Книжные новости в Русском Журнале / Шведская полка

Выпуск подготовил Роман Ганжа

Книги предоставлены магазином "Гилея"

• Ноам Хомский. Новый военный гуманизм
• Мануэль Кастеллс, Пекка Химанен. Информационное общество и государство благосостояния: Финская модель
• Понятие государства в четырех языках
• Вадим Волков. Силовое предпринимательство
• Светлана Бойм. Общие места: Мифология повседневной жизни

---

Ноам Хомский. Новый военный гуманизм: Уроки Косова / Пер. с англ. Л.Е.Переяславцева. - М.: Праксис, 2002. - 311 с. - (Политика). Тираж 2000. Формат 84х108/32. ISBN 5-901574-26-5

"Праксис" продолжает публиковать Хомского. До этого был сборник статей "Прибыль на людях" (1999, рус. публ. 2002). Там мишенью был "неолиберализм" и "новый мировой порядок". Книга "Новый военный гуманизм", изданная в том же 1999 году, также содержит критику "нового мирового порядка", но уже не в аспекте "глобализации", а в перспективе "гуманитарных" доктрин, используемых для оправдания военных действий НАТО. Вот лаконичное резюме издателя: "На обширном историческом материале Хомский доказывает, что Соединенные Штаты и их союзники сражаются не за справедливый мировой порядок, а за собственные экономические и геополитические интересы". Перечислим некоторые принципиальные моменты аргументации автора: 1) Бомбардировки Сербии и Черногории, начавшиеся 24 марта 1999 года, привели к стремительному и обширному росту масштабов беженства и "иных жестоких реалий войны", таких, как этнические чистки. Официальная позиция НАТО сводится к "сознательному игнорированию" этих фактов. 2) Ненасильственный подход, в течение ряда лет практикуемый косовскими албанцами во главе с Ибрагимом Руговой, не получил никакой международной поддержки. Игнорирование мирных инициатив сопровождалось политической поддержкой Франьо Туджимана в изгнании им сотен тысяч сербов из Крайны в Косово и военной поддержкой ОАК. 3) Излюбленный прием Хомского - сравнение дипломатии США и стран НАТО в отношении, с одной стороны, Косова, а с другой - скажем, Восточного Тимора в том же 1999 году. Подробно разбираются также случаи Колумбии, Палестины 1948 года, Сомали, Гаити, политика Турции в отношении курдов, рассказывается о страшных вещах, до сих пор происходящих на Равнине Кувшинов в Северном Лаосе. 4) Анализируется понятие "гуманитарной интервенции". Хомский показывает, что в тех немногочисленных случаях, когда "гуманитарная интервенция" действительно вела к снижению насилия в регионе (это случаи в! ьетнамск ого вторжения в Камбоджу в 1978 году и индийского вторжения в Восточный Пакистан в 1971 году), США неизменно вступали в политический конфликт с миротворцами. 5) Подробно анализируется гуманитарная риторика США и непрекращающиеся усилия этой страны по установлению глобального информационного контроля. В качестве примера приводится не только разгром СРТ (Сербское радио и телевидение) 8 апреля 1999 года, но и "фактический роспуск ЮНЕСКО, произошедший из-за того, что оно начало рассматривать предложения по демократизации международной системы массовой информации, что позволило бы сделать ее более доступной для большинства населения мира". 6) Наконец, подробно анализируется главный итог косовской операции, по версии самих победителей: "поддержание доверия к НАТО". Хомский пишет, что "доверие" - это слово из лексикона мафиози. Важно то, что для бандита, наезжающего на лавочника, важны не столько его деньги, сколько поддержание репутации на всей подведомственной территории. Косово нужно было США не из-за каких-то там ресурсов. Главное - неуклонно подавлять очаги независимости по всему миру, чтоб другим неповадно было. И заодно поддерживать свой американский ВПК, точнее, "огромный государственный сектор экономики высоких технологий", а также американские строительные компании, которые будут "восстанавливать Косово".

