Итальянская (род 1969, Милан) манекенщица и фотомодель (1987 - дебют, 1988 - уже обложка французского "Элль"), актриса итальянских телесериалов (с 1991). В мировом масштабе, в общем, ничем не прославлена. Но однако, все же оно, конечно, интересно - какие нынче ценятся красотки в Италии? Вот такие.
У нас, впрочем, ценятся также, чему картинка слева - наглядное доказательство.
Заметьте, не изображение Чиччолины приспособили рекламировать пресловутую телефонную услугу, не Мадонну, не Шарон Стоун, - всемирно знаменитых прошмандовок. А скромную итальянскую актрису телесериалов.
И - правильно!
Потому что в тех прошмандовках - одно бешеное тщеславие, и более - ничего.
А эта вот - куда гораздо больше лучшей.
Белый, Андрей
Друзьям
Н. И. Петровской
Золотому сиянью верил,
А умер от солнечных стрел.
Думой века измерил,
А жизнь прожить не сумел.
Не смейтесь над мертвым поэтом:
Снесите ему цветок.
На кресте и зимой и летом
Мой фарфоровой бьется венок.
Цветы на нем побиты,
Образок полинял.
Тяжелые плиты.
Жду, чтоб кто-нибудь снял.
Любил только звон колокольный
И закат.
Отчего мне так больно, больно!
Я не виноват.
Пожалейте, придите;
Навстречу венком метнусь.
О, любите меня, полюбите -
Я, быть может, не умер, быть может, проснусь -
Вернусь!
- Э, позвольте, позвольте! А ваше личное мнение, товарищ? Вам за что деньги плотют? не за ссылки же!
Да нет его у меня, личного мнения!
Вернее, немного есть, но оно неприличное.
Оно такое: по-моему, А. Белый был просто утомительным сумасшедшим - и более....
Но это - о прозе, письмах и т.д.
Но и это, вероятно неправильное мнение: если такие умные люди, как, например, Ходасевич, отзывались об этой прозе с таким восторгом - что ж, вероятно я ошибаюсь.
Что же до стихов - то о них у меня вот уж точно никакого мнения нет.
Что в них хорошего? Или плохого? Или - - - ? Ничего не могу сказать. Никак не - - -
То есть, в начале века это все, наверно, было неслыханно и потрясающе, но формальные новации Белого очень быстро были усвоены прочей поэзией, всосались в ее кровь, и теперь нисколько не ощутимы - нормальные стихи. А все остальное... Мудота - и только.
Что урок: не в формальных новациях суть.
***
Для тюменщиков же сообщу следующее: сколько я представляю личность А. Белого из его многочисленных сочинений (стихи, романы, мемуары, переписка), представляется мне, что он был человеком, чрезвычайно похожим на - Струкова А. Тоже талантище, и еще какой, но - истерический психопат, и эта истерическая психопатия заставила обоих всю жизнь потратить на пустые метания от одного к другому, подобно известно чему в проруби; и эта истерическая психопатия, в общем, и свела содержание их жизней к одному только непрерывному выражению обиды на мир в целом и ближайших окружающих в первую очередь. За то, что
Рыбка плавает в томате,
Ей в томате хорошо.
Только я, е*ена матерь,
Места в жизни не нашел!
Им бы сонапакс да ксанакс-ретард бы попринимать, это бы их, может быть, стабилизировало бы как-нибудь. Но во времена Белого такие препараты еще не были изобретены, а Артурке такое предложить... Анафеме тут же, на месте, предаст!
Хотя чего тут обидного?
Я вот и сам истерический психопат, ну так таблетки и пью, они меня и держат на месте, подобно якорю, а без них бы тоже бы был бы метает по воле волн как, прямо скажем, говно.
"Нерифмованный книжный (в отличие от фольклорного, тоже, как правило, не имеющего рифмы) стих. Название произошло от того, что его окончания, где обычно помещается созвучие (рифма), остаются в звуковом отношении незаполненными ("белыми"). Б.с. широко использовали в русской поэзии поэты 18 века (В.Тредиаковский, А. Сумароков, А. Радищев, Н. Карамзин и др.) А. Пушкин ввел Б. с. в драматургию ("Борис Годунов", маленькие трагедии). В. Жуковский применил его в балладах ("Ночной смотр"), Н. Некрасов - в поэме "Кому на Руси жить хорошо".
