Служба Рассылок Городского Кота

Русский Журнал. Аналитика, эссе, интервью
http://russ.ru/ist_sovr
http://russ.ru/edu
----------------------------------------------------------------------------
Все дискуссии РЖ http://russ.ru/forums
Список рубрик РЖ http://russ.ru/journal/archives
Поиск по РЖ http://russ.ru/search
----------------------------------------------------------------------------
История современности
http://russ.ru/ist_sovr

Наталья Шахова

Кому дано предугадать

Часть 1

- Умеете ли Вы играть на скрипке?

- Не знаю, не пробовал, но много раз видел и думаю, что получится.

Почему-то над амбициями претендента в скрипачи все дружно смеются, но если музыкальное
искусство заменить искусством перевода (я, мол, читал много переводов и думаю, что
смогу быть переводчиком), то утверждение кажется более правдоподобным. Видимо, многие
не считают перевод искусством. Попробую объяснить, почему я думаю иначе.

В стародавние времена языковых барьеров практически не было, потому что люди общались
в основном со своими ближайшими соседями. По мере развития мореплавания, других средств
передвижения, а позднее - средств связи, возникла необходимость разговаривать с носителями
других языков, читать произведения их литературы и т.д. Так появилась потребность
в переводчиках, а затем и они сами.

В зависимости от рода деятельности переводчиков можно прежде всего разделить на устных
и письменных. Первая группа, в свою очередь, делится на последовательных и синхронных
переводчиков, а вторая - на переводчиков технической и художественной литературы.
С житейской точки зрения многим кажется, что переводчиком может работать любой человек,
знающий два языка, и что всякий переводчик способен выполнять все виды переводов.

На самом деле все оказывается намного сложнее. Прежде всего, мнение о том, что всякий,
знающий два языка, способен переводить с одного из них на другой, столь же далеко
от истины, как и утверждение, что всякий, умеющий писать, может быть писателем. На
самом деле для того, чтобы информацию, полученную на одном языке, передать средствами
другого, нужно, во-первых, эту информацию понять и, во-вторых, суметь свое понимание
изложить. Довольно очевидно, что ни тот, ни другой навык не приходят автоматически
вместе со знанием языка. Ведь даже на родном языке не каждый может понять доклад
математика, химика, философа. Да и умение связно излагать информацию, к сожалению,
дано не всем. Известно, например, что многие выдающиеся ученые были никудышными лекторами,
а некоторым даже для письменного изложения своих результатов приходилось приглашать
соавторов.

Точно таким же мифом является и представление о взаимозаменяемости устных и письменных,
художественных и технических переводчиков. Нельзя также сказать, что переводы какой-то
одной категории заведомо проще, чем переводы другой, и что всякий, кто справляется
с одними, справится и с другими. Располагать переводчиков по рангу так же бессмысленно,
как врачей разных специальностей. Вряд ли кто-то станет утверждать, что нефрологи
являются более квалифицированными медиками, чем урологи. Как кардиолога поставит
в тупик просьба запломбировать зубной канал, точно так же и Пастернак испытал бы
затруднения, если бы его попросили перевести учебник по радиоделу. В то же время
специалист по радиотехнике, скорее всего, не справится с переводом "Гамлета". И если
синхронные переводчики часто поражаются способности переводчиков последовательных
хранить в памяти пятиминутный фрагмент из выступления докладчика, с тем чтобы в дальнейшем
изложить этот фрагмент уже на другом языке, то умение синхронн!
ых переводчиков говорить одновременно с докладчиком очевидным образом повергает в
трепет всех остальных.

Похоже, что разные виды перевода требуют различных способностей и темперамента. Устный
переводчик должен уметь собраться: его задача максимально полно передать информацию
здесь и сейчас. Как правило, у него нет возможности порыться в словарях, посоветоваться
со специалистами. Он должен сделать рагу из кролика, даже если в его распоряжении
только кошка.

