Совет безопасности

     - Это чудовищное свинство! И кто-нибудь за это заплатит.
     Президент жаждал крови.
     Он только что прибыл на базу ВВС в Оффуте и первым делом созвал защищенную от прослушивания видеоконференцию с Советом национальной безопасности. Вашингтон, Оффут и "Шато Уистлер" были подключены одновременно. В подземном помещении Белого дома сидели вице-президент, министр обороны и его заместитель, госсекретарь, советник президента по национальной безопасности, директор ФБР и председатель Комитета начальников штабов. Из Центра по борьбе с терроризмом штаб-квартиры ЦРУ на Потомаке на связь вышли директор Центра, замдиректора по операциям, директор Центральной разведки, а также руководитель отдела спецзаданий. Главком Центрального командования, генерал Джудит Ли и замдиректора ЦРУ Джек Вандербильт завершали круг. Они сидели во временном Военном зале "Шато" перед несколькими экранами, на которых видели остальных участников совещания. На лицах большинства отражалась дикая решимость, но некоторые казались скорее растерянными.
     Президент не старался скрыть свой гнев. Вечером вице-президент предложил ему поручить управление кризисным кабинетом председателю Комитета начальников штабов, но он настоял на том, что пленарное заседание Совета безопасности будет вести сам. Он не хотел выпускать из своих рук возможность принимать решения.
     Тут он действовал совершенно в духе Ли.
     В иерархии Совета Ли не обладала веским голосом. Высшим военным рангом был облечён председатель Комитета начальников штабов. Он был главным военным советником президента, и у него ещё был заместитель. Каждый идиот имел своего заместителя. Ли, впрочем, знала, что президент охотно выслушает её мнение, и это наполняло её гордостью. Она ни на секунду не упускала из виду свою будущую карьеру, даже теперь, когда сосредоточенно следила за ходом совещания. От командующего генерала она поднимется на ступеньку председателя Комитета начальников штабов. Теперешний председатель был уже близок к отставке, а его заместитель - остолоп. После этого она могла выйти на политическую орбиту в качестве госсекретаря или министра обороны, после чего уже можно будет выставлять свою кандидатуру на президентские выборы. Если сейчас она хорошо сделает свою работу - то есть, будет действовать целиком в интересах Соединённых Штатов, - то выборы, считай, у неё в кармане. Мир стоит на краю пропасти, а Ли - у начала восхождения.
     - Мы поставлены лицом к лицу с безликим врагом, - сказал президент. - Некоторые из здесь присутствующих считают, что мы должны ополчиться против той части человечества, от которой может исходить эта угроза. Другие думают, что за катастрофой стоит лишь трагическое нагромождение природных процессов. Что касается меня, я не жду от вас пространных докладов, я хочу лишь консенсуса, который позволит нам действовать. Я хочу видеть планы, хочу знать, чего это стоит и как долго продлится. - Он прищурил глаза. Степень его гнева и решимости всегда можно было определить по степени прищура. - Лично я не верю в сказки о взбунтовавшейся природе. Мы на войне. Это моё мнение. Америка в состоянии войны. Итак, что нам делать? Председатель Комитета начальников штабов сказал, что нужно выйти из состояния обороны и перейти в наступление.
     Это звучало решительно. Министр обороны взглянул на него, наморщив лоб:
     - Кого вы хотите атаковать?
     - Но ведь есть кто-то, кого мы должны атаковать, - сказал председатель. - Вот что важно.
     Вице-президент дал понять, что в настоящий момент не видит ни одной группировки, способной провести террористическое наступление такого калибра.
     - Уж если кто и способен, так не группировка, а страна, - сказал он. - Может быть, даже несколько государств. Джек Вандербильт первым сформулировал эту мысль, и я её сторонник. Нам надо посмотреть, кто способен к таким вещам.
     - Найдутся такие, - сказал директор ЦРУ.
     Президент кивнул. С тех пор, как директор ЦРУ прочитал ему доклад о хороших, плохих и отвратительных странах, он видел мир населённым безбожными преступниками, планирующими гибель США. И был не совсем неправ.
     - Но это ещё вопрос, искать ли их среди наших классических врагов, - заметил он. - Нападение идёт на весь свободный мир, не только на Америку.
     - Свободный мир? - Министр обороны возмущённо запыхтел. - Послушайте, но ведь это и есть мы ! Европа - это часть свободной Америки. Свобода Японии - это свобода Америки. Канада, Австралия... Если несвободна Америка, то они тоже. - Он положил перед собой лист бумаги и ударил по нему ладонью. Там были собраны все его соображения последних дней. Он считал, что нет такого сложного положения вещей, которое нельзя было бы разрулить на одном листке бумаги. - Напомню вам. Биологическим оружием располагаем мы и Израиль, это хорошие. Затем - Южная Африка, Китай, Россия, Индия - это плохие. Кроме того, Северная Корея, Иран, Ирак, Сирия, Ливия, Египет, Пакистан, Казахстан и Судан... А мы имеем дело с биологической атакой. Это зло.
     - Тут могут играть роль и химические компоненты, - сказал замминистра обороны. - Разве нет?
     - Давайте помедленнее. - Директор ЦРУ поднял руку. - Давайте примем во внимание, что такие акции связаны с большими деньгами и огромными затратами. Произвести химическое оружие просто и дёшево, но вся эта биология связывает громадные ресурсы. А ведь мы не слепые. Пакистан и Индия работают под нашим присмотром. Мы подготовили свыше ста пакистанских тайных агентов для секретных операций. В Афганистане и Индии работают десятки агентов ЦРУ, и у них превосходные контакты. Остальные страны можно не брать в расчёт. У нас есть военизированные подразделения в Судане, сотрудничающие с тамошней оппозицией, а в Южной Африке наши люди сидят прямо в правительстве. И нигде не делается ничего такого заметного. Надо посмотреть, где текут деньги и где в последнее время была заметна активность. Наша задача - ограничить поле и не засорять его всякой швалью этого мира.
     - Я могу заметить по этому поводу, - сказал директор ФБР, - что деньги не текут. Мы отслеживаем. Распоряжения по наблюдению за финансовыми источниками терроризма дают нам большие возможности. Министерство финансов в курсе, где происходит трансферт больших сумм.
     - И где же? - спросил Вандербильт.
     - Нигде. Ни в Африке, ни в Дальней Азии, ни на Ближнем Востоке. Ни одна страна не получала больших вливаний...
     - Извините, если я немного подпорчу чьи-то иллюзии, - перебил его Вандербильт. - Но неужто вы всерьёз верите, что тот, кто способен провалить Северное море и отравить Нью-Йорк, покажет нашим людям своё платёжное поручение или чемодан с деньгами?
     Глаза президента сузились в щёлочки.
     - Мир изменился, - сказал он. - В новом мире я вправе ожидать, что мы можем заглянуть в любой чемодан. Надо, наконец, разобраться: или эти свиньи настолько хитры, или мы настолько глупы. Среди вас есть очень изощрённые люди, ну так давайте станем ещё изощрённее. И прямо с сегодняшнего дня. - Он посмотрел на директора Центра по борьбе с терроризмом. - Итак, что нам известно?
     Директор пожал плечами:
     - Последний сигнал, какой мы получили, было предупреждение Индии насчёт деятелей пакистанского джихада, которые хотели взорвать Белый дом. Теперь мы их знаем уже поимённо. Опасности нет никакой. Мы, кстати, и раньше знали и отслеживали финансовые трансакции. Global Respons Center каждый день собирает горы информации о международном терроризме. Это верно, мистер президент. Тут нет ничего, что бы от нас ускользнуло.
     - И что, в настоящий момент всё спокойно?
     - Спокойно не бывает никогда. Но то, что происходит, явно не было подготовлено или профинансировано. Что, надо признать, ровно ничего не значит.
     Президент перевёл взгляд на директора секретных операций:
     - Я ожидаю от ваших людей удвоенных усилий, - резко сказал он. - Неважно, на каких постах они задействованы. Американские граждане не должны страдать оттого, что кто-то не справился со своим домашним заданием.
     - Естественно, сэр.
     - Я ещё раз хочу напомнить, что мы подверглись нападению. Мы в состоянии войны! И я хочу знать, с кем.
     - Посмотрите на Ближний Восток, - нетерпеливо выкрикнул Вандербильт.
     - Мы смотрим, - сказала Ли, сидя с ним рядом. Толстяк вздохнул, не взглянув на неё. Он знал, что Ли придерживается другой точки зрения.
     - Конечно, можно и самому себе набить морду, чтобы другие подумали, что ты пострадал от нападения, - сказала Ли. - Но кто в это поверит? Если учесть жизненные интересы стран, враждебных нам, то разве станут они вредить сами себе? Допустим, они нацелились на нас. Тогда немножко террора в других местах мира не помешает, чтобы отвлечь внимание от того, что их цель - США. Но не в таких же масштабах.
     - Тут мы другого мнения, - сказал директор ЦРУ.
     - Я знаю. А вот моё мнение: главная цель - не мы. Слишком много зловещего происходит по всему миру. Какие безумные расходы надо понести, чтобы держать под контролем тысячи животных и вывести миллионы новых организмов, вызвать цунами в Северном море, уничтожить рыболовство, напустить на Австралию и Южную Америку медуз, разрушать корабли? Никто не мог бы извлечь из этого экономическую или политическую пользу. Тем не менее, всё это происходит, и подходит это Джеку или нет, но это происходит и на Ближнем Востоке. Я бы остереглась обвинять арабов.
     - Всего несколько сухогрузов затонуло, - прорычал Вандербильт. - На Ближнем Востоке.
     - Больше, чем несколько.
     - Может, мы имеем дело с манией величия какого-нибудь преступника? - предположила секретарь Госдепа.
     - Уж скорее так, - сказала Ли. - Если такой преступник мог незаметно ворочать гигантскими суммами и пользоваться всеми технологическими средствами. Я считаю, что нам нужно думать именно в этом направлении. Кто-то что-то изобрёл. Значит, мы должны изобрести что-то в противовес. Кто-то наслал на нашу голову червей. Давайте придумаем что-то против червей. Кто-то разводит крабов-убийц, ядовитые водоросли и прочую гадость. Мы принимаем встречные меры.
     - Какие встречные меры вы приняли? - спросила секретарь Госдепа.
     - Мы сделали следующее... - начал министр обороны.
     - Мы закрыли на карантин Большой Нью-Йорк, - перебила его Ли, не любившая, чтобы кто-то выдавал её заслуги за свои. - И только что стало известно: опасность нашествия крабов нависла и над Вашингтоном. Это мы выяснили благодаря воздушной разведке. Мы введём карантин и в Вашингтоне. Штат Белого дома должен последовать примеру своего президента и на время кризиса перебазироваться в другое место. Я ввела в окрестности всех прибрежных городов подразделения с огнемётами. Кроме того, мы подумываем и о химическом противодействии.
     - А что с батискафами, подводными роботами и так далее? - спросил директор ЦРУ.
     - С недавнего времени бесследно исчезает всё, что мы опускаем под воду. Там у нас нет никакой возможности контроля. Если робот соединён с внешним миром посредством кабеля, то наверх мы вытягиваем только оборванный конец этого кабеля - после того, как камеры зафиксировали голубое свечение. Если робот автономный, то он пропадает бесследно. Четверо русских учёных на прошлой неделе спустились в батискафе "МИР", но на глубине тысяча метров их что-то протаранило, и они затонули.
     - Значит, это поле битвы мы сдали.
     - В настоящий момент мы пытаемся выгрести тралами области, заражённые червями. Кроме того, сети будут натянуты и вдоль берегов - дополнительная мера защиты от такого нашествия, как на Лонг-Айленде.
     - Ну, уж это как-то совсем архаично.
     - Но и нападение не менее архаично. Кроме того, мы начнём подавлять сонаром китов у острова Ванкувер. Что-то их направляет, а мы отгоним их децибелами. Посмотрим, чья возьмёт.
     - Звучит хреново, Ли.
     - Если у вас есть идея лучше, она будет принята с благодарностью.
     Какое-то время все молчали.
     - А спутниковое наблюдение нам что-нибудь даёт? - спросил президент.
     - Относительно. - Замдиректора по операциям отрицательно покачал головой. - Мы легко можем засечь танки, замаскированные ветками, но есть лишь несколько систем, способных различить предметы размером с краба. Это новое поколение спутников кихол и лякросс, а европейцы могут поддержать нас своей системой "Топекс-Посейдон" и "SAR-лупа", но они работают с радаром. Проблема вообще в том, что такие мелкие предметы мы различаем лишь при сильном увеличении. Это значит, мы должны сконцентрироваться на маленьком участке. Но пока мы не знаем, где они вылезут из моря, мы смотрим не в ту сторону. Воздушная разведка с самолётов - хорошо, но с самолётов увидишь не всё. NRO и NSA делают всё возможное. Может быть, мы немного продвинемся при расшифровке перехвата. Мы привлекаем все регистры СИГИНТа.
     - Может быть, активнее подключать ГУМИНТ, - сказал президент.
     Ли подавила улыбку. ГУМИНТ было одним из любимых понятий президента. На жаргоне служб безопасности США сокращением СИГИНТ обозначалось Signals Intelligence - всё, что связано с телетехническим информированием. ГУМИНТ охватывало информирование, связанное со шпионским промыслом, - Human Intelligence. Президент, человек простоватый, хоть и командовал самой технически высоковооружённой армией в мире, но лучше разбирался в той технике, что маскируется в кустах.
     - Привлекайте и головы, - сказал он. - А то некоторые привыкли прятаться за пультами и компьютерными программами. Я хочу, чтобы вы поменьше программировали и побольше думали.
     - Ну, - сказал директор ЦРУ, - может, нам не стоит придавать такое значение гипотезе Ближнего Востока.
     Ли глянула на Вандербильта. Замдиректора ЦРУ смотрел прямо перед собой.
     - Немного забежали вперёд, а, Джек? - сказала она так тихо, что никто, кроме него, не слышал.
     - Ах, да помолчите вы.
     Она подалась вперёд:
     - Давайте поговорим о чём-нибудь позитивном.
     Президент улыбнулся:
     - Что-нибудь позитивное было бы нам очень кстати, Джуд.
     - Ну, ведь когда-то наступит и "потом". Важно, кто выиграет. Когда всё это закончится, мир будет выглядеть иначе. Многие страны будут дестабилизированы, в том числе и те, в дестабилизации которых мы заинтересованы. Этот эффект нужно использовать. Я хочу сказать, сейчас мир находится в ужасном положении, но кризис - это другое слово для обозначения шанса. Если происходящее влечёт за собой падение режима, неприятного нам, это не наша вина, зато потом мы сможем подключиться к восстановлению и расставить нужных нам людей.
     - Хм, - хмыкнул президент. Госсекретарь немного подумала и сказала:
     - Следовательно, вопрос не столько в том, кто ведёт эту войну, сколько в том, кто её выиграет.
     - Цивилизованный мир должен встать к плечу плечом против невидимого врага, - подтвердила Ли. - Если так пойдёт и дальше, союзы стран будут смотреть на ООН с более сильных позиций. И это правильно. Мы никому не станем навязываться, но будем наготове. К сотрудничеству. Выиграть, в конечном счёте, должны мы . А проиграют все, кто нам угрожал и выступал против нас. Чем существеннее мы повлияем на исход ситуации, тем яснее будет позднейшее распределение ролей.
     - Ясная точка зрения, Джуд, - сказал президент.
     На экранах все одобрительно закивали, некоторые с досадой. Ли откинулась на спинку стула. Она сказала достаточно. Больше, чем допускало её положение, но это не умалило действия сказанного. Несколько человек, в чью задачу, собственно, входило говорить такие вещи, остались с носом. Но ничего. В Оффуте её услышали.
     - Хорошо, - сказал президент. - Я думаю, что мы своевременно получим на блюдечке такое предложение, но блюдечко должно уже быть наготове. Ни в коем случае мы не должны создавать в мировом общественном мнении впечатления, что мы заинтересованы в руководящей роли. Как продвигаются ваши учёные, Джуд?
     - Я думаю, они - наш самый ценный капитал.
     - Когда мы увидим результаты?
     - Завтра все соберутся. Я приказала майору Пику вернуться, чтобы он смог присутствовать при этом. Управлять чрезвычайным положением в Нью-Йорке и Вашингтоне он сможет и отсюда.
     - Надо выступить с обращением к нации, - сказал вице-президент. - Настало время высказаться.
     - Да, это правда. - Президент стукнул по столу. - Пусть отдел по связям сажает своих писак за текст. Я хочу, чтоб это было что-то честное. Нечто, вселяющее надежду.
     - Остановиться на возможных врагах?
     - Нет, пусть речь идёт о природных катастрофах. Люди ещё достаточно взвинчены. Мы должны их заверить, что сделаем всё, чтобы защитить их. Что у нас есть средства и возможности. Что мы подготовлены ко всему. Америка не только самая свободная страна в мире, но и самая надёжная, что бы там ни вылезало из моря, это они должны знать. И я посоветую вам ещё вот что. Молитесь. Молитесь Богу. Это Его страна, и Он с нами. Он даст нам силы устроить всё так, как нам нужно.