---

Мануэль Кастеллс, Пекка Химанен. Информационное общество и государство благосостояния: Финская модель / Пер. с англ. А.Калинина, Ю.Подороги. Послесл. Б.Кагарлицкого. - М.: Логос, 2002. - 219 с. Тираж 2000. Формат 60х90/16. ISBN 5-8163-0040-7

Книга выпущена в 2002 году фондом SITRA в издательстве Oxford University Press. Исходный тезис заключается в том, что на сегодняшний день в мире существует по крайней мере три различных модели "информационного (сетевого) общества": американская модель, реализованная в Силиконовой долине (в дальнейшем называется просто "Калифорния"), сингапурская модель, которой, скорее всего, последует Китай, и финская модель. Из них только финская модель социально ориентирована на "государство благосостояния", при том что Финляндия занимает первое место по технологическому развитию, третье по степени динамичности экономики, последнее по уровню социальной несправедливости, измеряемой соотношением доходов самых богатых и самых бедных, и последнее по уровню исключения из общества, измеренного функциональной неграмотностью и количеством тюремных заключений. В книге особенно подробно анализируется последнее десятилетие финской истории, когда экономика и государство благосостояния развивались вместе, а не в ущерб друг другу. Развернутые иллюстрации - история компании Nokia, деятельность фондов Tekes и SITRA, феномен "социального хакерства", социальное использование информационных технологий и ресурсов, политика развития региональных сетевых сообществ. Показателен подзаголовок главы, посвященной финской идентичности: "Идентичность, определяющая развитие информационного общества, и информационное общество, создающее идентичность". У этой главы любопытный финал: "информационное общество и государство благосостояния <...> создают финскую идентичность. Однако постепенно этот процесс ставит под сомнение трудовую этику эпохи борьбы за выживание - протестантскую этику, которая в основном и вдохновляла развитие. Становление информационного общества предлагает менее ! строгую трудовую, более пригодную для жизни в обществе "гарантированного выживания" этику. Финны начинают сталкиваться с хакерской этикой". "Хакерская этика" - это, как вы знаете, такая книжка, которую в 2001 году написали авторы "Финской модели", а помогал им Линус Торвальдс. Так что дух капитализма отныне в большой опасности.

---

Понятие государства в четырех языках: Сб. статей / Под ред. О.Хархордина. - СПб., М.: Европейский университет в Санкт-Петербурге, Летний сад, 2002. - 218 с. - (ЕУСПб. Труды факультета политических наук и социологии. Вып. 6). Тираж 1500. Формат 84х108/32. ISBN 5-94381-080-3 (Летний сад), ISBN 5-94380-019-0 (ЕУСПб)

Состав сборника: 1) классическая статья Квентина Скиннера "The State" (1989), 2) статья Доминика Кола "Политическая семантика "Etat" и "etat" во французском языке", написанная специально для этого сборника, 3) статья Туйи Пулккинен "Valtio - история понятия "государство" в финском языке" (2000), 4) статья Олега Хархордина "Что такое "государство"? Русский термин в европейском контексте" (2001).

Скиннер рассматривает средневековую и ранненововременную эволюцию терминов status, stato, state от значений "стать, достоинство, величие короля" и "состояние королевства", а также "определенный режим, система, форма правления" и "управляемая территория" к новому, расширенному значению "аппарат политической власти". До определенного момента все эти значения конкретны, связаны с определенными реалиями и людьми. Классические теоретики итальянских городов-республик впервые отличают власть государства от власти правителей и магистратов, которым временно поручено обладать его полномочиями, и отождествляют государство с народом. Это второе отличие, отличие государства от общества, последовательно проводится только "контрреволюционно настроенными теоретиками" в начале XVII века, например, Суаресом. И оформляется в законченную теорию у Гоббса. Это отличие основано на том, что политическая власть устанавливается путем не передоверения или делегирования полномочий, но посредством их абсолютной передачи и отчуждения. Так путем двойного абстрагирования возникает современное представление о государстве как безличной форме политической власти, отличной как от правителей, так и от управляемых (Гоббс пишет, что верховная власть воплощается в фигуре "искусственного человека".

