В Михайлов. Произведения

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРИ



ГЛАВА 23
Эта книга не посвящается никому...


- Мы вчера играли в игру "вырви глазик".
- Ну и как?
- Ничья, 2:2.
Анекдот.

Загадка: Что в одно ухо влетает, а из другого вылетает?
Отгадка: ЛОМ 
Детская загадка


-Значит, ты все-таки до него добрался! За это стоит выпить, - сказал Благородный
Дон, доставая из шкафчика древний, как само время, коньяк и бокалы. 
На его бледном лице появилась довольная улыбка. Благородный Дон уже оправился
после ранения (на него было совершено покушение), но был все еще немного бледным
и медлительным. 
-Ты молодец, хорошо поработал, - продолжил он, позволив Паркинсону в очередной
раз насладиться закатом. На этот раз у солнца было торжественно-задумчивое настроение,
- в принципе, ты заработал себе отпуск, и я даже обязан тебя отпустить, но дело
не закрыто. Остался еще один посланец неба. По крайней мере, это следует из твоего
отчета. Так что ставь точку над «и», и... 
-Я готов продолжить работу.
-Очень хорошо, Дезиел. Тогда найди его. 
-Просто найти?
-Я хочу его чучело в своем кабинете. И чем раньше, тем лучше.
-Тогда разрешите выполнять?
-Иди. 
Дома санитарного инспектора ждал сюрприз. Несмотря на то, что он сменил квартиру,
а новое жилье на первом этаже неприметного дома в пригороде Мелиополиса оборудовал
самыми лучшими запорами и средствами слежения, на столе его ждал билет на детские
бои, который очутился там «чудесным образом». Рядом с билетом лежала записка:
«Под стулом». 
Детские бои были одним из тех «неприличных» развлечений, об увлечении которыми
не принято говорить в «хорошем обществе». Официально они были запрещены, но на
этот запрет никто не обращал внимания, как мало кто обращает внимание на запрещение
курения марихуаны. 
Это было нельзя, но любой дурак мог свободно купить билет, а в зале зачастую
можно было встретить тех, кто должен по идее с детскими боями бороться. Единственное,
что не допускалось и не допускается ни под каким видом, так это выпускание на
ринг чужого ребенка. Даже усыновленные дети не имели права там появляться. И
за этим следили строго, причем сами устроители боев. Тех же, кто пытался обойти
этот негласный закон, часто находили в какой-нибудь яме со сломанной шеей.
Но к подобной разъяснительной работе приходилось прибегать крайне редко. Никто
не хотел неприятностей, тем более что желающих выставить свое чадо на ринг было
хоть отбавляй. А многие семьи буквально жили с боев, заводя кучу детей исключительно
для того, чтобы выставить их на ринг.    
Приняв душ и выпив чаю, санитарный инспектор увалился на диван с книгой в руках.
Давненько он не мог себе позволить такую роскошь. Все-таки правы были древние
греки, ценившие прежде всего досуг, а потом уже дружбу.   
В дверь позвонили, как полагается, на самом интересном месте.
-Господин Паркинсон? – прохрипел искаженным помехами мужским голосом динамик
домофона.
-Что вам угодно? - вместо ответа спросил санитарный инспектор.
-На ваше имя был куплен билет на шоу.
-Уже выхожу.
Это было частью игры в секретность. Несмотря на то, что бои проводились практически
всегда в одних и тех же местах, зритель, покупая билет, должен был назвать имя
(допускалось вымышленное) и адрес, по которому его можно найти в нужное время.
Устроители боев сами обеспечивали транспорт. Это условие было обязательным, и
прибывших иным путем зрителей просто не пускали в зал. 
Приглашение могло быть и ловушкой. В машине санитарного инспектора могла ждать
пуля или даже бомба, но он отбросил эту мысль. Убить его вполне могли бы и дома,
раз они нашли способ доставить ему билет.
Водитель доставил санитарного инспектора к входу в «Частный клуб Харлей», как
гласила вывеска, где его встретили двое крепких парней в похоронных костюмах.
Проверив билет, они вежливо пригласили его в зал. 
Мест было мало, всего в зале стояло чуть больше сотни удобных кресел, но количество
публики компенсировала цена билетов. Место санитарного инспектора находилось
у самого ринга, и будь он любителем подобных шоу, он был бы в восторге. Вот только
он не любил такие мероприятия. 
Сюда бы Боба, - подумал он, запуская руку под кресло. Под сиденьем он нашел приклеенный
липкой лентой пакетик, внутри которого лежал наушник.  
Минут через пять голос, показавшийся ему знакомым, сказал:
-Наслаждайтесь боем, Паркинсон. Я с вами еще свяжусь. 
На ринге появился мужчина в дурацком пестром костюме и завопил истошным голосом
в микрофон:
-Дамы и господа! Леди и джентльмены! Почтеннейшая публика! Сегодня вам посчастливится
стать свидетелями дебютного выступления двух очаровательных амазонок Анни (на
ринг вышла милая девочка 9 лет в белом платьице, белых носочках и белых туфельках
с острыми, как бритва носами) и Мэйбл (на ринг вышла другая девятилетняя девочка,
тоже в белом платье, белых носочках и таких же белых туфельках), - подождав,
пока девочки займут свои углы, он продолжил, - судить поединок будет заслуженный
рефери международного класса
мистер Кингси.  
Кингси был седым представительным мужчиной с внешностью сенатора. Со знанием
дела он осмотрел девочек на предмет незаконного оружия, в качестве которого,
например, могли служить лезвия под острыми, специально подготовленными к сражению
ногтями. Убедившись, что все в порядке, он дал сигнал к началу боя.  
Девочки приблизились друг к другу на безопасное расстояние и остановились. Они
не спешили атаковать, так как один верный удар мог решить исход поединка. Ударом
ноги, например, можно легко покалечить голень, а острыми, как бритва ногтями
- оставить противника без глаз или, сильно порезав лоб, ослепить его кровью.
В отличие от пидорастических боев без правил, здесь никто не работал на публику.