***

Нью-Йорк, США

     Мы не сможем.
     Только эта мысль стучала в голове Пика, когда он поднимался в вертолёт. Мы неподготовлены. У нас нет ничего, что мы могли бы противопоставить этому мраку.
     Мы не справимся.
     Вертолёт поднялся с ночной площадки Уолл-Стрит и полетел над Сохо, над Гринвич-Виллидж и Челси на север.
     Город ярко освещался, но залитые светом улицы были пусты. Нью-Йорк находился в руках сил безопасности OEM и армии. То и дело взлетали и садились вертолёты. По Ист-Ривер курсировали только военные корабли.
     И умирало всё больше людей.
     OEM без конца публиковал предписания и советы населению, но они ничего не давали. Канистры с питьевой водой, которые должны были стоять в каждом доме на крайний случай, там не стояли. А если и стояли, люди всё равно заболевали от токсинов, выходящих в виде газа из канализации, из раковин и туалетов. Всё, что мог сделать Пик, это эвакуировать здоровых людей в карантинный лагерь и изолировать там. Нью-Йорк превратился в зону смерти.
     Туннель всё ещё горел. Водитель военного бензовоза, видимо, не закрепил как следует противогаз и на полной скорости потерял сознание. А ехали конвоем несколько бензовозов. Один взрыв вызвал цепную реакцию, и в воздух взлетели десятки машин. Температура в туннеле была как в жерле вулкана.
     Пик корил себя, что не смог предотвратить беду. В туннеле опасность отравления многократно возрастала по сравнению с городскими улицами, где токсины выдувало ветром. Но как и что он мог предотвратить?
     Если Пик что и ненавидел всеми силами души, так это чувство бессилия.
     И теперь то же самое начинается с Вашингтоном.
     - Мы не сможем, - сказал он по телефону Ли.
     - Мы должны, - было ему единственным ответом. Они перелетели Гудзон и направились к аэропорту, где Пика дожидался военный самолёт, чтобы отвезти его в Ванкувер. Огни Манхэттена остались позади. Пик спросил себя, что даст им завтрашнее совещание. Срочно нужен какой-нибудь медикамент, который положит конец ужасу Нью-Йорка. Но что-то подсказывало ему, что надежды тщетны.