...Его любили. Мирный, благосклонный,
Он посещал беседы наши. С ним
Делились мы и чистыми мечтами
И песнями (он вдохновен был свыше
И свысока взирал на жизнь). Нередко
Он говорил о временах грядущих,
Когда народы, распри позабыв,
В великую семью соединятся
(А. Пушкин, "Он между нами жил...")
Б.с. применяется в советской поэзии (поэма В. Луговского "Середина века", баллада К. Симонова "Наш политрук".
Где же наш политрук девятый?
Говорят - секретарь райкома
Говорят - бригадир в колхозе,
Говорят - дипломат на Кубе,
Говорят - в жилотдел послали,
Чтоб на совесть все, без обмана...
(К. Симонов, "Наш политрук")
"Тураев - 1988"
***
Пушкин сначала осуждал Жуковского за Б.с.
И думаю: что, коль это проза,
Да и дурная?
Но потом и сам.
***
Если кого интересует мое мнение, то я пятистопного белого ямба совсем не люблю. Очень скучно! Я как начинаю читать написанное им, так к пятой строчке совсем дурею, впадаю в дремоту, преодолеть которую не в силах. По мне, тогда уж лучше совсем верлибр.
***
А вот редкий образец белого стиха - нерифмованный дольник (см.) с мужскими окончаниями (см.):
Багрицкий Э.
Ночь
Уже окончился день, и ночь
Надвигается из-за крыш...
Сапожник откладывает башмак,
Вколотив последний гвоздь.
Неизвестные пьяницы в пивных
Проклинают, вопят, хрипят,
Склерозными раками, желчью пивной
Заканчивая день...
Торговец, расталкивая жену,
Окунается в душный пух,
Свой символ веры - ночной горшок -
Задвигая под кровать...
Москва встречает десятый час
Перезваниванием проводов,
Свиданьями кошек за трубой,
Началом ночной возни...
И вот, надвинув, кепи на лоб
И фотогеничный рот
Дырявым шарфом обмотав,
Выходит на промысел вор...
И, ундервудов траурный марш
Покинув до утра,
Конфетные барышни спешат
Встречать героев кино.
Антенны подрагивают в ночи
От холода чуждых слов;
На циферблате десятый час
Отмечен косым углом...
Над столом вождя - телефон иссяк,
И зеленое сукно,
Как болото, всасывает в себя
Пресс-папье и карандаши...
И только мне десятый час
Ничего не приносит в дар:
Ни чая, пахнущего женой,
Ни пачки папирос;
И только мне в десятом часу
Не назначено нигде -
Во тьме подворотни, под фонарем
Заслышать милый каблук...
А сон обволакивает лицо
Оренбургским густым платком;
А ночь насыпает в мои глаза
Голубиных созвездий пух;
И прямо из прорвы плывет, плывет
Витрин воспаленный строй:
Чудовищной пищей пылает ночь,
Стеклянной наледью блюд...
Там всходит огромная ветчина,
Пунцовая, как закат,
И перистым облаком влажный жир
Ее обволок вокруг.
Там яблок румяные кулаки
Вылазят вон из корзин;
Там ядра апельсинов полны
Взрывчатой кислотой.
Там рыб чешуйчатые мечи
Пылают: "Не заплати!
Мы - голову прочь, мы руки - долой!
И кинем голодным псам!..."
Там круглые торты стоят Москвой,
В кремлях леденцов и слив;
Там тысячу тысяч пирожков,
Румяных, как детский сад,
Осыпала сахарная пурга,
Истыкал цукатный дождь...
А в дверь ненароком: стоит атлет
Среди сине-багровых туш!
Погибшая кровь быков и телят
Цветет на его щеках...
Он вытянет руку - весы не в лад
Качнутся под тягой гирь,
И нож, разрезающий сала пласт,
Летит павлиньим пером.
И пылкие буквы
"МСПО"
Расцветают сами собой
Над это оголтелой жратвой
(Рычи, желудочный сок!)...
И голод сжимает скулы мои,
И зудом поет в зубах,
И мыльною мышью по горлу вниз
Падает в пищевод...
И я содрогаюсь от скрипа когтей,
От мышьей возни - хвоста,
От медного запаха слюны,
Заливающего гортань...
И в мире остались - одни, одни,
Одни, как поход планет, -
Ворота и обручи медных букв,
Начищенные огнем!
