ВАЛЕРИЙ МИХАЙЛОВ
ПРОИЗВЕДЕНИЯ

ТВОРИ МОЛИТВУ


«Алло! Алло! Колечка! Это я, баба Женя. Узнал? Вот и хорошо, что узнал. Мама дома? Нету? Ну, я после перезвоню. Как вы? Ничего? Ну, храни вас господь, Колечка. Ты извини, что я позвонила. Как за что? Ты что-то делал, чем-то занимался, а я звоню, отрываю тебя… Не отрываю? Вот и хорошо. Как я? Да ничего. Газ провели, отопление паровое. Думала, дом развалят, но ничего, с божьей помощью обошлось, а я уже думала, не доживу. Теперь котел мне житья не дает. Пыхает, твори молитву. Ничего-ничего. А потом
как пыхнет! Жутко делается. Днем еще не так, а вот ночем (говорят они так: ночем, в церкву, для себе.) пыхнет, и проснуться не успею, твори молитву. Что я только с ним не делала. И молилась ему, и уговаривала, и святой водой брызгала. После святой воды вроде тише стал, а потом опять. Пошла я в церкву, чтобы значит, свечку ему поставить, да чтоб батюшка за него помолился, а он говорит, что котлам свечи не ставят и за здравие им не служат. Нет у них души, твори молитву. А как нет, чего он пыхает, чего ему надо?
Я уже с ним и по хорошему пыталась, говорила с ним, просила, свет ему оставляла, а он хоть бы что. Приходил газовщик, а что ему, котел –то не его. Ничего, говорит, он не пыхает, а работает как надо. Где же, как надо, когда горит-горит, потом затухает совсем, а потом как пыхнет! Ярко-ярко и шумит. Я в первый раз, когда увидела, что он затух, думаю, посмотрю, что он там, так он дождался, когда я голову в поддувало засунула, и прямо в лицо мне как пыхнет! Назло ведь. Сын приезжал. Это, говорит, автоматика.
Я понимаю, автоматика, когда работает и работает, а он пыхает. Может порча у него или сглаз? Сказали мне, что есть бабка хорошая, чудеса творит. Может сходить, пусть почитает? Что? Не надо бабку? У него не порча? Ага, пусть пыхает. Говоришь, если бы не пыхал, то хату бы спалил. Тогда конечно пусть пыхает, так ему и скажу, твори молитву. Спасибо тебе Колечка пребольшое. Успокоил ты меня, храни тебя господи. А то я уже не знала, что и делать».
Шухорная она. Смотрит, как птица. Наклонит по птичьи голову и смотрит одним глазом, а глаза хитрые. Раньше была она бойкой, гоняла мужа для порядка и материлась, как сапожник. Грамоты она не знала. Читать-писать не умела, а вот деньги считать умела, и очень даже хорошо умела. Смерть мужа стала для нее настоящей трагедией. Жила она за ним, как за каменной стеной. Работал он начальником сельпо, что в те времена было очень даже не плохо, но был он труслив страшно, поэтому жили они не богато.
«Я жила и жила себе, ничего не зная, где платить, где что, всегда Федечка, царство ему небесное. А тут пошла за хату платить. Надо какие-то книжки заполнять, а я ни сном, ни духом, я и букв-то не знаю. Стою с этой книжкой и плачу. Хорошо, соседская девочка подошла. Написала там все, храни ее господи. Если бы не она, что бы я делала? И зачем он оставил меня одну? Наложила бы на себя руки, да батюшка говорит, что грех большой на душу».
После смерти мужа она переменилась. Стала в церковь ходить, перестала материться. Вместо мата у нее теперь твори молитву. Тяжело ей одной поднимать культ котла, плясать вокруг него ритуальные танцы, поднося дары. Он одобрительно или гневно, в зависимости от настроения, ей попыхивает. «Ты пыхай, пыхай, твори молитву, а то, правда, хату спалишь, что я тогда делать буду?»