Выбрав момент, Анни бросилась на соперницу. Оставив на ее красивом лице глубокие
отметины своими ногтями, она отпрыгнула в сторону, но неудачно. Мэйбл успела
порезать ей ногу туфлей. Белый носочек стал быстро краснеть, да и на платьице
Мэйбл появились красные пятна. 
Девочки одновременно оправились от первой атаки и вновь заняли позицию на безопасном
расстоянии друг перед другом. На этот раз атаковала Мэйбл. Она вцепилась своими
остро подточенными (особая услуга стоматолога) зубами в ухо сопернице, но та
сумела нанести ей серию сильных ударов в пах. 
Выплюнув мочку уха прямо в зал, Мэйбл вновь бросилась на соперницу. Она вонзила
ей ногти в шею и принялась кусать лицо, стараясь травмировать наиболее нежные
его участки. Превозмогая боль, Анни атаковала ноги соперницы. Мэйбл спохватилась
слишком поздно. Ей удалось отскочить, только когда связки на правой ноге были
перерезаны, а из артерии струей била кровь. Несмотря на то, что лицо и шея Анни
превратились в сплошную кровавую рану, она была в лучшей форме. 
Из последних сил Мэйбл бросилась на противника, но, не удержавшись на ногах,
рухнула на пол ринга. Анни мгновенно воспользовалась ситуацией. Она принялась
неистово бить ногами лежащую в луже собственной крови соперницу до тех пор, пока
из ран не начали вываливаться внутренние органы. 
Когда всем стало ясно, что Мэйбл мертва, рефери остановил бой. Возбужденная публика
направилась к выходу. Большинство этих высоконравственных в обычной жизни людей,
заплатили громадные деньги исключительно за возможность посмотреть, как маленькие
красивые девочки будут калечить и убивать друг друга. Дебютные бои были самыми
дорогими. Чуть меньше стоили финальные сражения, на которых мерялись силой те,
кому не посчастливилось дожить до 16 лет – финального возраста для участников
боев. Искалеченные физически
и морально, лишенные ушей, глаз, носов, безрукие, безногие, они развлекали своими
смертями тех, кто в иной жизни навзрыд оплакивал умершую канарейку и искренне
негодовал за то, что кто-то может повысить голос на собственного ребенка.   

Вновь наушник заговорил, когда санитарный инспектор был уже у самого выхода.
-Санитарный инспектор Паркинсон, ты заслужил две подсказки: Поговори с майором
Сайресом и своим другом Бобом. Поверь, им есть что тебе сказать. 
У майора Сайреса была годовщина свадьбы. Подобно многим другим мужчинам, рискующим
чуть ли не каждый день своей жизнью, он очень трепетно относился к жене и дочкам.
В семье у него был полный порядок. Жена – красавица, прекрасная мать и настоящая
хозяйка. Дочки – умницы. Одной было пять, а второй совсем недавно исполнилось
три года. Уйдя пораньше со службы, он забежал в магазин, забрал заказанный заблаговременно
торт, купил бутылку вина. Девочкам он решил подарить двух красивых кукол. 
Возле дома он увидел припаркованную чужую машину. Гостей они не ждали, решили
отметить праздник семейно. Может, кто-то приехал к соседям?
-А у нас гости, - сообщила ему без всякого энтузиазма жена. 
-Кого еще черт принес? – недовольно пробурчал он. 
-Не знаю. Пренеприятный тип. Сказал, что ты нужен ему по неотложному делу.  
Когда майор вошел в гостиную, санитарный инспектор играл там с детьми.
-У вас прелестные дочки, майор, - сообщил Паркинсон, улыбаясь голливудской улыбкой.