Возьмем, например, пресловутую "кузькину мать". Можете себе представить, как трудно
перевести такой оборот экспромтом? Я не знаю, как поступил в свое время переводчик
того исторического выступления Хрущева, но в менее высокопоставленной аудитории другой
переводчик в похожей ситуации сказал: "Докладчик пошутил, использовав совершенно
не переводимую игру слов, и я думаю, ему будет приятно, если все вы сейчас засмеетесь".
Как вы можете догадаться, нужный эффект был достигнут.

А еще мне рассказывали про переводчика с английского, которого пригласили дублировать
кинофильм во время показа. После начала сеанса оказалось, что фильм идет на арабском
языке. Переводчик, совершенно не знакомый с арабским, секунду поколебался, а потом
начал в меру своего интеллекта пояснять происходящее, имитируя перевод. Зрители,
не заметив подмены, остались совершенно довольны, получив полное представление о
фильме. А разве не это есть цель перевода?

Эти забавные (хотя вряд ли они кажутся такими самим героям) истории демонстрируют,
какие качества необходимы устному переводчику: находчивость, умение преодолевать
пробелы в своих знаниях с помощью здравого смысла и общей эрудиции. Плюс артистизм,
умение перевоплотиться в докладчика, без чего трудно донести до слушателей всю информацию.

Всего этого может быть начисто лишен переводчик художественной литературы. Он может
быть застенчивым тугодумом, может бояться публичных выступлений, заикаться и бубнить.
Но при этом виртуозно владеть литературным мастерством, способностью имитировать
стиль и слог первоисточника. Ведь там, где устный переводчик может обойтись одним
словом, использовав его - как это часто бывает в устной речи - многократно, письменному
переводчику придется подобрать кучу синонимов: согласитесь, было бы странно в описании,
допустим, заката встретить слово "прекрасный" семь раз подряд!

Квалифицированные технические переводчики чаще всего специализируются в одной достаточно
узкой области. Объявления типа: "Перевожу технические, юридические, экономические,
медицинские, а также любые другие тексты", - вызывают у профессионалов недоверие
- крайне сомнительно, что такой переводчик действительно может выполнить работу качественно.
Это так же маловероятно, как способность школьного учителя одинаково хорошо преподавать
русский язык, математику, географию и рисование. Конечно, такие люди тоже бывают,
но весьма редко.

Чаще всего технические переводчики специализируются в той области, в которой получили
образование. То есть, знающие иностранный язык юристы начинают переводить юридические
тексты, а физики - физические. При этом многие думают, что достаточно быть хорошим
специалистом в своей области, чтобы стать хорошим переводчиком. Логическую несостоятельность
такого вывода хорошо иллюстрирует следующий анекдот-диалог:

- Доктор! А после операции я буду играть на скрипке?

- Будете, будете.

- Странно... А раньше не играл.

Действительно, если человек не умеет хорошо излагать на родном языке свои собственные
мысли, то не сможет изложить и чужие, вот в чем проблема! На мой взгляд, из трех
китов, на которых стоит технический перевод: понимание иностранного языка, владение
родным и знание предметной области - меньше всего вреда приносит недоразвитость первого
животного. Даже если неспециалист за счет здравого смысла и хорошего знания грамматики
разберется в совершенно новой для себя ситуации, то не зная нужной терминологии,
он не сможет передать свое понимание читателю-специалисту. И последствия при этом
могут быть самыми плачевными. Ведь если "hard disk" при переводе назвать вместо "жесткого"
"твердым диском", то это всего лишь вызовет улыбку, но если в алгебраической статье
перевести "prime ring" словами "примарное кольцо", а не "первичное", то это (поверьте
мне на слово!) сделает неверным утверждение теоремы, поскольку "примарное кольцо"
тоже есть, но соответствует английскому "primary ring".

Если переводчик все правильно понимает, но косноязычно излагает, то это может затруднить
чтение не меньше, чем неверная терминология. Например, сколько времени вы потратите,
чтобы понять следующую фразу: "В России телекоммуникационных сетей пока нет и скоро
не будет"?

