С.Бережной "Отягощенные злом" (часть I):

     ...Эпоха суеверий и предрассудков издыхала под орудийные канонады и громыхание русских сапог по парижским мостовым. Французская революция была взнуздана консулом Бонапартом, пришпорена императором Наполеоном и съедена в России его замерзающей гвардией. Реставрация качнула Европу в доброе старое прошлое, но между прошлым и настоящим теперь стояла циничная гильотина. Романтическое распятие осталось в прошлом. И даже голова Иоанна Крестителя на картинах классиков бестактно напоминала о последнем выходе Людовика к народу.
     Призраки из старых замков расточились, семейные предания мгновенно стали неактуальными. Веселый бунт Фигаро затмил изощренное коварство Вальмона. Неуспокоившийся призрак дедушки, в подпитии зарезавшего бабушку, на бирже больше не котировался. Просвещенный век вводил в обиход рациональные массовые казни и рациональную внесословную мораль.
     Наука, вышедшая из-под опеки церкви, уверенно и публично отвергала идею божественного сотворения мира и человека. Духовную и светскую жизнь начали определять движение тел, движение газов, движение тепла и движение света. Электрические машины оставались самым таинственным из всего, что наука могла продемонстрировать жаждавшей открытий публике.
     И еще – анатомический театр.

Акт творения

     Юная Мэри Уоллстонкрафт Шелли, образованная и эмансипированная жена одного поэта и подруга другого, создала в 1818 году литературный образ, который поразительно точно воплотил всю тщету надежды человечества на всесилие науки. Роман "Франкенштейн, или Новый Прометей" тогдашние церковники должны были боготворить: Шелли написала о том, чем может обернуться посягательство человека на лавры Творца.
     Студент Виктор Франкенштейн сумел найти способ оживить человека, собранного из фрагментов тел нескольких покойников. Существо двигалось, реагировало на раздражения, проявляло свободу воли. Оно сбежало, сполна ощутило жестокость толпы, в страданиях обрело способность говорить – и вернулось к своему создателю, чтобы призвать его к ответу... Потребовать для себя душу.
     Шелли провела потрясающе точную грань между наукой и моралью. Наука – путь познания мира. Душа – символ непознаваемого в человеке. Мы отказываем в душе извергам и изуверам, потому что в их жестокости нет нравственной тайны. Они – как камни, чей химический состав, структура и форма могут быть точно определены и воспроизведены. А душа – это средоточие добра, нравственной силы. Существо, собранное из мертвой плоти, не нашло этой силы в себе – и попыталось найти ее вне себя... Наука, отрешившаяся от морали, обречена создавать чудовищ.
     Эта внешне простая идея настолько опередила свое время, что на протяжении всего XIX века и большей части века XX споры вокруг нее не теряли накала - а если они и утихали, то жизнь быстро возвращала теме актуальность. Дань этим спорам отдали Жюль Верн и Герберт Уэллс, Бернард Шоу и Бертран Рассел, Альберт Эйнштейн и Энрике Ферми, Лев Ландау и Андрей Сахаров... Для многих из них эта тема становилась вопросом вопросов.
     Но откуда, как, почему этой темой озаботилась юная англичанка, развлекавшаяся созерцанием глади Женевского озера из окна старинного замка?
     Видимо, судьба...

Явление первое: Чудовище

     Первое десятилетие XX века. Киносумасшествие охватило весь мир – и особенно Америку. Киноиндустрия развивалась бешеными темпами. Фильмы снимались тысячами и приносили баснословные барыши. Томас Альва Эдисон, первопроходец киносъемки, изобретения которого во многом и породили этот бум, был отодвинут более энергичными фильмоделами с позиции лидера отрасли, но мириться с такой ситуацией не собирался. В 1909 году он инициировал создание союза патентодержателей кинопромышленности, который практически монополизировал всю отрасль и получал отчисления от каждого созданного или показанного в США фильма. Поставив киноиндустрию США в полную зависимость от себя, Эдисон попытался вернуть себе и лидерство и в области кинопроизводства.
     Именно к этому моменту и относится выход на экраны первой экранизации "Франкенштейна". 16-минутный фильм был снят на эдисоновской студии; режиссером и сценаристом этой постановки выступил Джей Сирл Доули.
     Доули в тот период специализировался на киновоплощениях литературной классики. Он снял короткометражные экранизации "Принца и нищего", "Фауста", "Аиду", "Остров сокровищ", сказок "Синяя Борода" и "Ганзель и Гретель". "Франкенштейн" в этот ряд отлично вписывался.
     15 марта 1910 года очередной номер выпускавшегося компанией Эдисона журнал "The Kinetogram" вышел с анонсом фильма "Франкенштейн" ("Frankenstein") на обложке и подробной рекламной аннотацией внутри.
     Молодой студент Франкенштейн уединяется в университетской лаборатории и пытается создать совершенного человека. Однако из огромного котла с реактивами появляется весьма далекое от идеала уродливое существо – Чудовище. Франкенштейн в ужасе покидает лабораторию. Дома студента успокаивает Элизабет, его невеста, и Франкенштейн понимает, что искусственное создание человека – морок, мираж, ложный путь. Только любовь – истинна.
     В день свадьбы Чудовище, которое не может существовать без своего создателя, проникает в будуар Элизабет. На ее крик прибегает Франкенштейн. Элизабет в обмороке. Чудовище сбивает студента с ног и скрывается. Франкенштейна переполняет любовь к Элизабет, и это чувство окончательно вытесняет Чудовище из его сознания. В финальном эпизоде Чудовище видит себя в зеркале и с угрозой вздымает руки – но вдруг исчезает, оставляя в зеркале свое отражение. Франкенштейн подходит к зеркалу и видит в нем вместо себя Чудовище. Но борьба добра и зла в душе студента уже окончена: ужасный образ в зеркале меняется на собственное отражение Франкенштейна.
     Доули модифицировал сюжет романа Мэри Шелли в нравственно-философскую притчу, противопоставив чувства человека и рассудочность ученого. Короткометражный фильм не предполагал передачи иных смыслов, однако Доули удалось вывести на экран несколько ярких и запоминающихся символических сцен – особенно интересно выглядит эпизод с зеркалом...
     Из актерских работ наиболее выразителен был Чарлз Огль в роли Чудовища. В те времена актеры сами придумывали образ для каждой роли. Огль гримировался и подбирал костюм сам, руководствуясь своим представлением о виде Чудовища и описанием его в романе Мэри Шелли. На снимке видны огромная угловатая голова, покрытая всклокоченными длинными волосами, заросшие грубой шерстью кисти рук и перевязанное веревками рубище из мешковины. Огль был высок и силен, задрапированная фигура делала его фигуру еще более внушительной.
     Таким, лишенным разума и сострадания, демоническим и беспощадным, Чудовище впервые предстало перед зрителем...

/продолжение следует.../