Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Читай и переводи рассказы на английском

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка . Подписчиков 329 RSS
←   Июнь 2017   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30


За последние 60 дней ни разу не выходила


Открыта: 30-07-2015

Автор
pmlstudio@mail.ru

Статистика

329 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Читай и переводи рассказы на английском


Добрый день, Дорогой читатель!

 

Сегодня мы начинаем новый рассказ  "ЧАЙКА ПО ИМЕНИ ДЖОНАТАН ЛИВИНГСТОН"

РИЧАРДА БАХА НА АНГЛИЙСКОМ С ПЕРЕВОДОМ

 

To the real Jonathan Seagull,

Who lives within us all

Part one

1. It was morning, and the new sun sparkled gold across the ripples of a gentle sea.

2. A mile from shore a fishing boat chummed the water, and the word for Breakfast Flock

flashed through the air, till a crowd of a thousand seagulls came to dodge and fight for bits of food. It was another busy day beginning.

to chum – разбрасывать приманку

to dodge – хитрить, ловчить

3. But way off alone, out by himself beyond boat and shore, Jonathan Livingston Seagull was practicing.

4. A hundred feet in the sky he lowered his webbed feet, lifted his beak, and strained to hold a painful hard twisting curve through his wings. The curve meant that he would fly slowly, and now he slowed until the wind was a whisper in his face, until the ocean stood still beneath him. He narrowed his eyes in fierce concentration, held his breath, forced one ... single ... more ... inch ... of ... curve ... Then his feathers ruffled, he stalled and fell.

to stall – глохнуть (о двигателе), терять скорость

5. Seagulls, as you know, never falter, never stall. To stall in the air is for them disgrace and it is dishonor. 

6. But Jonathan Livingston Seagull, unashamed, stretching his wings again in that trembling hard curve — slowing, slowing, and stalling once more — was no ordinary bird. 

7. Most gulls don't bother to learn more than the simplest facts of flight — how to get from shore to food and back again. For most gulls, it is not flying that matters, but eating. For this gull, though, it was not eating that mattered, but flight. More than anything else. Jonathan Livingston Seagull loved to fly.

8. This kind of thinking, he found, is not the way to make one's self popular with other birds. Even his parents were dismayed as Jonathan spent whole days alone, making hundreds of low-level glides, experimenting.

glide – скольжение

9. He didn't know why, for instance, but when he flew at altitudes less than half his wingspan above the water, he could stay in the air longer, with less effort. His glides ended not with the usual feet-down splash into the sea, but with a long flat wake as he touched the surface with his feet tightly streamlined against his body.

wake – след, отпечаток

10. When he began sliding in to feet-up landings on the beach, then pacing the length of his slide in the sand, his parents were very much dismayed indeed.

11. "Why, Jon, why?" his mother asked. "Why is it so hard to be like the rest of the flock, Jon? Why can't you leave low flying to the pelicans, the albatross? Why don't you eat? Son, you're bone and feathers!"

flock – стадо, стая

12. "I don't mind being bone and feathers, mom. I just want to know what I can do in the air and what I can't, that's all. I just want to know."

13. "See here, Jonathan," said his father, not unkindly. 'Winter isn't far away. Boats will be few, and the surface fish will be swimming deep. If you must study, then study food, and how to get it. This flying business is all very well, but you can't eat a glide, you know. Don't you forget that the reason you fly is to eat."

14. Jonathan nodded obediently. For the next few days he tried to behave like the other gulls; he really tried, screeching and fighting with the flock around the piers and fishing boats, diving on scraps of fish and bread. But he couldn't make it work.

15. It's all so pointless, he thought, deliberately dropping a hard-won anchovy to a hungry old gull chasing him. I could be spending all this time learning to fly. There's so much to learn!

16. It wasn't long before Jonathan Gull was off by himself again, far out at sea, hungry, happy, learning.

17. The subject was speed, and in a week's practice he learned more about speed than the fastest gull alive.

18. From a thousand feet, flapping his wings as hard as he could, he pushed over into a blazing steep dive toward the waves, and learned why seagulls don't make blazing steep power-dives. In just six seconds he was moving seventy miles per hour, the speed at which one's wing goes unstable on the upstroke.

19. Time after time it happened. Careful as he was, working at the very peak of his ability, he lost control at high speed.

20. Climb to a thousand feet. Full power straight ahead first, then push over, flapping, to a vertical dive. Then, every time, his left wing stalled on an upstroke, he'd roll violently left, stall his right wing recovering, and flick like fire into a wild tumbling spin to the right.

 TO BE CONTINUED...

ПЕРЕВОД:

 Невыдуманному Джонатану-Чайке,

который живет в каждом из нас

Часть первая

1. Настало утро, и золотые блики молодого солнца заплясали на едва заметных волнах спокойного моря.

