Книжные новости в Русском Журнале / Шведская полка

Выпуск подготовил Роман Ганжа

• Хаким-Бей. Хаос и анархия
• Робер Шуман. За Европу
• Майкл Ховард. Изобретение мира
• Жак Эллюль. Политическая иллюзия
• Жан Гейт. Понять Россию...

---

Хаким-Бей. Хаос и анархия: Революционная сотериология / Пер. с англ. О.Бараш, Д.Жутаева, Дм.Каледина. Сост. В.Ахметьевой, А.Тарасова. Науч. ред., прим. А.Тарасова. - М.: Гилея, 2002. - 173 с. - (Час "Ч". Современная мировая антибуржуазная мысль). Тираж 1500 экз. Формат 84х108/32. ISBN 5-87987-020-0

Издатели сообщают, что "имя Хаким-Бея (ориенталистская ипостась американца Питера Лэмборна Уилсона) - красная тряпка для неолибералов и источник зависти унылых российских клонов (бренеров и т.п.). А его тексты - обязательная пища для всех левых и левеющих интеллектуалов". О том, что в романе Кристиана Крахта "1979" пародируются и сводятся к абсурду некоторые сюжеты Хаким-Бея, я уже писал позавчера. Это относится, о чем я не упомянул, и к зеленому цвету, бледный оттенок которого в "1979" служит знаком анти-дизайна, анти-интерьера, и который у Хаким-Бея означает "непосредственность" (см. отрывок "Зеленая тень" на с. 22-23). Должен также сообщить, что предисловие Алексея Цветкова может сильно запутать читателя. Алексей подробно излагает теорию трех типов людей, соответствующих "соматическому", "психическому" и "пневматическому" типам у гностиков. И подводит читателя к мысли, что радикалы, поэтические террористы, сектанты, обитатели "временных автономных зон" относятся как раз к третьему типу. То есть что Хаким-Бей проповедует нечто вроде гнозиса, если и не явно, то по существу. И что хотя он и критикует исторические формы гнозиса за телоненавистничество, сам он безусловно гностик. Это, на мой взгляд, явная натяжка, потому что Хаким-Бей критикует как раз современные формы гнозиса, а именно капитализм, телевидение и т.д., а эпитет "гностический" у него явно ругательный. Например: "Деньги объявляют себя законом природы и требуют абсолютной свободы. Полностью переместившись в сферу духа, освободившись от изношенной оболочки тела-производства, циркулируя в бесконечности и безвременье, по гностической нумисфере высоко над землей, отныне только деньги будут определять сознание" (с. 19). Далее читаем отрывок о телевидении: "тело, недвижное перед экраном, телесное с! ведено к темноте, обретающей формы лишь при свете, источник которого - гностическая плерома, трансцендентное царство, откуда изгнаны все тела - рай из стекла" (с. 26). И вот еще отрывок о виртуализации знания: "Бесконечная доступность знаний, которые просто не в состоянии взаимодействовать с телом или с воображением - собственно, манихейский идеал бесплотной бездушной мысли - современные медиа и политика как чистая гностическая рассудочность, анестетическое пережевывание архонов и эонов, самоубийство избранности..." (с. 145-146).

Собственно, борьба против современного гнозиса - это лейтмотив всех текстов Хаким-Бея. Борьба против гнозиса - это борьба против капитала, борьба за освобождение воображения (желания) от владычества образа (представления), борьба за восстановление "непосредственности", "органичности", "молчания", "тайны", "телесности", "незримости". Две последние позиции вовсе не противоречат друг другу: "То, что реально, но незримо - это сила оккультного, воображения, эротики <...> самим своим существованием оно бросает вызов миру превращенных в товар образов <...> это прорыв в мир "тонких материй"" (с. 104-105). (В романе Крахта такой "тонкой материей" является радиация.) Любопытным образом эта борьба требует "организующего мифа, пропаганды, преобразующего "революционного сознания"" (с. 37). Такое сознание является "неразделенным", то есть оно избавлено от разъедающей рефлексии и сомнения. Это очень напоминает рассуждения Славоя Жижека о том, что современному западному субъекту недостает большого идеологического Дела, а если б оно было, то наступило б дзенское просветление, означающее исчезновение "я" и отсутствие всяких посредников между стимулом (приказом) и реакцией. Вот и Хаким-Бей призывает избавляться от всяческих медиа. Вроде бы в невинной форме: например, устраивать регулярные тайные вечеринки без фото и видео, без музыки и TV, еду готовить своими руками, подарки друг другу тоже дарить самодельные... Но ведь очевидно, что полного контакта, полной непосредственности не получится, пока остается главное и самое медийное из всех медиа - "я", "субъект". И хотя автор пишет, что "преодолевать нужно не индивидуальность саму по себе, а скорее приверженность к озлобленному одиночеству" (с. 116-117), ясно, что речь идет о каких-то ритуальных практиках, для участия в которых требуется полное отсутствие иронии и вообще любых мыслей, что-то вроде ползания на брюхе вокруг священной горы Кайлаш. Или: "Дикие пл! яски в к оридорах круглосуточных компьютерных банков <...> Взламывайте дома, но не воруйте, а подкидывайте объекты поэтического терроризма <...> Пройдитесь голым из принципа <...> Рядитесь в маскарадные одежды. Называйтесь фальшивыми именами" (с. 40-42). Короче, станьте идиотом, но не понарошку, как в фильме Ларса фон Триера, а взаправду. Настоящим, окончательным идиотом. Исправьтесь, исправьте себя. И никогда, слышите, никогда не ешьте человеческого мяса.

