Солнечный путь

Существует два пути к Истине, говорил Шри Ауробиндо: путь усилия и солнечный путь. Путь усилия нам хорошо известен, он
сопутствует всей нашей ментальной жизни, где мы стремимся к чему-то, чего, как мы считаем, у нас нет. Мы - существа,
переполненные недостатками, болезненными провалами, пустотами, которые надо заполнить, а эта пустота никогда не
заполняется: едва она устранена, как на ее месте появляется другая и вовлекает нас в новую погоню. Мы являемся как бы
отсутствием чего-то, что никогда не становится присутствием (за исключением, может быть, редких просветов, которые тут же
исчезают и, кажется, оставляют после себя еще большую пустоту). Мы можем бесконечно перечислять, чего нам не хватает, но на
самом деле нам не хватает лишь одного - “Я”. То, что действительно есть “Я” - наполнено, потому что оно есть; все остальное
приходит, уходит, возвращается, но его нет.

Животное полностью вмещается в свое животное “я”, и когда оно удовлетворяет свои насущные потребности, то находится в
равновесии и согласии с окружающим миром. Ментальный же человек не находится в своем “Я”, хотя он так не считает и даже
верит в его значимость, путая Себя со своим “эго”. И существуют эти мнимые “Я” - большие или меньшие, более или менее
ненасытные, ловкие или удачливые - только настоящее “Я” не может быть “Я” в большей или меньшей степени - оно либо есть,
либо нет.

Ментальный человек пребывает вне своего “Я”, потому-то ощущение пустоты у него и не проходит. Где же оно, это “Я”? Задать
этот вопрос - значит постучать в дверь следующего витка развития, осуществить возврат к Себе. Нет смысла теоретизировать,
что такое “Я”, нужно отыскать его экспериментально - в жизни и материи. Для этого нам нужно убрать ментальный железный
занавес. Причем сделать это мы сможем не за счет силы наших мнимых добродетелей или наших исключительных медитаций, а
благодаря совсем иному и совсем другим способом, - поскольку “Я”, которое нужно найти, это вовсе не сверхчеловек, это нечто
совсем другое.

Итак, у нас есть имя, которое ни о чем не говорит (это наша прописка в Великом Механизме), смутная генеалогия, о которой
мы почти ничего не знаем, разве только то, что мы являемся сыном своего отца, который был сыном своего отца... и что
по-видимому мы тоже будем отцом сына (но будем ли мы собой?). И мы все ходим по тем же маршрутам того же города, который
есть копия другого муравейника с теми же названиями улиц и теми же выражениями лиц... И то же самое - повсюду, независимо
от страны, национальности, цвета кожи и идейного знамени. И мы все бежим, как белка в колесе, даже когда отдыхаем или
“наслаждаемся жизнью” - это бесконечное одно и то же, “Чертово колесо”, это замкнутый круг... Но иногда, вдруг, на секунду
раздается как бы крик изнутри: “Кто я? Где я? Кто я такой?”

И эта незначительная секунда, такая напрасная и такая ничтожная посреди бесконечного потока, является настоящим ключом к
открытию, всемогущим рычагом, который имеет вид пустячка. Но ведь и правда имеет простоватый вид, - если бы она имела вид
чего-то серьезного, мы бы давно уже скрутили ей шею, привели в систему и запрягли в свой Механизм. Она легкая, она утекает
сквозь пальцы. Это вдох, который все освежает, первый глоток воздуха, который внезапно заставляет нас резче почувствовать
то нормальное для нас удушье, в котором мы живем.

Существует этот “средний человек”, который идет или едет по кругу на эскалаторе - в никуда, который вращается по жизни,
как заевшая пластинка, который без конца пережевывает свою тысячу и одну мысль, из коих ни одна не имеет никакого значения
и не решает его проблем; в голове его - лишь остаток того, что он прочел или услышал, также и у тех тысяч прохожих,
кишащих на огромной улице, - но где же здесь “Я”?

