Манускрипты

* * *

В тот ненастный осенний вечер общая зала трактира "Гарцующий пони", известнейшего заведения, уже не первый век стоявшего на перекрестке дорог, была забита до отказа. Воздух - хотя какой здесь, собственно, может быть воздух - был насыщен табачным дымом, плававшим, словно осенний туман, плотными клубами; запахи вина и пива зазывали всякого, кто подходил к трактиру по меньшей мере на лигу. Тусклый свет светильников едва пробивал дымный сумрак, а неумолчный гул голосов лишь иногда прерывал звон стаканов и стук кружек или чья-то разухабистая пьяная песня. Как успевал за всем этим трактирщик да два его помощника-хоббита - оставалось загадкой, которую никто из присутствующих не был намерен разгадывать. Одни требовали вина, вторые пива, у кого-то закончилось мясо и сыр, а еще кто-то умудрился опрокинуть пивные кружки на пол. Ошалелые музыканты наяривали вовсю, без особого успеха, правда.
Лишь один столик был свободен - за него никто и не пытался сесть. Неосвещенный, он стоял пустым не один вечер - с тех пор, как Наркисс узнал, кто любил посидеть за ним долгими вечерами, потягивая пиво.
- Эй, трактирщик! Где наше пиво, гром тебя побей?!!
- Щас! Сей момент!
И действительно, в ту же секунду Лавр уже лавировал с подносом, заставленным пивными кружками. Этот невысокий пузатый человечек был проворней лани - если дело касалось выгодных денежных клиентов. Но, унося опустевшую тару со стола, сложив ее в опасно качающуюся пирамиду на подносе, Лавр чуть было не рухнул на ровном месте - его угораздило поднять глаза на зал, чтобы убедиться, что у всех хватает выпивки и снеди, и то, что он увидел, кого угодно свалило бы в обморок! Стол , его неприкосновенный стол, был ЗАНЯТ! Лавр, тут же начхав на заказы остальных посетителей, направился прямиком к темной фигуре за ТЕМ столом.
- Рад видеть. Что желаете?
- Пива. И мяса .
- Табачку не хотите - недурен, из Длиннохвостья. Намедни подвезли.
- Давай.
Некрупная, но уверенная рука из-под плаща положила на стол несколько монет и накрыла их ладонью.
- Давай неси. Учти - каждую минуту, что я здесь буду ждать, я буду забирать со стола одну монету. Время пошло.
- Уже бегу. Одна нога там, другая здесь.
И Наркисс действительно вернулся очень быстро с подносом, заставленным так, что тот чуть ли не прогибался. Еще бы - ведь на столе лежала не куча медяков, коими здесь рассчитывались крестьяне, и не серебро проезжих торговцев - нет, настоящее золото, Лавр его блеск углядел бы и через три кирпичных стены. Да ради этого можно наплевать (на время, конечно) и на неприкосновенный столик - ну да и что, если почти музейный экспонат, любимый стол Короля Элессара, ранее здесь неоднократно бывавшего; так ведь деньги ж не пахнут! И дерзкая мысль посетила его - а что, если из этого еще и дополнительную выгоду извлечь?
- Известно ли вам, что вы сидите за любимым столом великого Короля Арагорна? Да-да, я не выдумаю - кого хотите, спросите!
- А мне плевать, чей это столик. Лишь бы меня за ним никто не трогал и пива было много. Тебя не было две минуты.
Явно женская рука исчезла в рукаве плаща, забрав с собой две монеты. На столе оставалось еще три - Лавр поспешно сгреб их, хоть его и перекосило. "Вот холера, и не выгонишь теперь! А впрочем, попробовать можно…"
Наркисс отправился в рейд по столикам в зале, высматривая клиентов наиболее пьяных и охочих до женского общества. Удача кабатчика ему улыбнулась - двое людей у самой стойки были уже вдрызг пьяны. Один из них, мордатый широкоплечий детина, сам задел Наркисса :
- Это кто там, у стенки? Никак девка?
- Похоже, она непрочь развлечься! - загоготал другой, худой, с редкой рыжей бороденкой.
