Бумажный Слон   Если черный кот дорогу перейдет  

— Приехали, вылезай.

Сначала спереди донесся насмешливый, хрипловатый голос, а потом уже показалась взъерошенная голова в нелепой шляпе набекрень, обнажила неправильно ровные блестящие зубы и спряталась.

Зара смотрела в окно и почему-то совершенно не хотела выходить. Внутри было тепло, пахло теплом, и даже вкус тепла перекатывался в горле. За окном, насколько хватало глаз, все обнимала темнота. Так крепко обнимала, что Зара едва смогла разглядеть старый заборчик с покосившейся, некогда изящной калиткой, и ещё более старый дом.

— Чего застыли, на выход, — брякнули спереди. Дверь щелкнула, впустив в салон хвост прохладного ночного воздуха. Но никто не вышел.

— Я же говорила, надо было заехать за угол, — буркнула Зара. Дом нависал над машиной. И машина, ещё недавно резво-смелая в руках сорвиголовы Макса, присмирела, вся как-то съежилась и уменьшилась.

— Боишься? — усмехнулась снова вынырнувшая голова. Зара, наверное, залепила бы Максу пощечину, если бы не очень весомое, сидящее на переднем пассажирском сидении “но”. Оно к тому же подало голос:

— Полночь уже.

Полночь. Не поздно совсем. Зара ударила по наручным часам. Не поздно. Но почему тогда так тяжело в груди и шкребется что-то в затылке, как в неудачном сне?

Полночь. Отстукивало что-то снаружи. Исчезла ухмылка с лица Макса. Молчал металлический голос… Зара забыла имя. Или никогда не знала. Макс просто сказал, что будет не один. Зара, с детства мечтавшая удрать посреди ночи в Дом на краю леса, пропустила его слова мимо ушей. И только когда она оказалась на заднем сидении машины с двумя парнями ростом на полгода выше и старше в полтора раза, поняла, что немного не подумала. И что, наверное, ехать ночью к заброшке в такой компании — идея не самая разумная.

Детская мечта победила.

— Алекс, думаешь права Мелкая?

Значит, Алекс.

Зара выбралась из машины. Небо свалилось на голову. Тяжёлый туманный воздух прижал к земле. Оглушительно хлопнула передняя дверь. Зашелестели голоса, незнакомые и поэтому совсем неважные. А важным был тихий стон, срывающийся с опухших губ старого дома.

Зара не боялась Дома на краю леса. Зара боялась только ветра, который бил бедный дом по крыше. А ветер боялся её и убегал из-под онемевших пальцев.

Ночь ворочалась, сонная, массивная туша. Задыхались под ней тонкие, умирающие деревья. Перекрикивались птичьими голосами листья. А птицы, напротив, шептались, тихо-тихо, боясь разбудить старый дом.

На секунду Заре показалось, что она одна. Нет ни безбашенного придурка Макса, ни пугающего мрачного Алекса, ни присмиревшей машины. Только она, дом и ночь. Ночь, дом и она. И повисшая над головой тайна.

— Впечатляет, — подал голос Макс.

Он больше не смеялся. Он больше не был уверен. Он…

…сомневался?

Зара первой шагнула к забору. Трава припадала к земле под подошвой кроссовок. Кланялась и не поднималась. И оставались тонкие жёлтые полосочки на грязной, давно заброшенной придомовой площадке.

Здесь были газоны раньше, красивые, с тремя кустиками белых роз и огромной сиренью. А вдоль забора весной распускались россыпи мускариков и нарциссов. Летом их сменял красавец-клематис. Он и сейчас, наверное, прятался где-то в лапах плюща.

Так говорили. Много говорили. Больше придумывали. А Зара обожала слушать. Она знала все легенды о Доме на краю леса, она сама придумывала эти легенды. И чем больше слушала, чем больше придумывала и чем старше становилась, тем сильнее верила.

— Значит, здесь никто не был последние три года. Что-то слабо верится, — проворчал под нос Алекс. Ему ворчать не шло. Вне машины на фоне чёрного неба он казался ещё более огромным, похожим на вылитую из серебра статую.

— Это если версии Зары верить, — ляпнул Макс.

Три года назад здесь был Охотник на привидений, местный блогер. Заре он не нравился. Так вот блогер этот залез ночью в Дом на краю леса в прямом эфире. Камера потом долго снимала чёрный угол, пока не отключилась. А блогер пропал. Никто про него больше не слышал. В ту же ночь сюда направили бригаду служб спасения. Но бригада, прибыв на место, не нашла ничего: ни тела, ни камеры, ни даже следов. Дом пустовал, как оценили тогда, не меньше десятка лет.