Существует вчерашний опыт, который цепляется за позавчерашний случай, а тот - ...; это как огромная телефонная сеть со
своими штекерами и клапанами, которые в действительности ничего не соединяют. Нет ничего кроме все той же вечной канители,
которая все разбухает, наматывается сама на себя и выдает нам суммированное прошлое, из которого никогда не складывается ни
истинного настоящего, ни будущего; которое является только механическим сложением миллиона действий с нулевым итогом, - где
же действие?

Где же смысл этого сложения, та минута бытия, которая принадлежит чистому солнечному потоку, ускользающему из этого
механизма, еще более безжалостного, чем прежний? Есть то, что отцы и матери вложили в нас, книги, священники,
единомышленники, есть свод Железного Закона, то, что ты можешь и то, что ты не должен, - все легальные уловки Механизма. Но
где то чистое зерно, что невидимо зарождается внутри нас, неожиданный посев, который вдруг всходит в этом неумолимом
круговороте, обусловленном отцами наших отцов - крепостными ментальной крепости? Человечек идет, как трамвайчик по рельсам
своего раз и навсегда заданного маршрута; снаружи, внутри - все похоже, это как ничто идет по ничто, все равно кто, все
равно где. Он или она... Ничего не было, не было ни одной секунды существования.

И вдруг его охватывает удушье, острый приступ нехватки чего-то настоящего. Он останавливается, забывает обо всем, смотрит
не видя - и внезапно оказывается вне этого Механизма; он вышел из него, он никогда там не был! Он больше ни француз, ни
парижанин, ни сын своего отца, ни отец своего сына, у него нет больше ни тех мыслей, ни тех чувств, ни вчера, ни завтра -
нет всего этого - он стал чем-то другим. Он стал открытым слуховым окном...
А потом это проходит, и он снова становится частью механизма. Но позже мы вдруг вспомним и увидим тот день среди тысячи
других дней, похожих на какую-то неживую полутень, в которую проскальзывает маленький луч света - такой слабый и робкий,
напоминающий дрожание летящего светлячка, и эта единственная секунда, похожая на дуновение, это преткновение мысли, эта
помеха напряжению - именно то, что остается, - единственная секунда существования, единственный прожитый момент, это все,
что БЫЛО в миллионе секунд.

И с этого момента удушье становится очень сильным, внутри что-то вспыхивает, как огонь, который не знает ничего кроме
того, что он очень, очень нуждается в чем-то другом, в иной атмосфере. Тогда человек останавливается еще раз, а потом все
чаще и чаще в этом грохочущем потоке и уже не задает вопроса, а ждет ответа: он сам стал вопросом, живым неизвестным огнем,
чистым бьющимся вопросом, все возрастающим отсутствием, таким острым, что оно почти стало присутствием. Он не является
больше ни мыслью, ни даже чувством, он стоит на шаг позади самого себя, того, что движется по рельсам старой привычной
страны, похожей на хорошо отрегулированный механизм. И вдруг - эта точка внезапной остановки, этот крик удушья, слепой
взгляд новорожденного на мир, которого еще нет и который, однако, теплится, как единственная существующая вещь в этом
несуществовании.

Эти крохотные душераздирающие моменты - мгновения души, которые необъяснимо сверкают и проливают свет на все вокруг,
оживляя все, к чему прикоснулись - они здесь, они ЕСТЬ. Все остальное похоже на пыль; все рухнуло в Тартар - царство
небытия. И, однако, у него не было мысли, чувства, воспоминания, была только одна секунда, когда он отделился от всего
этого, споткнулся и оказался в ином мире, будто охваченный особой жизнью.