- Ну вот и развлекли бы. - мимоходом бродил Лавр. - Что ж ей, одной скучать?
Воодушевленные столь радушным предложением трактирщика, двое направились к столику, где в полном одиночестве (и это столь многолюдном зале!) сидела фигура в темном плаще.
- Эй, подружка! Что ж капюшон не сняла - или замерзла? Так я тебя на славу согрею, красотка, будь ты хоть орчихой!
Мордатый нагло ощерился, опираясь ручищами об стол. Не ответив на приглашение, она откинула капюшон - длинные волосы не были заплетены. Смерила глазами мордатого, оценивая с головы до ног. Задержала взгляд - и мордатый даже сквозь пары алкоголя покраснел от такой наглой откровенности.
- А ты что, Балрог? Чем греть-то собираешься?
Тут приятелю на выручку подошел рыжий.
- Ну-ну, будь с ним поласковей, подружка, а то ведь знаешь, как бывает... - вкрадчиво сообщил он.
- Знаю. А ты хочеш увидеть, как бывает, если меня вовремя не оставят в покое?
Одним движением плеч она сбросила плащ - на поясе был закреплен топор, довольно увесистый, и привычным жестом положила пальцы на рукоять, окованную железом.
- Ну зачем так сразу? Мы ж ничего плохого, чес-слово...
- Ничего? - пристальный взгляд. Мордатый даже в полном тумане опьянения разглядел - "оплечье крутое, баба-гром, такая коня на скаку, стол перевернет и не крякнет, и видать, топор в руках бывал.. Нет, лучше от нее подальше!" - решил мордатый и толкнул рыжего в бок. Тот сразу же все понял - и оба растворились в табачном дыме. "Не удалось" - со вздохом признал трактирщик, в который раз наполняя пивом кружки и раставляя их на подносе. "Да где там эти хоббиты, дракона на них нету!"
- Эй, Боб! А где Ноб? Ах, не знаешь! Ну так бери ноги в руки и бегом на кухню мыть кружки!!!! И за что я этим остолопам деньги плачу?
Ответ на последний вопрос Лавр искал уже лет десять, не меньше - но так ни разу и не нашел...
Между тем вечер продолжался и народу собиралось все больше. А как же иначе - урожай собрали отличный, зима еще не вступила в свои права - так почему бы не посидеть с дружками-приятелями и не хлебнуть пивка, не послушать побасенки странников из дальних земель и последние сплетни?
Во всей этой кутерьме трактирщик и сразу заметил, как рядом с женщиной за "тем самым столиком" появилась еще одна - тоже в плаще, но без капюшона. Черноволосая, светлокожая, одета в дорогую одежду - явно не из местных, отметил Лавр и направился к столу. "Ну, на этот раз я сдеру с них втридорога, уж будьте уверены!" - пообещал он сам себе.
- Что угодно, для дорогих гостей найдется все.
- Пива - побольше. И поживее, - вторая посетительница бросила на поднос горсть серебряков так, словно они жгли ей ладонь. Кабатчик вздохнул с облегчением - хоть эта не будет торговаться.
- Не извольте беспокоиться - щас все принесу. Закусить не желаете? - обратился к обеим, убирая опустевшую тарелку со стола.
- Тащи, не помешает.
Лавр не разобрал, кто из двоих это сказал - он уже несся через зал за пивом и едой, народ благоразумно уступал дорогу толстяку с подносом.
- Рада встрече. Ты звала меня, Шелоб?
- Да - и я удивляюсь, что ты услышала. Мне было трудно до тебя докричаться.
- Тебя не услышишь, как же. Ты и камень разбудишь, если тебе нужно.
- Нужно, поверь. Так много всего случилось - и мне нужна, уже в который раз, твоя помощь.
- Что, ты снова намерена плакать о сломанной жизни? - Тхурингвэтиль намекала на предыдущую встречу.
- Нет, Инг. В этот раз нет. Я расскажу все по порядку, не торопи. Вот наше пиво принесли.
Мохноногий хоббит с вежливой наивной улыбкой поставил на стол кружки и тарелки - и исчез, не дожидаясь благодарностей.