Исчезновение Охотника не было первым. По округе передавались из рук в руки, из ушей в уши, с экранов на экраны рассказанные в темноте детским шепотом страшилки. В Дом на краю леса заходили. Дом на краю леса глотал людей ночью, а днем просыпался прежним: заброшенным, нетронутым, пустым. Говорят, многие возвращались. Возвращались и пожимали плечами или крутили пальцем у виска в ответ на расспросы, мол, никуда они ходить и не собирались. Кто-то не возвращался. И тех спрашивать было уже не о чем.

— Рискнем? — нарочито весело предложил Макс.

Зара смотрела на примятую полосу травы под ногами. Лунный свет плыл по ней, как по воде. Бежала тоненькая, воздушная серебряная рябь. Зара отчего-то точно знала: она отвернется, трава поднимется, луна погаснет, не оставив следов. Солнцу нечего будет обнажать и оно повиснет бесполезным фонариком над старым домом.

Солнце вообще штука бесполезная и даже вредная в таких местах. Все таинственное его боится, вот и прячется и заметает за собой следы.

Зара неожиданно поняла, что она тоже очень боится солнца.

— Мелкую домой бы вернуть надо. Родители волноваться будут, — зачем-то пробормотал Макс.

Родители у Зары солнечные. Маленькая светленькая мама с детской ямочкой на подбородке. Вечно улыбающийся, нескладный, как подросток, отец с шоколадными глазами и грудным бархатистым голосом. Макс тоже солнечный. Его рослая фигурка нелепо выглядит в лунном свете. Весёлый, пушистый, как одуванчик, и бешеный, как щенок-переросток. А Зара в этой семье будто приёмная — лунная. Бледная, задумчивая, молчаливая, с глазами-безднами, спрятанными за челкой-шторкой.

Поэтому она и пошла к калитке первой, первой остановилась, прислушалась в последний раз к ночным шуршаниям и толкнула отогнутую деревяшку. Калитка уныло завела свою песню, схватила корявыми пальцами Зару за шиворот. Не хотела пускать.

— Может, не стоит. Саш, ты же сам говорил, это…

Все равно. Голоса за спиной снова стали незнакомыми.

Впереди мелькнуло что-то чёрное. Выскочило из-за кривого стволика березки, спружинило и понеслось молнией к калитке. Перед Зарой оно остановилось. Сверкнули в темноте изумрудики. Чёрный кот наклонил голову, дернул ухом, посмотрел Заре в глаза и намеренно так, медленно ступая по серебристой траве, перешёл дорожку прямо у её ног.

— Плохая примета, — заметил из-за спины Алекс. Или Саша. Или просто незнакомец с неприятным голосом.

Отец в таких случаях делал вид, что сплевывает через плечо. Мама стучала по деревяшке. Зара давно решила, что это глупо, и поэтому наклонилась к глазастой тени, но та юркнула за дерево. И уже оттуда, с достаточного расстояния, до самой двери Зару провожали два танцующих в темноте изумруда.

Дом встретил гостью приветливо и ласково, как старый одинокий дед встречает внучку. Он улыбнулся перекошенными губами. Изрезанное шрамами времени лицо смягчилось. Мигнула толстушка-луна в линзах потрескавшихся стекол-очков. Дом вздохнул, крякнул и пригласил гостью внутрь. Зара потянула за ручку и нырнула в тёмную пасть.

Дом не был страшным, как пытались внушить неумелые рассказчики легенд. Он был просто очень-очень старым, доживающим свой затянувшийся век. Заре даже стало его немного жаль.

— Не боишься? — спросил Макс.

— Не боишься? — устало вздохнула старое эхо.

Зара мотнула головой. Говорить в этих стенах было просто преступлением.

Под ногами шмыгнул чёрный кот, сверкнул изумрудными глазами и скрылся за углом. Зара пошла за ним, медленно шагая по скрипящим половицам. Было в этом что-то завораживающе-волнующе-приятное — идти, зная, что с любым шагом можешь провалиться сквозь пол.

Макс ворчал и совсем не в шутку. Алекс то и дело вставлял язвительные замечания. Дому не нравилось: он возмущённо шипел и начинал скрипеть ещё пронзительнее.