***

"Шато Уистлер", Канада

     Ли была очень довольна.
     Конечно, перед лицом грядущего Армагеддона ей больше приличествовала бы скорбь. Но день прошёл просто замечательно. Вандербильт присмирел, уйдя в оборону, а президент прислушался к ней.
     После нескольких телефонных разговоров она укрепилась в уверенности, что мир гибнет, и с нетерпением ждала соединения с министром обороны. Она хотела обсудить с ним выход кораблей, которые с завтрашнего дня должны начать сонарную атаку против китов. Министр обороны застрял в каких-то переговорах. Несколько минут у неё ещё оставалось, и она играла Шумана перед кулисами громадного звёздного неба.
     Было около двух часов ночи, когда телефон зазвонил. Ли ожидала услышать Пентагон и в первый момент даже не поняла, с кем говорит.
     - Доктор Йохансон! Чем могу служить?
     - Я хотел бы поговорить с вами один на один, генерал.
     - Сейчас не самый удобный момент. Мне нужно провести несколько телефонных переговоров. Скажем, через час. А о чём вы хотите говорить?
     - Вы предполагали, что у меня есть своя теория.
     - Ах, да! - Она секунду размышляла. - Хорошо. Приходите прямо сейчас.
     Она с улыбкой положила трубку. Йохансон был не тот человек, чтобы выдерживать назначенный срок до последней секунды, и он хотел сам определять момент, даже если было далеко за полночь.
     Она позвонила в телефонный центр.
     - Перенесите мой разговор с Пентагоном на полчаса. - Немного подумав, она поправилась: - Нет, на час.
     Йохансону, наверное, есть что сказать.

***

Остров Ванкувер

     После рассказа Грейвольфа у Эневека пропал всякий аппетит. Но Шумейкер превзошёл сам себя. Он зажарил гигантские стейки, наверняка недешёвые, и состряпал замечательный салат с гренками и орехами. Они ели втроём на его веранде. Делавэр избегала темы её новых отношений и оказалась очень приятной собеседницей. Она знала множество анекдотов и умела их рассказывать. Они веселились, и этот вечер был словно остров посреди моря горестей.
     В средневековой Европе танцевали и устраивали празднества, когда вокруг сжималось кольцо "чёрной смерти" - чумы. Здесь до танцев не дошло, но им удавалось говорить о чём угодно, только не о цунами, не о китах и не о водорослях-убийцах. Эневек был благодарен такой смене темы. Они наслаждались мягким вечером, вытянув ноги и глядя на тёмную воду бухты.
     К ночи Эневек простился. Делавэр осталась. Они с Шумейкером были любителями старых кинофильмов, к тому же открыли очередную бутылку вина. Эневек не мог составить им компанию, допил свою воду, поблагодарил и пошёл к станции. Включил там компьютер и вышел в интернет.
     Через несколько минут он разыскал там профессора Курцвайля.
     К утру начала прорисовываться картина.

