Акция и фондовый рынок

Приняв к сведению декларацию о "рисках инвестирования" идем дальше. Ищем ответы на вопрос: куда инвестировать?

"Куда?" - спросит представитель любого ПИФа или иной, уже состоявшийся инвестор, и тут же, без промедления, ответит - "конечно в ценные бумаги. В акции!"

Почему в акции?

Потому что акция - наиболее популярный инвестиционный актив как среди рядовых инвесторов, так и среди инвестиционных компаний и фондов.

Потому что акция - высоколиквидный актив, т.е., ее легко купить и не трудно продать - обратить обратно в деньги.

И еще, акция самый доходной инструмент инвестирования - доход по некоторым акциям составляет десятки и сотни процентов (и более).

В литературе можно встретить множество примеров успешных инвестиций известных современных миллиардеров от Сороса до Гейтса. Да, Билл Гейтс получил свой доход в сотни миллиардов $ не от прибыли своей компании "Microsoft", владельцем которой он является, а от многократного роста стоимости личного пакета акций этой компании.

"Наш" известный инвестор и аналитик Михалыч, добавил бы непременно, что все крупнейшие состояния российских миллиардеров выросли не на основе роста их собственной производительности труда и умения, а на купле-продаже и владении акциями наших бывших "народных" фабрик, заводов, шахт и пароходов...

Прозорливый и дальновидный инвестор при умелой работе с акциями может весьма далеко зайти (в части инвестирования, естественно). Потому что акция - это ценная бумага, дающая право владения собственностью компании, выпустившей акции. Разумеется в той доле, которая приходится на твои, допустим, приобретенные ценные бумаги этой компании.

Если, к примеру, стоимость компании составляет 1000 000 р. и она выпустила 1000000 акций по 1 р. за штуку, а ты купил акций на 10000 р. (1%), то ты владеешь 1%-й долей в капитале компании. Справедливости ради, стоит заметить, что владеешь ты ей (долей) только виртуально - через право голосования. Это значит, что забрать свой 1% из компании (допустим тележку кирпичей, если это кирпичная фабрика) и продать ее черном рынке ты не можешь. А вот, голосовать на собрании акционеров по выбору директора и распределения прибыли фабрики, имеешь полное право.

А если вас, таких акционеров по 1%, человек пятьдесят и более, то вам все карты в руки. Могут и тебя директором сделать, путем совместного голоса на собрании, а там...

А если ты сам купишь 100% акций, или 90, или хотя-бы 80 - то все, ты уже не только инвестор-акционер, но и владелец компании - полный собственник. Развиваешь фабрику, повышаешь производительность, увеличиваешь оборот и прибыль. И ... догоняешь Билла по стоимости активов (т.е. стоимости акций), поскольку рост рыночной цены твоих ценных бумаг уже обеспечен.

А пока... только голосовать на собрании. И надеятся на прибыль, потому как у владельца акций есть право на получение части прибыли компании в виде дивидендов. Если она (прибыль) будет и если собрание проголосует за ее распределение акционерам. Если акции, которые ты купил простые - "обыкновенные".

Существуют еще и "привилегированные" акции компаний, которые покупаются и продаются инвесторами. Привилегированные акции, в отличие от обыкновенных, не дают право голоса на собрании, зато дивиденды по ним выплачиваются в первую очередь и, как правило, в большем размере.

Но не это главное в акциях. Главная надежда инвесторов связана с ростом стоимости акций. А рост этот может быть очень и очень большим. Иначе не было бы стольких желающих вкладывать свои кровные (и даже, заемные деньги) в этот актив.

Михалыч находил в литературных источниках такие данные: "за столетие с 1903 года на американском фондовым рынке в таких областях производства как фармацевтика, вычислительные машины, производство фасованных продуктов, прибыли на инвестиции составили 1500000%". Полтора миллиона процентов - немного впечатляет. Правда, я отношусь к этой цифре с некоторым недоверием, но так сказал сам Баффет в одном из своих выступлений перед инвесторами.

Так что акция - она и в Африке акция. Где же "прописан" сей инвестиционный актив?

Акциями торгуют на фондовом рынке. Понятие фондового рынка весьма условно, под ним объединяются и места непосредственно торговли акциями, и сами инструменты (фонды), и инвесторы, и правила, условия и способы торговли фондами и еще т.п.

Сами же акции (и другие ценные бумаги) покупают и продают на фондовой бирже. А уж биржа имеет вполне определенное место прописки: страна, город, улица и дом. В России их, например, две и обе в Москве: ММВБ (московская межбанковская валютная биржа) и биржа РТС (российская торговая система).

Слово "валютная" не должно смущать будущего инвестора. Поскольку валюта, а также, некоторые физические товары (золото, серебро, цветные металлы, и даже, пшеница, кофе, сахар и т.п.) наравне с ценными бумагами являются активами и инвестиционными инструментами (см. "шаг второй"). Поэтому и они торгуются на биржах - соответственно товарных и валютных. Но некоторые биржы объединяют под одной крышей торговлю разными инструментами (наверное, в целях экономии места, затрат и т.п. или еще по каким-либо причинам). Нам от этого только лучше - сразу "2 в одном", или "3 в одном" и в одном городе.

Ну вот, вслед за акцией пришли на фондовый рынок (т.е. биржу). А что дальше, будем узнавать и разбираться в следующем выпуске.

Страница познавательных и поучительных историй

Джон ЛО - авантюрист и пророк (продолжение)

Итак, вторая “великая идея” Ло была идея централизации, ассоциации капиталов. Система Ло увенчивалась еще двумя принципами, значение которых трудно переоценить. Во-первых, для банков он предусматривал политику кредитной экспансии, т. е. предоставление ссуд, во много раз превышающих хранящийся в банке запас металлических денег. Во-вторых, он требовал, чтобы банк был государственным и проводил экономическую политику государства.

Это следует немного пояснить, тем более что подобные проблемы — в других условиях и иных формах — сохраняют свою актуальность и теперь. Представьте себе, что владельцы банка внесли в качестве его капитала 1 млн. фунтов стерлингов золотом. Кроме того, они приняли вклады на 1 млн. Банк печатает на миллион банкнот и выдает ими ссуды. Для людей, имеющих хотя бы самое элементарное представление о бухгалтерии, ясно, что баланс этого банка будет выглядеть так:

Конечно, такой банк будет абсолютно надежен, так как его золотой фонд полностью покрывает вклады и банкноты, которые м­гут быть в любой момент предъявлены к оплате. Но, спрашивает не без основания Ло, велика ли польза от такого банка? Известная польза, конечно, будет: он облегчит расчеты, сбережет золото от потери и стирания. Однако несравненно больше будет польза, если банк выпустит банкнот, скажем, на 10 млн. и снабдит ими хозяйство. Тогда получится такая картина:

Такой банк будет действовать с известным риском: что произойдет, если, скажем, держатели банкнот предъявят их на 3 млн. к размену? Банк лопнет, или, как говорили во времена Ло и говорят теперь, прекратит платежи. Но Ло считает, что это оправданный и необходимый риск. Более того, он полагает, что, если банку придется на какое-то время прекратить платежи, это тоже не такая большая беда.

В нашем примере золотой запас банка составляет лишь 20% суммы выпущенных банкнот и еще меньше, если к банкнотам прибавить вклады. Это так называемый принцип частичного резерва, который лежит в основе всего банкового дела. Благодаря этому принципу банки в состоянии эластично расширять ссуды и пополнять обращение. Кредит играет важнейшую роль в развитии капиталистического производства, и Ло был одним из первых, кто разглядел это.
Но в этом же принципе заложена опасность для устойчивости банковой системы. Банки склонны “зарываться”, раздувать свои ссуды ради прибылей. Отсюда и возможность их краха, который может иметь для экономики очень тяжелые последствия.

Другая опасность, или, скорее, другой аспект этой опасности,— эксплуатация удивительных способностей банков государством. Что будет, если банку придется расширять выпуск своих банкнот не для удовлетворения действительных потребностей хозяйства, а просто для покрытия дефицита в государственном бюджете? Слово “инфляция” еще не было изобретено, но именно она угрожала и банку Ло, и стране, где он действовал бы.

Ло видел преимущества кредита, но не видел или не хотел видеть его опасности. Это было главной практической слабостью его системы и в конечном счете погубило ее. Теоретическим пороком взглядов Ло было то, что он наивно отождествлял кредит и деньги с капиталом. Он думал, что, расширяя ссуды и выпуск денег, банк будет создавать капитал и тем самым увеличивать богатство и занятость. Однако никакой кредит не может заменить действительные трудовые и материальные ресурсы, необходимые для расширения производства.

Кредитные операции, которые Ло предусматривал в своей первой книге и которые он в грандиозных масштабах осуществил через 10—15 лет на практике, придают его системе явный характер финансового авантюризма. Относя Джона Ло к “главным провозвестникам кредита”, Маркс саркастически отмечал свойственный таким личностям “приятный характер помеси мошенника и пророка”.

Завоевание Парижа
Шотландский парламент отверг проект учреждения банка. Английское правительство дважды отклонило ходатайства Ло о прощении совершенного им 10 лет назад преступления. В связи с подготовкой акта об унии (объединении) Англии и Шотландии он вновь был вынужден уехать на континент. Следующие 10 лет Ло ведет жизнь почти профессионального игрока. То с семьей, то один живет он в Голландии и Италии, во Фландрии и Франции. Всюду он играет, а также занимается спекуляциями с ценными бумагами, драгоценностями, картинами старых мастеров.

Монтескье в “Персидских письмах” (1721 г.) вкладывает в уста некоему персу, путешествующему по Европе, следующее ироническое наблюдение: “Игра в большом ходу в Европе: быть игроком — это своего рода общественное положение. Звание это заменяет благородство происхождения, состояние, честность, всякого, кто его носит, оно возводит в ранг порядочного человека...”

Именно таким путем создал себе Ло и общественное положение и состояние. О его таланте игрока возникли легенды. Хладнокровие, расчет, необыкновенная память и, наконец, удача приносили ему крупные выигрыши. Когда Ло решил окончательно осесть в Париже, он привез с собой во Францию состояние в 1600 тыс. ливров. Но Париж привлекал его не только игрой и спекуляциями. По мере обострения финансового кризиса он все более чувствовал, что здесь наконец ухватятся за его проект. Казна государства была пуста, государственный долг огромен, кредит подорван, в хозяйстве упадок и застой. Все это Ло предлагал поправить путем создания государственного банка с правом эмиссии банкнот.

Его час настал, когда в сентябре 1715 г, умер Людовик XIV. Ло уже несколько лет исподволь внушал свою идею человеку, который имел шансы стать правителем страны при малолетнем наследнике престола,— герцогу Филиппу Орлеанскому, племяннику старого короля. Филипп уверовал в шотландца. Когда он, оттеснив других претендентов на регентство, захватил власть, то немедленно призвал к себе Ло.
Потребовалось более полугода, чтобы преодолеть сопротивление аристократических советников регента и парижского парламента, боявшихся радикальных мер и не доверявших иностранцу. Ло пришлось отказаться от идеи государственного банка и согласиться на частный акционерный банк. Впрочем, это был лишь обходный маневр: с самого начала банк был тесно связан с государством. Учрежденный в мае 1716 г. Всеобщий банк в первые два года своей деятельности имел потрясающий успех.

Талантливый администратор, ловкий делец, искусный политик и дипломат, Ло при поддержке регента смело и уверенно овладевал всей денежной и кредитной системой страны. Банкноты Всеобщего банка, выпуск которых Ло в этот период успешно регулировал, внедрялись в обращение и часто принимались даже с премией против монет. По сравнению с парижскими ростовщиками банк давал ссуды из умеренного процента, сознательно направляя их в промышленность и торговлю. В народном хозяйстве наметилось известное оживление.

Великий крах
Ло не  был   истинным    патриотом страны, он был патриотом своей идеи. Сначала он безуспешно предлагал эту идею Шотландии и Англии, савойскому герцогу и Генуэзской республике. Когда Франция наконец приняла ее, он искренне почувствовал себя французом. Немедленно принял он французское подданство, а позже, когда он счел это нужным для успеха системы, перешел в католическую веру.
Нет никакого сомнения в том, что Ло действительно верил в свою идею и вложил в ее осуществление во Франции не только все свои деньги, но и душу. Ло не был заурядным мошенником, который намеревался награбить возможно больше, а потом скрыться с награбленным. Позже он многократно повторял в своих “оправдательных меморандумах”, что, имей он такие планы, он не привез бы во Францию все свое состояние и уж во всяком случае сумел бы отправить что-нибудь за границу, пока он еще был у власти. Можно верить Сен-Симону, когда он говорит о Ло: “В его характере не было ни алчности, ни плутовства”. Мошенником его сделала сама неумолимая логика его системы!

В написанном в декабре 1715 г. письме Ло к регенту, в котором он еще раз объясняет свои идеи, есть загадоч­ное место, отдающее прямо-таки мистификацией: “Но банк — не единственная и не самая большая из моих идей, я создам учреждение, которое поразит Европу изменениями, вызванными им в пользу Франции. Эти измене­ния будут более значительны, чем те перемены, которые произошли от открытия Индий или введения кредита. Ваше королевское высочество сможет вызволить королевство из печального состояния, в которое оно приведено, и сделать его более могущественным, чем когда-либо, уста­новить порядок в финансах, оживить, поддерживать и раз­вивать сельское хозяйство, промышленность и торговлю”.

Прожектеры всегда сулили правителям золотые горы, но здесь экономический алхимик обещает какой-то философский камень. Через два года выяснилось, что скрывалось за этими туманными обещаниями. В конце 1717 г. Ло основал свое второе гигантское предприятие — Компанию Индий. Поскольку она была первоначально создана для освоения принадлежавшего тогда Франции бассейна реки Миссисипи, современники чаще всего называли ее Миссисипской компанией.
Внешне тут, казалось, было мало нового: в Англии уже более столетия процветала Ост-Индская компания, подобное общество было и в Голландии. Но компания Ло отличалась от них. Это не было объединение узкой группы купцов, распределивших между собой паи. Акции Миссисипской компании предназначались для продажи сравнительно широкому кругу капиталистов и для активного обращения на бирже. Компания была теснейшим образом связана с государством не только в том смысле, что она получила от государства огромные привилегии, монополию во многих областях.

В правлении компании рядом с невозмутимым шотландцем восседал сам Филипп Орлеанский, регент Франции. Компания была сращена с Всеобщим банком, который с начала 1719 г. перешел к государству и стал именоваться Королевским банком. Банк давал капиталистам деньги для покупки акций компании, вел ее финансовые дела. Все нити управления обоими учреждениями были сосредоточены у Ло.

И здесь шотландец опять-таки выступил пророком, опередившим свое время лет на сто — сто пятьдесят. Лишь в середине XIX в. в Западной Европе и Америке начался бурный рост акционерных обществ. Большие предприятия не под силу одному или даже нескольким капиталистам, как бы богаты они ни были. Для этого необходимо объединить капиталы многих владельцев. Разумеется, мелкие акционеры только дают деньги и никакого влияния на ход дела не оказывают.

Реально управляет верхушка, которую в Миссисипской компании представляли Ло и несколько его сподвижников. Маркс говорит о прогрессивной роли акционерных обществ: “Мир до сих пор оставался бы без железных дорог, если бы приходилось дожидаться, пока накопление не доведет некоторые отдельные капиталы до таких размеров, что они могли бы справиться с постройкой железной дороги. Напротив, централизация посредством акционерных обществ осуществила это в один миг”.

Неизбежным спутником акционерного дела является ажиотаж и спекуляция при купле-продаже акций. Система Ло породила этот ажиотаж в невиданных до тех пор размерах. После того как в течение первого года своего существования компания пустила корни, Ло перешел к решительным действиям с целью поднять курс и расширить сбыт акций. Для начала он купил двести 500-ливровых акций, стоивших тогда только 250 ливров за штуку, “на срок”, обязавшись через шесть месяцев уплатить за каждую акцию по номиналу 500 ливров, сколько бы она тогда ни стоила. В этой, как многим казалось, нелепой сделке был большой расчет, и он оправдался. Через полгода цепа акции в несколько раз превышала номинал, Ло положил в карман огромную прибыль.

Но это было не главное: лишняя сотня тысяч не имела для него теперь особого значения. Цель была в том, чтобы привлечь к акциям внимание, заинтересовать покупателей. В то же время он с большой энергией и размахом расширял дела компании. Предвосхищая и в этом отношении далекое будущее, он сочетал реальное дело с искусной рекламой".

Продолжение следует...

Michalych.page.

Сегодня здесь пусто (Михалыч готовится к праздникам).

И на сегодня у нас все.

До следующей (предновогодней) встречи.

Егорыч.

Написать автору