Четыре буквы:
"МСПО",
Четыре куска огня:
Это -
Мир Страстей, полыхай огнем!
Это -
Музыка Сфер Пари
Откровением новым!
Это - Мечта,
Сладострастье, Покой, Обман!
И на что мне язык, умевший слова
Ощущать, как плодовый сок?
И на что мне глаза, которым дано
Удивляться каждой звезде?
И на что мне божественный слух совы,
Различающей крови звон?
И на что мне сердце, стучащее в лад
Шагам и стихам моим?
Лишь поет нищета у моих дверей,
Лишь в печурке юлит огонь,
Лишь иссякла свеча - и луна плывет
В замерзающем стекле...
Дольник:
Уже окончился день, и ночь
1 2 3 4 5 6 7 8 9
Надвигается из-за крыш...
1 2 3 4 5 6 7 8
Сапожник откладывает башмак,
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Вколотив последний гвоздь.
1 2 3 4 5 6 7
То есть, такой дольник, который стирает внутри себя различие меж ямбом и хореем! Ибо вторая и третья строчки - более менее ямбообразные, а последняя строка - чистый хорей.
Вот какие бывают ритмические чудеса.
Бенкендорф-Будберг, Мария
Одна из виднейших красоток 20 века! "Железная женщина", согласно Н. Берберовой, составительнице ее жизнеописания.
"- Кто она? - спрашивали меня друзья, узнав про книгу о Марии Игнатьевне Закревской-Бенкендорф-Будберг. - Мата Хари? Лу Саломе?
Да, и от той и от другой было в ней что-то: от знаменитой авантюристки и киногероини, и от дочери русского генерала, обладавшей притягательной силой, привлекшей к ней Ницше, Рильке и Фрейда." "Она прожила с Горьким двенадцать лет, но в советском литературоведении данных о ней нет. (...) Она никогда не упоминается ни в связи со своим первым любовником Робертом Брюсом Локкартом, позже сэром Брюсом (...), ни в связи с Гербертом Уэллсом (...), чьей "невенчанной женой" она была тринадцать лет (1933 - 1946)., после отъезда Горького в Россию и до смерти Уэллса."
"В 1938, в 1958, в 1978 годах я знала, что напишу о ней книгу. Ее жизнь должна была быть закрепленной во времени - ее молодость, ее борьба, и то, как она уцелела."
"Все, что писалось о ней, писалось с ее слов. Когда я стала проверять ее рассказы, я увидела, что она всю жизнь лгала о себе. "В мое время" никто не сомневался в правдивости ее слов. Но мы все были ей обмануты." "Она лгала, но, конечно, не как обычная мифоманка или полоумная дурочка. Она лгала обдуманно, умно, в высшем свете Лондона ее считали умнейшей женщиной своего времени. Но ничто не давалось ей в руки само, без усилий, благодаря слепой удаче; чтобы выжить, ей надо было быть зоркой, ловкой, смелой и с самого начала окружить себя легендой."
Ну и вот - желающих узнать все остальное, отсылаю к упомянутому сочинению Н. Берберовой "Железная женщина".
***
Для тех, кто уже прочел, может, им интересно мнение автора этих строк об этом сочинении.
Оно таково: Берберова конечно, восхищается своей персонажицей - но по ходу дела за все и сквитывается с Б.
Ибо та - в изложении Берберовой, - все-таки как ни крути, личность, частично с элементами проститутки, постоянно норовившая "в рай на чужом х*ю въехать", еще шпионка, а под старость - "она была очень толста, очень болтлива, когда выпивала, немножко сводничала и подчас напоминала старого клоуна." Сквозь все это слышно постоянная: а вот я - нет! А вот я - тоже все пережила, и тоже все победила, и при этом не проститутка, не шпионка, и не растолстела, и не спилась! И уж, конечно, не клоун, а вся просто сверхсубдительная суперфлю и комильфо!
За что сквитывается?
А за то что "я три года прожила с ней под одной крышей; (...) отношения у нас были добрые, но не близкие и лишенные эмоциональной краски; в то далекое время она по многим причинам (...) гораздо больше ценила дружбу В. Ф. Ходасевича, чем мою (я была на девять лет моложе ее)."
Вот за то и расплатилась: за то, что та в свое время не особенно обращала внимания на девушку Нину.