"Шато Уистлер", Канада

     Возможно, думал Йохансон, это поворотный пункт.
     Или я старый дурень.
     Он стоял на подиуме. В первом ряду сидели Пик, Вандербильт и Ли. Вид у Пика был усталый. Он вернулся из Нью-Йорка ночью и выглядел так, будто оставил там большую часть своих сил.
     Йохансон, половину жизни преподававший, привык говорить перед аудиторией. Ему не раз приходилось выслушивать возражения и вести научные споры.
     Но в это утро он испытывал неуверенность в себе. Как ему изложить свою теорию так, чтобы люди не попадали со стульев от смеха? Ли согласилась, что он, может быть, и прав в своей теории. Это уже много. С осторожным оптимизмом можно было даже сказать, что она готова следовать за ходом его мыслей. Но неуверенность оставалась: справится он или всё испортит?
     Царила мёртвая тишина. Он посмотрел на верхний лист своего доклада, который переписывал ночью, - и отложил рукопись в сторону.
     И мгновенно почувствовал громадное облегчение. Словно отважная кавалерия с развевающимися знамёнами, к нему вернулась уверенность. Он шагнул вперёд, посмотрел на ряды и сказал:
     - Это очень просто и лежит на поверхности. Мы переживаем вовсе не природную катастрофу. И с террористическими объединениями или подлыми правительствами это тоже не связано. И эволюция не играет с нами злую шутку. Происходит нечто совсем другое. - Он сделал паузу. - Мы становимся в эти дни свидетелями многократно описанной войны миров. Пока мы смотрели в небо в ожидании чужого разума из космоса, этот чужой разум жил у нас под боком. Две принципиально разные системы разумной жизни сосуществовали на этой планете, до недавнего времени оставляя друг друга в покое. Но если другая система знала о развитии нашей, мы не имели представления о подводном мире, или - если хотите - о другом универсуме, с которым мы делим земной шар. Инопланетяне явились к нам не из дальних галактик, а развились на дне глубоких вод. Жизнь в воде древнее, чем на суше, и я считаю, что эти существа гораздо старше нас. Я понятия не имею, как они выглядят, как они живут, как сообщаются между собой. Но нам придётся привыкнуть к мысли, что есть вторая Божья раса, жизненное пространство которой мы уже десятилетиями систематически разрушаем. И, леди и джентльмены, те, кто там, внизу, справедливо обижены на нас.
     Вандербильт воззрился на него. Его брыли дрожали. Ожиревшее тело затряслось, будто в нём вызревал смех. Мясистые губы раскрылись.
     - Ваша мысль убеждает меня, - сказала Ли. Заместителю директора ЦРУ словно нож вонзили в бок.
     Рот его снова захлопнулся. Он вздрогнул и огорошено глянул на Ли.
     - Вы что, серьёзно? - прохрипел он.
     - Вполне, - спокойно ответила Ли. - Я не сказала, что доктор Йохансон прав, но выслушать его точку зрения имеет смысл. Я думаю, он сможет обосновать своё предположение.
     - Спасибо, генерал, - сказал Йохансон с лёгким поклоном. - Я это действительно сделаю.
     - Тогда продолжайте. Постарайтесь ужать выступление, чтобы мы скорее могли перейти к обсуждению.
     Йохансон пробежал взглядом по рядам, стараясь сделать это незаметно, чтобы не создалось впечатления, что он отслеживает реакцию. Большинство лиц застыло в удивлении, на некоторых читалась увлечённость, на некоторых недоверие. Теперь он должен заставить их проникнуться этой идеей и дальше развивать её самостоятельно.
     - Главная проблема прошедших недель, - сказал он, - состояла в том, чтобы связать воедино разнородные события. Казалось, никакой связи между ними нет, пока мы не натолкнулись на студенистую субстанцию, которая появляется в разных количествах и на воздухе быстро распадается. К сожалению, это открытие только усугубило нашу растерянность, поскольку это вещество мы находили в крабах и моллюсках, равно как и в головах китов - то есть животных, предельно различных между собой. В качестве возможного объяснения был предложен вид эпидемии. Плесневой грибок, некий вид заразы вроде свиной чумы. Но это тоже не объясняет гибели кораблей или того, почему крабы несут в себе смертельные водоросли. Черви на континентальном склоне не содержат никакого желе. Зато они транспортируют бактерии, пожирающие метан, и несут ответственность за высвобождение парникового газа, что недавно привело к оползню края шельфа и к цунами. В других частях мира в это время появляются организмы, явно мутировавшие, и рыбные стаи ведут себя против своей природы. Всё это не складывается в единую картину. Джек Вандербильт абсолютно прав, когда начинает заклинать духов, ответственных за планирование этой операции. Но он не осознаёт, что ни один учёный не имеет достаточных знаний об экосистеме моря, чтобы смочь манипулировать ею таким образом. Уже стало расхожим штампом, что о космосе мы знаем больше, чем о морских глубинах. Это правда. Следует сказать, отчего это так: оттого, что в космосе мы можем лучше двигаться и лучше видеть, чем в море. Мощный телескоп без усилий заглядывает в чужие галактики. Тогда как самый сильный прожектор под водой позволит нам разглядеть пространство радиусом всего в пятьдесят метров. Человек в космическом скафандре может беспрепятственно двигаться в космосе где угодно, а ныряльщика на определённой глубине просто расплющит, даже если он будет в самом современном хай-тек-костюме. Подводные лодки, батискафы и роботы - все они функционируют лишь при определённых условиях. Мы не располагаем ни техническим оснащением, ни физическими средствами, чтобы высадить на гидратный лед миллиарды червей, и уж тем более не знаем, как их вывести. Морские кабели разрушаются, и не только от оползня. Из бездны поднимаются стаи моллюсков и медуз. Кто-то там, внизу, хорошо знает все, что знаем мы тут, наверху. Кто-то, живущий там и играющий в своём универсуме господствующую роль.
     - Правильно ли я вас понял? - взволнованно спросил Рубин. - Вы хотите сказать, что мы делим нашу планету с другой разумной расой?
     - Да. Я так думаю.
     - Тогда почему мы до сих пор ничего об этой расе не знали? - спросил Пик.
     - Потому что её нет, - брюзгливо сказал Вандербильт.
     - Неправда. - Йохансон энергично помотал головой. - Есть по крайней мере три причины. Во-первых, закон невидимой рыбы.
     - Закон чего?
     - Большинство живых существ в морских глубинах видят не больше, чем мы, но у них есть другие органы чувств, заменяющие им зрение. Они реагируют на легчайшее изменение давления. Звуковые волны доходят до них через тысячи километров. Каждое подводное транспортное средство воспринимается ими задолго до того, как его пассажиры сами что-нибудь заметят. В регионе теоретически могут жить миллионы рыб, но если они держатся в темноте, мы их никогда не увидим. А в данном случае мы имеем дело с разумными существами! Нам никогда их не увидеть, пока они сами этого не захотят. Во-вторых, у нас нет представления о том, как эти существа выглядят. Мы засекли на видео некоторые загадочные феномены - голубое облако, молниевидные разряды, непонятную штуку на норвежском континентальном склоне. Не есть ли это выражения чужого разума? Что такое это желе? Что означают шумы, которые не удалось идентифицировать доктору Шанкару?
     И есть третья причина. Раньше думали, что жизнью населены только верхние, пронизанные солнцем слои моря. Теперь мы знаем, что все глубины кишат жизнью. Для многих организмов нет никаких причин переселяться выше. А большинство и не могут, потому что там для них вода слишком тёплая, давление слишком маленькое, а пищи недостаточно. Мы обследовали верхние слои, но на глубинах побывали лишь несколько человек в бронированных батискафах да роботы. Если эти разовые экскурсии уподобить иголке в стоге сена, то стог сена по размерам с нашу планету.
     Это как если бы инопланетяне послали на землю космический корабль с камерами, которые отражают лишь то, что находится в нескольких метрах. Одна из таких камер снимет участок монгольской степи, вторая попадёт в пустыню Калахари, третья в Антарктиду. А четвёртая окажется в большом городе - ну, скажем, в Центральном парке Нью-Йорка, где заснимет несколько квадратных метров зелени и собаку, задравшую лапу у дерева. К какому заключению придут инопланетяне? Незаселённая планета, на которой спорадически встречаются примитивные формы жизни.
     - А как насчёт их технологии, - спросила Оливейра. - Ведь у них должна быть технология, чтобы всё это осуществить.
     - Я думал и об этом, - ответил Йохансон. - По-моему, у них есть альтернатива такой технологии, как наша. Мы перерабатываем мёртвую материю в техническую аппаратуру, в дома, в средства передвижения, радио, одежду и так далее. Но морская вода несравнимо агрессивнее воздуха. Там, внизу, считается только одно: оптимальное приспособление. А оптимально приспособлены, как правило, живые формы, так что мы можем представить чистую биотехнологию. Если исходить из присутствия высокого разума, то можно предположить в них и высокие креативные возможности, и обширные знания о биологии морских организмов. То есть, что делаем мы? Люди тысячи лет используют других живых существ. Лошади - это живые мотоциклы. Ганнибал переходил через Альпы с биологическими грузовиками. Животные всегда приручались. Сегодня мы изменяем их генетически. Мы клонируем овец и выращиваем генетически изменённую кукурузу. Что, если мы разовьём эту мысль дальше? Представим себе расу, культура которой выстроена исключительно на биологическом базисе! Они просто выводят то, что им нужно. Для повседневной жизни, для передвижения, для ведения войн.
