Здравствуйте, Александра.

Вы писали 11 марта 2016 г., 17:01:20:

АЛ> Автор: Эльфика

Спасибо, Сандра, у этого автора прекрасные сказки, из которых можно
подчерпнууть для себя каждому из нас чуточку света, мудрости, любви,
тепла.

Здравствуйте.
ВОЗВРАЩЕНИЕ К СЕБЕ
Он был не похож на других. Сколько он себя помнил, люди в их деревушке
относились к нему как-то странно - кто с опаской, кто со скрытой
усмешкой, кто и вовсе старался обойти его стороной. И уж все без
исключения избегали встречаться взглядом. Так было всегда, и он привык,
поэтому не задумывался: а почему так?
Он и не стремился завоевать чье-то расположение. Он предпочитал уходить
в лес, где разговаривал с деревьями и пересвистывался с лесными птицами,
или играл в прятки с грибами, или шептался со старым папоротником. Часто
он шел к реке - вода завораживала его, и если в нее долго смотреть,
можно увидеть чудесные картины: большие города, быстрые повозки,
сверкающих оперением птиц или неземной красы цветы.
Иногда он шел к холмам. Там жил смешной маленький народец, обитавший
прямо внутри холмов. Народец был скрытный и осторожный, днем наверх не
вылезал, зато по ночам жители холмов часто выходили посмотреть на звезды
и попеть странные, причудливые песни. Он не лез к ним, хотя в темноте
видел ничуть не хуже, чем днем. Просто сидел в сторонке и тоже смотрел
на звезды. Постепенно народец привык к молчаливому мальчику и вскоре
перестал его бояться. Жители холмов разговаривали на каком-то певучем,
незнакомом языке, но он непостижимым образом понимал, о чем идет речь.
Его речевой аппарат не мог бы воспроизвести их странный говор, но он в
этом не нуждался - можно было и так общаться, без слов. Маленький
народец холмов был первым, кто принял его как друга, не опасаясь
смотреть в глаза. Жители холмов знали множество занимательных историй -
о забытых кладах, о давно ушедших народах, о взаимосвязи всего сущего в
Мироздании, и он впитывал в себя эти древние знания.
Когда мальчик подрос, его отдали в деревенскую школу, но там ему было
скучно. Его учили каким-то странным вещам - он точно знал, что ему это в
жизни не понадобится никогда, и поэтому его внутренняя сущность
протестовала и не хотела впускать бесполезные знания. Он пытался
рассказать то, что узнал от маленького народца, но его жестоко высмеял
учитель, а дети потом долго дразнили. Он понял, что лучше помалкивать и
делать вид, что ты такой же, как все. Это у него получалось - у него
вообще все получалось. Казалось, что Мир только и ждет, когда он что-то
пожелает - чтобы немедленно кинуться выполнять.
Став подростком, он понял, что родители, конечно, любят его, но иногда
кидают на него осторожные взгляды, в которых читаются вопрос и тревога.
Он ощущал, что родители не понимают, почему он не такой, как все, и
тревожатся за его будущее: как он сможет приспособиться к жизни? Что его
ждет потом? У него были хорошие, заботливые родители, но он точно знал:
открыть им свой внутренний мир - значит навеки поселить в них страх и
непонимание. И он ничего не говорил - опять же, старался быть как все.
Чем старше он становился, тем больше чувствовал, что ему тесно в рамках,
куда его постоянно загоняли традиции деревенской жизни. Тело его росло,
наливалось силой, он чувствовал, как кожа его временами словно бы трещит
по швам, и так же трещала черепная коробка - словно в нее вливалось
что-то сверх меры.
Но он не хотел ничего такого знать, он твердо говорил себе: я - как все,
и Мир послушно вторил ему: <<Конечно, ты как все>>.
А ночью опять шел к холмам, чтобы вдоволь наговориться о дальних странах
и послушать причудливые истории и песни маленького народца, и не понять
было, где сказка, а где быль, и волшебство присутствовало в каждом
слове, в каждом событии. Наверное, если бы он спросил у народца холмов,
кто он есть на самом деле, они бы ответили - мудрый это был народец и
очень древний, -- но он не спрашивал. Может, в глубине души боялся
услышать ответ, а может - просто не догадывался.