---

Робер Шуман. За Европу / Пер. с фр. В.Божовича. - М.: Московская школа политических исследований, 2002. - 95 с. - (Своевременная мысль). Тираж 1000 экз. ISBN 5-93895-031-7

Книга-манифест отца европейской интеграции. Составлена автором где-то близко к январю 1963 года. Умер Шуман в октябре того же года. Тексты в основном датированы сороковыми-пятидесятыми годами. Прилагается знаменитая Декларация от 9 мая 1950 года, призывающая европейские страны объединить их угольное и сталелитейное производство.

Цитата: "Демократия будет христианской, либо ее не будет вообще <...> долг демократии состоит в том, чтобы определить свои отношения с Церковью <...> Ограничивать роль христианства отправлением культа и благотворительностью значило бы странным образом недооценивать и сужать его миссию. Ведь христианское учение стремится устанавливать нравственные нормы поведения во всех областях <...> Поэтому церковь выступает против всех тоталитарных режимов, и правых, и левых <...> При настоящей демократии нет места догматизму: на абсолютную и непоколебимую истинность могут претендовать только откровения, данные Богом, единственным господином и судьей над совестью людей <...> Обширная программа расширяющейся демократии, в христианском ее понимании, получает продолжение в строительстве объединенной Европы" (с. 34-38).

---

Майкл Ховард. Изобретение мира: Размышления о войне и международном порядке / Пер. с англ. А.Хамадана. - М.: Московская школа политических исследований, 2002. - 111 с. - (Своевременная мысль). Тираж 1000 экз. ISBN 5-93895-032-5

Сэр Майкл Ховард - заслуженный профессор военной и военно-морской истории Йельского университета и профессор королевской кафедры истории Оксфордского университета, пожизненный президент Международного института стратегических исследований. В своей книге 2000 года сэр Майкл в исторической перспективе рассматривает различные проекты установления мира на европейском континенте, начиная с Вестфальского мира 1648 года, различные версии "нового мирового/европейского порядка" и ход "мирного процесса" в Европе.

Цитата: "По всем внешним признакам [сегодняшняя] эрозия национального государства, если не государства вообще, может показаться вполне милой сердцу добрых кантианцев: все-таки именно идеология национального государства сделала возможными страшные войны двадцатого века <...> [На самом деле] государство как раз и пролагает путь к миру. Ведь мир - это порядок, пусть несовершенный, образующийся в результате соглашения между государствами и остающийся в силе до тех пор, пока это соглашение действует. Поэтому неясно, какую альтернативу созидатели и гаранты мирного порядка все-таки способны предложить в качестве замены государства в полностью глобализированном мире. Государство остается по-прежнему единственным механизмом, с помощью которого люди могут сами собой управлять <...> Мировой порядок не может быть создан просто построением международных институтов и организаций, потому что они не возникают самостийно в результате культурных устремлений и исторического опыта их членов. Их создание и функционирование требуют, по меньшей мере, существования транснациональной элиты, объединенной одними и теми же культурными нормами, и способной вместе с тем сделать эти нормы приемлемыми в своих обществах <...> Роль такой транснациональной элиты в средневековой Европе брала на себя, как известно, церковь". Сегодня роль церкви играет международное буржуазное сообщество, однако оно не является стопроцентным гарантом мира, поскольку оно не бесконфликтно. Дело в том, что буржуазный образ жизни навевает тоску. Тоска ведет к отказу от этого образа жизни. Отказ может принимать радикальные и опасные для мира формы. Так что война все еще возможна, полагает сэр Майкл.

---

Жак Эллюль. Политическая иллюзия / Пер. с фр. В.Лазарева. - М.: Nota Bene, 2002. - 430 с. Формат 60х90/16. Тираж 3000 экз. ISBN 5-8188-0051-2

Профессор П.С.Гуревич, написавший предисловие, сообщает, что всемирно известный французский философ Жак Эллюль, столп неоконсерватизма, родился в 1912 году. На самом деле он уже давно умер, а именно 19 мая 1994 года. Это так, небольшое уточнение.