22 01 00.
САНИТАР ВРЕМЕНИ


Боже, как я устал! Как мне все надоело! Каждый раз, каждый раз одно и то же, один и тот же вечный дубль дурацкого типового кино, заполонившего экраны.
Каждый раз я вынужден просыпаться от холода. Один, в степи. Еще даже не рассвело, а я уже вынужден подниматься, искать дрова или сухую траву, чтобы хоть как-то согреться возле огня в холодный октябрьский предрассветный час. Первые лучи солнца, как и первые глотки кофе, сваренного на огне, согревают не столько тело, сколько душу. Допиваю кофе, не торопясь, выкуриваю сигарету и в путь. До распроклятого городишки часа полтора ходьбы.
Я заранее вижу этот застрявший в потоке времени, засоряющий, заболачивающий все вокруг город. Грязь, пыль, тупые лица. Основная масса населения не занята ничем. Кто живет на пособие, кто приворовывает у соседей, которые в свою очередь тоже далеко не ангелы. На тех, кто пытается хоть что-то делать, а таких единицы, смотрят как на идиотов. Пьянки, мотоциклы, драки, отстрел собак и кошек - вот и весь список развлечений. И одна единственная забегаловка на весь этот быдлятник.
-Слушаю вас? - Официантка смотрит на меня, как эфиоп на айсберг.
-Горячий кофе и что-нибудь на завтрак.
-Мы не готовим завтраки, но, если хотите, я поджарю яичницу с сосисками.
-Великолепно.
Потрясенная, она готовит крепкий кофе и вполне приличную яичницу, я же сажусь за столик в углу и, не торопясь, ем, наслаждаясь минутами короткого покоя.
-Слышь, папаша, а я пива хочу, - за мой столик садятся три молодых детинушки.
-Тебе нужно мое благословение?
-Угости пивом, папаша.
-Прости, дорогая, но ты не в моем вкусе.
-Нарываешься?
-Угадай с трех раз.
-Считай, что нарвался.
Юные дегенераты вскакивают на ноги. У одного из них нож. Что ж, можно и поразмяться. С хрустом ломается коленный сустав, и нога неестественно сгибается в обратную сторону, и он, двухметровый имбецил, дико вереща, катается по полу. Серия ударов, и лицо второго дегенерата превращается в кровавое месиво, ну а третий… У него в горле торчит нож.
-Прости, дорогая, но они перевернули мой кофе.
На ее лице страх и желание отделаться от меня поскорее, но я заказываю еще чашечку кофе, и пью его маленькими глотками. Я никуда не спешу.
-Ни с места! Это милиция! (или полиция, что совсем не меняет дело).
В кафе врывается битюг с пистолетом в руках. Насмотрелся фильмов про крутых ребят. Он не скрывает своей радости, хотя и пытается выглядеть серьезным. Еще бы! Всю жизнь избивать малолеток, пойманных за распитием спиртных напитков или пускающих по кругу неумело забитый косячок, а тут чужак, да еще преступник, да еще все можно списать на сопротивление при аресте. Этого я убиваю легко. Он даже и понять ничего не успевает.
Расплачиваюсь за завтрак, и, перешагивая через тела, выхожу на улицу. Теперь уже можно повеселиться по-настоящему. И вот уже через час город напоминает потревоженный муравейник. Былого оцепенения нет и в помине. Время вернулось, по крайней мере, на какое-то время, да простят меня филологи. На какое-то, мать его, время. Против меня уже весь город. Все, с ружьями и собаками. Что ж, оставляю им на память еще несколько сломанных челюстей, и получаю заряд свинца в грудь и в голову. Все. На сегодня работа закончена.
Теперь можно и отдохнуть до следующего предрассветного пробуждения возле очередного городишки, застрявшего в потоке времени и мешающего ему течь. Такова моя работа.
Моя же участь - бессмертие, вечность и одиночество. Вечное бессмертное одиночество. Я чувствую боль, я могу заболеть, могу быть ранен, могу сломать себе руку или ногу, но я не могу умереть. Таково мое проклятие - вечно блуждать вдоль берегов времени, очищая поток от гниющего мусора, от этих проклятых, забытых богом мест, отравляющих своим застоем всю округу, блуждать и молить проведение даровать мне величайшее из благ: смерть.
17 09 01

На сегодня все. Заходите ко мне на сайт.

Или пишите сюда