В то же время пробелы в знании иностранного языка хороший специалист может восполнить
за счет понимания существа дела. Пусть он, допустим, не владеет тонкостями употребления
предлога "within", но зато точно знает, каково взаимное расположение описываемых
объектов и как об этом принято говорить по-русски. Один мой знакомый математик даже
перевел целую монографию с английского, хотя никогда не учил этого языка. Он просто
прекрасно понимал все изложенные в книге теоремы и их доказательства и мог, глядя
на формулы, в которых все понятно без перевода, воспроизвести содержание книги по-русски.
Хотя единственный, условно говоря, художественный фрагмент - предисловие - читается
в его изложении довольно тяжело.

Многие думают, что для успешного перевода самое главное - знать много слов иностранного
языка (или, по крайней мере, иметь под рукой кучу словарей). К сожалению, этого недостаточно.
Хотя опытные переводчики, как правило, действительно обладают большим словарным запасом,
само по себе знание слов не гарантирует высокого качества перевода. Беда в том, что
между словами разных языков не существует взаимно-однозначного соответствия. Очень
редко бывает так, что какое-то слово одного языка переводится на другой язык всегда
одинаково. Как правило, приходится выбирать один из нескольких вариантов, опираясь
на контекст.

Возьмем знакомое еще со школьных времен слово "table". Всякий, посвятивший английскому
языку хотя бы год, знает одно из его значений - "стол". Большинство знает и второе
- "таблица". А вот многие ли знают глагол "to table"? Причем у него тоже множество
значений, включая "откладывать" и "ставить на обсуждение". И если отличить стол от
таблицы по контексту чаще всего легко, то понять, отложили вопрос или поставили его
на обсуждение, может оказаться гораздо сложнее! А еще этим словом обозначают сервировку,
собравшееся за столом общество, в хиромантии - ладонь и т.д. В то же время, если
вы вздумаете с его помощью перевести на английский язык сочетание "письменный стол",
то вряд ли англичане без дополнительных объяснений поймут, что речь идет о предмете,
который они называют "desk". А есть еще такие замечательные слова, как "defeat",
которое в качестве существительного переводится словом "поражение", а в качестве
глагола - словом "побеждать"!

То есть, знать значение слов необходимо, но далеко не достаточно для того, чтобы
понять текст. Подобно пластинкам детской мозаики, слова дают возможность складывать
из одного и того же набора совершенно разные картинки. ("В комнату вошел учитель
отца" и "в комнату вошел отец учителя" - вы думаете иностранцу легко постичь очевидные
для нас различия в этих фразах? Не говоря уже о знаменитом "казнить нельзя помиловать",
где смысл зависит от постановки запятой.) А иногда даже идентичные фразы будут переводиться
совершенно по-разному в зависимости от контекста. (Легко понять, что в одних случаях
фразе "возьми его себе" будет соответствовать значение "я тебе его дарю", а в другом
- "ничего мне от тебя не надо".) И не надо думать, что это редкая ситуация, какая-то
языковая экзотика. В той или иной мере проблема неоднозначности постоянно стоит перед
переводчиком. И выбор одного из нескольких вариантов опирается на его здравый смысл,
эрудицию, понимание ситуации. Насколько серьезную ро!
ль может сыграть неудачный выбор слов иллюстрируют три следующих примера.

Недавно посол Финляндии в Осло обратился к норвежским журналистам с необычным ходатайством.
Он настоятельно просил тружеников пера и микрофона использовать другое название для
шапочек с прорезями для глаз, в которых норвежские грабители имеют обыкновение выходить
на промысел. Дело в том, что со времен войны 1939 года такие шапочки называют в Норвегии
"финскими капюшонами", потому что в ту морозную зиму сердобольные норвежки вязали
финским солдатам - тем, кого у нас было принято называть белофиннами, - шапочки именно
такого фасона. "Мы не хотим, чтобы финны ассоциировались в Норвегии с каждым ограблением",
- пояснил посол со смущенной улыбкой.