Книжка "Политическая иллюзия" вышла в 1965 году. Читая ее, невозможно отделаться от ощущения, что все это уже где-то было: не то у Вирилио, не то у Бурдье, не то у Дебора. Только Эллюль был раньше. Так, книжка "Общество спектакля" появилась в ноябре 1967 года, у Эллюля же, на с. 121 читаем: "Современные политические отношения во все большей степени приобретают форму спектакля". Ну и так далее...

Первая посылка анализа: политизация современного человека: "Мыслить обо всем как о политическом, маскировать все употреблением этого слова <...> отдавать все в руки государства, апеллировать к государству при всяких обстоятельствах, подчинять проблемы индивидуальности групповым проблемам, полагать, что каждый поднялся на уровень политических отношений и достаточно зрел, чтобы заниматься ими, - вот факторы, характеризующие политизацию современного человека, и как таковые они заключают в себе миф" (с. 43). Современный "человек" мыслится как "существо, наделенное политическими правами", или "тот, кто читает газеты, чтобы быть в курсе событий". Политика - это современная религия, credo которой - "эффективность" (в связи с этим Эллюль пишет о возрастающей роли экспертов, технократов etc). Аполитичность, соответственно, - ересь.

По поводу газет Эллюль, кстати, пишет: "человека, ежедневно читающего газету, ни в коем случае нельзя счесть политически свободным индивидом" (с. 125). Преобладание новостей в сознании индивида порождает глубокую политическую импотенцию. Состояние включенности в непосредственность события противоречит установке на понимание и постижение истины, калечит такие традиционные человеческие способности, как память и воображение.

Современный политический процесс характеризуется, с одной стороны, все возрастающим детерминизмом ("подлинно независимые политические решения сегодня все более и более ограничены и редки", с. 78), с другой - эфемерностью политического действия, причем "эфемерное и необходимое постоянно комбинируются, чтобы придать нашим политическим отношениям иллюзорное обличье: иллюзию свободы в одних случаях, иллюзию важности и серьезности - в других" (с. 130).

Главная черта современной политики - ее автономия от чего бы то ни было и, как уже было сказано, тотальность. Это означает, что "духовная самостоятельность человека" иллюзорна, а также то, что "чем более возрастает власть, тем больше разрушаются ценности" (с. 153). Таким образом, все теории, утверждающие, что рост жизненного уровня завершится демократизацией и ограничением государственной власти (то есть установлением неких общественных ценностей, реализованных политическими средствами), впадают в трагическую (с. 155) иллюзию. Кроме того, "автономия политического механизма [приводит к тому, что] индивидуальные действия и намерения становятся полностью подчиненными этому механизму, так что индивидуальность как таковая просто прекращает свое существование" (с. 177).

Далее автор раскрывает содержание понятий "факт" ("факт, которые не привлек к себе внимание и не стал таким образом политическим фактом, прекращает существовать даже как факт, каково бы ни было его значение", с. 181) и "политический факт" ("информация [то есть сам факт информирования о каком-то событии. - Р.Г.] не может <...> включить факт в структуру политической жизни или придать ему статус политического факта. Это под силу только пропаганде", с. 191). Таким образом, содержание этих понятий заведомо не содержит атрибут объективности. Политический мир, состоящий из таким образом определенных политических фактов, - это "не мир реального, но это также и не мир ложного <...> это мир, где все переведено в представления, где все является воображаемым" (с. 204-205). Эллюль называет этот мир "психополитическим". Следующий пассаж о радио вполне мог бы написать какой-нибудь Поль Вирилио, если бы заменил "радио" на "live cams": "Целый мир становится уже не чем иным, как одной точкой, от которой все находится в пределах досягаемости. Для слушателя [радио] теперь уже время больше не что иное, как неопределенное продолжение "теперь"" (с. 208).

Наконец, появляется собственно словосочетание "политическая иллюзия": это "иллюзия в душах тех, кто верит, что они могут в наше время изменить саму действительность путем использования политической власти. Та же самая иллюзия поддерживается, хотя и противоположным образом, теми, кто полагает, что они смогут овладеть государством и господствовать в нем, если будут участвовать в политической игре" (с. 239-240). Далее анализируются различные модификации политической иллюзии: иллюзия парламентаризма, иллюзия партиципации (ложная причастность, скажем, к "партийному организму"), иллюзия политического разрешения любой проблемы (на самом деле, пишет Эллюль, настоящие проблемы не имеют никакого решения).