Статья Кола носит скорее филологический характер. Интересны финальные замечания о том, что во Франции до сих пор сильны традиции антропоморфизации власти. "И тогда может стать понятнее, почему Франция XXI века представляется некоторым монархией, хотя и выборной. Это особенно проявляется в полном юридическом иммунитете, которым пользуется глава государства при V Республике".

Туйя Пулккинен сообщает, что слово valtio было специально создано для замены шведского слова stat где-то около 1847 года. Дело в том, что главный финский философ Снеллман, который писал, правда, по-шведски, использовал шведское слово stat несколько иначе, чем Гегель свое Staat. Снеллмановское "государство" часто не может занимать место подлежащего в предложениях! Оно используется скорее в роли определения политического действия: "действовать в государстве (государственным образом)". С помощью снеллмановского stat невозможно сказать, что государство владеет чем-либо, желает чего-либо или имеет какие-то цели. Это не субъект, а модус деятельности. Туйя утверждает, что valtio передает именно такой смысл stat. "Особая связь между словом valtio и характером политического действия придает свой специфический оттенок финляндской политической культуре. Если все, что касается политики, имеет непосредственную связь с государством, то неудивительно, что <...> политические движения всегда довольно быстро пытаются превратить в государственные комитеты, встроенные в политическую систему. Понятие политических интересов, которые отделены от государственных, остается довольно чуждым представлением".

Ключевой сюжет статьи Хархордина - появление в эпоху Петра I "доктрины общего блага", по которой и царь, и подданные служат Отечеству. Подчеркивается авторитарный характер этой доктрины: ""Сыны", наверное, звучит лучше, чем "холопы" или "рабы", но стать "сыном отечества" надо было, по-холопски приняв навязываемый тебе язык господина <...> Многие отмечают, что вплоть до конца XVIII века русские слова, обозначающие отечество, государство и общество, были взаимозаменяемы. Общим референтом для всех этих понятий выступало "высокое, могучее и светлое единение возродившегося общества-государства с его членами"". Если в Европе идея такой человеческой общности выражалась словами res publica и commonwealth и служила для ограничения абсолютистских тенденций, то в России та же идея, выраженная с помощью русского эквивалента patria, напротив, навязывалась самодержавием. Автор полагает, что идея "отечества" понадобилась для более эффективного контроля и управления, в частности, для идеологического обоснования введения подушного налога. Далее автор использует термины "фикция общего блага" и "очарование фикцией общего блага" (характерное, в частности, для большинства лицензированных государством политологов и социологов). И плавно переходит к "мистическому воплощению" и "политическому телу", сообщая, наконец, что, согласно Бурдье, реальная проблема современного государства состоит в том, что оно функционирует не как метафора, а как метонимия, когда часть представляет целое. Автор видит выход в номинализме и демистификации власти. Правда, своих вариантов общественно-политического устройства, без делегирования и отчуждения, не предлагает.

---

Вадим Волков. Силовое предпринимательство. - СПб., М.: Европейский университет в Санкт-Петербурге, Летний сад, 2002. - 282 с. - (ЕУСПб. Труды факультета политических наук и социологии. Вып. 4). Тираж 1000. Формат 84х108/32. ISBN 5-94381-082-Х (Летний сад), ISBN 5-94380-020-4 (ЕУСПб)