Лицо майора выражала всю степень удовольствия, которое он испытывал, видя у себя
в гостях в такой день подобного типа.
-Я понимаю, майор, что у вас семейное торжество, но мне нужно задать вам пару
вопросов. Чем быстрее вы мне ответите, тем быстрее я уберусь из вашего дома.
-Тогда не будем откладывать в долгий ящик... 
-Где бы мы могли поговорить тет-а-тет?
-Свежий воздух вас устроит?
-Вполне. 
-Какого черта вам от меня нужно? – спросил майор после того, как санитарный инспектор
назвал свое имя и должность.
-Я понимаю, это звучит глупо, но кое-кто мне сказал, что вы сможете поведать
мне кое-что интересное. 
-Я не умею говорить загадками.
-Майор, у вас милая семья. Красивая жена, очаровательные дочери... Вам-то уж
должно быть известно, что я буду выполнять приказ любым способом, во что бы то
ни стало. 
-Бесполезно, - сказал майор, тем не менее, побелев, как мел, - как только я заикнусь,
чтобы выдать секретную информацию, я умру.
-Знаю, майор, программа самоликвидации и все такое...
-Тогда какого черта вы от меня хотите?
-Вспомните что-нибудь интересное, не нарушая секретность. Где, например, вы пили
пиво во время последних заданий? 
Майор улыбнулся.
-Бар Хуэйро, - ответил он.
-Это, если я не ошибаюсь, рядом с владениями ныне покойного Али Хусейна?
-Вы не ошибаетесь. 
-Во время задания вас заставили уничтожать объект дистанционно, не заходя внутрь?
Майор не ответил.
-Кто отдал этот приказ?
-Спросите у своего шефа.
-Благородный Дон в курсе дела?
-Больше, чем кто-либо другой.   
Это означало только... В голове у санитарного инспектора словно взорвался снаряд.
Все тело пронзила дикая боль. В глазах потемнело. САНИТАРНЫЙ ИНСПЕКТОР НЕ МОЖЕТ
КРИТИЧЕСКИ ОТНОСИТЬСЯ К ДЕЙСТВИЮ РУКОВОДСТВА! – отдавалось пульсацией у него
в ушах. Паркинсон был на грани обморока. 
-Что с вами? – услышал он сквозь шум в голове голос майора.
-Все хорошо.
-Если бы вы были лошадью, вас бы следовало пристрелить.
-Это сейчас пройдет.
-Вы уверены?
-Все в порядке, майор. Сейчас все пройдет. Мне уже лучше...  
И точно. В следующее мгновение санитарный инспектор ощутил у себя в голове руки
того странного человека из аббатства, который словно бы массировал ему мысли,
приводя их в порядок, распутывая, расставляя по своим местам.
-Спасибо, Майор... Отправляйтесь к жене и детям, а еще лучше, бросайте все к
чертовой матери и уматывайте с ними на край света.
Сказав это, он, шатаясь, побрел к машине. Забравшись на водительское сиденье,
он закрыл глаза.
Конечно же, Благородный Дон... Ну конечно...
Санитарный инспектор пришел в себя около одиннадцати ночи. В доме майора свет
уже не горел. Надо было еще повидать Боба, а для этого следовало бы поспешить.
В «Пятой ноге» начиналось «Библейское шоу», и Боб наверняка был уже там. 
Санитарный инспектор завел двигатель и медленно тронулся с места. 
Как и предполагалось, Боб сидел за любимым столиком возле самой сцены и зачарованно
наблюдал за спектаклем. Все остальное для него просто не существовало. Он даже
не заметил, что Паркинсон, взяв пиво, подсел к нему за стол.
На сцене начинался кульминационный момент: распятие Христа, в роли которого была
сексепильная особа женского пола, одетая в высокие сапоги и терновый венец. Римский
воин – здоровенный негр с огромным членом – хлестал ее плеткой. Хлестал по-настоящему,
от души, об этом говорили кровоточащие следы на красивом женском теле. 
Сверху, якобы с неба на все это смотрели два ангелочка: юноша и девушка, подвешенные
к потолку за крючья, воткнутые им в спину. 
-Привет, - сказал санитарный инспектор, толкнув слегка Боба, - не помешаю?
Боб буркнул что–то нечленораздельное. 
-Надо поговорить.
-Завтра, - отмахнулся Боб.
-Это серьезно.
-Пошел на хуй, Дез! – Боб готов был убить санитарного инспектора.
-Хорошо. 
На сцене уже появился крест, на котором должны были распять Христа. Актрису привязали
к кресту, затем прибили ладони гвоздями к перекладине. Ноги пробивать ей не стали,
так как для этого ее пришлось бы калечить.
Удивительней всего было то, что актеры сами жаждали испытать всю эту боль. Многие
работали за бесценок, а некоторые сами готовы были платить, чтобы только насладиться
собственной болью. Этих людей Паркинсон не понимал.
-Ладно, что тебе надо? – спросил Боб, когда шоу закончилось.
-Ты ничего не хочешь мне рассказать? 
-Послушай, я ведь сделал все, как надо. Чего тебе еще?
-Сделал?
-Ну? - не понимал Боб. 
-А теперь выкладывай все по порядку.
-А чего выкладывать. Когда мне приказали тебя убить, появился твой друг с измалеванным
лицом. Он приказал мне сделать настройку так, чтобы ты понял. В принципе, это
было в духе моих забав, так что... 
-Дальше.
-А что дальше. Ты и сам уже обо всем догадался. 
-Кто стрелял в Благородного Дона?
-Пит. Он больше никому бы этого не доверил. Потом мы нашли бедолагу, который
должен был за это ответить. 
-Хочешь сказать, Благородный Дон сам организовал покушение на собственную персону?
-Конечно. После того, как ты слинял, он решил немного обезопаситься. Ты же у
нас настоящий Гудини. 
-Но зачем все это?
-А ты спроси у Благородного Дона.   
 

ГЛАВА 23
Эта книга не посвящается никому...


Никогда еще в истории запасной цивилизации человек не принимал столь желанно
затеи, рассчитанные на то, чтобы ослабить и уничтожить его.
Антон Шандор ЛаВей "Записная книжка Дьявола".

Если вы - законопослушный гражданин, беспокоящийся о безопасности своего дома
и семьи, то запрограммированы чувствовать себя преступником, если приобретаете
пистолет и посему попадаете в разряд "озверевших вооруженных бандитов". Несмотря
на то, что вы чувствуете себя в состоянии контролировать и отвечать за свои поступки,
вы, тем не менее, деморализованы до состояния стигматизации.
Антон Шандор ЛаВей "Записная книжка Дьявола".


Машина не заводилась, как в дурном кино. Всюду метались обезумевшие люди. Город
уходил под воду, как огромный, многомиллионный Титаник. Горланя, как репортеры
при виде свежеиспеченной сенсации, над городом метались птицы. 
Возле санитарного инспектора, визжа тормозами, остановилась машина. 
-Садись! – крикнула Марта, открывая дверь.
Какой-то ополоумевший маклер с выпученными от панического ужаса глазами попытался
воспользоваться ее предложением, но получил от всего сердца радушную пулю, заставившую
его в последний раз пораскинуть мозгами. Не успел он еще принять окончательно
статическое положение, как санитарный инспектор уже очутился на переднем сиденье
рядом с Мартой, которая вдавила педаль газа до пола. Визжа покрышками, машина
рванула с места.  
На заднем сиденье Белый Кролик и Сэнди, как ни в чем не бывало, разгадывали кроссворд.
Они вели себя так, словно вокруг не происходило ничего экстраординарного.
-Столица Атлантиды. 9 букв, - прочитал Сэнди.
-Вашингтон, - авторитетно заявил Белый Кролик, превращаясь в огромную птицу.
Неизвестно, что было бы дальше, не вмешайся будильник – строгий цензор наших
ночных грез. 
Санитарный инспектор по привычке посмотрел на часы. Встав, он сделал зарядку,
побрился, принял душ, выпил чашку зеленого чая, затем надел строгий костюм с
галстуком и вышел из дома. 
Машину, взятую напрокат, он еще не вернул, и она стояла припаркованная возле
подъезда дома. Двигатель завелся с третьей попытки, затем раза два заглох. Пришлось
его прогревать по полной программе. Наконец, машина плавно выехала на дорогу.
 
