*
Даже в эти ранние утренние часы солнце было жарким и обжигающим. Ветра не было, и ни один листок не колебался. В древнем
храме было прохладно и приятно, босые ноги ощущали твердые каменные плиты, их очертания и неровности. Многие тысячи людей,
должно быть, прошли по ним за тысячу лет. Здесь было темно после ослепительного яркого утреннего солнца, и в коридорах в то
утро было мало людей, а в узком проходе было еще темнее. Этот проход соединялся с широким коридором, ведущим внутрь храма.
Здесь был сильный запах цветов и курения благовоний в течение многих столетий. Звучали песнопения сотни браминов, только
что выкупавшихся и в свежевыстиранных белых набедренных повязках.
Санскрит – мощный язык, звучный и обладающий глубиной. Древние стены дрожали, почти сотрясались от звучания сотни голосов.
Звучание было потрясающе величественным, и святость этих мгновений невозможно выразить словами. Не слова рождали это
великолепие, но глубина звучания многих тысячелетий, которую хранили эти стены и неизмеримое пространство, которое вне
стен. Не смысл самих слов, не четкость их произношения, не таинственная красота храма, а свойство звука сокрушало стены и
ограниченность человеческого ума. Пение птицы, отдаленное звучание флейты, шелест листвы от слабого ветерка – все эти звуки
разрушают стены, которыми люди себя оградили.
В величественных соборах и прекрасных мечетях песнопения и чтение нараспев священных книг – это тот звук, который
открывает сердца для слез и красоты. Без пространства не существует красоты; без пространства у вас будут только стены и
размеры; без пространства нет глубины; без пространства существует лишь скудость, внутренняя и внешняя.
В вашем уме так мало пространства; он так набит словами, воспоминаниями, знаниями, опытом и проблемами. В нем едва ли
остается какое-то пространство, разве лишь для вечной болтовни мысли. И так же переполнены ваши музеи и каждая книжная
полка. Вы заполняете места развлечений, религиозных или иных. Или вы возводите стены вокруг себя, узкое пространство зла и
боли. При отсутствии пространства, внутреннего и внешнего, вы становитесь склонным к насилию и уродливым.
Все нуждается в пространстве, чтобы жить, играть и петь. То, что священно, не может проявить любовь без пространства. Вы
не имеете пространства, когда что-то удерживаете, испытываете печаль или когда становитесь для себя центром вселенной.
Пространство, которое вы занимаете, - это то пространство, которое мысль создала вокруг вас и которое представляет собой
страдание и смятение. Пространство, которое измеряет мысль, - это разделение между вами и мной, нами и ими. Это разделение
несет в себе нескончаемую боль.
Вы можете обладать большими знаниями и быть совершенно ничтожным. И чем вы ничтожнее, тем сильнее в вас потребность в
знаниях. Вы расширяете свое сознание великим множеством знаний, накапливая опыт и воспоминания, и все же можете оставаться
крайне бедным. Искусное применение знания может принести вам богатство, дать высокое положение и власть, но внутренняя
бедность остается. Эта бедность рождает бесчувственность; вы играете, в то время как дом объят пламенем. Она только
усиливает интеллект или ослабляет эмоции, делая их сентиментальными. Эта бедность ведет к неуравновешенности, внешней и
внутренней. Не существует знания внутреннего, есть только знание внешнего. Знание внешнего создает в нас ошибочное
представление, что должно существовать знание внутреннего. Самопознание оказывается кратким и поверхностным; ум скоро
обнаруживает себя по ту сторону, как переплывающий реку. Вы поднимаете большой шум, устремляясь через реку, и принимая по
ошибке шум за познание себя, лишь увеличиваете этим собственную бедность. Само это расширение сознания есть проявление
бедности. Ни религии, ни культура, ни знание никоим образом не могут обогатить эту бедность.
Искусство разумности состоит в том, чтобы поставить знание на подобающее ему место. Без знания невозможно жить в этой
технической и почти механической цивилизации, но оно не преобразует человеческое бытие и общество. Знание – не
превосходство разума; разум может пользоваться и пользуется знанием, преобразуя таким образом человека и его общество.
Разум – это не просто культивирование интеллекта и его чистоты. Он проистекает из понимания всего сознания человека, а не
только части, отдельного сегмента вашего существа. В изучении и понимании движения вашего ума и сердца – начало разумности.
Вы есть содержание вашего сознания; познавая себя, вы познаете мир. Это познавание – за пределом слова, ибо слово – не
вещь, которую оно обозначает.
Свобода от известного в каждый момент есть основа разумности. Это разум, который действует во вселенной, если вы не
вмешиваетесь. Вы губите этот святой порядок незнанием себя. Это незнание не устраняется приобретением знаний, которые
другие составили для вас. Вы сами должны изучать содержание собственного сознания. Проделанное другими исследование себя
или вас представляет собой описание, но не само описываемое. Слово – не вещь.
Только в отношении вы можете познавать себя, но не абстрактно и не изолированно. Даже пребывая в монастыре, вы состоите в
отношениях с обществом, которое создало монастырь как форму ухода от жизни, или закрыло двери свободе. Движение поведения –
надежный указатель для вас; это – зеркало вашего сознания; это зеркало откроет вам его содержание, его образы,
привязанности, страхи, одиночество, его радость и печаль. Бедность заключается в бегстве от этого, как в сублимациях, так и
в идентификациях. Отрицание этого содержания сознания без сопротивления есть красота и сострадание разума.