Исследование "роли организованной силы, или силовых ресурсов, в экономических отношениях в России в 1990-е гг. <...> В центре исследования - разнообразные неформальные силовые организации и частные охранные предприятия, укомплектованные персоналом самого разнообразного происхождения - от профессиональных уголовников до работников правоохранительных органов, от бывших спортсменов до членов казачьих объединений, которые активно занимались специфическим видом коммерческой деятельности, применяя силу, угрозы, давая гарантии, разрешая конфликты и контролируя исполнение решений. Этот вид деятельности обозначен как "силовое предпринимательство"". То есть вроде бы речь о банальных "бандитах", "крышах" и "бригадах", но в то же время и не совсем о них. Тут очень тонкое различие, методологическое. Дело в том, что традиционные термины "организованная преступность" и "мафия" - это инструменты административного воздействия на определенные группы и на общественное мнение. В том числе и с целью отделить само "государство" от чего-то внешнего и чуждого ему. Автор предлагает произвести редукцию "государства", вынести его за скобки, забыть о том, что в реальности должны быть какие-то институты, которые ловят и сажают "преступников" и т.д. И посмотреть, а как же происходило на самом деле. И выясняется, что на самом деле у нас было то самое "естественное состояние", как его описал Гоббс, и только когда пришел Путин и предложил заключить новый общественный договор, началось состояние гражданское. Для описания естественного состояния не подходят термины, которые были созданы для описания состояния гражданского. Вот почему необходим новый термин "силовое предпринимательство". Надо сказать, что книга читается с огромным удовольствием. И дело как раз в том, что бандитские реалии не захватывают автора. Они ему сами по себе не интересны, не вызывают сладкой дрожи и т.д. А корректно и беспристрастно анализируются. Графики, таблицы, цифры, сухая объективная статистика. Сухая, но гораздо более жиз! ненная, чем бандитские сериалы и блатная романтика.

---

Светлана Бойм. Общие места: Мифология повседневной жизни. - М.: Новое литературное обозрение, 2002. - 311 с. - (Библиотека журнала "Неприкосновенный Запас"). Тираж не ук. Формат 60х90/16. ISBN 5-86793-190-0

Измененный и дополненный вариант американского издания 1994 года. Честно говоря, я бы из названия оставил только "общие места", поскольку в книге они, пожалуй, действительно есть. Всякие там клише, штампы. А из "повседневной жизни" есть воспоминания о жизни в ленинградской коммунальной квартире, но их мало. В остальном же речь идет о литературе и искусстве. Ну вот сами посудите: начинается все с картины Лактионова "На новую квартиру" (1952), затем сообщается содержание понятий "общее место", "топос", "клише", "китч", "кэмп", "повседневность". Потом рассказывается, что русские полагают "быт" и "бытие" сущностями несовместимыми, подробно излагается история литературной борьбы с "бытом". Далее "пошлость", и, конечно, первым делом Набоков. Литературная история пошлости. Гоголь и Чехов. История понятий "мещанин" и "мещанство", сравнение с "американской мечтой". Опять же литературная история "частной жизни" и "русской души", а также "правды", "искренности", "культуры" и "культурности". Краткий экскурс в советскую песню (именно туда, а не в историю советской песни. Это, я бы сказал, вообще метод Светланы Бойм: не анализ общих мест, а экскурс в общие места, не критическая деконструкция, а ностальгирующее восполнение, предъявление образа. Даже коммунальная квартира в книге Бойм - это сплав из литературы о коммуналках и собственных воспоминаний. Я не говорю, что это плохо. Наоборот, это хорошо. Надо же не только книжки про мифологию. Надо и такие, в которых есть мифология, такая вот индивидуально-коллективная. Очерк о коммунальной квартире плавно и совершенно естественно превращается в очерк о Кабакове. Далее следует "графомания", точнее, ее образ в литературе, в особенности дамской, а также образ дамской литературы в литературе же. В финале речь идет о ностальгии. Не о вообще, а о собственной. Ледяная невская рябь. Болотно-блатной запах питерских дворов. Медленное течение времени. Прогулки по скользкому асфальту...)

В предыдущих выпусках

• Хаким-Бей. Хаос и анархия
• Робер Шуман. За Европу
• Майкл Ховард. Изобретение мира
• Жак Эллюль. Политическая иллюзия
• Жан Гейт. Понять Россию...
• Исследования по истории русской мысли
• Ирина Такала. "Веселие Руси": История алкогольной проблемы в России
• Мир глазами россиян: Мифы и внешняя политика
• Вадим Вацуро. Готический роман в России
• Предпринимательство и городская культура в России

Сводный каталог "Шведской лавки"