— Даже привидений нет, — хмыкнул Макс. Ему в ответ что-то буркнул Алекс.

Коридор закончился тремя одинаковыми дверьми. На ржавых ручках вырисовывались одинаковые змеиные силуэты. Кот боком протиснулся за одну из дверей. И сквозь образовавшуюся щель выпорхнуло пыльное облачко.

— Уверена? — Макс уже откровенно пытался отговорить неразумную сестру. Зара чуть не бросила ему в лицо: “Дурак”. Не видел он что ли, что не для него этот дом и эта пыльная комната, не знал что ли, куда идёт.

Зара потянула за ручку. Дверь закрылась, впустив три человеческие тени. Макс толкнул ее плечом — бесполезно. Дом захлопнул пасть.

— Поэтому, господа, отсюда и не возвращаются, — мрачно заметил Алекс.

Заре было не до него. Зара рассматривала залитую лунным светом комнату. И перед ней оживали самые смелые и наглые из легенд.

Здесь все было покрыто бородатым, пушистым слоем пыли. Здесь даже на пыли была своя пыль. Всё замерло, заснуло, но неестественно, неправильно. Будто время просто остановилось. Будто пыль, запах старины, ржавые ручки дверей, трещины в половицах, разбрызганные по стенам моховые пятна, разбитое зеркало в углу, лохмотья паутины под потолком — все это было очень-очень давно и будет ещё очень-очень долго. Здесь, конечно, не могло быть ноги человека ни пять, ни десять, ни пятьдесят лет. Это место дышало вечностью. Зара одного ещё не понимала: вечной смертью или вечной застывшей жизнью.

У стены стояли старинные часы с маятником. Они остановились так давно, что циферблат совсем посветлел, а стрелки опушились и стали похожи птичьи крылья.

— Пойдем отсюда, — серьёзности в тоне Макса поприбавилось ещё на полтона.

— Куда ты пойдешь? — щелкнул языком Алекс. — Дверь заперта, если не заметил.

Зара понимала, что все это должно выглядеть, как минимум, жутковато и, как максимум, — просто и банально — опасно. Но старый дом схватил её за шкирку и не отпускал. А она, как послушный котенок, не хотела сопротивляться.

В стенах зияли окна. Зара как раз подумала о том, что Алекс с его ростом и силой такое окно разобьёт одной левой, когда заметила кое-что странное. Во всей комнате был только один предмет, которого не коснулась пыль. На столе лежал маленький изумруд. Он переливался в свете слабой луны и вместо зелёного казался бирюзово-голубым. Но Зара отчего-то была уверена, что это именно изумруд. Может, потому что глаза появившегося из неоткуда кота в этой комнате тоже казались бесконечно-небесно-голубыми.

— Зара, мы уходим, — категорично заявил Макс. Он никогда не приказывал и никогда не боялся. Зара его не узнавала.

Кот прыгнул на стол и разлегся на спине, поджав лохматые лапы, вытянулся колбаской, перекувыркнулся и накрыл своей тушкой изумруд. Посмотрел на Зару не по-кошачьи умными глазами и мяукнул. Кувыркнулся обратно. А изумруд остался заманчиво лежать в центре стола, блестящий, чистый, нетронутый.

Зара обернулась, прочитала по губам Макса: “Не надо” и взяла камень.

Острый и прохладный. Зара успела почувствовать хрупкие стеклянные грани под пальцами, и по рукам побежали колючие волны. Тепло, домашнее и ласковое, растеклось по телу. Зара закрыла глаза всего на секунду, а когда открыла, не узнала комнату. Туман стелился по полу, поднимался по стенам, клубился под потолком, выползал из-под ног тонкими струйками. Весь воздух серебрился и сверкал от тумана. Луне он нравился. Луна запустила в него свои пальцы и рассыпала по нему голубые искорки.

Только кот остался чётким. И изумруд в ладони засверкал ярче.

— Что происходит? — донесся из тумана голос Макса.

— Прекрати, не смешно, — огрызнулся Алекс. — Нет ничего в этом вашем Доме. Как хотите, а я ухожу.

Туман медленно рассеивался. Выползала из-под него сонная комната. Но не было больше многолетнего слоя пыли, и снова дышали жизнью грязные стены и растрескавшиеся половицы. Дом наполнился звуками. По углам, ещё скрытое в тумане, что-то шуршало и попискивало. Над головой звенели и трепыхались невидимые крылья. По ногам бежал лёгкий ветерок. И кот, гордо выгнув грудь, мурчал на столе.

