Аналитика, эссе, интервью в Русском Журнале Вне рубрик

В декабре прошлого года ОРТ в очередной программе Владимира Познера "Времена" сформулировало, само того не ведая, принцип отношения светского общества к Русской Православной Церкви, который имеет большие шансы стать на сегодняшний день определяющим. Гостем В.Познера был некий очень известный в своих кругах ди-джей. Исполняя в программе обязанности "свежей головы", этот ди-джей время от времени комментировал по просьбе ведущего видеосюжеты, появлявшиеся на экране. Среди сюжетов - репортаж о конференции "Россия без наркотиков". Со вступительным словом выступает на конференции Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Когда видеосюжет завершается, В.Познер спрашивает "свежую голову" - ди-джея: "Что скажете?" ! И тот отвечает, обращаясь к Патриарху Алексию II: "Дедуля, ты не прав!" Зал реагирует одобрительным гулом и рукоплесканиями.

Что же сказал на той конференции Патриарх?

"К сожалению, часто крайне негативную роль в этом процессе играют и многие средства массовой информации, деятели шоу-бизнеса, которые прямо или косвенно занимаются пропагандой наркотиков. Это нельзя назвать иначе как нравственным терроризмом. И корни такого явления лежат в психологии потребления, культе удовольствия, ненасытной жажде все новых наслаждений. Обратится болезнь его на главу его, и на верх его неправда его снидет, - говорит нам Священное Писание. Каждый человек и все общество жестоко расплачивается за бездумное и безумное потребительство. Сегодня в любом городе, в любой школе можно беспрепятственно приобрести сатанинское зелье. Все это свидетельствует о страшном опустошении в душах людей, о деградации нашего общества. Церковь Христова свидетельствует, что наркомания - это в первую очередь духовная проблема, которую невозможно решить без преодоления того духовного кризиса, в котором сегодня оказался наш народ. Причиной такого широкого и стремительного! распространения этого недуга является искажение традиционных духовных основ жизни российского общества".

Только и всего. Ничего нового, ничего обидного. Более того, реплика ди-джея и реакция аудитории тоже весьма безобидны, если сопоставить их с тем, что говорят и пишут о Церкви в "Московском комсомольце" или "Новой газете", на "Эхе Москвы" или в "Новых известиях". Ушаты грязи, с упорным постоянством выливаемые вышеназванными и многими другими изданиями лично на Патриарха и на архиереев Русской Православной Церкви, на мой взгляд, далеко не так опасны и неприятны, как можно подумать. В конце концов, Патриарх и архиереи - монахи, а монахам полезно и спасительно с терпением нести крест непонимания, глумления, насмешек и оскорблений. Кто не верит, пусть почитает соответствующие классические для всей традиции православного монашества тексты - авву Дорофея, Добротолюбие, преподобного Феодора Студита, св. Исаака Сирина, жития и жизнеописания прославленных Богом монахов древних и недавних времен. Унижение или клевета для монаха - это школа смирения, за которую он призван благодарить! Бога, а не искать случая заклеймить обидчика или, что еще хуже, перещеголять того в хуле и клевете. Этим, вероятно, и объясняется молчание хулимых и оклеветанных православных иерархов и их упорное нежелание (в отличие, скажем, от иеговистов, мунитов или даже Армии спасения) вставать на один уровень печатной перепалки с авторами газетных статей.

Опаснее, мне представляется, другое отношение к Церкви, усердно распространяемое в светском обществе теми же СМИ, но только, надо полагать, более умными и изощренными авторами. Это отношение равнодушно-снисходительное: пусть, мол, себе водят крестные ходы и звенят колоколами, нам-то какое до всего этого дело. Что правда, то правда. В Конституции ясно сказано: Российская Федерация - светское государство. Кроме того, те СМИ, которые имеют репутацию сочувствующих Православной Церкви, а то и информационно благотворящих ей, нередко способствуют утверждению подобного равнодушного невнимания ко всему церковному. Неуемное увлечение "церковной картинкой" со всеми многообразными ее вариациями, навязчивое тиражирование приторно-лубочного образа "русской духовности" не прибавляет Церкви авторитета в современном секулярном обществе - динамичном, мобильном, недоверчивом. Именно на это делают упор новые русские атеисты. Обличая эстетическое дурновкусие и отсутствие чувства меры у создат! елей лубочных образов православной церковности, активисты атеистических союзов просят избавить их от навязывания светскому государству несообразных его светскому характеру церковных символов и образов.