     - О господи! - простонал Вандербильт.
     - Мы выводим возбудителей чумы и экспериментируем с оспой, - продолжал Йохансон, не обращая внимания на замдиректора ЦРУ. - То бишь, с живыми существами. Мы закупориваем их в боеголовки, но это хлопотно и сложно, и ракета, даже управляемая со спутника, не всегда попадает в цель. А если снарядить собак, которые носят в себе возбудителей, то это, возможно, был бы самый эффективный путь нанести врагу максимальный урон. Или птиц. Или хоть насекомых! Что вы сможете сделать против заражённой вирусами стаи комаров? Или против миллионов крабов, которые несут в себе смертельные водоросли? - Он помолчал. - Эти черви на континентальном склоне были специально выведены. Неудивительно, что никогда раньше их никто не видел. Назначение их в том, чтобы транспортировать вглубь льда бактерии, так что в известной мере мы имеем дело с Cruise Missiles из семейства полихет. С биологическим оружием, разработанным теми существами, чья общая культура основана на манипуляции органической жизнью. И тогда мы получаем единым махом объяснение всех мутаций! Некоторые животные подверглись незначительному изменению, другие представляют собой нечто совершенно новое. Желе, например: это биологический, легко преобразуемый продукт, но явно не результат естественного отбора. Он тоже выполняет свою задачу, управляя другими живыми существами, захватывая их нейронную сеть. Это определённым образом изменяет поведение китов. Крабы и омары, напротив, с самого начала были сведены к их чисто механической функции. Пустые оболочки с остатками нервной массы. Желе управляет ими, а на их борту груз - водоросли-убийцы. Эти крабы никогда не жили в качестве крабов. Они были выведены как органические скафандры, чтобы вытолкнуть их в открытый космос - в наш мир.
     - Это вещество, это желе, - сказал Рубин, - а не мог его точно так же вывести и человек?
     - Вряд ли, - вмешался Эневек. - Всё, что сказал доктор Йохансон, имеет, на мой взгляд, больше смысла. Если за всем этим стоит человек, тогда зачем он выбрал такой сложный обходной путь - через глубоководное море, - чтобы отравить города?
     - Потому что водоросли-убицы происходят из моря.
     - Можно было вывести возбудителей, которые распространяются через воздух. Использовать муравьев или птиц, или хотя бы крыс.
     - С крысами не вызовешь цунами.
     - Вещество выведено в человеческой лаборатории, - стоял на своём Вандербильт. - Это синтетическая субстанция...
     - Не верю, - воскликнул Эневек. - Даже военные не смогли это сделать, а уж они-то чертовски хорошо наловчились приспосабливать морских млекопитающих.
     Вандербильт затряс головой, как будто страдал болезнью Паркинсона.
     - О чём вы говорите?
     - Я говорю об экспериментах МК0.
     - Не слышал.
     - Не хотите же вы оспорить, что американские военные уже много лет пытаются манипулировать мозговыми токами дельфинов и других морских млекопитающих, внедряя им в череп электроды и...
     - Что за чушь!
     - Но у них пока не получается. Стоит почитать работы Рэя Курцвайля...
     - Курцвайля?
     - Один из корифеев в области нейроинформатики, - вставил Фенвик и объяснил: - Он разрабатывает идею, которая выходит далеко за пределы сегодняшнего состояния исследований мозга: нейронный компьютер Курцвайля!
     - Извините, - сказал Вандербильт. - Я понятия не имею, о чём вы говорите.
     - Неужто? - усмехнулась Ли. - А я думала, что ЦРУ живо интересуется всем, что касается промывания мозгов.
     Вандербильт запыхтел и стал озираться по сторонам.
     - Кто-нибудь может мне объяснить, о чём здесь говорят?
     - Нейронный компьютер - это модель полной реконструкции мозга, - сказала Оливейра. - Видите ли, наш мозг состоит из миллиардов нервных клеток, каждая из которых связана с бесчисленным множеством других. Они взаимодействуют между собой посредством электрических импульсов. Таким образом, знания, опыт, эмоции постоянно актуализируются, заново группируются или архивируются. В каждую секунду нашей жизни, даже когда мы спим, наш мозг подвергается непрерывному переструктурированию. С сегодняшней техникой можно локализовать активные ареалы мозга с точностью до миллиметра. Как географическую карту. Мы можем по этой карте видеть, что человек чувствует, что думает, какие нервные клетки активизированы одновременно - например, в момент поцелуя или испытываемой боли, или воспоминания.
     - Известно, какие места нужно возбуждать электрическими импульсами, чтобы вызвать желаемую реакцию, - перехватил нить Эневек. - Но это пока слишком приблизительно. Как географическая карта, исполненная в масштабе пятьдесят километров в сантиметре. Курцвайль верит, что скоро мы сможем сканировать весь мозг, включая каждое отдельное нервное соединение, каждый синапс и точную концентрацию всех химических веществ-посланников - вплоть до последней детали каждой отдельной клетки!
     - Уф-ф! - сказал Вандербильт.
     - Если располагаешь всей этой информацией, - продолжила Оливейра, - то можно весь мозг со всеми его функциями перенести в нейронный компьютер. Он представит превосходную копию мышления персоны, мозг которой сканируется, включая все воспоминания и способности. Второе "я".
     Ли подняла руку.
     - Я могу вас заверить, что МК0 ещё не дошли до этого, - сказала она. - Нейронный компьютер Курцвайля продолжает оставаться лишь проектом.
     - Джуд, - в ужасе прошептал Вандербильт. - Это же строго засекречено.
     - МК0 возникли по военной необходимости, - спокойно сказала Ли. - Иначе пришлось бы жертвовать людьми. Проект зашёл в тупик, но это временная остановка. Мы уже на пути к искусственному интеллекту. Медицина недалека от того, чтобы заменять человеческие органы микрочипами. Слепые при помощи таких имплантантов уже могут различать контуры предметов. Возникнут совершенно новые формы разума. - Она сделала паузу и посмотрела на Эневека. - Ведь вы имели в виду именно это? Всё говорило бы в пользу гипотезы Ближнего Востока, если уж придерживаться этого условного обозначения, если бы человечество уже пришло к тому, что задумал Курцвайль. Но мы до этого ещё не дошли. Ни Америка и никто другой. Никакой человек не мог вывести желе, которое явно функционирует как нейрокомпьютер.
     - Нейрокомпьютер на деле означает полный контроль над каждой мыслью, - сказал Эневек. - Если желе является чем-то в этом роде, то оно не просто управляет животным, оно становится частью его мозга. Клетки этой субстанции берут на себя функции клеток мозга. Либо они расширяют мозг...
     - Либо заменяют его, - закончила Оливейра. - Леон прав. Такой организм не мог произойти из человеческой лаборатории.
     Йохансон слушал с колотящимся сердцем. Они подхватили его мысль. Они начали с этим работать и привнесли новые аспекты, и каждое слово, которое говорилось, укрепляло его теорию. Вокруг шла дискуссия, а он уже начал представлять себе этот биологический компьютер. Тут вскочил Роше.
     - А как вы объясните, доктор Йохансон, откуда они там, внизу, так много знают о нас?
     Йохансон увидел, как Вандербильт и Рубин одобрительно закивали.
     - Это нетрудно, - сказал он. - Когда мы вскрываем рыбу, это происходит в нашем мире, а не в их. Почему же они не могут в своём мире получить знание о нашем? Каждый год тонут люди, а если этого мало, они добудут дополнительно сколько понадобится. С другой стороны, вы правы: сколько они на самом деле знают о нас? Я доходил до предположений об органическом нападении ещё до оползня. Но не думал, что за этим может стоять человек. Слишком чужеродной казалась мне вся стратегия. И вот единым махом была уничтожена большая часть всей североевропейской инфраструктуры. Это было превосходно спланировано и повлекло за собой неисчислимые последствия для нас. Но топить маленькие лодки при помощи китов - это, наоборот, представляется мне наивным. Хищнический лов рыбы не остановишь стаями ядовитых медуз. Кораблекрушения больно задевают нас, но вряд ли могут действительно нарушить судоходство во всём мире. Однако бросается в глаза, как много они знают о наших кораблях. Всё, что непосредственно касается их жизненного пространства, они знают. Мир, расположенный выше, знаком им не так хорошо. Послать на сушу крабов с ядовитыми водорослями - это свидетельствует о превосходном военном планировании, но затея с бретонскими омарами им скорее не удалась. Они явно не продумали проблему более низкого давления. Когда желе внедрялось в тела омаров, оно было подвергнуто глубоководному сжатию. А на поверхности оно, конечно, расширилось, и некоторые омары полопались.
     - В крабах они уже учли этот промах, - сказала Оливейра.
     - Ну да, - возразил Рубин. - Крабы дохли, едва оказавшись на суше.