Благородный Дон встретил санитарного инспектора с загадочной улыбкой на лице.
Он пригласил его сеть, угостил сигарой. 
-Рассказывай, - сказал он, когда сигары были должным образом раскурены. 
-Моим заданием была ликвидация последствий внештатной ситуации, произошедшей
в 1969 году в лаборатории Ленска – 8.
-Ты не горячись, сигара не любит нервозность, - сказал Благородный Дон, почувствовав
волнение в голосе санитарного инспектора, - продолжай.
-В результате расследования было обнаружено, что никакой внештатной ситуации
на территории Ленска - 8 не было. Была проведена секретная операция по переводу
оставшихся в живых детей на другие объекты. Одним из этих детей был Берг, человек,
который никогда официально не числился в ГСИ, но работал в тайной Коллегии, одного
из секретных отделов Инспекции. Я получил приказ ликвидировать Берга. Приказ
выполнен, но во время выполнения я столкнулся с тем, что противник прекрасно
ориентировался в моих действиях. Я
был у него, как на ладони. При этом несколько раз я чудом избегал смерти. Как
я уже вам докладывал, кто-то в ГСИ работал на противника. Я долго не мог понять
кто, несмотря на всю очевидность этого.
-Так ты его нашел? – улыбнулся Благородный Дон улыбкой Джоконды.
-Этим человеком являетесь вы. Это вы информировали Берга о моих планах, вы организовывали
на меня покушения, вы убирали свидетелей. Вы даже организовали покушение на себя
самого. 
-Продолжай, - улыбка Благородного Дона стала шире. 
-Чем больше я приходил к этому выводу, тем больше вас не понимал.
-Поэтому ты – санитарный инспектор, а я – Благородный Дон. В век информации главной
защитой может служить невозможность просчитывания твоих действий. 
-Вы словно боролись сами с собой. Если вы не хотели, чтобы расследование прошло
должным образом, вы могли бы не назначать меня. Вы пытались меня убить, но приказали
Бергу меня не трогать, несмотря на то, что он был единственным, кто мог легко
и не вызывая лишнего любопытства выполнить это задание. Вы знали, что я буду
рыть до конца, но осложняли мне работу, хотя могли бы выбрать вместо меня кого-нибудь
другого. Под видом борьбы с Бергом, вы позволили мне ликвидировать часть проектов,
о которых вы, безусловно,
знали и, скорее всего, принимали непосредственное участие в их осуществлении.
Об этом говорит как минимум то, как вы руководили операцией по ликвидации лаборатории
Б-23. Когда же последнее покушение на меня не удалось, вы организовали бездарное
покушение на себя, которое было шито белыми нитками с самого начала. Вы действовали
так, словно били сами себя по рукам, сводя на нет все свои начинания. 
-Только давай обойдемся без твоих выводов. На самом деле они ужасны. Ты даже
понятия не имеешь о том, что являлось моей мотивацией. Ты прав, я знал, как ты
будешь себя вести, знал, как поведет себя Берг, поэтому я действовал, расставляя
вас должным образом в каждой конкретной ситуации. Вы оба делали одно важное дело.
Какое? Я не скажу. Слава богу, пока что я не должен перед тобой отчитываться.
Или ты так не считаешь? 
Санитарный инспектор не ответил.
-Однако кое-что я тебе разъясню, - продолжил после паузы Благородный Дон. Держи,
- он достал из ящика стола и положил перед санитарным инспектором папку с его
личным делом.
В самом начале досье был акт, согласно которому Дезиел Паркинсон был найден летом
1957 года в районе поселка Мухтуя. 
-Как видишь, Дез, ты второй. И это многое объясняет. После того, как Берг слетел
с катушек и вышел из-под контроля, было решено его ликвидировать, а заодно ликвидировать
и тебя. Но я решил, что ты ценный работник. Слишком ценный, чтобы ликвидировать
тебя без проверки. И проверкой как раз таки и было твое задание. Или ты думаешь,
что если бы я действительно захотел тебя убрать, я бы не смог этого сделать?
Как видишь, проверку ты не прошел. Ты посмел восстать против меня, несмотря на
основные законы Инспекции.
И теперь тебе ничего не остается, как закончить выполнение приказа. Если бы ты
все сделал, как надо, я бы отменил свой приказ, но ты провалился, поэтому тебе
придется его исполнить. Только не здесь. Боб тебя отвезет тебя домой. Мы дадим
тебе шанс все сделать наилучшим образом.
Санитарный инспектор не услышал последних слов Благородного Дона. В его сознании
начиналась война не на жизнь, а на смерть. Программа ликвидации против инстинкта
самосохранения, сопротивление которого было бесполезным. Программа самоликвидации
запустила механизм разрушения плоти. Ему оставалось жить считанные часы, после
чего инсульт или инфаркт должны были поставить свою точку в его существовании.

В кабинет вошел Боб. Он помог санитарному инспектору добраться до машины. В квартиру
его пришлось вносить на руках. Прямо в одежде боб уложил его на кровать и поспешил
убраться. Ему было неприятно смотреть на агонию Паркинсона.
На лесной поляне прямо на траве лежало обнаженное мертвое тело высокого худого
мужчины примерно 50 лет. Его лицо было уставшим. Казалось, он отдыхал и не мог
отдохнуть. Чуть поодаль стояли люди. 10 человек или что-то около того. Люди стояли
молча. Примерно через равные промежутки времени они по очереди подходили к телу
мужчины и клали возле него какую-нибудь еду. Это были злаки, фрукты или овощи.
По большей части сырые.
Положив еду, они тихо говорили: «Плоть к плоти», - и тихо возвращались на свое
место. 
ОН смотрел на все это, совершенно не понимая, что ОН здесь делает. Когда подошла
ЕГО очередь, кто-то чуть слышно толкнул ЕГО в спину. Подойдя к телу на ватных,
негнущихся ногах, ОН высыпал на него жменю зерна. 
-Плоть к плоти, - произнесли ЕГО губы.
Вместо того чтобы вернуться на место ОН замер подле трупа. ОН буквально чувствовал,
что мертвое тело пытается ЕМУ что-то сказать необычайно важное, но ОН не понимал
языка мертвых. ЕМУ было жаль, что послание осталось не услышанным. 
К НЕМУ подошел человек, который буквально излучал свет. 
-Я его знаю, - тихо произнес ОН. 
-Умер Дезиел Паркинсон, санитарный инспектор Главной Санитарной Инспекции, но
ТЕБЕ пора возвращаться. Передай весть: ТЫ НЕ ОН, - прошептал человек в ЕГО ухо.
В следующее мгновение тот, кто остался после смерти санитарного инспектора открыл
глаза. Голова гудела так, словно в ней был футбольный стадион. Во рту был привкус
блевотины и крови. Агонизируя, организм избавлялся от всего, что казалось ему
излишним. Дезиел в буквальном смысле возвращался из страны мертвых, и времени
на возвращение у него не было. Скоро должен был прийти Боб, чтобы удостовериться
в его смерти. 
Свалившись с кровати, Дезиел встал на четвереньки и пополз в ванную. Он полз,
оставляя за собой след из крови, блевотины и дерьма.
-Ты само олицетворение человечества, - прошептал он себе, добравшись до ванной.
 