— Скажите, что я не один это вижу. — Максу не шёл страх.

— Не один, — прошептала Зара.

— Бред какой-то, — буркнул Алекс.

И туман рассеялся.

То, что недавно казалось мёртвым, кишело жизнью. По полу ползли живые тонкие струйки. Зара пригляделась: змейки с острыми хвостиками и глазами-бусинками. Полупрозрачные, блестящие змейки. И среди них одна — толстая, медленная, едва ворочающаяся на полу в центре комнаты.

— Минутки, — услышала Зара голос. Обернулась. Никого. Никого, кроме…

Коты ведь не умеют говорить.

Кот между тем смотрел на Зару ужасно по-человечески внимательно и как будто немного насмешливо. Или так падал лунный свет. Коты ведь не умеют усмехаться?

— Маленькие — минутки, большая — час.

Зара решила, что бестелесный голос в ее голове — далеко не самое странное из того, что произошло сегодня.

Минутки кишели под ногами. Но среди них появились новые ночные гости. Крошечные пушистые зверьки скакали по полу, собирались в кучки, кувыркались, попискивали и любопытными голубыми глазками рассматривали Зару.

— Домохранители, — снова подсказал голос.

Одно из существ подкралось ближе. Черный вытянутый носик мелко дрожал, принюхиваясь к новым запахам. Существо вблизи выглядело совсем крошечным, меньше кошки. Оно аккуратно подползло к кроссовкам Зары, подпрыгнуло на месте и замахало длинным пушистым хвостом.

— Ты ему понравилась, — одобрительно заметил голос.

Вслед за первым домохранителем к Заре покатилось целое стадо пушистых хвостов и пестрых шерстяных головок. Все они норовили понюхать кроссовки и коснуться когтистыми лапками ног. Краем глаза Зара заметила, что Макс немного расслабился и даже выдавил из себя улыбку, но пугливые домохранители сторонились его. От Алекса и вовсе шарахались как от огня. А тот, казалось, ничего не видел у себя под носом.

Когда зверькам надоело, они разбежались по углам. И Зара заметила в стенах темные пятна, которые раньше были не больше, чем кляксами плесени и мха. Теперь же в этих пятнах образовались маленькие норки.

Над головой зашелестели крылья. Под потолком закружили серебристо-синие птички. Они пели, тихо и мелодично, будто в соседней комнате играл маленький такой оркестр. Маленький, потому что тихий, но обязательно живой. Только живая музыка может так растекаться в расплавленном воздухе.

— Мечтинки, — продолжал подсказывать голос.

Все было правильно. Ожила легенда. Ожил старый дом. И ожила Зара. Она чувствовала себя так, будто очень долго спала и наконец проснулась. Будто поверила в сон, сделала сон своей реальностью и вдруг поняла, что все наоборот. И все ее самые смелые мечтинки теперь кружат под потолком и сыпят на голову стружку лунной пыли.

Пара птичек отделилась от общей стайки и опустилась на плечи Зары. Музыка залилась в самые уши. Тонкие клювы бережно пощипывали шею и плечи. Зара закрыла на секунду глаза и почувствовала себя самым счастливым человеком на свете. Как мало, оказывается, нужно для настоящего счастья — чтобы твои мечты клевали твои щеки.

— Ты видишь, видишь? — не выдержала Зара и рассмеялась. Она и не знала, что смех может быть таким приятным и воздушным. Таким… уместным? Он слился с музыкой мечтинок и шуршанием минуток.

Макс мотнул головой. Алексу вконец надоело это представление. Он вышел в центр комнаты, наступив на хвост толстого часа, скрестил на груди руки, посмотрел на кота, на Зару, на закрытую дверь и выдал:

— Хватит твоих игр, Мелкая. Через минуту меня здесь не будет. Если так хочется, оставайся. Счастливо.

Все стихло. Рассыпались в воздухе мечтинки, спрятались последние домохранители, нахмурился черный кот. Только минутки продолжали бесконечный путь из стены в стену.

В такие моменты всегда происходит что-то очень нехорошее.

Под потолком заклубился серый туман. Он рос, захватывая в кольцо комнату.

Алекс подошел к двери. Алекс дернул за ручку. Доползла до стены и исчезла минутка. Туман сжался в комочек, почернел, спружинил…

Зара успела заметить только клубы дыма, лижущие то место, где секунду назад стоял Алекс. Увидеть, понять и ничего не почувствовать. Будто все правильно. Будто так и должно было быть.

