разумом, а разум был направлен на служение Хозяину. 
Хозяин требовал пополнения, поэтому Александр должен был идти с дромами.
-Ладно, пора собираться, - сказал Аукк, заканчивая разговор.
Погода была ужасной. Небо было затянуто низкими, грязно-серыми облаками. Шел
мелкий холодный дождь. И только ветер радостно резвился, играя с холодными каплями.
Судя по засохшей траве и голым, без листьев, деревьям, была поздняя осень. Александр
сразу же промерз буквально насквозь. 
-Ничего, набегу согреешься, - подбодрил его Аукк.
-Далеко?
-Километров десять. Осилишь? – Аукк ехидно оскалился.
-Пошли.
Дромы взяли высокий темп, и Александр сначала еле поспевал за ними. У него плыло
перед глазами, когда за спиной словно бы выросли крылья. Появилось состояние,
похожее на легкое опьянение. Тело стало сильным и легким. Теперь каждый шаг приносил
ему блаженство. Захотелось кричать, и крик вырвался как бы сам собой, без малейшего
участия со стороны Александра. Это был дикий, полный силы и радости крик освобожденной
природы. Дромы подхватили его клич. Тогда Александр на бегу сорвал с себя одежду
и отшвырнул ее прочь.
-Хозяйство бежать не мешает? – поинтересовался Аукк, который совсем не устал.
-Плевать.
-Смотри, не потеряй.
-Плевать!
Где-то совсем рядом залаяли, а затем завыли собаки. Это был вой полный ужаса
и тоски.
-Они нас боятся до чертиков, хотя мы никогда их не обижаем.
Показалась деревня. Несколько небольших домов, огороженных высоким деревянным
забором. Дромы закричали вновь. Из-за забора полетели стрелы. Жители стреляли
метко, но дромы были достаточно быстрыми и ловкими, чтобы в них можно было попасть.
Забор преодолели в один прыжок. Полилась кровь. Легко уворачивась от мечей и
топоров защитников деревни, дромы наносили им смертельные удары: ломали спины,
отрывали головы, разрывали грудь. Александр дрался наравне с другими. Он лихо
управлялся с двумя топорами, которые подобрал здесь же, на поле боя. Сражение
длилось не более пяти минут.
Женщины и дети прятались в одном из погребов, вырытых специально на этот случай.

-Выходите, - приказал Александр, - но они только испуганно смотрели на него из
укрытия.
Двое дромов прыгнули в подвал, и начали оттуда выдгонять пленных.
-Вы пойдете с нами, - распорядился Александр.
Голый, весь в крови, он был еще более страшен, чем дромы. 
Пока дромы наслаждались трапезой, пленным разрешили собрать кое-какие вещи. 
-Отныне вы будете жить здесь, - сказал Александр пленным, когда они прибыли на
место, - вы все – свободные люди. Над вами стоит только бог, чей храм находится
на горе. Вы будете служить ему и только ему. Никто вас больше не тронет. Дромы
помогут вам построить дома. С этого момента они ваша защита и опора. Пока поживете
под открытым небом – здесь тепло и безопасно. Еду готовьте сами. Продукты есть.
Так появилось первое поселение у подножия храма. Почувствовав себя в безопасности,
люди быстро обживались на новом месте. Климат здесь был более подходящим, жизнь
более легкой, а набеги в те времена случались постоянно. Деревня росла как на
дрожжах. Отчасти оттого, что рождаемость была высокой, а дети рождались крепкими,
смышлеными и здоровыми, отчасти за счет новичков, периодически пригоняемых с
охоты.
Александр открыл специальную школу, где сначала сам, а потом и с другими преподавателями,
похищенными из разных частей света, обучал наиболее одаренных детей всем премудростям,
известным тогда человеку. Выпускники его школы уходили в мир, где становились
воинами, политиками, священниками, учеными, мистиками, магами… Они легко занимали
ключевые посты во всех сферах жизни, включая преступный мир. Контролируя все,
они практически не вмешивались в обычную человеческую жизнь, участвуя в ней постольку,
поскольку к этому обязывал мундир. Они служили Хозяину, четко следуя его воле.
Остальное было несущественно.    

Продолжение следует