Заметки о животных   Непримиримые соседи  

Степаныч растерянно посмотрел на беспорядочную кучу дров. Потом стал хватать ртом воздух, а руки его задрожали: «Убил! Своими же руками убил!».

*****

Все три месяца весна суетилась, набирала обороты, а сейчас…

…словно неутомимый паровоз, наконец, поднявшийся на самую вершину американских горок и быстро спускающийся в головокружительную бездну, она торопилась закончить все свои начатые дела. Хотела успеть, прежде чем ворвется в открытое окошко летняя жара.

«Чух-чух-чух» - шумно пыхтел паровозик, а восседающая на нем красна девица, взмахивала напоследок невидимыми то ли тонкими ручонками, то ли крыльями, вырисовывая в воздухе незамысловатые орнаменты. Любо-дорого посмотреть.

Травка зеленеет, солнышко блестит, бабочки порхают, птички напевают знакомые мотивы, которые за душу берут.

Жить хочется! Радоваться, улыбаться без причины. Хочется вдыхать благоухающий аромат сирени и черемухи. Бежать следом за уходящей весной, пытаясь ухватить её кончиками пальцев за развевающийся подол платьица, и кричать:

«Постой, постой!».

Но не угнаться уже за паровозиком. Не поймать теперь красну девицу, мелькающую еле различимой точкой на горизонте. Только слышно, как становится тише радостное «Чух-чух-чух…».

В эту прекрасную картину совсем не вписывались нахмуренные лица Михалыча и Степаныча, непримиримых соседей,

Соседей, которые, несмотря на свой почтенный возраст, вели себя как мальчишки, не поделившие песочницу с игрушками. А ведь в молодости они были лучшими друзьями.

Были…

Да только угораздило их влюбиться в одну и ту же девушку – Мариночку.

Каждый из них пытался добиться её руки и сердца, а настоящая мужская дружба отошла на второй план.

Или даже на третий…

Спрятали они её в темный чулан с паутиной, свисающей до самого пола.

Перестали общаться. Совсем. Только бросали камни в чужой огород, обидные слова говорили друг другу, дрались под окнами любимой на кулаках и уходили ни с чем.

Один раз даже до настоящей дуэли чуть не дошло. Молодые же, горячие. Не желали идти на уступки.

Хорошо, что не удалось раздобыть им оружия «огнем стреляющего».

Иначе бы не сидели они сейчас нахмуренные и невеселые…

И жизнь не прожили бы свою долгую. Временами радостную, а временами не очень.

И вспоминать нечего было бы на старости лет. А вспомнить им было что…

С Мариночкой ни у одного из них не сложилось...

...потому что пока они выясняли отношения, она времени зря не теряла: встретила молодого лейтенанта и уехала с ним вкушать прелести и тяготы воинской службы.

Мариночка всегда мечтала выйти замуж не за принца, а за военного…

Михалыч же, как и Степаныч, после армии сразу бросились покорять «гражданку», поэтому особого интереса для нее уже не представляли…

Да и не хотела она разрушать их дружбу.

Так и прошла первая любовь, оставив после себя боль и разочарование.

Казалось бы: возьми да помирись. Делить-то уже нечего.

Но нет: каждый из них винил в случившемся друг друга. Михалыч Степаныча, а Степаныч – Михалыча.

А судьба смотрела на них с высоты птичьего полета и недовольно качала головой: «Ну как дети малые, ей-богу!».

Следующие двадцать с лишним лет они не виделись, разъехавшись по разным городам. Наверное, и не увиделись бы никогда больше, если бы…

В общем, в один прекрасный день Михалыч и Степаныч вместе со своими женами решили переехать из города в деревню. Так и стали они соседями. Поневоле.

Судьба уже руки потирала: «Ну теперь точно помирятся!». Но не получилось.

Задумка была хорошая, но обида бывших друзей оказалась сильнее здравого смысла.

Жены их, которые уже девятый месяц находились в «интересном положении», сразу нашли общий язык, подружились, а обиженные мужчины лишь злобно смотрели друг на друга...

...будто собирались испепелить взглядом.

К счастью, на лопатах не бились и граблями не размахивали. И на том спасибо, как говорится.

Но забор между смежными участками построили, чтобы в очередной раз показать всему миру свою непримиримость.

Потом у Степаныча родилась доченька Настя, а у Михалыча – сын Филипп.

Растили и воспитывали они их самостоятельно, потому что жены их умерли при родах.

Врачи лишь разводили руками и пытались объяснить мужчинам, что иногда медицина бессильна. Но они не поверили.

Несмотря на соседство, отцы-одиночки категорически запрещали Филиппу и Настеньке играть вместе.