     - Ну и что? - ответил Йохансон. - Свою задачу они выполнили. Все эти выводки были приговорены к скорой гибели. Они должны были нанести удар нашему миру, но не населить его. Но куда вы ни посмотрите в ходе этой войны, всё сделано не так, как сделали бы люди! Какие разумные основания были бы у человека изменять гены именно тех существ, которые живут на многокилометровых глубинах, как, например, жерловые крабы? Нет, здесь не человеческих рук дело. Налицо эксперименты, призванные выяснить, где наши слабые места. И от чего следует отказаться.
     - Отказаться? - повторил Пик.
     - Да. Враг открывает сразу несколько фронтов. На одном фронте нам устраивают кошмар, другой фронт скорее докучлив, но они не дают нам передышки. Большинство нанесённых уколов очень болезненны. Собственно, вся подлость в том, что они нагоняют туманную завесу над тем, что происходит на самом деле. Чтобы мы за мелкими ранами проглядели действительную опасность. Мы оказываемся в положении циркового жонглёра, который ставит тарелки сразу на несколько шестов и раскручивают их, чтобы тарелки не упали. Жонглёру приходится бегать от одного шеста к другому. Едва он стабилизировал последнюю тарелку, как начинает шататься первая. И чем больше тарелок, тем быстрее ему приходится бегать. В нашем случае число тарелок далеко превосходит возможности жонглёра. Такое число атак нам не по плечу. Сами по себе проблемы нападения китов или исчезновения рыбных стай не представляются неразрешимыми. Но в сумме они достигают своей цели, а именно: парализовать нас. Если эти явления будут шириться и дальше, целые государства окажутся в полной растерянности, а другие государства воспользуются этим, начнутся крупные региональные конфликты, которые выйдут из управления, и победителей в них не будет. Мы сами себя ослабим и обескровим. У нас не хватит средств, сил, ноу-хау и, в конце концов, времени, чтобы предотвратить то, что они замышляют.
     - И что же они такое замышляют? - скучающе спросил Вандербильт.
     - Уничтожение человечества.
     - Что-что?
     - Разве это не лежит на поверхности? Они решили обойтись с нами, как человек обходится с вредителями. Они хотят нас истребить...
     - Ну, довольно уже!
     - ...прежде чем мы истребим жизнь в море.
     Замдиректора ЦРУ грузно поднялся с места и указал дрожащим пальцем на Йохансона.
     - Это самое серьёзное слабоумие, с каким мне приходилось сталкиваться! Для чего, вы думаете, мы вас сюда пригласили? Вы же не в кино! Не хотите же вы нам впарить, что в море сидят эти... эти... как в фильме "Бездна", и грозят нам пальчиком, потому что мы плохо себя ведём?
     - "Бездна"? - Йохансон задумался. - Нет, там были инопланетяне.
     - Такая же глупость.
     - Нет. В "Бездне" существа из космоса опускаются в наши моря. Они выполняют моральную миссию. Но не сгоняют нас с вершины земной эволюции, как это сделала бы разумная раса, развивавшаяся на этой же планете параллельно с нами.
     - Доктор! - Вандербильт достал носовой платок и вытер пот. - Вы не секретчик, как мы, у вас нет нашего опыта. Вам делает честь, что вы сумели нас развлечь на четверть часа, но если вы берётесь за разоблачение подлянки, следовало бы задаться вопросом, кому это выгодно! Это и выведет вас на след!
     - Это никому не выгодно, - сказал кто-то. Вандербильт грузно обернулся.
     - Вы ошибаетесь, Вандербильт. - С места поднялся Борман. - В Киле моделировали сценарии, что будет, если коллапс произойдёт и на других континентальных склонах.
     - Я знаю, что будет, - грубо сказал Вандербильт. - Проблемы с климатом...
     - Нет, не проблемы. - Борман отрицательно покачал головой. - Мы получим смертный приговор. Хорошо известно, что было с Землёй 55 миллионов лет назад, когда весь метан вышел в атмосферу...
     - Откуда, к чёрту, вам знать, что было 55 миллионов лет назад?
     - Мы это высчитали. И теперь наши вычисления приводят к тому же. Все прибрежные популяции будут уничтожены. На Земле постепенно станет нестерпимо жарко, мы все погибнем. В том числе и Ближний Восток, мистер Вандербильт. И ваши террористы. Высвобождения метана с одного только запада Тихого океана хватит, чтобы решить нашу судьбу.
     Внезапно воцарилась мёртвая тишина.
     - И против этого, - тихо сказал Йохансон, глядя на Вандербильта, - мы ничего не сможем сделать. Потому что вы не знаете, как. И у вас нет времени подумать об этом, потому что вы замучены китами, акулами, моллюсками, крабами, водорослями-убийцами и невидимыми пожирателями кабеля, которые уничтожают всё, что только сунется под воду взглянуть на происходящее.
     - А сколько понадобится времени, чтобы атмосфера разогрелась до уровня, угрожающего человечеству? - спросила Ли.
     Борман наморщил лоб:
     - Я думаю, несколько столетий.
     - Господи, гора с плеч, - прорычал Вандербильт.
     - Нет, ни в коем случае, - сказал Йохансон. - Если эти существа обосновывают свой поход тем, что мы разрушаем их жизненное пространство, они расправятся с нами быстрее. С точки зрения истории Земли пара сотен лет - это ничто. Но человек и в более короткое время успевал нанести огромный вред. Поэтому они спокойно сделали ещё один шаг. Им удалось остановить Гольфстрим.
     Борман уставился на него:
     - Что-что им удалось?
     - Он уже остановлен, - раздался голос Уивер. - Может быть, ещё и движется слегка, но на последнем издыхании. Несколько лет - и человечеству надо готовиться к новому оледенению. Менее чем за сто лет Земля покроется льдом. Может, через пятьдесят, может, через сорок лет. А то и раньше.
     - Минуточку, - воскликнул Пик. - Метан разогреет Землю, про это мы уже знаем. Но как это согласуется с новым оледенением? Что может получиться в итоге? Компенсация одного ужаса другим?
     Уивер посмотрела на него.
     - Я бы сказала, скорее возведение в степень.
     Если поначалу казалось, что Вандербильт со своим закоснелым неприятием остался один, то в следующий час картина изменилась. Совет разбился на два лагеря, которые ожесточённо спорили. Всё проходило, как на игровом поле регби. В ход пошли риторические тычки локтями, аргументы разыгрывались передачами от одного к другому, фракции поочерёдно вырывались вперёд, обходили противника с флангов с новыми аргументами и пытались его перехитрить.
     Возник вопрос, который показался Эневеку знакомым: может ли так быть, чтобы параллельный разум оспорил превосходство человека? Никто не озвучил этот вопрос, но он возник. И Эневек, прошедший хорошую школу в спорах о разуме животных, чувствовал присутствие этого вопроса в каждом слове. Прорезалась агрессия. Теория Йохансона задевала не познания, а нечто априорное в подсознании группы экспертов, которые в первую очередь были людьми. К Вандербильту примкнули Рубин, Фрост, Роше, Шанкар и поначалу колеблющийся Пик. Йохансон получил поддержку Ли, Оливейра, Фенвика, Форда, Бормана и Эневека. Представители секретных служб и дипломаты сидели, глядя на происходящее как на спектакль театра абсурда. Но постепенно и они были втянуты в спор. Именно эти люди - профессиональные шпионы, консервативные советники по безопасности и эксперты по терроризму - почти полностью оказались на стороне Йохансона. Один из них сказал:
     - Я здравомыслящий человек. Если я слышу то, что меня убеждает, я верю этому. Если против выставляется аргумент, который заставляет меня стёсывать углы, лишь бы попасть в пазы нашего опыта, я не верю.
     Первым из маленькой группы Вандербильта дезертировал Пик. За ним последовали Фрост, Шанкар и Роше.
     В конце концов измученный Вандербильт предложил сделать перерыв.
     Они вышли из конференц-зала в фойе, где был приготовлен буфет с соками, кофе и пирожными. Уивер оказалась рядом с Эневеком.
     - У вас не было трудностей с теорией Йохансона, - утвердительно спросила она. - Почему так?
     Эневек улыбнулся:
     - Кофе?
     - Спасибо, с молоком.
     Он налил две чашки и одну протянул ей. Уивер была ростом чуть ниже Эневека. Внезапно он почувствовал, что она нравится ему, хотя до сих пор они не перемолвились и словом. Она нравилась ему с той минуты, как во дворе перед "Шато" их взгляды встретились.
     - Да, - сказал он. - Теория продуманная.
     - Только поэтому? Или вы и без того верите в разум животных?
     - Нет, не верю. Если бы мы смогли доказать, что дельфины так же разумны, как мы, то следующим заключением стал бы вывод, что они больше не животные. А вы считаете человека разумным существом, мисс Уивер?
     Она засмеялась:
     - Один человек точно разумный. А когда собирается много людей, то это тупая толпа.
     Ему понравилось.
     - Вот видите, - сказал он. - Точно так же можно сказать о...
     - Доктор Эневек? - К нему быстрым шагом подошёл мужчина из местного персонала. - Вас просят к телефону.
     Эневек нахмурил брови. Звонить мог Шумейкер, он знал номер "Шато".
     - До скорого, - крикнула ему вдогонку Уивер.
     - Леон? - послышался голос Шумейкера. - Я знаю, что оторвал тебя, но...
     - Ничего, Том. Вчера был чудесный вечер.
     - А, да. И... Это... Эм-м...
     Шумейкер не мог подобрать слова. Потом тихо вздохнул.
     - Леон, я должен сообщить тебе плохую новость. Нам позвонили из Кейп-Дорсета.
     Эневек понял, что его ожидало.
     - Леон, твой отец умер.
     Он стоял как парализованный.
     - Леон?
     - Всё в порядке, я...
     Всё в порядке. Как всегда. Всё в порядке. Всё в порядке.