Позиция новых безбожников - активная позиция, хотя даже на тезисном уровне небесспорная. Ладно, не будет луковок православных куполов на бутылках водки. Не будет крестов и куполов на коробках конфет, что тоже нисколько не оскорбительно для православного верующего. Это очень даже неплохо. Но пусть тогда не будет и, скажем, рекламного плаката, который я, православный гражданин светского государства, вижу каждый день по пути домой. "Прекрасный повод для гордости!" - провозглашает реклама мобильного телефона. (После этого - в строгом соответствии с принципами православной аскетики - я должен был бы срочно выкинуть на мостовую свой мобильный телефон, поскольку гордость - фундаментальная страсть, лежащая в основе большинства других греховных страстей человеческой души. Так учит меня моя Церковь.) Если прибавить к этому шампунь, который пробуждает "активность страстей", косметику, олицетворяющую "неотразимое искусство обольщения", конфеты, которое сами о себе свидетельствуют: "э! то искушение", - и перевести все эти слова на язык нисколько не фанатической, а здоровой и нормальной православной аскетики, то получится весьма занятная картина. Мир, получается, "ходит, яко лев рыкаяй, ища кого поглотити", как сказано в далекую ветхозаветную эпоху.

Повторим, позиция безбожников - активная позиция. А вот то, что отвечает Патриарху Московскому известный ди-джей, проявляет его позицию как пассивную и, главное, не предполагающую диалога. Церковь в его представлении - это коллективный "Дедуля". О чем может быть диалог, если есть, с одной стороны, молодое и бодрое "сегодня", а с другой - безнадежное "вчера". С этим "вчера" никто не собирается враждовать, спорить или отрицать его древность и убеленность сединами. Этому "вчера" можно даже уступить место в транспорте, но в мире собственных мыслей и представлений ему нельзя уступить место, потому что ему там места нет, все занято. В коллективном "сегодня" коллективное "вчера" не присутствует. Его не хулят и не злословят, на него не клевещут и не лжесвидетельствуют, поскольку его просто - нет.

Что же, пресловутый ди-джей будет отрицать, что "крайне негативную роль в этом процессе играют и многие средства массовой информации, деятели шоу-бизнеса, которые прямо или косвенно занимаются пропагандой наркотиков. Это нельзя назвать иначе как нравственным терроризмом. И корни такого явления лежат в психологии потребления, культе удовольствия, ненасытной жажде все новых наслаждений"? Именно это, как мы помним, сказал Патриарх. Едва ли возможно отрицать то, что является только лишь печальной констатацией повсеместно наблюдаемой действительности. Но "сегодня" не будет спорить с безнадежным "вчера" по существу, поскольку оно не ожидает увидеть "существа" в том, что обречено навсегда остаться, по выражению Владимира Соловьева, "в уснувшей памяти веков". Не будет разговора с "Дедулей", поскольку разговаривать с ним некогда, ему нужно дать лекарство и уложить его спать...

В результате происходит то, что не вполне точно социологи определяют как кризис доверия к Церкви. Такой кризис и есть, и в то же время его нет. Есть, я бы сказал, кризис присутствия. А кризиса доверия, с социологической точки зрения, нет, потому что в количественном отношении заходит в православный храм великое множество разных людей. Еще больше людей в храм не заходит, но Церкви доверяет и считает себя православными. "Нет, в Бога я не верю, но я православный" - вот формула ответа, все чаще встречающаяся в социологических публикациях. "Беспартийный большевик", как сказали бы в таком случае в советские годы. Только за пределами анкетного поля оказывается еще больше людей - тех, кто не относится к Церкви никак, ни положительно, ни отрицательно. Об этих людях нельзя даже сказать, что они, как выражаются социологи, "затрудняются ответить". Они не затрудняются, поскольку для них не существует самого вопроса.

