Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
  Все выпуски  

Чистый Мир - альтернативный Путь



Обучение Красоте

Едва ли не все религии мира считают коллективные обряды, то есть совместное приобщение людей к какому-то догмату веры, важнейшим средством воздействия на человеческие души. А поскольку место религии в Японии в значительной мере занято культом красоты, роль таких коллективных обрядов играют тут традиции и церемонии, предназначенные для того, чтобы люди сообща развивали свой художественный вкус. Японский образ жизни породил целую систему таких коллективных эстетических упражнений, к которым регулярно прибегает
народ.
Способность ценить красоту и наслаждаться ею - это не какое-то врожденное качество и не какое-то умение, которым можно раз и навсегда овладеть. Сознавая это, японцы веками вырабатывали своеобразные методы, которые позволяют им развивать, поддерживать и укреплять свой художественный вкус.

Зарубежные специалисты признают, что эстетическое воспитание в школе поставлено шире и основательнее, чем в других странах мира. Уже второклассник пользуется красками 36 цветов и знает названия каждого из них. В погожий день директор школы вправе отменить все занятия, чтобы детвора отправилась на воздух рисовать с натуры или слушать объяснения учителя о том, как постигать красоту природы.

Однако ведущее место в эстетическом воспитании ребенка занимает обучение письму. Спору нет, иероглифическая письменность - тяжкое бремя для японского школьника. Она отбирает у него в первые годы непомерно много времени и сил. Вместе с тем нельзя не отметить и другое. Каллиграфия, или искусство иероглифической письменности, пришла в Японию из Китая в ту пору, когда она уже на протяжении тысячи лет считалась одним из видов изобразительного искусства. На иероглифы тогда смотрели не только как на средство письменного
общения.

Достоинства человеческого почерка считались прямым отражением его характера. Лишь морально совершенный человек мог, по тогдашним представлениям, стать мастером каллиграфии. И наоборот, всякий, кто овладел искусством каллиграфического письма, считался человеком высоких душевных качеств.
При обучении иероглифике стирается грань между чистописанием и рисованием. Когда освоены необходимые навыки, человек уже не пишет, а рисует; причем не пером, а кистью, приводя ее в движение не только рукой, но как бы всем телом.
При совершенном владении кистью и безукоризненном чувстве пропорций, каждый японец по существу становится живописцем. Ему ничего не стоит несколькими мгновенными, уверенными штрихами изобразить гнущуюся ветку бамбука с мастерством профессионального художника. Существование каллиграфии как одной из основ народного просвещения было важной причиной того, что многие традиционные черты японской культуры уцелели в обиходе современных поколений.

В японском жилище есть как бы алтарь красоты. Это ниша, подле которой садится глава семьи или гость. Самое почетное место в доме принято украшать свитком с каллиграфически написанным изречением, чаще всего стихотворным. Здесь, где каллиграфия сливается с поэзией, мы видим второй пример упражнений в эстетике - всеобщее занятие стихосложением. Поэзия всегда была в Японии одним из излюбленных видов народного искусства.

Каждый образованный человек непременно должен владеть как мастерством каллиграфии, так и стихосложения. Традиционными формами массового поэтического творчества служат танка или хокку, которые можно в какой-то мере сравнить с афоризмом и эпиграммой. Танка состоит из пяти строк и тридцати одного слога, чередующихся как 5-7-5-7-7, а хокку, ставшая очень популярной с XVI века, - это танка без последнего двустишья, то есть поэма из семнадцати слогов.
Один художественный образ, непременно адресованный к какому-то из четырех времен года, плюс определенное настроение, переданное через подтекст, - вот что должна содержать хокку. В осенней хокку говорится:
Гляжу - опавший лист
Опять взлетел на ветку:
То бабочка была.

А вот хокку о лете:
Торговец веерами
Принес вязанку ветра -
Ну и жара!
О месте, которое занимала поэзия в духовной жизни Японии, свидетельствует тот факт, что одним из первых письменных памятников была антология стихов "Десять тысяч листьев-, составленная в VII веке.

До сих пор в середине января в Японии устраиваются традиционные поэтические состязания. Десятки тысяч стихотворений на заданную тему поступают на этот общенациональный конкурс. Лучшие из них зачитываются на торжественной церемонии в присутствии императора, публикуются в газетах. Общественность проявляет живой интерес к авторам лучших хокку не только потому, что такой поэтический чемпионат проводится ежегодно с XIV века, но прежде всего благодаря тому, что он является неотъемлемой частью современной жизни.

Стихосложение в Японии не только удел поэтов, это явление очень распространенное, если не сказать общенародное. Два десятка ежемесячных журналов общим тиражом свыше миллиона экземпляров целиком посвящены поэзии.

Еще задолго до появления иероглифического письма как мостика к искусству рисовать и слагать стихи, в быту японцев прочно укоренились обычаи коллективно любоваться наиболее поэтическими явлениями природы. Зимой принято любоваться свежевыпавшим снегом. Весной - цветением сливы, азалий, вишни. Осенью - багряной листвой горных кленов и полной луной.

Однажды я оказался в Киото в день девятого полнолуния по старому календарю, когда наступает ночь самой красивой в году луны. Одно из лучших мест для этого - храм Дайгакудзи, куда мне посоветовали приехать еще до темноты, потому что уже в половине шестого из-за горы за озером поднимается неправдоподобно большая, круглая, выкованная из неровного золота луна.

По озеру среди серебрящихся листьев кувшинок двигались две крытые лодки, одна с головой дракона, другая - феникса. На них светились бумажные фонарики, похожие на луну. Как и большинство посетителей, я сначала устремился к лодке, и лишь сделав на ней круг по озеру, отправился на широкий помост перед храмом. Оттуда было лучше всего любоваться луной и ее отражением в озере. Лишь тут я понял, что лодки с символическими образами для того и плавали по озерной глади, чтобы еще больше облагородить эту картину, создать
у нее передний план.

Конечно, было бы просто осмеять все это. Помню, сколь удручающее впечатление произвел на меня парк Уэно, когда я впервые отправился посмотреть, как любуются цветением сакуры жители Токио. Крошечный парк. Все принесли с собой циновки, снедь и, конечно, выпивку. Дети гонялись друг за другом, женщины болтали, мужчины пели песни, хлопая в ладоши и раскачиваясь в такт. На первый взгляд казалось, что людям мало дела до розовых соцветий, украсивших деревья.
Можно было бы теми же глазами посмотреть и на сцену любования луной. Осмеять вереницы автобусов, которые подвозили к храму все новые полчища экскурсантов, толпившихся на монастырском дворе, словно перед входом в метро.

Но все-таки это было бы несправедливо. Все-таки увиденное в тот вечер помимо особого настроения вызвало еще чувство уважения. Полюбоваться самой красивой в году луной люди пришли как на народный праздник. Наслаждаться этой картиной из собственной уединенной беседки над озером, может быть, и лучше. Но где взять такую возможность этим тысячам людей? Все-таки это тоже был хороший повод, коллективный, - снова приблизиться к природе, приникнуть душой к ее красоте.
И если японцы не считаются религиозными, то вместо коллективных богослужений они создали обычаи, помогающие людям сообща развивать в себе художественный вкус. Коллективное любование природой, письменность, не отличимая от рисования; стихосложение, смыкающееся с каллиграфией, - все эти традиции доныне сохраняют свою силу, свое несомненное влияние на национальную психологию японцев.

Фрагмент книги В. Овчинникова "Ветка сакуры"


Сайт газеты "Чистый Мир"

PureWorld web site

В избранное