Две последние главы посвящены способу (очевидно, неполитическому) преодоления политической иллюзии. С одной стороны, решение лежит в сфере частной жизни: "Частная жизнь должна быть восстановлена, но этого нельзя сделать искусственно техническими, внешними средствами. Это, кроме того, означало бы недопустимое вмешательство политики. Частная жизнь должна быть "вновь открыта". Необходимо "вновь открыть" ситуацию, в которой подлинные проблемы жизни поставлены не в терминах политики" (с. 348). С другой стороны, ключ проблемы видится автором в диалектике напряженности и приспособления. Абсолютное приспособление всех ко всем, бесконфликтность, полное и устойчивое равновесие, социальная гармония и единство, - это ли не современный политический идеал? Эллюль доказывает, что такая ситуация означала бы коммуникацию без информации, энтропию и смерть. Напряженности и конфликты не только не надо разрешать политическим путем, их надо специально создавать. Причем напряженности должны быть реальными, а не политическими (то есть иллюзорными и абсурдными). "Только перед лицом препятствий, ограничений, правил, властей и навязанного порядка человек может почувствовать свою силу и испытать свою свободу. Но если свобода [и демократия] принимается как данный факт человеческой природы, как продукт какого-то социального механизма или как своего рода доступная территория, отпущенная индивиду благотворительным обществом, как область с разного рода ограничениями, налагаемыми государством или школьным наставником, если свобода "вменяется" законами и установлениями, [тогда она иллюзорна]" (с. 358). Политика убивает все подлинно человеческое в человеке, значит, за человека надо бороться. Надо "требовать, чтобы душа этого топорного, плохо приспособленного, заурядного человека не была подвергнута вмешательству извне, требовать, чтобы этого человека уважали и давали ему развиваться самостоятельно" (с. 384). Человека надо обновить на самом глубоком уровн! е, чтобы это был новый человек. М-да, знакомые рецепты...

---

Жан Гейт. Понять Россию... : Взгляд со стороны / Пер. с фр. Г.Чуршукова. - М.: Nota Bene, 2002. - 222 с. Формат 70х100/32. Тираж 1000 экз. ISBN 5-8188-0083-0

Книга рекомендуется к прочтению как собрание самых диких и махровых штампов, высказанных когда-либо по поводу России. Автор, конечно, такой задачи не ставил. Он все написал на полном серьезе. Предуведомление проф., д.ю.н. Анатолия Ковлера содержит следующие сведения: "Французский ученый Жан Гейт давно и увлеченно исследует Россию. Это неудивительно, учитывая русские корни по материнской линии, идущие от рода Булгаковых, давших России и миру великого писателя и известного философа. Русский язык является родным ("материнским") языком для Жана Гейта, которого я, следуя примеру его мамы, Нины Владимировны Булгаковой-Гейт, предпочитаю называть Иваном". Иван преподает теорию и историю права в университете Экс-ан-Прованса, а по воскресеньям служит службу в православной церкви Св. Гермогена в Марселе. Еще он директор Института Центральной и Восточной Европы. Иван придумал теорию русской самобытности. Оная зиждется вперед всего на православии. Из него она черпает свою богочеловечность, соборность, симфонию, теократию и мессианство. Последнее суть ключевое понятие для восприятия русской психологии. Тютчев отдыхает.

Цитата: "Советский период, о котором многие скажут, что он по своей психологической природе был периодом преобладания женского начала (требование справедливого распределения или проявление ревности происходили в большей степени от женского, чем от мужского чувства), может быть, вскрыл истинную природу характера двух полов, одновременно обостряя напряжение, всегда латентно присутствующее в отношениях между ними. Источник этого напряжения кроется не на уровне естественных отношений господства-подчинения (форма взаимодополнения полов), но на уровне отношений конкуренции-враждебности (форма отчуждения полов). В русском анекдоте рассказывается, как одна женщина, уступив притязаниям мужчины, сказала: "Ты получил мое тело, но ты не получил мою душу". Безусловно, есть проигравшие женщины, но есть и поверженные мужчины, причем нередко опустившиеся до самого дна. Русский мужчина сегодня, может быть, больше боится женщину, чем женщина мужчину" (с. 186-187).

В предыдущих выпусках

• Исследования по истории русской мысли
• Ирина Такала. "Веселие Руси": История алкогольной проблемы в России
• Мир глазами россиян: Мифы и внешняя политика
• Вадим Вацуро. Готический роман в России
• Предпринимательство и городская культура в России
• Сергей Эйзенштейн. Grundproblem
• Олег Хархордин. Обличать и лицемерить
• Вадим Руднев. Божественный Людвиг
• Фил Бейкер. Абсент
• Филипп Лаку-Лабарт, Жан-Люк Нанси. Нацистский миф

Сводный каталог "Шведской лавки"