...Однажды утром, на рассвете, когда край солнца уже высоко поднялся над
горизонтом, он возвращался с холмов, все еще переполненный странными
историями, лунным светом и мерцанием звезд. Картина, которая открылась
ему, когда он вышел на луг, заставила его остановиться и замереть в
восторге. На лугу танцевала девушка. Она была в простом белом платье,
длинные волосы ее были украшены луговыми цветами, босые ноги, казалось,
еле касались земли. Он узнал ее: первая красавица, разбившая не одно
сердце своей недоступностью. Она нравилась и ему, но он даже близко не
смел подойти - знал, что уж ему-то вообще не светит. Но сейчас она
казалась совсем другой, почти родной - он услышал музыку, под которую
она танцевала, и сорвался с места, чтобы присоединиться к ней. Но
девушка вскрикнула и остановилась, в страхе прижав руки к груди.
- Что ты здесь делаешь? - холодно спросила она, справившись с собой.
- Я шел мимо, -- смутился он, -- и просто захотел потанцевать вместе. Я
думал, вместе веселее...
- Мне и одной неплохо, -- проговорила она, глядя ему прямо в глаза. Это
его удивило - она не боялась его взгляда, не как другие деревенские.
- Я тоже люблю делать странные вещи, -- робко сообщил он.
- Что такого странного я делала? - еще холоднее спросила она. - Всем
известно, что танцы на рассвете, на утренней росе, сохраняют молодость и
красоту. Вот и все. Ничего странного.
- Извини, -- еще больше смешался он. - Я вовсе не хотел тебя обидеть. Я,
пожалуй, пойду.
- Подожди, -- остановила она его. Она медленно окинула его с ног до
головы оценивающим взглядом, а потом неожиданно улыбнулась. - Так и
быть, я потанцую с тобой. Но если ты меня на руках отнесешь до реки.
Он прикинул расстояние, поднял ее на руки - и побежал. Его переполняли
непонятные чувства, от которых за спиной вырастали невидимые крылья, а
тело наливалось невероятной мощью. Он мчался, как неудержимый ветер, и
казалось, что он мог бы так мчаться вечно - всю жизнь. Только на берегу
реки он остановился, но не спешил разжимать руки. Она смотрела на него
удивленно, чуть приоткрыв полные губы, и ничего не говорила. И тогда он
наклонился и поцеловал ее в эти приоткрытые губы. Она ответила на
поцелуй, но потом быстро освободилась от его объятий, подошла к кромке
воды и, наклонившись, омыла зарумянившееся лицо. Казалось, она принимает
какое-то решение.
- Не ожидала, -- насмешливо сказала она, повернувшись наконец к нему. -
Оказывается, ты сильный. А в деревне тебя считают чуть ли не дурачком...
- Ерунда. Я - как все, -- недовольно буркнул он.
- Да нет, не как все, -- задумчиво глядя на него, проговорила она. - Есть
в тебе что-то такое... особенное. Хочешь, вечером пойдем на танцы?
Он обомлел от неожиданности. Такая красавица, недотрога, мечта всех
деревенских парней - и выбрала его?
- Ну что ты стоишь, как истукан? - поторопила она его. - Я разрешаю тебе
ухаживать за мной, или ты не хочешь?
- Я... я... я сделаю все, чтобы тебе было хорошо, -- в волнении сказал он.
- И будешь любить меня всегда? - чуть улыбаясь, спросила красавица.
- Обещаю, -- выдохнул он.
Она удовлетворенно кивнула и взяла его за руку.
- Ну что ж, посмотрим, насколько ты хорош... -- с сомнением сказала она.
Он готов был сделать все, чтобы развеять эти сомнения, чтобы доказать
ей, что он лучше всех, сильнее всех, вернее всех.
Страсть обычно лишает разума, а он, не избалованный вниманием, потерял
голову совсем. В деревне о них судачили - но он даже не вслушивался в
эти разговоры. Он постоянно думал только о своей красавице, и мысль о
ней была чиста, ярка и прекрасна. Он знал, что умеет любить, как никто
другой - и это твердое знание придавало ему уверенность, что теперь она
не захочет уйти никогда, ни к кому, никуда. Он делал ей дивные ожерелья
из лесных ягод, добывал для нее дикий мед, ладил браслеты из причудливых
корешков, пел ей песни и сочинял стихи.
- Ты и правда какой-то необыкновенный, -- говорила ему красавица, и он
верил в то, что действительно необыкновенный.
- Почему ты так часто пропадаешь в лесу? - спрашивала его девушка, и он
начинал рассказывать ей о том, как здорово брать Силу у деревьев и
играть в догонялки с белками, не замечая, что глаза ее прищуриваются, а
взгляд становится все более недоверчивым.
- Ты такой фантазер, -- говорила ему она, и непонятно было, одобрение это
или осуждение.