Вот за этих людей и будет идти борьба между "Дедулей" и "Ди-джеем" (в обоих случаях образы, понятно, исключительно собирательные). Благодаря СМИ в этом соперничестве мяч чаще всего на стороне Ди-джея, да и в счете ведет, пожалуй, именно Ди-джей. Для того чтобы заговорил Дедуля, все меньше возможностей и предпосылок. Словесное состязание двух сторон (или, точнее, уже команд) на одном поле представить себе все сложнее. Для церковной проповеди светские СМИ становятся уже совсем "парафиновой" средой, церковным словом светские СМИ уже не смачиваются, как парафин не смачивается водой. Материал на церковную тему в модном глянцевом журнале выглядит почти издевательством. Подход к такой теме бывает здесь трех типов: 1. Церковь как "милая старина", - "мы же русские, православные", - никого ни к чему не обязывающая, но достаточно экзотическая, чтобы вписаться в пикантное меню (пример: статья о православном Таинстве Венчания в журнале "Жених и невеста", на 90% состоящем из материалов! , о которых молодой паре, воспринимающей венчание всерьез, "срамно есть и глаголати", как говаривали в ту самую милую старину); 2. Церковь как оберег, талисман и т.д. (как сказала мне одна весьма просвещенная дама, подразумевая просьбу помолиться о ее родственнице: "Поколдуй, чтобы у нее все было хорошо"); 3. Церковь как "фактор" (в таком ключе пишут о Церкви "Коммерсант-Власть", "Эксперт", то есть издания солидные, так же пишут о ней и издания менее солидные, задающиеся, например, таким вопросом: "А зачем им [имеются в виду архиереи Русской Православной Церкви] понадобилось канонизировать Царскую семью?". Ответ типа "да потому что они на самом деле святые - и не почему более!" к рассмотрению, увы, не принимается).

Говорят, что в обществе Церкви нет, она в нем не представлена. Это так. Но и самого общества в современной России, как выясняется, тоже нет. Если бы оно было, его не надо было бы строить. Между тем, со времен Великих реформ императора Александра II (по меньшей мере) в России осознанно строят общество: "свободных сельских обывателей" и "городских обывателей", как до 1917 года; прогрессивное советское, как в 1917-1991 годах; наконец, новое российское. Каждый раз в этом "обществе", даже при Сталине, ожидалось какое-то присутствие Церкви. И такое присутствие всегда было, а вот общества как целостного организма не было. Беда современного момента, как мне кажется, в том, что Церковь снова затрудняется определить адресата своей миссии, причем - именно социального адресата, поскольку с адресатами индивидуальными все ясно: каждый человек, всякая душа живая - такой адресат. И в этом смысле Церковь представлена в том, без чего общества не бывает, - она представлена в людях, конкретн! ых людях.

Показателен в этой связи один недавний публичный диалог. А.И.Солженицын в докладе на Рождественских чтениях посетовал, что голос Церкви не слышен в обществе. Сказал он об этом в присутствии Патриарха Алексия II. И Патриарх ему ответил. Встав со своего места, Патриарх сказал, что там, где надо, голос Русской Церкви очень хорошо слышен. Это было сказано прикровенно, но вполне понятно - Патриарх имеет в виду не Кремль, Белый дом или Старую площадь. Он имеет в виду Царство Небесное. А в сознании и в системе мировоззренческих координат Ди-джея и нецерковного общества в целом такой категории нет. Именно по этой причине Церковь ведет диалог с обществом в том усеченном виде, который не может удовлетворять ни саму Церковь, ни общество. Тот сегмент общества, с которым Церковь не только может или хочет говорить, но реально говорит, это только сегмент, только часть; более того, это модель общества, самой Церковью создаваемая в миссионерских целях. Церковь может говорить не со всем об! ществом и не обо всем. И та часть, с которой она говорит, состоит как раз не из ди-джеев, не из тех, для кого Церковь - "Дедуля". Значит ли это, что с ди-джеями можно не говорить? Нет, с ними говорить как раз важнее всего, но как? В этом главная коммуникативная проблема Церкви и общества. Если эта проблема будет решена, Церковь имеет шансы перестать быть Дедулей (а некоторые из Ди-джеев, заметим, сходный шанс - перестать быть ди-джеями). Однако, как это сделать и кому - разговор особый.