- Мне нужно, что бы ты сохранила это, - Шелоб подняла со скамейки грохнула об стол увесистый сверток.
- Что это?
- Мои записки, моя память... Просто силы мои начали слабеть ... Как сказать, не знаю - но память о событиях стирается быстрее, чем они происходят. Я знаю, что все это было - Нан-Дунгортеб, юность, пещеры Кирит-Унгол, Саурон - но не ПОМНЮ этого!!! Я человек, Инг, я теряю остроту чувств, я уже почти не воспринимаю ночную тайнопись природы - и мои инстинсты начали меня подводить. И... еще одно - я прожила уже столько, что на три поколения эльфов хватит, но ныне я - человек, и я старею, Инг. Смотри!
Шелоб тряхнула густой копной волос - надо лбом Тхурингвэтиль заметила седую прядь.
- Я знаю, это еще не бросается в глаза, но век смертных короток, и я тоже не смогу продлевать его бесконечно. Я сгорю быстрее свечи на нашем столе. К тому же я намерена не дожидаться конца естественного процесса, мне хочется напоследок забрать кое-кого с собой.
- Так чего ты от меня хочешь? Что бы я остановила время? Ну , знаешь ли! Такое не во власти Валар - уж тем более я, несчастный вампир, не властна над ним.
- Я не хочу от тебя большего, чем ты можешь. Сохрани мою память - я записала все, что смогла. Когда придет время, ты отдашь это той, что вернется - и она все вспомнит.
- А откуда ты знаешь, что я за это время не нарвусь на стрелу с серебрянным наконечником, или осиновый кол?
- Знаю, Инг. Ты осторожна, осмотрительна и отважна - ты сохранишь, я знаю.
- Ну, допустим. Но откуда я узнаю, что "время пришло"? И вообще, что значит "та, что вернется"?
- У меня есть ребенок, Инг. Дочь. Это залог человеческого бессмертия - и я снова вернусь. Не сразу, и возможно, не в этой и не в следующей эпохе. Но вернусь. Я верю тебе - ты поможешь мне вспомнить, когда я вернусь.
- Ты просишь об очень большой услуге. А если я не узнаю "ту, что вернется"?
- Узнаешь, непременно узнаешь. Ведь узнала же ты меня сегодня - хоть и не видела еще в человеческом облике.
- А если все-таки?
- А "если" быть не может. Но вдруг... Тогда я умру навсегда. Если ты не узнаешь, не найдешь, и не поможешь вспомнить - значит, я умру навсегда. Если устанешь ждать - отдай это тем, кто уходит на Запад. Последним из них. Не знаю, нужно ли это им - но думаю, это это все же лучше, чем сжечь эту рукопись...
- Хорошо, - решилась Тхурингвэтиль. - я возьму. И сохраню, сколько смогу. В остальном - пеняй на себя, я все таки не вечный хранитель. Я пока бессмертна, но меня тоже можно убить - и с помощью магии, и без. Всякое может случиться.
- Знаю - поэтому и прошу тебя, а не кого-то другого. С тобой - все ж таки надежнее.
- Да ну, брось. Давай-ка лучше выпьем, пиво-то небось уже теплое, как кошачья моча.
- Температура сути не меняет. Выпьем!
Они одновременно грохнули кружками об стол.
- А недурственное пивцо... За душу берет.
- У тебя завелась душа? Это что-то новенькое!
- Ну, знаешь! Я все-таки человек. Хотя сейчас речь не о том. Я о пиве - еще кружку?
- Идет! Эй, как там тебя - трактирщик, еще два пива!
Тхурингвэтиль гаркнула на весь зал, мгновенно перекрыв гул голосов и вконец охрипшую музыку вкупе со звоном посуды.
Пиво тут же появилось на столе, словно по волшебству.
- Будь здрава, живи долго...
- И тебе того же!
Они снова отхлебнули из кружек, на этот раз не осилив все содержимое залпом.
- Ты знаешь, мне тут одна мысль пришла... Озорная.
- Я вся внимание.
- Давай этот кабак на уши поставим. Покажем им, как надо пить и веселиться - в последний раз.
- Идея хороша. Только сегодня кровавый пир в мои планы не входил, вообще-то.