Еще при советской власти я была на экскурсии в небольшом закарпатском городке. В
числе прочих достопримечательностей нам показали посаженное на вершине холма дерево
русско-украинской дружбы. К несчастью, за несколько лет до этого в дерево ударила
молния (а молнии, как известно, любят ударять в одиноко стоящие на холмах деревья),
но от погибшего ствола взяли отросток и посадили. Однако упрямая молния снова ударила
в то же самое место, поэтому представший нашим глазам саженец имел весьма жалкий
вид. С этой историей, помимо очевидных проколов физико-ботанического плана, связан
еще и лингвистический конфуз (в сталинские времена все это назвали бы происками врагов
народа) - в качестве дерева дружбы была выбрана липа.

Во время своего визита на Ближний Восток Хиллари Клинтон попала в неприятную ситуацию,
которая, по мнению "Таймс", может сильно повредить ее планам избрания в сенат. Американцам
очень не понравилось, что Хиллари промолчала, когда в ее присутствии жена Арафата
обвиняла израильтян в отравлении палестинских женщин и детей. Осознав серьезность
положения, Хиллари свалила вину на переводчика, сказав, что не подозревала о степени
агрессивности нападок, пока не прочитала печатный текст выступления.

Время от времени тщательно подбирать слова приходится всем, но переводчики занимаются
этим с утра до вечера, изо дня в день. К правильному подбору слов сводится весь смысл
их профессии, престиж которой за последние годы резко упал. Все мы выросли на английских
народных песенках в переводах Маршака, читали Гейне в переводах Блока и Лермонтова
и даже не задумывались над тем, на каком языке общались между собой мушкетеры. Теперь
же читателю приходится держать ухо востро. Например, чтобы понять такой диалог:

- Не хотел бы я оказаться в твоей шкуре.

- Да, она немного жмет! -

нужно знать, что персонажи переводного романа исходно говорили по-английски, а в
английском языке русской идиоме "побывать в чужой шкуре" соответствует идиома "носить
чужую обувь". Только тогда этот разговор приобретает смысл.

Раньше объем переводной литературы (как, впрочем, и все остальное) строго регулировался
компетентными органами, дабы ненароком не выяснилось, что советская литература составляет
меньшую часть мировой. А иностранных кинофильмов, достойных выхода на советские экраны,
вообще было считанное количество. Поэтому к переводам допускались лучшие из лучших
выпускников языковых вузов. К тому же многие крупные писатели и поэты (Ахматова,
например) часто не имели другой возможности публиковаться и, помимо прочего, - зарабатывать
на жизнь, кроме как занимаясь переводами зарубежных авторов.

В результате в советские времена перевод романов и дубляж кинофильмов осуществлялся
на высочайшем уровне, и невидимая работа профессионалов бережно доносила до нас мысли
и образы исходного текста. (Если не принимать во внимание те искажения, которые сознательно
вносились по указаниям цензоров.) Теперь же все иначе: с одной стороны, объем переводов
резко вырос (одни штабеля детективов и любовных романов чего стоят!), а с другой
- платят за них меньше, чем за компьютерный набор текстов (еще одна российская экономическая
аномалия). Поэтому на смену профессионалам пришли толпы дилетантов. Все те, кому
здоровье не позволяет разгружать вагоны и кого аппетит заставляет переводить по пятьдесят
страниц в день. Захлестнувший страну вал халтуры привел к тому, что читатель, а в
еще большей степени зритель, часто остается один на один с загадками чужой культуры.

К примеру, вдумчивые любители телевизионных боевиков (есть ведь, наверное, и такие?)
могли заметить, как часто с экрана звучит имя Роджер. "Я вышел на цель, Роджер",
- сообщает один летчик. "Держу курс на тебя, Роджер", - отвечает ему другой. Причем
в других эпизодах фильма этих персонажей зовут по-другому, они могут быть даже женщинами!
В чем же дело? Очень просто: американцы используют слово "Роджер", в тех случаях,
когда мы говорим: "Вас понял, перехожу на прием". А переводчику-халтурщику до этого
нет дела: Роджер - значит Роджер, имена не переводятся.