Поднявшись по стеночке, он открыл кран и засунул голову под струю холодной воды.
В голове немного прояснилось. Собравшись с силами, он схватил ванну за край и
резко рванул на себя. Не удержавшись на ногах, Дезиел свалился на пол, больно
ударившись головой, но ванну он сдвинул даже чуть больше, чем того требовали
обстоятельства. 
Под ванной был люк, соединяющий квартиру Паркинсона с городской канализационной
системой. Спустившись вниз, Дезиел с максимально возможной для него скоростью
побрел, куда глядели глаза. Надо было убираться как можно дальше от квартиры.
Очень скоро по его следу пойдут самые лучшие ищейки Инспекции. 
Совершенно случайно Дезиел нашел в кармане коробочку с остатками керогена. 
-А какого черта?! – сказал он себе, и засунул в рот капсулу. 
Прислонившись к стене, он расслабился и попытался выйти в межпиксельное пространство.

Повсюду были мрак, холод и ветер. Черная дыра искала его по всему межпиксельному
миру. Она больше не казалась ему ужасной. Более того, там, с другой стороны было
что-то родное, зовущее, ждущее Паркинсона. Он хотел и не мог отправиться туда.
Не пускал якорь – нечто связывающее его с этой реальностью. В нем все еще оставалась
часть санитарного инспектора, которая была тем критическим балластом, который
удерживал его с этой стороны дыры. 
-Чего расселся тут, как недобеременная баба, - услышал он голос Белого Кролика.

-Чертовски рад тебя видеть! – сказал санитарный инспектор. Он даже хотел обнять
Белого Кролика, но тот решительно его остановил: 
-Куда ты лезешь в говне!
На Белом Кролике был идеально подогнанный под его фигуру смокинг, который в канализационном
коллекторе смотрелся, мягко говоря, несколько неуместно.
-Извини, - произнес сквозь смех Паркинсон, представивший себя нежно размазывающим
дерьмо по лицу, шее и смокингу Белого Кролика. 
-Пойдем. Тебя уже заждались. 
Нарочито скривив рожу, Белый Кролик взял Паркинсона за руку и потащил по тоннелям
всевозможных подземных коммуникаций, в которых он ориентировался с завидной легкостью.
В конце концов, когда Дезиел окончательно потерялся как во времени, так и в пространстве,
они прибыли в освещенную электричеством комнату, где за столом сидели Марта и
Сэнди. 
-Немедленно в душ! – голосом строгой мамочки приказала Марта.
-Пойдем, - подорвался с места Сэнди, - я тебе все покажу.
Горячий душ был тем самым раем, которого больше всего в тот момент жаждала душа
Паркинсона. Сбросив с себя грязную одежду, Дезиел с величайшим наслаждением стал
под струю воды. Сначала он долго откисал, затем мылился и смывал, мылился и смывал
до тех по, пока не закончилось мыло. После этого он еще одну вечность просто
стоял под струей горячей воды. Вытеревшись чистым полотенцем, он надел чистую
одежду, которую дал ему Сэнди: какую-то спецовку и рабочие ботинки. 
Вернувшись к друзьям, он обнаружил, что на столе его ждет яичница и бутылка пива.
Сэнди с Мартой внимательно изучали досье Благородного Дона, написанное иероглифами,
на тайном языке Инспекции. Белый Кролик мирно посапывал на старом матрасе, играющем
роль постели в этой дыре. Матрас был застелен покрывалом, из-под которого выглядывал
край чистой простыни. Все-таки убогость обстановки не исключала чистоплотности
ее временных обитателей.      
-Ты когда-нибудь читал это? – спросил Сэнди у Паркинсона. 
-Шутишь.
-Очень забавная вещь. Кстати, Дез, ни ты, ни Берг никогда не падали с небес на
Землю. Извини, если я тебя этим разочаровал. Вы были похищены или взяты из детских
домов, сейчас это уже не важно. На вас обкатывали программу «Реинкарнация». Из
вас хотели создать новых людей, людей нового вида: Человек Инспекции. Большинство
из вас погибли, а вы с Бергом оказались более везучими. 
-Но зачем было выдумывать историю с падающими младенцами?
-Возможно, детки действительно свалились с небес, а возможно эта сенсация была
создана для отвлечения от действительно имевших место событий. Сейчас это уже
невозможно доказать или опровергнуть. Лучшая дезинформация, и в твоей конторе
это знают, изначально чистая, а в последствии совсем немного подкорректированная
правда. Затем из нее делается тайна. Чем больше люди затрачивают сил для раскрытия
какого-либо секрета, тем больше им свойственно верить в непогрешимость найденной
информации. А если все это еще и
разбить на уровни... Представь себе, что кто-то докопался до истории с падающими
детьми. Ну и что? Даже если ему повезет, он узнает, что все они погибли во время
внештатной ситуации, ну а если его не удовлетворит и эта информация, ему покажут
ваши с Бергом могилы, как последних из могикан. Изначальная правда, какой бы
она ни была, навсегда затеряется среди лабиринтов лжи. Ну да это все ерунда.
Знаешь, для кого вы были предтечами?
-Не томи.
-Для твоего шефа.
-Что?
-Твой начальник и был твоей мишенью все это время. Но ты не мог этого обнаружить
ни при каких обстоятельствах. Это он отыскал в последствии вас с Бергом и направил
в противоборствующие лагеря. Вы должны были сделать сначала одно общее дело,
а затем прикончить друг друга. Победитель, узнав кто он, кончал с собой. Нет
повести печальнее на свете... И так далее. Подвело его только то, что вы прошли
не совсем отрегулированную обработку. Сначала Берг вышел из-под контроля, а потом
и ты попал в руки аббатства. Это
немного смешало его карты, но после все образумилось.  
-Почти, - вмешался следивший за разговором (Вот как!) Белый Кролик, - финальной
точки в виде тела господина санитарного инспектора так и нет. К тому же мало
того, что кто-то не получил обещанной головы Крестителя, у него из-под самого
носа увели собственное досье. Думаете, он оставит это вот так?
-Ты, черт возьми, прав, - согласился с ним Паркинсон. 
-А если так, точку должны поставить мы сами в виде тела господина санитарного
инспектора вместе с досье, которые они выловят из бескрайних потоков дерьма.