- Да я и не собиралась его устраивать. Все будет в рамках - пока, по крайней мере. Может потом, где-то в темном переулке, где не так людно и шумно...
- Тогда за чем дело стало? За дело!
Тем временем народ за соседним столиком грянул песню, простую и незатейливую, под стать трактиру:
Стакан пустой -
Предмет простой!
Коль хочешь - спой,
А хочешь - стой,
Как дурень, под стеной!
Хо-Хо!
Как дурень, под стеной!
Припев подхватил весь зал, прихлопывая ладонями по бедрам. Разухабистые слова были украшены руганью - ну, не верх лингвистики, попроще, конечно - но все равно общее веселье и хохот охватил всех, кто был в трактире.
- Инг, давай и ты чего попроще!
- "Кузнечика"?
- А что, вполне подойдет. Валяй!
Невесть где и когда Тхурингвэтиль слыхала эту крестьянскую песенку - но общество мгновенно ухватило и слова и припев, а Шелоб подпевала куплеты низким хрипловатым голосом.
В траве, где светит солнышко,
И зреет виноград,
Сидел кузнечик маленький,
Коленками назад!

Он радовался солнышку,
Что зреет виноград,
Что он такой зелененький,
Коленками назад!

В траве он встретил девушку-
Не девушку, а клад.
Такую же зеленую
Коленками назад!

Сыграли они свадебку-
Четыре дня подряд,
Все гости расползалися
Коленками назад!

Жена гремит посудою,
А муж тому и рад -
К соседке стал заглядывать
Коленками назад!

Последний куплет повторили три раза, и гости, и местные орали на совесть, во все горло. Кто-крикнул музыкантам - а ну, чего повеселее! И народ пустился в пляс, отбивая ритм башмаками. Шелоб поднялась.
- Ты куда?!
- Танцевать!
- Ни хрена! Идем вместе!
Они прошлись в общем круге, положив руки на плечи соседям, потом - заложив левые руки за спину, гулко стуча пятками, зрители хлопали в такт. Бесшабашный огонь зажегся в глазах Шелоб - она азартно тряхнула спутавшейся гривой.
- Я покажу вам, как танцуют! Эй там, музыка, заткнитесь!!!
Шелоб сняла с пояса топор, и с ног - башмаки. Мерно била в ладоши, изгибаясь, как змея - и народ в зале стал повторять ритм, все ускоряя темп. Ей уже не нужно было хлопать в ладоши - и руки тоже зазмеились в танце... Танце паучьей самки. Наконец она изо всех сил топнула ногой - и хлопки из зала сразу же стихли. Шелоб вернулась к столику, где уже ждала Тхурингвэтиль.
- Ну, ты даешь!
- Это чтоб надолго запомнить последнюю встречу.
- Так что, и впрямь - это в последний раз?
- Скорее всего. Я вряд ли надолго задержусь в этой жизни, а сюда уж точно не вернусь.
- Тогда возьми. Это тебе на память, раз больше не увидимся.
Она протянула Шелоб подвеску на черном шнурке. Та присмотрелась - да это же клык! Клык вампира! Сломан у основания!
- Эт-то... Твой?
- Да. Храни - будет обо мне память, даже если все забудешь, и передай своей дочери. У меня остается второй - точно такой же. Так я буду уверена, что узнаю "ту, что вернется". Да не смотри на меня так - они отрастают со временем. А эти мне просто выбили...
- Хорошо, я возьму - не без колебаний согласилась Шелоб. Кто-то тронул ее за плечо, и она обернулась. Человек протягивал Шелоб цветок - темно-красный, едва распустившийся.
- Спасибо за танец. Прими цветок - он так же красив, как ты.
- И так же колюч! - ехидно отметила Тхурингвэтиль.
- Я возьму цветок, Лерок, Сын Дракона.
- ... ?!!!? Как ты узнала??!
- Твои глаза выдают тебя. Зрачки вертикальные - много ума не надо, чтобы догадаться. Если хочешь сохранить это в тайне - прячь глаза.
- Но я не...