Потом этот напрасно шагающий пешеход делает другое открытие. Он замечает, что эти рассеянные капельки света другой
интенсивности, ускользающие от нашего обычного восприятия, вибрирующие, как нота иной музыки, для которой у нас еще нет
ушей, как цветовая гамма из другой страны, для которой у нас еще нет глаз, - эти маленькие вехи нашей слепой географии
продолжают жить после того, когда все уже прошло. Это единственная вещь, которая не исчезает - непреходящая капля сознания
- откладывается в тайной бухточке нашего существа, одна капля добавляется к другой, никогда не растворяясь и накапливаясь,
неистощимый запас, аккумулятор, постепенно заряжающийся силой другой интенсивности, которая является началом бытия.

И мы вступаем на солнечный путь. Мы уже не находимся целиком в Механизме, хотя он нас иногда еще захватывает, но только
для того, чтобы заставить почувствовать свое давящее напряжение, свое пустопорожнее коловращение, где ничто захватывает
ничто, - мы почувствовали другой воздух, который ни на что не похож, мы не можем больше выносить это небытие, что движется
от одной отсутствующей точки к другой, от одного телефонного звонка к другому, от одного свидания к другому, которое
поднимается и опускается в этом вечном механизме, где никогда ничего не происходит, кроме того же нескончаемого сериала с
чуть другими лицами, именами и словами, - нужно, чтобы существовало ЭТО.

Нужно, чтобы это Мгновенье имело в себе всю уникальность и незаменимость Жизни, - чистое воспоминание, которое в итоге
становится Зовом, горящим огнем не ради чего-то - другой ритм, маленькая вибрация бытия, которая нам везде сопутствует и
заполняет все: каждый шаг, каждый жест, каждую секунду... Тогда мы ЕСТЬ. Мы идем по солнечному пути посреди мирового мрака,
внутри или снаружи - это одно и то же, в одиночестве или в толпе, мы навсегда спасены, никто и ничто не может отнять у нас
ЭТО, пылающее внутри, без которого нельзя жить и дышать. У нас нет больше желания или нежелания, стремления приобретать и
“бороться за жизнь”, к тому, чтобы стать кем-то или узнать что-то; мы увлечены другим ритмом, который дает непроизвольные
знания, ясную жизнь, спонтанные желания и мгновенную действенность. Мы начинаем получать доступ к другому царству и смотрим
на мир уже другими глазами, которые еще не раскрылись и еще четко не видят, но уже чувствуют; они как бы наполнены еще не
родившейся реальностью, еще не проявившимся волшебством.

С того момента, как мы выходим из Машины и перестаем ментализировать жизнь, она становится настоящей; мы начинаем обретать
широту, в буквальном смысле: не будучи больше привязанными к маленькой тени эго, как коза к колышку, мы можем свободно
двигаться. И мы не пойдем “на взлет”, чтобы искать свою вершину там, в небе избранных, так как средства наверху не имеют
силы здесь внизу, и есть ли теперь для нас “верх” и “низ”? Мы не верим, что эволюция имеет замыслом последнее моральное
деление на избранных и проклятых. Эволюционное дерево зреет таким образом, чтобы все его цветы распускались. Природа
последовательна, она куда мудрее, чем все наши ментальные взлеты или святости. И поскольку Природа включает ВСЕ, мы будем
следовать ей; поскольку она не стремится убежать от самой себя, а дает своему семени плодоносить, мы попытаемся тоже дать
плодоносить своему зерну, чтобы расцвело то, что уже есть внутри и повсюду. Только нужно найти это зерно, так как есть
много привлекательных зерен-пустоцветов. Таким образом, мы пойдем вглубь, потому что наш Секрет уже здесь, в простой и
непреложной Правде, которая однажды бросила зерна в нашу старую добрую Землю. Тогда мы, вероятно, обнаружим, что ЭТО совсем
рядом, и оно раскроется - непосредственное и всемогущее, в каждом атоме, в каждой клетке, в каждой секунде...

Отрывок из эссе Сатпрема “На пути к сверхчеловечеству”.