***

Ли

     - Инопланетяне? - президент был странно спокоен.
     - Нет, - сказала Ли. - Обитатели нашей планеты. Конкуренты, если угодно.
     "Шато" был на связи с базой ВВС в Оффуте. Кроме президента, там находились министр обороны, советник по национальной безопасности, министр охраны природы, государственный секретарь, а также директор ЦРУ.
     Уже не было сомнений в том, что Вашингтон разделит участь Нью-Йорка. Город был эвакуирован. Кабинет министров большей частью переехал в Небраску. На сей раз к драме подготовились лучше.
     В "Шато" собрались Ли, Вандербильт и Пик. Ли знала, что в Оффуте все удручены вынужденной эвакуацией. Директору ЦРУ не хватало его кабинета на седьмом этаже центрального офиса на Потомаке. Он втайне завидовал своему директору по борьбе с терроризмом, который просто отказался эвакуировать своих сотрудников.
     - Это кризис, которым кто-то управляет, - сказал тот. - Террористический кризис. Люди в Global Response Center должны сидеть за компьютерами и работать. Они - глаза, которыми мы следим за международным терроризмом. Мы не можем их эвакуировать.
     - Но это те же биологические убийцы, которые напали на Нью-Йорк, - возразил директор ЦРУ. - Посмотрите, что там творится.
     - Global Response Center был основан не для того, чтобы в таких ситуациях разбегаться по щелям.
     - Но ваши люди могут умереть.
     - Значит, умрут.
     Министр обороны тоже предпочёл бы остаться за письменным столом своего кабинета, да и президент был из тех, кого приходилось связывать по рукам и ногам, чтобы он не вскочил в первый попавшийся самолёт и не умчался назад в Белый дом. Многое можно было поставить ему в упрёк, но только не трусость. Некоторые его недоброжелатели даже говорили, что он слишком тупой, чтобы чувствовать страх.
     Они вынужденно оказались в Оффуте. И поэтому, как считала Ли, они с готовностью восприняли гипотезу о разумной власти в море и без особых раздумий приняли её. Вынужденно бежать от человеческого противника, которому нечего противопоставить, кроме растерянности, - это означало для администрации несмываемый позор. А теория Йохансона проливала на дело совершенно новый свет.
     - Что вы думаете на этот счёт? - спросил президент, обращаясь по кругу ко всем. - Такое возможно?
     - Эксперты сидят в "Шато", - резко сказал министр обороны. - Если они пришли к таким выводам, мы должны отнестись к ним серьёзно и спросить, что делать в первую очередь.
     - Вы относитесь к этому серьёзно? - поражённо ахнул Вандербильт. - К этим "Чужим"? К зелёным человечкам?
     - Это не инопланетяне, - терпеливо повторила Ли.
     - Допустим, теория верна, - сказала госсекретарь. - Что из неё мы можем предать гласности?
     - Что? Ничего! - Директор ЦРУ энергично затряс головой. - Иначе немедленно разразится хаос.
     - Он уже и так разразился.
     - Тем не менее. Существование параллельного разума поставило бы под вопрос значение человечества.
     - Это скорее религиозная проблема, - отмахнулся министр обороны. - Политически неактуальная.
     - Никакой политики больше нет, - сказал Пик. - Нет ничего, что можно было бы рассматривать в отрыве от страха и горя. Поезжайте в Манхэттен. Посмотрите. Как вы думаете, о чём там молятся люди, которые никогда в жизни не переступали порог церкви?
     Президент задумчиво смотрел в столешницу.
     - Мы должны спросить себя, - сказал он, - какой же во всём этом содержится Божий промысел.
     - Бог сидит не в вашем кабинете, сэр, если мне будет позволено заметить, - сказал Вандербильт. - И он не на нашей стороне.
     - Это нехорошая точка зрения, Джек, - нахмурился президент.
     - Я перестал делить точки зрения на хорошие и плохие. Важнее, чтобы они имели смысл. Здесь каждый явно придерживается мнения, что в этой теории что-то есть. Я спрашиваю себя, кто из нас слетел с катушек...
     - Джек, - предостерегающе сказал директор ЦРУ.
     - ...но готов признать, что это я. Тем не менее, меня убедят только доказательства. Когда я поговорю с этими мерзкими типами, с этим отродьем в воде. До тех пор я бы настоятельно просил всех не терять бдительность и не исключать возможности крупного террористического удара.
     Ли дотронулась рукой до его локтя:
     - Джек, почему люди могли выбрать такой сложный путь?
     - Чтобы такие, как вы, подумали, что на нас напали инопланетяне. И ведь это сработало. Чёрт возьми, это сработало!
     - Никто здесь не наивен настолько, - сердито сказал советник по безопасности. - Мы не ослабим нашу бдительность, но, если честно, с вашим психозом терроризма мы далеко не продвинемся. Мы можем сколько угодно искать чокнутых мулл или злодеев-миллионеров, а за это время поползут ещё несколько склонов, а наши города смоет. Что же вы, в конце концов, предлагаете, Джек?
     Вандербильт гневно скрестил руки на животе и стал похож на надувшегося Будду.
     - Но я только что слышала предложение, - с расстановкой сказала Ли.
     - Какое же?
     - Поговорить с этими типами. Установить контакт.
     Президент соединил кончики пальцев и задумчиво сказал:
     - Это испытание. Испытание для человеческой расы. Может быть, Господь Бог предназначил эту планету для двух рас. А может, права Библия, когда говорит о звере, выходящем из моря. Бог говорит: даю вам во власть землю, но ничего такого не сказал каким бы то ни было морским существам.
     - Нет, абсолютно нет, - пробормотал Вандербильт. - Он сказал это только американцам.
     - Может быть, это война против зла, много раз предсказанная великая битва. - Президент слегка выпрямился. - И мы избраны нанести по нему удар и победить его.
     - И, может быть, - подхватила Ли его мысль, - тот, кто победит в этой битве, завоюет мир.
     Пик глянул на неё сбоку и промолчал.
     - Мы должны открыто обсудить теорию Йохансона с правительствами стран НАТО и Евросоюза, - предложила госсекретарь. - Затем мы должны привлечь ООН.
     - И одновременно дать им понять, что они вряд ли будут в состоянии провести такую операцию, - быстро проговорила Ли. - Я хочу сказать, мы спокойно можем использовать ноу-хау и творчество их лучших умов. Я предлагаю также привлечь дружественные арабские и азиатские страны. В любом случае это произведёт хорошее впечатление. Но вместе с тем наступит время, и мы почувствуем благоприятный момент встать во главе мирового сообщества. Это не столкновение с метеоритом, который всех нас сметёт с лица земли. Это ужасная угроза, и мы возьмём над ней верх, если сейчас не сделаем ошибки.
     - Достигают ли цели ваши меры противодействия? - спросил советник по безопасности.
     - Повсюду в мире полным ходом идёт поиск иммунного вещества. Мы пытаемся предпринять что-нибудь против проникновения крабов и нападений китов, а также пытаемся выгрести со дна этих червей, что оказалось не так просто. Мы делаем очень много для того, чтобы обуздать врага, но этого будет недостаточно, если мы и дальше поведём себя традиционно. Остановка Гольфстрима приговаривает нас к бессилию. Метановую катастрофу не сдержать. Даже если нам удастся вычерпать со дна миллионы этих червей, мы не сможем увидеть, где они ещё поселились, и ведь появятся новые. После того, как стало невозможно отправлять вниз зонды и батискафы, мы ослепли. Мы не имеем ни малейшего понятия, что происходит внизу. Сегодня вечером я слышала, что мы потеряли два больших трала и траулеры, выгребавшие дно в заливе Святого Лаврентия. Поисковые самолёты вылетели, но это очень тяжёлая местность. Зона перманентного тумана, и вот уже два дня там бушует шторм. - Она замолкла. - Это только два примера из тысяч. Почти все сообщения посвящены нашим неудачам. Воздушная разведка работает исправно, мы много раз останавливали нашествие крабов огнемётами, но они снова вылезают в других местах. Приходится признаться, что мы мало что можем сказать о море.
     - А сонарные атаки?
     - Мы их продолжаем, но они не принесут успеха. Киты не бегут от шума, как поступило бы любое животное, у которого не нарушен инстинкт самосохранения. Насколько можно судить, они ужасно страдают, но ими управляет внешняя сила. Террор продолжается.
     - Вот вы говорите о внешнем управлении, Джуд, - сказал министр обороны. - А видите ли вы за всем этим стратегию?
     - Думаю, да. Пятиступенчатую. Шаг номер один - это изгнание людей с поверхности моря и из глубин. Шаг номер два завершается уничтожением и изгнанием прибрежных популяций. Взгляните на Северную Европу. Шаг третий охватывает уничтожение нашей инфраструктуры. Опять-таки Северная Европа, где прибрежной индустрии нанесён чувствительный урон. Паралич рыболовного промысла, кроме того, влечёт за собой серьёзные продовольственные проблемы, особенно для третьего мира. Шаг четвёртый - уничтожение опорных столпов нашей цивилизации, больших городов - посредством цунами, бактериологического отравления, оттеснения населения вглубь материка. И, наконец, пятый и последний шаг: климатический переворот. Земля становится непригодна для проживания человека: она покрывается льдами либо тонет, перегревается либо переохлаждается, либо то и другое - частностей мы ещё не знаем.
     Некоторое время все подавленно молчали.
     - Но не станет ли тогда Земля непригодной для обитания животного мира в целом? - спросил советник по безопасности.
     - На поверхности - да. Или, скажем, большая часть животного мира может при этом исчезнуть. 55 миллионов лет назад уже было так, и конечный результат привёл к тому, что огромное количество животных и растений вымерли и уступили место другим видам. Я думаю, эти существа должны бы всерьёз поразмыслить над тем, смогут ли они сами пережить такую катастрофу.
     - Подобный удар на уничтожение, это... - министр охраны природы подбирал подходящие слова. - Это не по-людски...
     - Они не люди, - терпеливо напомнила Ли.
     - Но тогда как мы могли бы их остановить?
     - Для начала мы выясним, кто они такие, - сказал Вандербильт.
     Ли повернула к нему голову:
     - Что я слышу, запоздалое понимание?
     - Моя точка зрения осталась прежней, - равнодушно сказал Вандербильт. - Узнай цель действия - и ты будешь знать, кто за ним стоит. В этом случае я признаю, что ваша пятиступенчатая стратегия в настоящий момент убедительна. Итак, мы должны сделать следующий шаг. Кто они, где они, как они думают?
     - Что можно против них предпринять? - добавил министр обороны.
     - Зло, - сказал президент, сильно сощурив глаза. - Как можно это зло победить?
     - Будем говорить с ними, - сказала Ли.
     - Установим контакт?
     - Можно вести переговоры хоть с чёртом. Другого пути я не вижу. Йохансон высказал предположение, что они не дают нам передышки, чтобы помешать нам найти решение. Так много времени мы им не дадим. Мы ещё способны к действию. Итак, мы должны их разыскать и выйти на контакт. А уж потом нанести удар.
     - Против глубоководных существ? - министр охраны природы покачал головой.
     - Получается, мы все признаём, что в этой теории что-то есть? - спросил директор ЦРУ, оглядев всех по очереди. - Я хочу сказать, мы говорим об этом так, будто все сомнения уже отпали. Значит, мы всерьёз допускаем мысль, что делим Землю с другими разумными существами?
     - Есть только одни Божьи существа, - решительно подчеркнул президент. - Это человечество. Насколько разумна эта форма жизни в море, уже другой вопрос. Имеют ли они право распоряжаться этой планетой так же, как мы, - весьма сомнительно. История творения не предусматривает такие существа. Земля - это мир людей, она была сотворена для человека, и план божественного творения - наш план. Но мысль, что за все эти катастрофы ответственна иная, чуждая нам форма жизни, кажется мне приемлемой.
     - Ещё раз, - спросила госсекретарь, - что мы скажем миру?
     - Ещё рано что-либо говорить миру.
     - Но он будет задавать вопросы.
     - Придумайте для них какие-нибудь ответы. На то вы и дипломат. Если мы огорошим мир: мол, в море живёт второе человечество, то мир впадёт в шок.
     - Кстати, - сказал директор ЦРУ, обращаясь к Ли. - А как нам вообще называть эти больные мозги в океане?
     Ли улыбнулась:
     - Йохансон предложил: Ирр.
     - Ирр?
     - Это случайное название. Результат неосознанной работы пальцев на клавиатуре.
     - Дурацкое название.
     - Он говорит, что оно ничем не лучше и не хуже любого другого, и он прав. Давайте так и будем называть: Ирр.
     - Хорошо, Ли. - Президент кивнул. - Посмотрим, найдётся ли в этой теории рациональное зерно. Но если в итоге действительно окажется, что мы ведём битву против этих существ, которые, не возражаю, пусть называются хоть ирр, то мы этих ирр должны одолеть. Будем воевать с ирр. - Он оглядел всех по порядку. - Это шанс. Очень большой шанс. Я хочу, чтобы мы его использовали.
     - С Божьей помощью, - сказала Ли.
     - Аминь, - пробормотал Вандербильт.