- Не привык отводить взгляд и опускать голову? Тогда привыкай к одиночеству. Быть не таким, как все - это проклятие, а если хочешь остаться самим собой - останешься один. Прощай, Лерок!
- Прощай... Нет, стой! Я же ведь даже имени твоего не знаю, танцовщица!
- Зачем бы тебе? А впрочем... Шелоб. Запомни - Шелоб!
И она исчезла, растворилась в табачном дыму, куда пару секунд назад канула ее подруга в черном плаще.
Веселье в зале шло своим чередом - и только Лерок, сын Дракона, задумчиво направился к выходу. На улице шел дождь, но он словно не замечал потоков воды, стекающих по волосам и одежде...

* * *

Все сны, прекрасные грезы и жуткие кошмары, леденящие сердце - когда-нибудь да заканчиваются. Другое дело, если жизнь становится для тебя ужасным в своей бесконечнеости сном - а сон - потрясаяющей яркой реальностью....
Но сны уже почти два месяца не беспокоили Шелоб - с тех пор, как она поставила последнее троеточие в своем бредовом повествовании. Похоже, можно надеяться , что временное помешательство рассудка оставило ее, и сознание уже больше никогда не потревожат образы, приходящие в ночной тишине. Когда-то ей хотелось завопить изо всех сил: "Кто вы?!! Что вам до меня?!!" Теперь монотонность серых будней не нарушалась, она спала спокойно - и полагала, что эти призраки, кем бы они ни были, наконец-то оставили ее в покое.
Где-то в глубине души знала, что это не так - но Шелоб искренне желала обмануть себя беспечным покоем, и уже две луны, как ей это удавалось.
Ха!
Пусть Шелоб и не искала объяснений своим снам - они сами явились к ней темной летней ночью. Когда все дела были наконец закончены, она с большой чашкой крепкого кофе (завтра вставать опять ни свет ни заря) и книгой в красном переплете (любимой, перечитанной вдоль и поперек) устроилась под пледом. Рядом на тумбочке стояла пепельница, уже ощетинившаяся ежом из окурков - сизые струйки дыма превращали комнату в колеблюшийся чертог Фата-Морганы. В окно постучали. Ставни были распахнуты, иначе не только топор, но и вся остальная утварь плавали бы в густых никотиновых миазмах.
Шелоб про себя выругалась - больше по привычке и для порядка, чем от злости на незваного гостя. Сегодняшним одиноким вечером ей не помешает общество, какое ни на есть. Крякнув с досады, что дверь заперта и придется вставать, чтобы впустить стучавшего - вместо того, чтобы просто гаркнуть "открыто!", не сходя с места; Шелоб направилась в коридор неторопливо.
- Ну кто там? - спросила из-за закрытой двери.
- Свои.
- "Свои" бывают разные, - но дверь все ж таки открыла. Рука щелкнула выключателем - и желтый электрический свет выхватил из ночи веранду и несколько ступеней, к ней ведущих.
На них стояла молодая женщина, черноволосая, со светлой кожей. Одетая в черную кожаную одежду, напоминала кого-то из байкеров (или рокеров, а может тех и других, вместе взятых - кто их сейчас разберет). Вот только - что-то с этой...(потом разберусь, с кем) явно не то и не так. Минуту Шелоб не могла понять, что именно - но потом память о снах, полгода не дававших ночью покоя и отдыха, нахлынула разом, ледяной волной смывая эти два месяца обычных событий, стирая их, как и не было вовсе. Ужасающая слабость в коленках заставила ее сесть прямо на пол у двери. Как за соломинку, ее сознание цеплялось за лихорадочно несущиеся в голове разъяснения происходящего: "Я опять сплю. Мне опять все это снится. Сны опять вернулись, только и всего. Просто сны вернулись. Только и всего...." - но тут же в мозгу мелькнул и другой голос, до жути похожий на ее собственный: "Все, тебе пора - дурдом за два квартала, пешком дойдешь за пять минут. Самое по тебе место: галлюцинации - явный признак шизофрении..."
Ее дискуссию с собственным здравым смыслом бесцеремонно оборвали - ночная гостья хохотала, чуть не согнувшись пополам.