Ему хотелось рассказать ей все истории, которые ему были известны,
научить ее всему, что знает и умеет сам, открыться перед ней полностью -
раскрыть ей душу, впустить ее в свой чудесный мир. Только она одна его
понимала и принимала, только она одна была достойна прикоснуться к его
сокровенному - к самой его сути.
Ослепленный своей любовью, он не замечал, что и она временами
поглядывает на него с недоумением и опаской - как когда-то родители. А
его душа пела, и песни эти сливались в многоголосье и слагались в
прекрасный гимн Великой Любви.
Но ей так и не суждено было сложиться.
Однажды он решил, что пора познакомить ее с маленьким народцем холмов.
Он верил, что она тоже полюбит смешной народец, и они смогут вместе
слушать их древние легенды, валяясь на мягкой траве и глядя в звездное небо.
Она неожиданно легко согласилась уйти с ним ночью в холмы. Он понял это
как знак доверия и очень обрадовался. В эту ночь они должны были стать
еще ближе, и это ожидание наполняло его тихим радостным светом.
На закате они расположились на холме и наблюдали, как солнце плавно
опускается за горизонт. Когда погас последний луч, а небо сменило
сиреневую нежность сумерек на фиолетовую глубину ночи, на поверхности
стали появляться подземные обитатели - маленький народец холмов. Они не
торопились подходить - на холмах присутствовал новый человек, и к этому
нужно было привыкнуть.
- Ну долго мы еще будем так сидеть? - капризно спросила красавица.
- Пожалуйста, говори потише, -- попросил он. - Местные жители не любят
шума. Смотри, как они испугались.
- Кто испугался? - непонимающе спросила девушка, оглядываясь по сторонам.
- Ну вот же, вот они! - показал он рукой в сторону своих маленьких
приятелей.
- Да нет там никого, -- с досадой сказала девушка. - Холм, трава, и все.
- Ну как же ты не видишь? - настаивал он. - Смотри, вот же они! Они
маленькие, у них необычные одежды и очень мудрые глаза!
- Только трава и лунные блики, -- отрезала красавица. - И перестань
заниматься ерундой. Ты говорил, что сегодня случится что-то очень
важное, что сделает нас ближе. Ну!
- Что <<ну>>? - не понял он.
- Так чего ж ты медлишь? - нахмурилась она.
- Я хотел, чтобы ты увидела мою тайную жизнь, -- смешался он. -
Познакомилась с моими маленькими друзьями... Услышала их дивные песни и
странные сказки. Они очень интересные, поверь мне! И ты научилась бы
понимать их язык...
- Замолчи! - закричала вдруг красавица, и народец холмов отпрянул,
попрятался в свои норки.
- Никогда, никогда больше не смей нести чушь! Нет никакого народца! Есть
холмы. Трава. Ночь. Мы есть! И все! А твоей ерунды нет, нет, нет! - она
кричала все громче, лицо ее исказилось, кулачки сжались, и вдруг в
призрачном свете Луны он понял, что сквозь ее красоту проступает
какое-то совсем другой, очень неприятный образ. <<Это ее Истинное Лицо>>,
-- вдруг догадался он.
- Ты просто ненормальный! - кричала она. - Нельзя жить придуманной
жизнью, понял, ты, идиот??? Я хочу жить в богатом доме и рожать детей от
здорового мужа. А ты... да пошел ты! Иди к своему народцу! Проваливай!
Он в полном оцепенении смотрел на эту беснующуюся ведьму и чувствовал,
как с каждым ее словом, с каждым выкриком внутри него что-то
закручивается, ворочается и разрастается. Это ощущение захватывало его
все больше и больше, и он уже прислушивался не к ней, а к тому, что
рождалось внутри. Оно быстро набухало, становилось все больше и
распирало его, рвалось наружу.
Вся его жизнь трещала по швам, и сам он трещал по швам, и голова трещала
по швам, и все это было по фигу, потому что его Великая Любовь оказалась
Великим Обманом, а его красавица - не поняла его. Не разглядела... Не
почувствовала.
- Я думала, что ты сильный! Настоящий! А ты - урод, сумасшедший, такой
же, как все! - донеслось до него.
Это было уже слишком, через край.
- Неееееет!!!!! - раздался над холмами звериный рык. Он одним рывком
вскочил на ноги, заставив ее умолкнуть на полуслове.
- Неееееет!!!!! - кричал он в черное небо, потрясая руками - она
отпрянула и попятилась в ужасе.
- Неееееет!!!!! Я не такой, как все! - рычал он, разрывая ворот рубахи,
который мешал дышать. И кожа тоже мешала дышать, и она начала
трескаться, освобождая грудную клетку.