-Ты думаешь, что говоришь?! – взорвался Паркинсон.
-В отличие от некоторых, я всегда говорю только то, что думаю, - подчеркнуто
холодно ответил Белый Кролик.
-Признавайся, ты что-то придумал? – спросила Марта. 
-Разумеется, придумал. И если кто-то не будет громко вопить, я поделюсь своими
соображениями. Господин Паркинсон, - продолжил он после того, как Дезиел извинился,
- должен передать свою личину санитарного инспектора какому-нибудь третьему лицу.
Это же очевидно.
-Но я не знаю, как это сделать, умник.
-Точно так же, как и всегда, только с точностью наоборот.
-Ты забыл, что донор в таких ситуациях умирает?
-Донора в таких ситуациях убивают. Или ты пробовал сохранять им жизнь? Избавившись
от личины, ты подаришь шефу нужное ему тело и обретешь свое собственное лицо.

Донора найти было не трудно. Среди обитателей подземного мира, а таковых было
предостаточно, высокие худые мужчины были не редкость. Один из них, идеальный
кандидат на роль покойного санитарного инспектора, проживал совсем рядом от подземной
обители Сэнди и сотоварищей. С него и решили начать. Роль приманки взяла на себя
Марта, от которой у мужиков мозги отключались напрочь.
-Привет, - сказала она, входя в его закуток, - ты похож на моего мужа.
-Ну и что? – парень был явно недовольный вторжением.
-У него сегодня был бы день рожденья, если бы не... 
-Мне жаль твоего мужа, но я не знаю, чем мог бы тебе помочь, разве что...
Марта не дала ему договорить.
-У меня есть выпивка и закуска. Я хотела бы пригласить тебя отпраздновать со
мной день рожденья Яна. 
-Твоего мужа звали Яном? 
-А меня – Мартой.
-Серж.
-Ну так ты как?
-С удовольствием.  
Увидев в доме мужчину, Серж несколько растерялся. Хорошо, что Сэнди и Белый Кролик
решили не путаться под ногами во время процедуры. 
-А ты еще что за троянский хуй? – спросил он у Паркинсона, стараясь за грубостью
скрыть свою нерешительность.
-Это мой брат,  Дез, - ответила за него Марта.
-Брат? – недоверчиво переспросил Серж.
-Брат, - с идиотской улыбкой на лице повтори Паркинсон. 
-А это Серж. Правда, он похож на Яна?
-Очень. 
-Дез скоро уйдет, - шепнула Марта на ухо Сержу, которого несколько охладила перспектива
времяпрепровождения втроем. Он уже успел возомнить себя подземным Казановой,
и воспринимал Паркинсона в качестве препятствия на пути к удовольствию.
Выпив, Серж разговорился. Он рассказал, что потерял работу лет пять назад, и
больше не пытался устраиваться. Под землей ему жилось вполне сносно, по крайней
мере, не надо было рано вставать, заниматься всякой ерундой с таким видом, будто
это кому-нибудь нужно, платить налоги, и так далее. 
Набив желудок, Серж захотел главного, ради чего его пригласила Марта, но ее тупорылый
братец почему-то не спешил оставить их одних. Сестричка, судя по всему, стеснялась
что-то делать при нем. Серж уже собирался объяснить братцу открытым текстом,
что тому следует с часик где-нибудь погулять, когда тот вдруг предложил:
-Давайте сыграем в одну игру, и я пойду.
-Я не люблю долгие игры, – сказал считающий себя хитрецом Серж, чтобы узнать,
когда же свалит чертов братец. 
-Дезу скоро надо быть в одном месте, так что игра не затянется. Дез с детства
дружил Яном, и это была их любимая игра. К тому же он не отвяжется, пока не сыграет,
- добавила Марта шепотом. 
-Хорошо. Что надо делать?
-Ты должен встать напротив меня, внимательно посмотреть мне в глаза, и когда
я коснусь тебя рукой, сказать: «Мне нужно твое лицо».
-Что это еще за хрень? – насторожился Серж. 
-Игра, - с еще больее идиотским выражением лица ответил Паркинсон, решивший соответствовать
роли немного вольтанутого братца. 
-Не бойся, он не псих, по крайней мере, спокойный, - так же шепотом произнесла
Марта, - сыграйте быстрее, и пусть он валит ко всем чертям.
-Давай играть, - согласился Серж.
Мужчины встали напротив друг друга, похожие, как близкие родственники. Дезиел
в деталях воспроизвел в памяти весь процесс отнятия чужого лица. Понимание пришло
откуда-то изнутри. Паркинсон действительно знал, что надо делать. Он схватил
Сержа за руки и посмотрел в глаза ставшими ужасными глазами.
-Ну, не молчи же! – прикрикнула на Сержа Марта.
-Мне нужно твое лицо, - пролепетал Серж, пожалевший, что связался с этими придурками.