Но они все равно находили способ увидеться. Да и в одной школе учились, хотя и в разных классах.

А потом, достигнув совершеннолетия, Настя и Филипп вдруг заявили, что любят друг друга, и уехали из деревни в город.

Остались Михалыч со Степанычем одни. Обидно было, досадно, но ничего не сделаешь...

Невыносимо им стало жить в опустевших домах, где больше не слышно громкого топота маленьких ножек по деревянному полу и задорного детского смеха с утра до вечера.

Поэтому мужчины завели себе домашних животных. Ну чтобы не сойти с ума окончательно.

У Степаныча появился кот по имени Владимур, а у Михалыча - кошка Люся. Стало веселее.

Даже распорядок дня у них поменялся. Теперь ночью они бодрствовали вместе с животными, а днем отсыпались в перерывах между работой.

Естественно, они следили за тем, чтобы их питомцы друг с другом не пересекались.

Но Владимур и Люся все равно находили способ видеться. Забор для них совсем не преграда.

Если раньше соседи обычно враждовали молча, то теперь у них развязался язык.

Стали они ругаться по поводу и без. По любому пустяку встречались возле забора и что-то доказывали друг другу, размахивая руками. «Как дети малые, ей-богу».

Когда животные повзрослели, между ними неожиданно пробежала искра.

Даже не искра…

…а молния, которая своей яркой вспышкой озарила всю деревню и близлежащие поселения.

Собственно, во время августовской грозы они и полюбили друг друга.

Владимур терпеливо ухаживал за своей Люсенькой, и так получилось, что аккурат в ночь на 14 февраля, спрятавшись от холода в пустой собачьей будке, они согревали друг друга своим теплом и любовью до самого утра.

Эту будку Степаныч построил давно, но после смерти жены заводить себе собаку не стал.

Не до неё было.

А через несколько месяцев у Люси родился первенец. Правда, только один.

На свет он появился в той самой собачьей будке на участке Степаныча, но позже мама перенесла его на свою территорию.

Михалыч очень обрадовался пополнению, а Степаныч…

...Степаныч тоже поначалу обрадовался, когда узнал, что Владимур стал папой, но потом расстроился. Ведь котенок был теперь на участке соседа, с которым он не желал не иметь никаких дел и с которым не хотел делить котенка.

Долго он думал, старательно подбирал слова и однажды решился. Перелез через забор рано утром и стал искать глазами котенка.

В этот самый момент из дома вышел Михалыч с пустыми ведрами – грядки поливать.

- Так-так, и что это мы тут делаем, уважаемый?

Степаныч громко выругался. Хотел по-тихому, а получилось с точностью до наоборот.

- За своим пришел.

- С этого момента подробнее, пожалуйста. Что это на моем участке является твоим?

- Котенок.

- Котенок?

- Ты глухой, что ли? Чего переспрашиваешь? А хотя да, старость не в радость.

- Нет, я не глухой. Просто удивлен такой наглостью. Без спроса перелезть через забор, чтобы украсть моего котенка.

- Этой мой котенок!

Минут на десять они «застряли» в словесной перепалке, потом взяли перерыв, чтобы отдышаться.

Первым нарушил зловещую тишину Степаныч:

- В общем так, Михалыч, давай его делить тогда!

- Кого?

- Ну мелкого… - Степаныч взмахнул рукой.

Михалыч посмотрел в том направлении, куда он показывал, и увидел котенка, который малость опешил от услышанного.

- Как это делить?

- Да на две части!

- Если мне память не изменяет, то один на два не делится, - блеснул Михалыч своими познаниями в математике.

- Ну раз не хочешь, тогда я его себе заберу.

- С какого перепугу?

- Мой Владимурчик участвовал в этом процессе, поэтому котенок должен быть моим, и точка!

Сказав это, Степаныч направился в сторону котенка.

Михалыч схватил его за руку:

- Постой! Это моя Люська котенка родила. Значит, он мой!

- Да без моего Владимура она бы никого не родила!

- А без моей Люськи твой Влади… Владим… Тьфу, где ты это имя откопал? Назвал бы просто Вовкой. Так, о чем это я? А вспомнил! Короче, без моей кошки твой кот папой бы не стал.

Потом, подумав немного, вдруг добавил:

- И вообще, мы вправе на алименты подать. Вот!

- Ага! Алименты ему. Мой кот от своих родительских обязанностей не отказывается. Каждое утро мясо таскает твоей Люсеньке.

Слово за слово, седоволосые деды снова стали браниться.

Владимур с Люсей ушли погулять, чтобы не слышать ругани своих хозяев. Как дети малые, ей-богу!