- Слышишь??? Я не такой, как все!!!! - раздирал он лицо криком, и кожа
кусками отваливалась, обнажая его Истинное Лицо.
Она побежала вниз по склону холма, спотыкаясь и все время оглядываясь,
но ему было уже все равно.
- Я не такой, как все!!!! - кричал он звездам, как будто они могли его
услышать. - Я иной!!!! Слышите, вы????
И тут треснуло что-то в его черепной коробке, взорвалось звездопадом, и
сознание отключилось.
Очнулся он от протяжной песни и от того, что кто-то гладил его - по
голове, по рукам, по обнаженному торсу, и эти поглаживания были
дружескими и теплыми.
Он открыл глаза и увидел над собой спокойную мягкость ночного неба,
вокруг себя - зеленые холмы, а рядом с собой - маленький народец. Это
они пели песню и гладили его. Они казались радостными и взволнованными.
Когда он открыл глаза, среди народца пошло движение, и над самым ухом
кто-то сказал скрипучим голосом: <<С возвращением!>>.
Он повернул голову и увидел совсем уж древнего жителя холмов. Был он
сморщенный и веселый, а в глазах его таилась вековая мудрость. <<Эльф>>, --
почему-то подумалось, откуда-то пришло такое знание.
Он с трудом разлепил пересохшие губы и хрипло спросил:
- Вы что, по-нашему заговорили?
- Да нет, это ты по-нашему заговорил, -- усмехнулся старый эльф. - Ты
вернулся, мы тебе рады.
- Что значит <<вернулся>>? - с трудом соображая, спросил он.
- Ты сбросил чужую шкуру. Теперь ты Тот, Кто Есть На Самом Деле.
- А кто я есть на самом деле? - наморщил лоб он.
- Ты - Див, вольный дух лесов и полей, -- радостно сообщил эльф.
- Я - Див? - удивился он и бросил взгляд на свои руки. Это заставило его
вскочить на ноги - народец еле успел брызнуть в стороны. Это были его -
и не его руки. И сам он стал чуть не вдвое выше ростом - хотя и раньше
был не маленький. А уж грудная клетка раздвинулась точно вдвое. Он
ощупал свое лицо - и оно неузнаваемо изменилось. Он не видел себя, но
почему-то знал, что теперь он по-настоящему силен и прекрасен.
- Подними голову, посмотри на Млечный Путь, -- посоветовал старый эльф.
Он поднял глаза к звездному небу - и словно какая-то заслонка сдвинулась
в голове, и туда потоком хлынули знания - о том, кто он, и откуда
взялся, и почему совсем малышом оказался у тех, кого считал родителями,
и отчего деревенские его побаивались и называли странным...
- Но почему я выглядел человеком? - задал он вопрос, который мучил его и
требовал ответа.
- Чтобы выжить, малыш, чтобы выжить, -- вздыхая, сказал ему старый эльф.
- Ты наделен многими способностями, в том числе наводить морок на людей.
Ты хотел быть как все - и до поры до времени у тебя это получалось.
- И что теперь? - напряженно спросил Див, разглядывая свои руки.
- Теперь тебе предстоит вспомнить все и выполнить свое Предназначение, --
объяснил эльф. - Принять на себя ответственность за свою жизнь.
- В чем же Предназначение?
- А это тебе предстоит понять самому, малыш. Но ты не беспокойся: если
ты понял, Кто Ты Есть На Самом Деле, весь Мир будет помогать тебе по
первой твоей просьбе. Считай, что только теперь ты по-настоящему родился...
- А моя Великая Любовь? - печально спросил Див.
- А твоя Великая Любовь еще впереди, -- сообщил эльф. - В этом мире много
тебе подобных. И как только ты почувствуешь, что окончательно вернулся к
себе - ты найдешь себе пару и продолжишь славный, древний род Дивов.
- Но я так любил ее... -- вспомнил Див.
- Благослови ее - за то, что она дала тебе возможность вернуться к себе.
Пусть даже через боль. Иногда уходят - тоже из любви.
- Что мне делать сейчас? - спросил Див.
- Для начала искупайся в речке, -- вздохнув, посоветовал старый эльф. -
Смой с себя остатки чужой шкуры. И чужой жизни заодно.
... Никого из людей не было в эту ночь на холмах. И поэтому никто не видел
дивную процессию: величественно спускающегося с холмов к реке вольного
духа лесов и полей -- Дива, исполненного первобытной свободы, мощи и
красоты, и сонмища сопровождающих его эльфов, танцующих в великой
радости и поющих древнюю песнь Возвращения к Себе.
Автор: Эльфика