Поэтому люди не возвращались. Они на самом деле просто исчезали. Раз, и нет человека. И мир совсем не изменился. Даже стал немного лучше, потому что клубы дыма превратились в крошечное северное сияние под потолком.

— Где он? Зара, что это было?

— Он не понравился Дому, — совершенно спокойно ответила Зара. Сияние согласилось с ней, опустилось на плечи и превратилось в блестящее ручное облачко.

Туман между тем не рассеялся. Он забился по углам. И медленно начали выплывать из его тела силуэты. Привидения, окутанные лунным мерцание тени, покачивались в плотном воздухе. Макс смотрел сквозь них тупым невидящим взглядом. Заре потребовалось непозволительно много времени, чтобы понять: он правда не видит.

Первыми появились дети. Совсем мелкий мальчишка открыл глаза, перекувыркнулся через голову и, ловко перебирая ножками, побежал. Прямо во воздуху. Прямо к Заре. Его схватила за воротник девчонка-подросток и оттащила назад, к окну. А сама скрестила на груди руки и из-под чёлки оценивающим взглядом окинула компанию вторженцев.

Когда и другие силуэты превратились в серебристо-прозрачных людей, Зара уже догадалась. Когда женщина в лёгком летнем платье подплыла к ней, по-матерински улыбнулась и в знак приветствия наклонила голову, губы Зары сами прошептали имя.

Семья, исчезнувшая бесследно в Доме на краю леса тридцать лет назад, никуда не исчезла. Всё это время они жили здесь. Только люди были слишком слепы, чтобы их увидеть.

— Ты первая за пять лет, — зазвенел в ушах мелодичный голос. Вокруг по-прежнему было тихо. Шуршали шаги Макса, посапывал старый дом. Голос словно застрял в голове Зары и не мог вырваться наружу, вот и бился в черепной коробке.

— Идём, — хором с пульсом. Громко, звонко.

Мальчишка вырвался из хватки сестры и пытался дёрнуть Зару за штанину, но серебристые пальчики проходили насквозь.

— Здесь хорошо, оставайся, — просил он.

У стены медленно появлялись новые фигуры. Все они были Заре смутно знакомы. Все они словно вышли из легенд.

— Это оставшиеся, — пришел на помощь голос. Кот спрыгнул со стола и терся о ноги призраков.

Это вторая часть тех, кто не вернулся. Это те, кто настолько влюбился в Дом, что не смог его оставить.

— Ты подходишь для нашего мира. Тебе хорошо будет здесь, — заскрипел старческим голосом пожилой мужчина в плаще.

— Деда, скажи ей, — не унимался мальчишка, продолжая отчаянно отталкивать руку сестры.

— Выбирай, Зара. Дом дает тебе выбор.

Мир мечты или мир реальности. Странный выбор. Зара открыла было рот, чтобы ответить. И закрыла. Посмотрела на кота, на улыбающегося всеми морщинами лица деда, на неугомонного мальчишку. Обернулась. У двери нарезал шаги по черному от пепла полу Макс. Солнечный. Ему здесь не место.

Всё смотрело на Зару. Всё ждало ее решения. А она крутила в непривычно пустой голове единственную липкую мысль: “Сейчас все закончится. В любом случае закончится. Или для одной, или для другой меня”.

Неоформленное золотистое нечто, покачиваясь, как опавший листок, в воздухе, спустилось на Зару прямо с потолка. Бестелесный голос это нечто никак не назвал.

Зара решила, что так должна выглядеть надежда, и мотнула головой. Мальчишка что-то обиженно буркнул. Дед улыбнулся, и морщинки, собравшиеся в уголках его рта, напомнили Заре лучи солнца.

***

Зара проснулась.

Сердце вибрировало, как накрытый подушкой будильник. Дергалось, пыталось вырваться. В комнате судорожно не хватало воздуха. Он набивался в пересохшее горло, копошился там и совсем не помогал прийти в себя.

Приходить в себя Зара не хотела.

Сердце медленно успокаивалось под шуршание одеяла. Зара рассматривала, боясь пошевелиться, комнату, её собственную, до незнакомого знакомую, и чем дольше рассматривала, тем сильнее убеждалась: что-то должно быть не так.