На самом же деле задача переводчика гораздо шире, чем подбор словесных эквивалентов.
Относительно художественной литературы более или менее очевидно, что буквальный перевод
во многих случаях исказит замысел автора. Например, если при переводе любовного романа
вместо фразы "всей своей плотью она ощутила пронзившее ее мужское естество" написать
конкретно - как в оригинале - что чего пронзило, то такой дословный перевод может
оттолкнуть романтичных читательниц, которые не готовы сладостно замирать от по-медицински
натуралистичных зарисовок.

Менее очевидно, что аналогичная ситуация складывается и с техническими текстами.
Казалось бы, телевизор, он и в Африке телевизор, поэтому перевод инструкции к нему
(или к любому другому устройству) должен быть максимально буквальным. Однако все
не так просто. Дело в том, что в разных странах существуют свои стандарты на представление
всяческой информации и отклонение от этих стандартов ведет к непредсказуемым последствиям.

Например, частый источник недоразумений - форматы чисел и единицы измерения. Если
в письме к американцу указать, что встреча состоится 05.04, то есть шансы разминуться
с ним на месяц: для нас речь идет об апреле, а для него - о мае. Книжка, для которой
указана стоимость $2,500, обойдется вам отнюдь не в два с половиной доллара. Надпись
на банке с белилами, гласящая, что содержимого хватает на покраску 5 квадратных футов,
ничего не скажет российскому потребителю, а предупреждение о том, что незамерзающую
жидкость для протирки стекол автомобиля в зимнее время нельзя употреблять при температуре
ниже нуля, повергнет его просто в шок. Мою знакомую несколько раз оштрафовала милиция,
прежде чем она поняла, что на российских дорожных знаках ограничение скорости задано
числом километров в час, а спидометр ее заграничного автомобиля указывает скорость
в милях. Хорошо еще, что мили были американские (они чуть больше 1,6 км), а не датские
(равные семи с половиной километрам) или - того ху!
же - шведские (равные десяти километрам)!

Однако суммы, потраченные впустую любительницей быстрой езды или незадачливым покупателем
иностранных белил, не идут ни в какое сравнение с убытками, понесенными НАСА по причине
все той же несогласованности в единицах измерения. Один из полетов на Марс потерпел
неудачу из-за плохо налаженного международного сотрудничества. Оборудование для этого
полета готовили в Европе, используя метрическую систему мер, а программное обеспечение
- в Америке, где в ходу исключительно футы. В итоге космический корабль, приближаясь
к Марсу, стал менять курс, оценивая расстояние в футах, в то время как приборы выдавали
данные в метрах. Можно себе представить, что из этого вышло!

Но дело не только в различии числовых характеристик: не менее существенную роль играет
стиль, манера изложения, форма подачи материала. Например, одна норвежская переводчица
говорила, что при переводе американских пресс-релизов ей приходится отбрасывать половину
прилагательных и несколько снижать общую восторженность изложения, иначе читатели
воспримут информационное сообщение как рекламное. А шведка рассказывала, что в итальянских
туристических проспектах мельчайшая достопримечательность преподносится как восьмое
чудо света, что совершенно не приемлемо для шведского читателя.

Оказывается, детальное немецкое руководство пользователя очень трудно перевести на
норвежский язык так, чтобы читатель не почувствовал, что к нему обращаются, как к
ребенку. Ведь если пользователь воспримет инструкцию как пособие для идиотов, он
может перестать ее читать, воткнуть сгоряча вилку не в ту розетку и все пережечь.