***

Уивер

     К преимуществам "Шато" во время работы конференции относилось и то, что всё было открыто круглые сутки. Ли убедила администрацию отеля, что учёные будут работать день и ночь и в четыре часа утра могут проголодаться. Поэтому всегда работали рестораны, бары и спортивные сооружения.
     Уивер отплавала свои полчаса в бассейне. Был час ночи. На босу ногу и с мокрыми волосами, укутанная в купальный халат, она пересекала вестибюль, направляясь к лифтам, и тут краешком глаза заметила Эневека. Он сидел у стойки бара - в месте, которое, на её взгляд, подходило ему меньше всего.
     Со времени их прерванной утром беседы она его больше не видела. Может быть, он не хотел, чтобы ему мешали. Вид у Эневека был несчастный.
     Пока она соображала, то ли ей идти к себе, то ли подойти к нему, она уже поравнялась с баром. Её шлёпанцы стучали по паркету. Подойдя к стойке, она сказала:
     - Привет!
     Эневек поднял голову. Взгляд у него был абсолютно пустой.
     Она непроизвольно остановилась. Интимная сфера человека очень ранима, ты можешь повредить ей незаметно для себя - и тогда на всю жизнь прослывёшь назойливой. Она облокотилась о стойку и теснее укуталась в халат. Между ними оставались свободными два табурета.
     - Привет, - ответил Эневек. Взгляд его просветлел. Кажется, только сейчас он узнал её.
     - Что вы... э-эм, делаете? - Дурацкий вопрос. Что он делает? Сидит у стойки перед нетронутым стаканом кока-колы и перебирает пальцами орехи в блюдце. - Вы так внезапно исчезли сегодня утром.
     - Да. Мне очень жаль.
     - Нет, не надо извиняться, - поспешно сказала она. - Я хотела сказать: я не хочу вам мешать, просто увидела, что вы тут сидите, и думала...
     Что-то было не так. Лучше всего ей поскорее уйти. Эневек, кажется, окончательно вышел из оцепенения. Он взял стакан, поднял его и снова отставил.
     - Хотите что-нибудь выпить? - спросил он.
     - А я вам правда не помешала?
     - Нет, совсем нет. - Он помедлил. - Меня, кстати, зовут Леон. Мы на "ты" или?..
     - Хорошо, тогда... Меня зовут Карен, и... "Бейли" со льдом, пожалуйста.
     Эневек подозвал бармена и повторил ему заказ. Она подошла ближе. Капли с волос стекали в ложбинку между грудей. Ей вдруг стало не по себе в таком виде. Сейчас она выпьет и быстренько уйдёт.
     - А как у тебя дела? - спросила она, делая глоток густой, тягучей жидкости.
     Эневек наморщил лоб:
     - Не знаю. - Он взял орех, положил его перед собой и щелчком отшвырнул. - У меня отец умер.
     Ах ты чёрт.
     Так и знала, не надо было лезть. Ведь человек демонстративно забрался в самый дальний угол бара - всё равно что табличку выставил: "Не лезьте ко мне".
     - От чего? - осторожно спросила она.
     - Понятия не имею.
     - Врачи тоже не знают?
     - Я ещё не знаю. И не уверен, что хочу знать. - Он помолчал. Потом сказал: - Сегодня я несколько часов бегал по лесу. Как безумный. В поиске... чувства. Должно же быть состояние, подходящее к ситуации. Но только зря себя мучил. - Он посмотрел на неё. - Знакомо это тебе? Где бы ни находился, сейчас же хочется уйти. Кажется, всё тебе обрыдло, и вдруг замечаешь, что дело в другом. Не ты хочешь уйти, а место тебя вытесняет. Оно тебя выталкивает в шею: мол, ты тут не нужен. Но никто не говорит, где ты нужен, и ты бежишь, бежишь...
     - Странно. - Она задумалась. - У меня бывало нечто похожее в пьяном состоянии. Когда накачаешься до такой степени, что тошнит в любом положении, как ни ложись, как ни крутись. - Она запнулась. - Извини. Дурацкий ответ.
     - Нет, совсем не дурацкий! Ты права. Легче станет только после того, как проблюёшься. Именно так я и чувствую себя. Наверное, мне надо проблеваться, но только я не знаю, как.
     Она провела пальцами по краю своего стакана.
     - У тебя были плохие отношения с отцом?
     - Вообще никаких отношений.
     - Так бывает? - Уивер наморщила лоб. - Разве можно не иметь никаких отношений с тем, кого знаешь?
     Эневек пожал плечами.
     - А ты? - спросил он. - Что делают твои родители?
     - Они умерли.
     - А... Мне очень жаль.
     - Ничего, это уже давно позади. Люди умирают, в том числе и родители. Мне было десять лет. Несчастный случай под водой в Австралии. Я была в отеле, когда это произошло. Сильное придонное течение. Тебя вдруг срывает и уносит в открытое море. Вообще-то, они были опытные ныряльщики, но... Вот. - Она пожала плечами. - Море всегда разное.
     - Их потом нашли? - тихо спросил Эневек.
     - Нет.
     - А ты? Как ты с этим справилась?
     - Какое-то время пришлось туго. Ведь у меня было счастливое детство. Мы постоянно путешествовали. Они оба были учителями и очень увлекались водой. Чем мы только не занимались: ходили под парусами на Мальдивах, ныряли в Красном море, погружались в подводные пещеры на Юкатане. Даже в районе Шотландии и Исландии погружались. Конечно, со мной они держались ближе к поверхности, но я успела многое увидеть. Только на опасные погружения они меня не брали. И одно такое погружение их погубило. - Она улыбнулась: - Но, как видишь, кое-что из меня всё-таки получилось.
     - Да. - Он ответил на её улыбку. - Как не видеть. Это была печальная, беспомощная улыбка. Какое-то время он просто смотрел на неё. Потом соскользнул со своего табурета.
     - Пойду, попробую уснуть. Завтра утром я лечу на похороны. - Он помедлил. - Ну, спокойной ночи и... спасибо.
     - За что?

     Потом она сидела перед своим недопитым ликёром, вспоминала родителей и тот день, когда к ней явились люди из администрации отеля и одна женщина сказала ей, что она должна быть мужественной. Мужественная маленькая девочка. Сильная маленькая Карен.
     Она поболтала ликёр в стакане.
     Каково ей было потом, она Эневеку не сказала. Как её взяла к себе бабушка - растерянного ребёнка, скорбь которого переплавилась в неукротимую ярость, и старая женщина не могла с ней справиться. Ухудшились школьные отметки - и поведение тоже. Она убегала из дома и скиталась, прибившись к стае таких же одичавших детей, паниковала на улицах, вечно пьяная или под "дурью", спала с кем придётся. Потом мелкое воровство, исключение из школы, грязно проведённый аборт, жёсткие наркотики, взлом машин, комиссия по делам несовершеннолетних. Полгода в детском доме для трудных подростков. Пирсинг по всему телу. Обритая голова и шрамы. Как поле битвы. Душевной и телесной.
     Потеря родителей не отвратила её от моря. Скорее наоборот. Эта тёмная глубина влекла, зазывала - на дно, туда, где её ждали родители. Зов был так силён, что однажды ночью, добравшись автостопом до Брайтона, она уплыла в темноту, и когда маслянисто-чёрная, освещённая луной вода перестала отражать огни этого курортного города, она опустилась под воду и попыталась уйти на дно.
     Но это оказалось не так-то просто.
     Она зависла в тёмной воде Ла-Манша, перестав дышать, и слушала удары сердца, пока они не загремели у неё в ушах. Вместо того чтобы поглотить её жизненные силы, море словно говорило ей: видишь, какое сильное сердце! Оно отчаянно сопротивлялось холодным объятиям, и вдруг она не смогла сдержать свой дыхательный рефлекс и набрала воды в лёгкие. О том, что при этом бывает, она не раз слышала от отца. В лёгких образуется пена, филигранная паутина ткани рушится. Через две минуты - судорога диафрагмы, блокирующая возможность вдоха. Через пять минут - остановка сердца.
     Её вытолкнуло наверх - из кошмара, который начался в десять лет и закончился в шестнадцать, - и она очутилась рядом с проплывавшим мимо катером. С тяжёлым переохлаждением она поступила в больницу, где у неё было время собрать остатки мужества и выстроить план жизни. После выписки она час провела перед зеркалом, разглядывая своё тело, и решила, что больше себя такой не увидит. Она вынула весь пирсинг, перестала брить череп, попыталась отжаться десять раз - и рухнула.
     Через неделю смогла уже двадцать.
     Она бросилась навёрстывать упущенное. В школу её взяли назад лишь с условием, что она будет лечиться в наркологической клинике. Она оказалась способной и организованной. С людьми была приветлива. Читала всё, что попадало под руку, предпочтение оказывая теме моря и экосистем. Без тренировки не проходило и дня. После того, как Ла-Манш отверг её, она бегала, плавала, занималась боксом и скалолазанием - пока от прежней хилой девочки с пустыми глазами не осталось и следа. Когда в девятнадцать - с опозданием на год - она блестяще окончила колледж и поступила в университет изучать биологию и спорт, тело у неё было, как у античного атлета.
     Карен Уивер стала другим человеком.
     Чтобы понять мир и его устройство, она дополнительно изучала информатику. Её восхищала возможность изображать на компьютере сложные взаимосвязи, и она научилась сама моделировать атмосферные и океанические процессы. Первая её работа воссоздавала картину морских течений и хотя не добавляла ничего нового в эту область знаний, зато была достоверной. Это была дань памяти родителей, которых она любила и которых так рано лишилась. Она основала своё рекламное бюро "Deep Blue Sea", писала статьи для "Science" и "National Geographic", вела колонки в других научно-популярных журналах, и скоро институты стали приглашать её в экспедиции, нуждаясь в человеке, который умел внятно озвучивать их идеи. Она спускалась на "Мире" к "Титанику", "Альбин" доставлял её к гидротермальным шлотам атлантических глубоководных хребтов, на "Полярной звезде" она ходила на зимовку в Антарктиду. Она везде успевала и всё, что делала, делала хорошо, потому что после той ночи в Ла-Манше уже ничего не боялась.
     Кроме одиночества. Временами.
     Она увидела своё отражение в зеркале бара: мокрая, в махровом халате, немного растерянная.
     Она быстро допила свой "Бейли" и ушла спать.

Продолжение следует...