Хоть бы эта царапина на косяке. Она похожа на след от коготков. У Зары никогда не было животных. Конечно, она помнила, что царапина эта от ножки громоздкого стола, который в четыре руки затаскивали в комнату отец с Максом. Но сейчас ей очень-очень нужно было найти подтверждение…

Не мог, не мог Дом на краю леса быть просто дурацким сном.

Комната казалась Заре пустой. И если раньше она эту пустоту любила всем сердцем, то теперь резко возненавидела. Комната была похожа на чудище, спящее уже так долго, что едва ли когда проснётся. Оно дышало, раздувались ноздри-шторы. Оно посапывало и ворочалось, шелестели на столе бумаги, ворчало одеяло, постукивала дверь шкафа. Но не жило.

Его не разбудил и трезвон телефона, и естественно бодрый голос на другом конце:

— Мелкая, ты мне все уши прожужжала с этим Домом. Погнали ночью с ребятами. Я Деном договорился. Он Киру притащит…

— Макс.

С той стороны что-то физически ощутимо порвалось, наверное, голос. Зара почти видела, как молча Макс открывает рот и как меняется выражение его щенячьих глаз.

— Что-то не так?

Зара все поняла по его голосу: непривычно взрослому и почти взволнованному. Вопрос застыл в воздухе. Зара смахнула одеяло, и вместе со стайкой пыли вопрос отлетел в дальний угол и там лёг небрежно грязной тенью.

— Нет, просто…

Зара вдруг поняла: он правда не помнит. И совершенно не удивилась. Это была предельно ясная, правильная мысль. Конечно, Макс не помнит, как и многие другие до него. Но почему тогда?..

Солнце заглянуло в окно. Нагло перекинуло луч через подоконник и осветило перевернутую ветром подставку-чернильницу и раскрытую на чистой странице тетрадь. Что-то было подозрительно, мучительно знакомо. Что-то сверкающее и… изумрудное! На тетради лежал он. Камень прямиком из сна.

— Подожди секунду, — выдавила из себя Зара, и ненужный телефон выскользнул из её руки.

Окно. Оно было открыто нараспашку. Бродил по комнате тёплый утренний ветер. Бродил по подоконнику чёрный кот. Увидел Зару, повернулся, наклонил голову, дернул ухом. Сверкнули в солнечном свете изумрудные глаза.

— Ну и что ты здесь забыл, лунатик?

Зара наклонилась было, чтобы коснуться блестящей кошачьей головки, и остановилась. Почему блестящая? Почему такая же серебристо-лунная, как ночью?

Кот прыгнул на стол и лапой подтолкнул изумруд. Сел, посмотрел глаза в глаза, жёстко, настойчиво, и тихо мяукнул.

Немного подрагивали руки, когда сжимали крошечный прохладный камушек. Немного дрожало сердце, когда по телу разлилось страшно знакомое тепло. Снова покалывало на кончиках пальцев, снова накрыло ощущение нереальности. Снова ушла в туман комната. И только кот, чёрный лунный кот оставался чётким и неподвижным. И Зара заметила, что он улыбается и тихо помуркивает.

Медленно, как во сне, проступали силуэты. Выглядывали из-за углов пушистые мордочки домохранителей. Шуршали над головой крылья мечтинок. Извивались под ногами глазастые ленты-минутки и один медленный толстый час. Переливались на окне узоры, оставленные сияющими облачками. Комната преобразилась, комната ожила. Комната кишела невидимой раньше жизнью. Зара чувствовала себя слепой, которая в секунду научилась видеть. Или ребёнком, все самые безумные мечты которого вдруг стали реальностью. Ребёнком, которому ужасно долго врали и который наконец-то оказался прав.

Она смеялась. Смеялась, как никогда раньше. Смеялась от щекочущих её лапок и крыльев, от пушистых, бегающих в голове мыслей. И только кот, только чёрный кот с изумрудными глазами мог её понять.

Она схватила телефон и на одном дыхании протараторила:

— Только если ты заедешь за угол.

Кот спрыгнул со стола и кувыркался под ногами, подставляя солнцу серебристые бока.

— Чтобы чёрный кот не перешёл дорогу.

Макс солнечный. Он не поймёт.

— А то знаешь, плохая примета.

Автор: Елизавета Бережная

Источник: https://litclubbs.ru/writers/9694-esli-chernyi-kot-dorogu-pereidet.html

https://dzen.ru/a/Z7Y33Qlb3hgd9ul9?from_site=mail