Здесь есть даже специальные правила. Например, в Канаде положено составлять инструкции
в расчете на восьмиклассника, а в США - на пятиклассника. (Вспомните какую-нибудь
нашу "Схему эвакуации персонала в случае возникновения аварийной ситуации". За ее
буквальный перевод американского переводчика могут просто уволить!)

Или такой момент как иллюстрации. Казалось бы, уж их-то при переводе можно не трогать.
Как бы не так! Например, в некоторых странах использование изображений частей тела
считается оскорбительным. Для них все ладошки и указующие персты, часто украшающие
инструкции, приходится изымать. А недавно японская компания Nintendo совершенно безвинно
попала под огонь антифашистов. Выпущенная компанией на внутренний (японский) рынок
настольная игра содержала карточку с изображением иероглифа, который в восточных
культурах издавна символизирует удачу и процветание. Однако игра была завезена в
Америку и куплена маленьким еврейским мальчиком, который увидел в этом иероглифе
свастику и пришел в ужас. Хотя нацистская свастика является зеркальным отражением
этого иероглифа и Nintendo не поставляла игру на американский рынок по официальным
каналам, компания сочла необходимым извиниться и изъять злополучную карту из набора.
(Обидно, что каких-то полтора десятка лет фашистского режима, захватившег!
о в сущности незначительную часть земного шара, полностью перечеркнули столетия,
в течение которых этот символ использовался во всем восточном мире в мирных целях.)

Вообще незнание языковой специфики может сильно повредить при выводе товаров на международный
рынок. Например, несколько лет назад, предлагая американскому туристу популярный
в то время во Франции напиток "Пшит", местные продавцы приучились очень тщательно
выговаривать начальный звук, чтобы американцам не послышалось слово "shit" (дерьмо),
и все равно напиток не пользовался особым спросом среди англоязычного населения.
Точно так же не понятно, кому пришла в голову идея импортировать в Россию кофе под
привлекательным названием "Mysore"?!

В принципе, хороший переводчик должен все эти нюансы учитывать в своей работе. Как
пользоваться рецептом выпечки пирога, если количество продуктов в нем указывается
в фунтах, а температурный режим - по шкале Фаренгейта? Можно ли считать такой текст
переводом? Разумеется, все зависит от определения. Поэтому в последнее время на смену
переводу пришло более широкое понятие: локализация. Чаще всего его применяют в отношении
компьютерных программ. И действительно, в этой области необходимость некоторых дополнительных
изменений - помимо перевода слов с одного языка на другой - особенно очевидна. Простейший
пример: слова русского языка в среднем длиннее английских, поэтому при локализации
англоязычной программы (адаптации ее к российским условиям) приходится прежде всего
увеличивать поля, предназначенные для ввода слов, или уменьшать шрифт. А при локализации
программы-ежедневника часто нужно изменять шаблоны для записи времени (13:45 вместо
1:45 p.m.) и телефонных номеров (123-45-67 !
вместо 123-4567), иначе такая программа окажется неудобной для русского пользователя.
Потом нужно убрать все эти бесчисленные "пожалуйста": ну не используют их в наших
инструкциях! (А при переводе в обратную сторону "please" надо добавить, иначе получится
слишком грубо.)

----------------------------------------------------------------------------
Авторы Русского Журнала. Досье.
http://russ.ru/journal/dosie

Антологии РЖ
http://russ.ru/antolog

Русский университет
http://russ.ru/univer

Страница М.Я. Гефтера
http://russ.ru/gefter

Интернет-парламент
http://elections.ru

----------------------------------------------------------------------------
Вы можете написать отзыв на каждую публикацию РЖ на сервере http://russ.ru или высказать
свое мнение о журнале в целом в "Книге отзывов" http://russ.ru/forums/msg/945/945.html
----------------------------------------------------------------------------
(с) Русский Журнал. Перепечатка только по согласованию с редакцией.
Подписывайтесь на регулярное получение материалов
Русского Журнала по e-mail: http://russ.ru/subscribe/
Russian Journal   mailto:russ@russ.ru    http://russ.ru/