А котенок внимательно наблюдал за происходящим, устроившись на поленнице дров, которую Михалыч еще месяц назад сделал.

Тем временем скандал стал набирать обороты.

Степаныч подошел к поленнице с явным намерением забрать котенка, а Михалыч пытался ему всячески помешать. Завязалась потасовка. А потом деды навалились на поленницу.

Она и посыпалась.

Михалыч дрова вплотную не подгонял, когда поленницу складывал. Наоборот, "окошки" оставлял для проветривания, поэтому фундаментальной сию конструкцию назвать было нельзя. Поэтому и завалить её не составило проблем.

Вот только в одном из "окошек" был...

- Ты что наделал? – задыхаясь, кричал Михалыч на соседа, и откидывая полено. – Там же котенок сидел. Придавило его небось.

Степаныч растерянно смотрел на беспорядочную кучу дров, и руки его дрожали: «Убил! Своими же руками убил!».

- Да не стой ты! Помогай давай!

- Да, да… - пробормотал сосед, и теперь уже в четыре руки они разгребали образовавшийся по их вине завал.

Пот ручьем струился по их красным лицам, но котенка нигде не было. Будто сквозь землю провалился.

Чуть позже прибежали Люся с Владимуром. Они встревоженно смотрели на запыхавшихся стариков и ничего не понимали.

- Всё, Владимурчик, нет у тебя больше сына. Нет… Убил я его…

- Да не нагнетай ты. Не видишь, что ли, нет его нигде. Может, отскочил в сторону?

- А если нет?

- А если нет, то я тебя под этими дровами и похороню.

Люся догадалась, что что-то случилось с её любимым чадом и громко замяукала. Владимур тоже подал голос, внимательно осматриваясь по сторонам. Все были взбудоражены.

Котенок появился так же внезапно, как и пропал.

Выскочил откуда-то, подбежал к родителям и стал что-то рассказывать им на кошачьем. Да так увлеченно, что Михалыч со Степанычем аж заслушались.

А потом смахнули слезы из глаз и обнялись.

Крепко так, по-мужски. Как старые былые времена, когда они еще дружили.

- Ты прости меня, Михалыч, за всё. Как-то оно глупо всё получилось: и с котенком, и вообще.

- И ты меня прости, дружище. Прости, что так вел себя всё это время. Нет мне оправдания.

- Слушай, может, по пять капель? У меня как раз есть немного «беленькой».

- А у меня огурчики соленые…

Вечером друзья сидели у Михалыча во дворе и разговаривали: о прошлом, о жизни, о детях, которые давно уже не приезжали к родителям, потому что те сразу начинали ругаться.

Потом стали говорить о кошках.

В частности, о Люське и Владимуре.

- Слушай, а как назовем малого? – спросил Степаныч, громко похрустывая огурчиком.

- Не знаю. Может, Мурзиком?

- Да сколько уже этих Мурзиков по белу свету бегает? Надо как-то оригинально назвать, чтобы запомнилось.

- Например?

- Например, Пузеслав или Зубопят. Пятки кусает?

- Нет, только тапки грызет.

- Ну, значит, Тапкогрызом будет! Звучит, а?

- Да как-то не очень.

Котенок тоже возмутился, спрыгнул с колен Степаныча и запрыгнув на руки к Михалычу.

В общем, решили они подумать над кличкой завтра. Так оно правильно будет. Не зря же говорят, что утро вечера мудренее, да и на трезвую голову думается лучше.

- Слушай, Михалыч, может, снесем этот забор? – говорил сосед, уходя домой.

- А давай снесем, только тень на участок бросает… - ответил Михалыч, хлопая соседа по плечу.

Вот так непримиримые соседи снова стали лучшими друзьями. А на следующий день в гости приехали дети, да не одни, а с внучкой Катенькой, о существовании которой дедушки знали, но в живую её еще не видели. Еще пуще забурлила на их участках жизнь!

С помощью Филиппа обрадовавшиеся старики быстро снесли забор и участок стал общим, сразу увеличившись в размерах.

Потом были шашлыки, песни под гитару и аккордеон, танцы, улыбки до ушей и...

...слезы радости.

А котенка Катенька назвала Пупсиком. Не Мурзик, конечно, но и не Пузеслав, слава Богу.

Его она забрала с собой в город через два дня. Дедушки прятали слезы, но не могли отказать любимой внучке.

Пусть ребеночку будет счастье, а Люся с Владимуром еще их порадуют… Если ругаться больше не будут.

https://dzen.ru/a/Zggbn6yiQEqR-4fq?from_site=mail