-Я отдаю тебе лицо санитарного инспектора, - произнес Паркинсон. 
Затем он буквально набросил эту личину на Сержа, который окаменел от ужаса. Бедный
парень был совершенно не готов к подобному повороту событий. Его психика была
слишком слабой, чтобы сохраниться после трансформации. Заверезжав, как кастрируемый
герой-любовник, Серж рванул к выходу. Паркинсону с трудом удавалось его удерживать,
пока марта запихивала в его карманы страницы досье на Благородного дона. Когда
досье было загружено, Паркинсон отпустил Сержа, и тот помчался, куда глядели
его безумные глаза. 
-Он не очухается? – спросила Марта.
-Исключено, - ответил Паркинсон, - он либо умрет, либо окончательно сойдет с
ума. Любой из вариантов нас устраивает.
Паркинсона накрыла волна эйфории. Он вдруг осознал, что лицо санитарного инспектора
было всегда ему чужым, навязанным извне. Он был похож на дерево, чей ствол был
заменен другим, привитым еще в раннем детстве, и теперь он впервые за долгие
годы вновь становился самим собой. Это освобождение от чужой личины, которую
все эти годы он считал собой, подарило ему ощущение ни с чем не сравнимого счастья.
Он подхватил Марту на руки и пустился с ней в пляс по комнатушке, напевая дурацкую
песенку на каком-то тарабарском
языке. 
-А вы тут времени зря не теряли, - сказал с легкой ноткой зависти Сэнди, обнаружив
Паркинсона с Мартой в одной постели.
Его не было чуть больше недели.
-Какие новости? – спросил Дезиел после того, как они с Мартой оделись и привели
себя в порядок. 
-Похоже, твой Благородный Дон проглотил наживку. После того, как тебя нашли,
активность твоих коллег несколько спала. Думаю, сейчас лучшее время, чтобы валить.

Санитарному инспектору стало грустно. Он успел привязаться к этим людям, с которыми
очень скоро предстояло расстаться, возможно, навсегда. У каждого из них были
свои логова и берлоги в «мертвой зоне», которая имелась даже у такого монстра,
как ГСИ. Они могли встретиться друзьями, могли не встретиться вообще, а могли
и оказаться по разные стороны от линии фронта. Судьба всегда славилась извращенным
чувством юмора.
Оставшись один, Паркинсон сел на кровать, прислонился к стене и закрыл глаза.
Ему позарез был нужен Белый Кролик, но керогена больше не было, а без керогена
он не знал, как подступиться к делу. 
-Ну и какого хрена тебе надо теперь? – услышал он голос Белого кролика через
целую вечность.
-Я должен поставить точку в этом деле. Ты же знаешь.
-Так ставь. Я тебе зачем?
-Проведи меня...
-Нет, Дезиел, на этот раз ты должен все сделать сам. Ты уже вырос из ясельного
возраста, так что учись обходиться без нянек. 
-У меня закончился кероген.
-Твой кероген – фигня, плацебо. Не больше и не меньше. Ты изначально был способным
ребенком, поэтому тебе и удалось дожить до своих лет. Ладно, держи подсказку.
У самой дыры есть тропинка, которая идет по краю всех реальностей. Когда тебя
захватит поток, не сопротивляйся, двигайся вместе с ним. У самой дыры соскочи
на кромку. Оттуда ты сможешь попасть, куда угодно. И больше не дергай меня по
пустякам. Ты сам знаешь все, что тебе нужно. Дерзай. 
Когда Кролик ушел, Паркинсон слепил из хлеба некое подобие капсулы керогена.
Проглотив ее, точно она действительно была панацеей, открывающей двери в иные
реальности, он сел на пол, закрыл глаза и принялся ждать.
Войдя в межпиксельное пространство, он ощутил ни с чем не сравнимый холод, пробирающий
до костей. Вернее, до самой кожи – холод начинался внутри, в районе солнечного
сцепления, где по ощущениям Паркинсона был абсолютный ноль. Все пространство
вокруг было затянуто густым серым туманом, остававшимся неподвижным, несмотря
на сильный, пронизывающий ветер. Вспомнив Берга и ураган в Новом Орлеане, Дезиел
пошел вслед за ветром, который усиливался с каждым его шагом. Туман обрывался,
словно его аккуратно отрезали огромным
ножом, на той самой черте, за которой не было дороги назад. Оттуда была прекрасно
видна дыра. 
Она больше не была черной. Дыра расцвела всеми мыслимыми и немыслимыми цветами,
которые плавно перетекали друг в друга в виде всяческих завихрений. Это было
самое удивительное, самое прекрасное, самое грандиозное зрелище из возможных
и невозможных. От такого великолепия у Паркинсона на глазах навернулись слезы.

Дыра звала, притягивала, манила. Она вспомнила своего старого знакомого, и это
вспоминание отразилось фантастическим каскадом игры света и теней. 
Паркинсон переступил черту. Легко, словно он был пушинкой, его подхватил ветер
и закружил в бешеном танце стихии. Паркинсону стало хорошо и одновременно страшно.
С все нарастающей скоростью его несло в бездну, по ту сторону которой находилось
НЕМЫСЛИМОЕ. Его вертело так, словно он был собачонкой,  оказавшейся в стиральной
машине, работающей в режиме суперстирки. 
Он уже был готов проститься с жизнью, когда вращение замедлилось, и его медленно
вынесло к удивительной «тверди», которая была всем и одновременно ничем. Она
состояла из тонких нитей, каждая из которых вмещала вселенную. Такое несоответствие
вещей шокировало, и Паркинсон чуть было не проехал свою остановку. Замешкавшись,
он прыгнул чуть позже, и если бы «твердь» была действительно твердью, наверняка
сломал бы себе шею или, еще хуже, ногу. Но «твердь» не имела никаких известных
человеку признаков, и была «твердью»
лишь потому, что в ней не было ни движения ни покоя, ни жизни, ни смерти, ни
времени, ни пространства... 
Оттуда Паркинсон мог уйти в любое место любого из миров, но у него оставалось
еще одно дело.  