- Вот это да! Видела бы ты себя со стороны! Это ж надо было так! Ха-ха-ха!
"Так, она смеется - уже лучше. Привидения не смеются, глюки вроде тоже. А, нет - они обычно заливаются жутким дьявольским хохотом. А этот как назвать?"
- Да не смотри на меня так испуганно - чай, не назгул. И встань ты наконец с пола - дай войти в дом, разговор предстоит не из тех, чтоб на крыльце разговаривать.
Шелоб, сохраняя все то же скептически-обалдевшее тупое выражение лица, с трудом поднялась, ухватившись за ручку двери ("Чуть не оторвалась, зараза - ох, долбана хата, и двери поломаны"), и поторонилась, пропуская обладательницу кудрявой черной гривы. Но та не переступила порог.
- Может, пригласишь войти?
"Нет, точно не глюк - глюки разрешения не спрашивают. А если и глюк - ничего, надеюсь, к утру попустит."
- Заходи, будь как дома...
- Вот теперь спасибо - с удовольствием зайду.
Вдвоем - незнакомка впереди, хозяйка сразу же следом за ней, прошли в гостиную, где ночная гостья по-хозяйски уселась на единственный диван, где обычно спала Шелоб.
- Садись - разговор долгий, - как-то и не пришло в голову перечить странной посетительнице.
- Итак, вижу, что у тебя куча вопросов. Надеюсь, на все из них смогу ответить, - брюнетка перекинула ногу за ногу. - Вот только жаль, что ты меня не узнаешь... Не такой представляла я себе нашу встречу.
- Нашу встречу? Мне знакомо твое лицо - ты снилась мне часто, но хоть убей, не пойму , как такое может быть. Чтоб сны заявлялись в гости в полночь - это здорово на диагноз смахивает...
- Ну ясно - ты сомневаешься, что я призрак, или еще того хуже, глюк кошмарный. Ну да ладно, у меня сейчас нет возможности и времени доказывать тебе свою реальность. Считаешь меня глюком - ну и считай на здоровье, переубеждать пока не стану. Это ведь не мешает нам беседовать?
- Ну?
- Подковы гну... Не будь такой дурой, и слушай внимательно, даже если все, что услышишь, покажется тебе полным бредом. Я искала тебя по твоей же просьбе. Сдуру дала обещание - но тогда я еще понятия не имела, во что я впряглась. Ты просила найти тебя - и я отдала тебе знак, подвеску. Она... похожа на зуб...короче, это и есть зуб вампира, точнее, клык, сломанный у основания. Вот такой. - тут ночная визитерша вытащила из-под куртки золотую цепочку и в тонкой длиннопалой ладони подвеска блеснула под потоком электрического света.
Шелоб невольно пошарила рукой на груди - точно такой же кулон, только на серебрянной цепочке. Сознание еще цеплялось за здравый смысл.
- Нет, ты что-то путаешь, этот кулон я купила на рынке, причем совсем недавно...
- И когда же, любопытно?
- Да где-то месяцев 8-9 назад, но не больше 10!
- А сны когда начались?
Тут уж Шелоб сосвес потеряла контроль над своими эмоциями. Она вскочила и стала мерить шагами гостиную - два шага вперед, поворот, два шага назад...
- Да, так и есть. Я купила его... Да, на рынке. Там было много всякой дряни - я купила именно его, он бросился мне в глаза, и цепочка подошла как раз. Я его с тех пор и не снимаю, и сплю тоже в нем. Так это он? Этот чертов зуб - это он? Причина моих бредовых снов ночью и воспаленных глаз днем - этот чертов кулон?
- Не совсем так. Ну, во-первых, зуб не чертов, а вампирий, а во-вторых, эта подвеска переходила из рук в руки не один и не десять раз. Некоторым ничего не снилось. Другие становились беспокойными - но их неясная тревого могла быть вызвана чем угодно, кроме этого амулета.
- Ни хрена себе амулет! От чего ж он может защитить, если его хозяйке прямая дорога в дурдом!? Забери его на хрен - ищи себе другую игрушку, если тебе больше делать нечего!!!