2. В миле от берега с рыболовного судна забросили сети с приманкой, весть об этом мгновенно донеслась до Стаи, ожидавшей завтрака, и вот уже тысяча чаек слетелась к судну, чтобы хитростью или силой добыть крохи пищи. Ещё один хлопотливый день вступил в свои права.

3. Но вдали от всех, вдали от рыболовного судна и от берега в полном одиночестве совершала свои тренировочные полеты чайка по имени Джонатан Ливингстон.

4. Взлетев на сто футов* в небо, Джонатан изогнул крылья и, превозмогая боль, старался удержать их в этом положении. Изогнутые крылья снижали скорость, и он летел так мед­ленно, что ветер едва шептал у него над ухом, а океан под ним казался недвижим. Он прищу­рил глаза и весь обратился в одно-единственное желание: вот он задержал дыхание и чуть... чуть-чуть... на один дюйм... увеличил изгиб крыльев. Перья взъерошились, он совсем потерял скорость и упал.

5. Чайки, как вы знаете, не раздумывают во время полета и никогда не останавливаются. Остановиться в воздухе — для чайки бесчестье, для чайки это — позор.

6. Но Джонатан Ливингстон, который, не стыдясь, вновь выгибал и напрягал дрожащие крылья — все медленнее, медленнее, и опять неудача, — был не какой-нибудь заурядной птицей. 

7. Большинство чаек не стремится узнать о полете ничего, кроме самого необходимого: как долететь от берега до пищи и вернуться назад. Для большинства чаек главное — еда, а не полет. Для этой же чайки главное было не в еде, а в полете. Больше всего на свете Джона­тан Ливингстон любил летать.

8. Но подобное пристрастие, как он понял, не внушает уважения птицам. Даже его родители были встревожены тем, что Джонатан целые дни проводит в одиночестве и, занимаясь своими опытами, снова и снова планирует* над самой водой.

            9.  Он, например, не понимал, почему, летая на высоте меньшей полуразмаха своих крыльев, он может держаться в воздухе дольше и почти без усилий. Его планирующий спуск заканчивался не обычным всплеском при погружении лап в воду, а появлением длинной вспененной струи, которая рождалась, как только тело Джонатана с плотно прижатыми лапами касалось поверхности моря.

10. Когда он начал, поджимая лапы, планировать на берег, а потом измерять шагами след, оставляемый на песке, его родители, естественно, встревожились не на шутку.

11. —  Почему, Джон, почему? — спрашивала мать. — Почему ты не можешь вести себя, как все мы? Почему ты не предоставишь полеты над водой пеликанам и альбатросам? Почему ты ничего не ешь? Сын, от тебя остались перья да кости.

12. — Ну и пусть, мама, от меня остались перья да кости. Я хочу знать, что я могу делать в воздухе, а чего не могу. Я просто хочу знать.

13. — Послушай-ка, Джонатан, — говорил ему отец без тени недоброжелательности. — Зима не за горами. Рыболовные суда будут появлять­ся все реже, а рыба, которая теперь плавает на поверхности, уйдет в глубину. Если тебе непременно хочется учиться, изучай пищу, учись ее добывать. Полеты — это, конечно, очень хорошо, но одними полетами сыт не будешь. Не забывай, что ты летаешь ради того, чтобы есть.

14. Джонатан покорно кивнул. Несколько дней он старался делать то же, что все остальные, старался изо всех сил: пронзительно кричал и дрался с сородичами у пирсов и рыболовных судов, нырял за кусочками рыбы и хлеба. Но у него ничего не получалось.

15. «Какая бессмыслица, — подумал он и ре­шительно швырнул с трудом добытого анчоуса голодной старой чайке, которая гналась за ним. — Я мог бы потратить все это время на то, чтобы учиться летать. Мне нужно узнать еще так много!»

16. И вот уже Джонатан снова один далеко в море — голодный, радостный, пытливый.

17. Он изучал скорость полета и за неделю тренировок узнал о скорости больше, чем самая быстролетная чайка на этом свете.

18. Поднявшись на тысячу футов* над морем, он бросился в крутое пике*, изо всех сил махая крыльями, и понял, почему чайки пикируют, сложив крылья. Всего через шесть секунд он уже летел со скоростью семьдесят миль* в час, со скоростью, при которой крыло в момент взмаха теряет устойчивость.

19. Раз за разом одно и то же. Как он ни старался, как ни напрягал силы, достигнув высокой скорости, он терял управление.

20. Подъем на тысячу футов. Мощный рывок вперёд, переход в пике, напряжённые взмахи крыльев и отвесное падение вниз. А потом каждый раз его левое крыло вдруг замирало при взмахе вверх, он резко кренился влево, переставал махать правым крылом, чтобы восстановить равновесие, и, будто пожираемый пламенем, кувырком через правое крыло входил в штопор .

 ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА В СЛЕДУЮЩИХ ВЫПУСКАХ 
В избранное