ГЛАВА 23
Эта книга не посвящается никому...


Тот, кто думает, что любую истину можно постигнуть с помощью интеллекта, рано
или поздно будет вытеснен компьютером.
«Суфийские тексты»

Человек эволюционирует к более высокому виду. Этот вид наделен более высокими
чувствами. В качестве горючего для этих чувств необходимы более высокие энергии.
Воспринять эти энергии намного сложнее, чем те, которые приводятся в действие
эмоциями, социальными контактами, почитанием личностей, каноническими книгами,
авторитетными фигурами различных образцов, «солидными» организациями, рутинными
посещениями всяких сборищ, повторяющимися ритуалами, слуховыми, зрительными и
другими стимулами.
«Суфийские тексты»


Благородный Дон сидел на столе и насвистывал одну из арий Верди. Паркинсон на
какое-то мгновение даже засмотрелся на это проявление абсолютного счастья. Возможно,
он и дальше стоял бы на самом краю реальности, если бы Благородный Дон его не
окликнул.
-Чего стоишь, как не целованная девица на пороге борделя, входи. 
-Не хотел вам портить настроение, - произнес Паркинсон, «входя» в кабинет.
-Кого я вижу! – наигранно воскликнул Благородный Дон, разводя руки, словно желая
обнять своего гостя.  
-Не ожидали?
-Если честно... Ты что, в прошлой жизни был Лазарем?
-Нет, но я нашел персонального Христа.
-Ну и как там?
-Холодно. 
-Значит, напишу в завещании, чтобы меня похоронили в пальто. Выпьешь?
-Не откажусь. 
-Так какого хрена ты сюда приперся? – участливо спросил Благородный Дон, разливая
коньяк по бокалам, - ты же умер. Слышал бы ты, что мы говорили над твоей могилой.
Я даже прослезился. Правда, денег у тебя достаточно, чистых паспортов тоже. Чего
тебе нужно? 
-Я не привык оставлять незаконченные дела. 
-Ты все такой же. Ладно, делай, что тебе надо, и уходи. У меня нет времени на
всякую лирическую чушь.
-Я разгадал ваше поведение.
-Правда?
-Дело в том, что это не мы, а вы упали с неба. Это вас провели через все круги
ада, для которых мы были всего лишь подопытными мышами. Это вы вышли из-под контроля
и слетели с катушек до такой степени, что в вас заработала программа самоликвидации,
которая включилась особым, извращенным способом. Этим и объясняется парадоксальность
вашего поведения. С одной стороны, вы сделали все, чтобы не выплыла на свет истина,
с другой сделали все, чтобы ваша деятельность была сведена на нет. Вы почти выиграли.
Но вы слишком
понадеялись на правила, забыв, что есть ситуации, способные сломать любую программу.

-Я уже говорил тебе, что это чушь. Ты никогда не сможешь просчитать мою мотивацию.
-Теперь уже это не имеет значенья. 
-Да? И что ты собираешься делать?
-Выполнять приказ. 
Благородный Дон не успел даже отдернуть голову, а его адамово яблоко уже хрустело
в руке бывшего санитарного инспектора. Оставив своего бывшего шефа лежать на
столе, Паркинсон открыл шторы. Он смотрел на закат, возможно, последний закат
в своей жизни, и вместе с исчезновением солнечных лучей, в его душе исчезало
волнение.   
Когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, окно распахнулось. Сначала
вид из окна прорезала узкая полоска света, которая, расширяясь, начала вытеснять
реальность заоконного мира, словно раздвигая состоящую из двух половин картину.
Там, где раньше был вид на город, появилась кабинка лифта, из которой вышли три
странных субъекта. 
Один из них был в военной форме без знаков отличия. На другом был костюм для
гольфа. Третий решил надеть камзол, панталоны, чулки и туфли. Этот третий достал
из кармана двойной лорнет, изящным движением открыл его и поднес к глазам, глядя
через него на Дезиела Паркинсона. 
Немая сцена длилась около минуты. Затем человек в камзоле спрятал лорнет и сказал:
 
-Браво, санитарный инспектор, вы превзошли все ожидания. Отказ от самоубийства,
убийство начальника, отказ от второй личности, самостоятельный проход по К-переходу.
Вы заставили нас отнестись к вам с уважением. Честно говоря, мы не думали, что
вы окажетесь достойным перевода на уровень Кваддта. 
-Я бы сначала хотел отгулять отпуск, - сам не ожидая этого, сказал Паркинсон.
-Бросьте, Дезиел, разве вам не интересно узнать результаты эксперимента?
-Эксперимента? – глупо повторил Паркинсон.   
-И еще какого эксперимента! Эксперимента над экспериментаторами, в котором те,
кто считает себя вершителями судеб, на деле оказываются всего лишь подопытными
кроликами. Знаете, как интересно наблюдать за теми, кто, считая себя экспериментатором,
на деле сам бежит на скорость по заданному лабиринту. В каком-то случае все мы
жертвы эксперимента. Все наблюдаем и одновременно бежим по лабиринту. Пойдемте,
не стоит так долго задерживать лифт. 
Паркинсон послушно вошел в лифт. Внутри кабинка ничем не отличалась от любой
другой кабинки лифта. Но когда лифт остановился, и двери распахнулись... 
Паркинсон отпрянул назад... 
   

ПОСТСКРИПТУМ


-В ЭТОЙ КНИГЕ НЕТ НИ СЛОВА ПРАВДЫ, ВЫ НЕ ЗАБЫЛИ? - улыбка Чеширского кота медленно
растворяется в воздухе.
В абсолютном ничто появляются титры. Зрители покидают зал. Уставший наблюдатель
заканчивает отчет. Точка. 
ВТОРАЯ... ТРЕТЬЯ...
22 10 05