Шелоб сорвала цепочку резким рывком и швырнула вместе с подвеской под ноги гостье. "Даже обувь не сняла, свинья!" - мелькнула невольная мысль "хозяйки домашнего очага". Та подняла подвеску - осторожно, не прикасаясь к цепочке.
- Хорошо, раз ты все отвергаешь - не буду. Поговорим по другому. - Она подняла с дивана книгу в красном переплете.
- Ты это читала?
- Допустим.
- Ты веришь, что эти легенды - правда?
- Ни на грош.
- Но в своих мыслях ты зовешь себя другим именем? Именем из этих легенд?
- И не только в мыслях, иногда и вслух меня так зовут
- А тебе не приходило в голову, что имя это вертится у тебя в голове не случайно? И что дело совсем не в подвеске или книгах, а в тебе самой?
- Так что, ты хочешь сказать, что Шелоб - это я, и я - это Шелоб? Это уже полный бред!
- Так кажется на первый взгляд. Впрочем, и на второй тоже. Но это так и есть. Сто раугов на твою голову, я гонялась за тобой не одно столетие, моим знаниям в твоем родословии позавидует любой генетик! Вспомни, ну вспомни же хоть что-нибудь, неужели я так не достучусь в твою дубовую башку? Неужели придется вот так и уйти - сейчас, когда мое обещание почти исполнено и моя свобода так близко? А если... Ну, нет, в этот раз ошибки быть не может, я не могла так ошибиться...
Шелоб угрюмо молчала .
- Короче, таак... Я оставлю это тебе. Если ты читала раньше эти легенды внимательно - то с рунами разберешься. Если не захочешь разбираться - спали все это в печке, то-то местный Балрог обрадуется угощению...
Гостья невесть откуда извлекла увесистый сверток, положила рядом с собой на диван. Потом встала и направилась к двери.
- Я не прощаюсь - на всякий случай.
Заскрипели несмазанные петли - И Шелоб осталась один на один с загадкой выше своего понимания. На диване по-прежнему лежала открытая красная книга - но закладкой на ее страницах лежала цепочка с кулоном и рядом странный сверток, оставленный ночной гостьей.
Она, как загипнотизированная, не могла оторвать глаз от неказистой тряпицы, в которую было завернуто нечто, тревожно знакомое. Или нет - но тогда почему тишина так звенит в ушах, а комната , описав несколько медленных оборотов, теперь вращается как центрифуга - и только этот сверток неподвижен, он словно центр вращения?
Так, с этим пора было покончить раз и навсегда. "Дурдом недалеко, 15 минут ходьбы," - напомнила она себе. - "А завтра напряженный график, подъем в полседьмого, и до пяти часов не разгибая спину горбатиться за компом, иначе начальство снова будет сверкать глазами... Нет, надо все отложить на фиг и выспаться, обязательно выспаться..."
Почему же она тогда стоит как окаменелая и не сводит глаз со свертка? Почему, с трудом отдирая от пола вдруг ставшие чужими тяжеленные ноги, медленно подходит - и берет его в руки? Руки чуть дрожат, пальцы гладят ткань - ее руки словно узнают это, а она сама наблюдает за ними со стороны.
Ветхие нити расползаются от резкого движения ее пальцев - и на ноги Шелоб, на диван и на пол с тихим шорохом осыпается кипа записок на целых листах и обрывках, беспорядочным ворохом устилая все вокруг, притягивая взор к старинным письменам.
Шелоб взяла тот, что оказался верхним. Полустертые линии и точки с трудом складывались вместе - ей пришлось наклониться ближе к клочку бумаги, ветхому и желтому... Как трудно разбирать эти знаки, еще труднее сложить их в слова.
Через полчаса ей пришлось вооружиться ручкой, блокнотом и распечаткой словаря, составленного кем-то и вытащенного ею из Интернета - ее собственных знаний в этом языке явно не хватало .
Звезды ярко сияли в черном бархатном небе - Шелоб так и оставила ставни открытыми - но ни их мерцание, ни сырая прохлада, вползающая в комнату, не могли ее отвлечь.
Далеко заполночь она начала перечитывать то, что удалось разобрать и перевести.
- Писано Шелоб... Год .... