Служба Рассылок Городского Кота

Новые поступления на сайт "Сидел на дубе дятел"

15.05 - совместное выступление Чернодятлова и Санитара во "Взгляде из дупла 13"

Санитар о рассказе Дмитрия Брисенко "Девять тысяч метров"

Был такой анекдот, в деталях не помню, но суть в следующем. Родился на свет мальчик, - мальчик как мальчик, только вместо пупочка гаечка. Не трогай гаечку, говорили ему папа с мамой, плохо будет, и он до поры благоразумно ее не трогал. Но однажды любознательность взяла верх над благоразумием: раскрутил мальчик гаечку. И только он ее раскрутил, филейная часть у него возьми и отвались. Мораль: не ищи приключений на свою ж

Оставим мораль в стороне и обратим внимание на функциональную пару гаечка - ж Там откручиваешь, здесь отваливается. Откручиваешь пустяковину, ковыряясь в носу и ни о чем не думая, а отваливается нечто важное, единственное, незаменимое. Облагообразить субъекты данной следственно-причинной связи, вплести их в подходящий контекст, - и вот тебе готовый рассказ, повесть, а то и роман. С таинством, с "сюром", с чертовщиной, как положено. М. Булгаков первым (а может, и не первым) раскрутил гаечку в своем "Мастере": Аннушка разлила масло, Берлиозу отрезало голову. С тех пор сложился и собрал тучу последователей популярный в читающем народе жанр, жанр "бытового мистицизма". Как и у всякого жанра, у этого есть свои инструментальные наработки, целая палитра приемов и приемчиков. Отступление от классического канона единства времени и места, флюидные персонажи, перетекающие из одной физической оболочки в другую, чехарда не всегда понятных мизансцен, культивирование образа темного властелина, переходящий в смрад душок фатальности, ну и, конечно, гаечки с жопами. Тут огрызок в урну бросили, а там империя рухнула, в конце выясняется.

Здорово, конечно, но слишком уж у нас писатели (самые всякие, с именем и без) насели на эту тему. Мне, например, одного "Мастера" хватает, да и того-то я считаю умеренно хорошим произведением, не более. Все остальное если не паразитирование, то изобретение велосипеда. При своем кажущемся плодородии, сия нива достаточно скудна, и урожай предсказуем: очередное открытие того, что миром правят стремные силы, и все мы пешки на доске у какого-то всемогущего дядьки. Народу это, однако, почему-то продолжает нравиться. Ладно, я молчу. Только просьба к подражателям: копируя "Мерседес", построенный мэтром (Булгаковым), постарайтесь так, чтобы у вас вышел хотя бы средней руки "Форд", а не инвалидная коляска.

Итак, Дмитрий Брисенко, "Девять тысяч метров". Вот мы видим десятилетнего хозяина мира Петра (Воланд). Вот у него есть помощник - полковник (Кот-бегемот). Вот еще какая-то вспомогательная нечисть. А вот главный герой Костя (Мастер), попадающий, что называется, под раздачу и становящийся невольным исполнителем Петиных прихотей. Правда, в отличие от прототипа, для Кости все хреново заканчивается.

Ну, во-первых, даже инвалидная коляска не вышла, получился ейный макет, 1:43. И раньше говорил, и сейчас скажу любителям объять необъятное на трех страницах: не делайте этого. Во-вторых, автору "Девяти " не мешало бы поупражняться в ясности изложения, прежде чем браться за столь серьезную (с его точки зрения) вещь. И поменьше экспериментировать со всякими стилевыми кучерявостями, затуманивающими и без того туманный сюжет. Привожу начало рассказа со своими непретенциозными комментариями по поводу лишней, на мой взгляд, словесной затейливости.

"Рядом со мной копается в песке мальчик, вершит казнь над кучкой восставших оловянных солдат. Из песка торчат желтые каски, совсем теперь бесполезные. (А почему они вдруг стали бесполезными? И почему они были раньше полезными? Если подумать, наверное, что-нибудь да придет в голову, но думать, ей-богу, не хочется. Сорняк.) Мальчик быстро оглашает приговор и с размаху кидает камень в головы мятежников.

Солнце палит нещадно, кажется, подкинь в воздух щепотку песка, и он вспыхнет как порох. Что я делаю здесь, в песочнице в Миусском сквере? Тень его знает, это она, ненадежная как карточный шулер, (Что такое ненадежный карточный шулер - не могу понять; может быть, тот, кто обманывает не всякий раз, а через кон? Неудачное сравнение.) подвигла меня забраться на низкий обшарпанный бортик. Тополь-охранник ослабил внимание, и коварная тень бежала в песочницу, беззастенчиво оголив мои тылы, бросив без оглядки мою скамейку. Как видите, (Абсолютно пока еще ничего не вижу, рано ты со мной заигрывать начал.) мне не оставалось ничего другого, и я последовал за ней. Конечно, можно было попросить деревянную рыбку, украшавшую скамейку, (Что толку ее просить, - она ж деревянная, а не золотая! Или я сам должен параллели достраивать?) послать мне тучу, но я не знал, с какими словами к ней обратиться. (Чего ж ты не знал-то? Взял бы так и сказал: пошли мне тучу!) Можно было пойти домой, но мне было лень. Теперь я понимаю, что вариант "можно было" присутствовал в моей жизни всегда, с самого рождения, каждый день. (Очень глубокое наблюдение, жаль что ты его только "теперь" сделал.) И так же всегда ему противостояла эта контрчастица "но", невидимая, но (при этом повторе я не могу сдержать злой усмешки) осязаемая. И в конечном счете именно она предопределила странную траекторию событий, в которых я принял активное участие. Благодаря ей, сейчас я нахожусь в самолете, на высоте девять тысяч метров, и я не знаю, что будет дальше. (Как же так, дружбан, ты ведь только что сидел в песочнице!)Я сжег мосты, и дым еще не рассеялся. И я совершенно спокоен.

Впрочем, обо всем хорошо бы по порядку, лучше бы по нему. (Вот это точно!)"

Дальше так же, местами еще хуже. Впрочем, это мое мнение.

Чернодятлов о рассказе Бюрга "Крокодил".

Смотрел-смотрел я на "Крокодила", тщась уловить, что же вызвало такие неумеренные восторги в тенетовском гестбуке. Не уловил. Калька с "Носа", слегка разбавленная "Крокодилом в Пассаже". Мешает к тому же большое количество мелких несообразностей. Например, главный герой в плаще, а через страницу собирается доставать коловорот на рыбалку. Ну ладно, будем считать сболтнул спьяну. Тут же: "Они спустились по набережной и пошли вдоль плотины." Вдоль плотины можно идти только по воде, потому что она по определению реку перегораживает. В крайнем случае можно идти по ней, ну или мимо. Далее крокодил появляется в проеме - в каком проеме, откуда он взялся? А следующий кусок меня вообще привел в сильнейшее затруднение:

Александр Николаевич вывел "Тойоту" на улицу и дал газу. В кузове перекатывались какие-то железяки.
- Николаевич, ты кем работаешь-то?
- Да что-то типа консультанта.
- А плитка нафига? Качество проверять?
- Да какое там. Шеф ремонт в доме затеял, плитку финскую заказал. Хочет пол плиткой выложить.
Крокодил отрывисто захохотал.
- А в портфеле что?
- Бизнес-план.
Крокодил захохотал еще громче. Александр Николаевич улыбнулся:
- Ну что, однокашник, от меня словами не отделаешься.
- Да подсоблю уж, какие проблемы. Зато на бабу евойную посмотрим.

Какая "Тойота", какой портфель, что за бизнес-план, откуда взялась евойная баба? Все это появляется только вот в этом абзаце, здесь же и умирает. Неряшливо как-то все это, не проработано.

Но главное, конечно, не в этом. Концепция рассказа не выдерживает малейшей критики. Ну встретил мужик крокодила, ну помог ему крокодил кой-какие проблемы решить. Понятно в общих чертах, что хотел сказать автор - дескать в каждом из нас сидит свой крокодил, психология бессознательного, сублимация и все такое. Но форма, в кою облечена это глубокая мысль, настолько невнятна, как будто произносится с манной кашей во рту, так что до содержания не доползаешь.

Тут раздаются голоса, что вот в мужике автор метко изобразил г-на Х, а в крокодиле наиболее продвинутые участники литтусовки мигом опознали г-на У. И в этом типа главное достоинство сего произведения. Знаете что, господа, может тогда и конкурс-то проводить среди своих. Свои номинируют своих, да и пишут только о себе, любимых, себя и же и наградят, когда время придет. К этому, собственно, и идет дело, то пародию склепают, то стихи, то целую пьесу. Во красотища-то настанет. Во вещь в себе будет, почти по Канту. А посторонних гнать в шею, своим местов мало.

А мне пока вспомнился эпизод из "Бравого солдата Швейка", где поручик Лукаш читал второй том сочинения некого Людвига Гангофера, а поскольку остроты оттуда относились к предыдущим событиям, все они казались такой ерундой, что поручик со злости перекусил свой мундштук. Мундштука у меня вот только нету.

Чернодятлов о рассказе Валерия Суси Магазин экзотических товаров.

Сначала мелкие замечания. стояла в белее белого халате продавщица Рая Не по-русски это написано. В халате белее белого стояла еще туда-сюда.

Приголубили две пол-литры, пособачились не спеша, сжимая кулаки под столом. В каком смысле пособачились? Поругались что ли, а кулаки зачем под столом держали? Или поллитра, в смысле полсобаки раздавили? Так это выражение вроде бы кануло в лету. Непонятно.

Очень много отглагольных форм с шипящими, так и стоит в ушах непрерывное змеиное шипение: опомнившись, утративший, перевалявшийся, лоснящуюся, угрожающим - это все в одном предложении.

А теперь о главном. Что автор хотел сказать своим типа рассказом? Тут я так и вижу неутомимого номинатора Хрюшу, говорящего, что ни хрена автор говорить не хотел, а просто так типа набросал абстрактные мысли, пришедшие ему в голову. Оно конечно может быть и так, но законченное и опубликованное произведение начинает жить своей жизнью, независимой от желания автора, и читатели вольны сами определять, была там какая цель или что. Г-н Делицын совершенно справедливо разбил недавно все мои жалкие аргументы простой, как кирпич простой облицовочный, фразой, примерно такой (точно не помню, но смысл сохранен): "Читатель как и покупатель всегда прав, и некогда ему, читателю, типа разбираться в хитроумных хитросплетениях сюжета. Сказано тебе в морг, значит ползи в морг." Так вот, как читатель определяю - либо автор уехал за кордон сильно давно и современных российских реалий не знает, либо он спал последние лет 10 в летаргическом сне, либо у него накипело вдруг пнуть разложившийся труп социализма, в котором очереди были за всем. Сам я за последние годы стоял в очереди (в настоящей, соцреалистической, 3-4 человека я не считаю за очередь), чтобы не соврать, считаные разы - на техосмотрах, в ОВИРе и на выставку не помню кого, но очень модного. И если автор все же хотел пнуть социализм, то это у него не получилось, молодежь ваще ничего не поймет, а 30-40 летние пожмут плечами и отойдут.

Тут отдельные лица могут вскинуться, а с чего, дескать, ты, Чернодятлов, взял, что тут Россия описана? А тут вовсе и не Россия, может, взята, а Зимбабве. А я отвечу - не бывает в Зимбабве Роман Сергеичей и Раечек, Вержицких тоже там не встретишь. Ну как же не Россия, все узнаваемо, может, конечно, и Израиль, очень может, но только сильно я сомневаюсь, что там пивные, подобные описанным в конце рассказа, встретишь.

Идем дальше. Если заменить обозначенные автором названия экзотических товаров "Хорошее настроение", "Слабое удовлетворение" и др. на более понятные травку, колеса или там экстази, все встанет на свои законные места. И финал, так пронявший некоторых читателей, с повесившимся в сортире Вержицким, приобретет вполне бытовой приземленный характер. От передозировки еще и не то бывает, спросите у Баяна.

Опять же подозрительная ассоциация имен Вержицкий - Вербицкий. Неужели снова междусобойное перемигивание? Тогда широко известные в узком кругу лица будут очень довольны.

Резюме (по факсу) - наличие определенного творческого дарования несомненно, все портят непроработанные детали и порочная авторская концепция. Если бы я был роботом Гольдберга, сказал бы, что это не рассказ и поставил бы 2. Но я не робот, поэтому ничего ставить не буду.

Чернодятлов о рассказе Ork McKeen "Крыса"

Сразу встал в тупик в первом же абзаце.

Чего я не люблю больше всего, так это ночных звонков. Раньше они меня не пугали и воспринимались как нечто, само собой разумеющееся. То самое большинство, которое каждый день до отупения трамбуется работой, меня не поймe:т - бывали времена, когда очнувшись по команде будильника, я мог сравнить себя с потревоженной мумией; удивлялся другим, летал во сне и не задумывался над тем, почему меня никогда не терзает бессонница от бесконечных кофе-брейков и не считанных перекуров.

То есть, герой не из того большинства (читаем в скобках - быдла), которое до отупения трамбуется работой. Не каждый то есть день трамбуется или ваще не трамбуется. Я так понял, что у него вся работа из кофе-брейков и состоит. А звонки почему тогда по ночам? Непонятки, товарищ дорогой. Еще дальше читаем:

В тот вечер мне пришлось возвращаться на работу "как можно быстрее" - совсем поздно гады спохватились, почти ночью.

Ага, что-то прорисовывается, герой-то по ночам трамбуется, да еще гадами какими-то. Во работенку отхватил. Про Нату, подругу героя, тоже не все ясно - выскочила она перед машиной героя в чем мать родила (в футболке до колен) и чуть не переехал ее герой-то. Но затормозил, да тут же под колесами и под дождем и трахнул. Следующий кусок можно вставлять в учебное пособие под заголовком "Как не надо строить фразы":

Отчетливо помню, что в джинсах стало как-то не уютно. Нет, вы представьте себе нечто темноволосое и длинноногое в свете грозовых разрядов и фар, одетое только в белую футболку до колен! И все... Бог мой... И не в истерике она была, а ей самой! Скорее всего, напялив на себя первое, что попалось под руку, она побежала... А футболочка намокшая, в другое время, напомнила бы сказку про голого короля... Дальше подробности смыты эмоциями - в памяти осели только отблески молний в ее глазах под вопли хором, стоны двигателя и наша лужа, в которой остались пара пуговиц от моей рубашки с частью наткиной футболки. Но то, что первая начала она... Хотя, нет - футболка выше колен была... Гораздо выше... За все это время на улице не появился даже плохой хозяин с собакой.

Что ни слово - то шедевр. В джинсах стало неуютно - кому, чему? Не в истерике она была, а ей самой - это уже из области психопатологии. Голый король, приплетенный совсем не к месту. Двигатель у него стонет (карбюратор надо регулировать иногда), а плохой хозяин дома сидит (в пословице он никуда и не собирался). Туши свет, сливай воду, вокзал тронулся.

Остальное совсем малоинтересно. Отец, про которого один раз упомянуто до этого, помер, Ната его портрет на стенку повесила, а он мертвечиной запах. Та в истерике, но тут герой снял портрет, а там вентотверстие и крыса дохлая лежит. Вот и все.

Это тоже никакой не рассказ, вытягивает максимум на анекдот. Бездарно от начала до конца, ни одного проблеска.

Чернодятлов о рассказе Анны Кирьяковой Ананасы в шампанском.

А вот здесь я молча сниму шляпу и постою. В знак уважения к автору. Из такого убогого исходного материала ухитриться сделать почти что шедевр, поднимающийся до высот подлинного искусства - это, граждане, надо суметь. Что происходит в рассказе? Да почти что ничего - это история странных взаимоотношений героини со своим сокурсником, подозрительной внешности и ориентации.

Шевцов был одет гнусно: узкие ярко-красные брючки типа лосин, обтягивающие кривые ноги и крупные гениталии; огромные разношенные сапоги, в которые заправлялись красные брючки; старый вытянутый свитер, словно сшитый из рыболовной сети, а под ним - белая рубашка с галстуком-бабочкой. Зимой - короткая искусственная шуба, слипшаяся, похожая на пластилин, странно вздыбленная у шеи, словно горб, с жутким таким же искусственно-меховым хлястиком через всю спину. Шапочка-петушок, надвинутая на толстые очки. И лицо... Боже, это лицо будет видеться мне и в предсмертном бреду! Вечно покрасневший нос-уточка, хитрые, сумасшедшие глаза-буравчики за стеклами очков, широкая плоская улыбка, обнажающая мелкие, коричневые от курева, зубки... Острый подбородок, вытянутый вперед, упрямо и своевольно... Сальные белокурые локоны, живописно обрамляющие прыщавый вогнутый лоб...

Настолько сочно описан этот зануда Шевцов, настолько хорошо схвачены детали быта и поведения студентов, настолько органично вписана в повествование внезапная страсть двух абсолютно разных людей, что до всего прочего дела как бы и нет. И финал ровно такой, какой он обычно бывает в жизни. Без этих патетических заламываний рук и возгласов "Боже мой, как я сегодня взволнована!".

...Потом, под огромной луною, Шевцова долго и мучительно рвало ананасами и шампанским, и хриплые звуки, издаваемые им, перекликались с воем то ли собак, то ли волков где-то на окраине деревни. Снег блестел, как новая стекловата, и светился во тьме. Где-то вдали чернела кромка хвойного леса. Тоска и одиночество правили миром, и казалось, что нет никаких городов и селений, кроме этой страшной деревни. Я стояла рядом с блюющим Шевцовым и мне было холодно и тоскливо.

Браво, Анна, бис!

Чернодятлов

Санитар

Геолог