А вот разорву-ка я цепь ожидаемых событий. Ибо «Маятник Фуко» - роман любимый, но говорить о нём я пока что могу только междометиями восклицательного характера.
И заведу-ка я речь о другой замечательной книге, благо – она как раз рядом с Эко обретается на полке.
« Э…фиопппп», - выдыхает в решительную или тяжкую минуту русский человек, вдыхает поглубже, и заканчивает: «твою мать»…
А дальше – самоцензор, сам себе цензор, слегка протрезвевшая (отрезвлённая) лихая голова, и – роман всё-таки называется коротко и смачно: «Эфиоп».
Борис Штерн – из ближайшего «старшего» поколения фантастов, ровесник моих родителей. Школьницей ещё визжала от восторга, читая трогательную и смачную серию про галактического таможенника Бел Амора и верного его робота Совка. Потом было много лет перерыва, и только в две тысячи каком-то непервом году «Эфиоп» нашёл меня неожиданно, кажется, в харьковском привокзальном киоске. Обложку серийного АСТ-овского тома украшал силуэт стройного африканца с загадочным ребристым цилиндром на мощном плече. В
книге оказалось много пред- и послесловий, большей частью грустных, потому что Борис Штерн к тому времени был уже «покойный», но я-то по привычке заглянула сначала в середину…
Ах!
Знаете, как иногда изображают в кино: раскрыл книгу – а оттуда ветер. Или пушечная пальба. Или птицы…
Из жарких недр «Эфиопа» шарахнул в меня мощнейший заряд страсти.
Не только той страсти, которая любовная – ибо я уже и подзаголовок разглядела, или тень его: фаллически-фантастический роман, но страсти вообще. Как концентрата жизни.
В «Эфиопе» воистину есть всё. Есть Киев и Лавра, и по Лавре катается на трофейном (какой войны трофей?) велосипеде «Кольнаго» удивительный о. Павло, из-за широты грудной клетки приговаривающий ко всякой речи паровозное «от». Есть там Одесса – призрачная немного, «примарная», как в Украине говорят – то ли переулки в ней попутаны, то ли времена. Есть Африка, даже не Африка, а двоящаяся в опалённом славянском сознании Эритрея – страна не то Царицы Савской, не то арапа Ганнибала. А если совсем уж точно,
то и не Эритрея, а Рай. Со столицей в Амбре-Эдеме и вратами, в которые не пропускают на верблюде.
А всё почему? Потому что «эфиоп твою мать», такова уж мистическая сила русского языка пополам с эритрейской тьмою…Надо сказать, что никакой собственно загробной и тем более райской жизни в этих координатах чудес не происходит. Пьют, любятся, путешествуют чёрт знает куда, пишут и читают немыслимые путевые заметки, рассказывают байки, воюют. Войн много: и гражданская в России, и какая-то странная невидимая – нет, не в Эфиопии и не в Эритрее, на которую покушается противный Бенито Муссолини, но и в райской
стране Эдеме тоже своя незримая война. Кино и немцев там снимают под Одессой, сбивают там в пелетоне велогонки Мира самого Папу Римского Карела-Павела… Заделывают необъятные ямы российских дорог дармовым лунным грунтом реголитом. И так это всё причудливо насквозь переплетено особой штерновской интонацией – серьёзным, иногда наукообразным изложением, точностью бытовых деталей, отсветом не то путевого репортажа, не то журналистских заметок с мест трудовых свершений… так переплетено, что над страницами «Эфиопа»
я и теперь, много прочтений спустя, обмираю от счастья непонимания. Я не понимаю, в каком из мыслимых или немыслимых романов я нахожусь. В какой из пронёсшихся над Югом Украины гражданских войн? В какой такой реальности СИМХА БКР. ШЛОМО. ЗАКР. ОТ? Поэтому всё мне в этом романе по мерке. Даже хищный летучий купидон Черчилль с красными глазами на узловатой морде и с сигарой в острых клыках. Даже абиссинский негус-pohujam.
Ну вот, выложила вам почти все секреты. И теперь уже ни слова не скажу о том, как бился Эрнест со Львом, и…
Нет. Не скажу. Прочитаете сами.
Если не боитесь, что ветер с Луны снесёт крышу – смело раскрывайте «Эфиопа», роман сатирический во многих смыслах, безусловно фантастический, реалистический, за душу берущий и не отпускающий… настоящий.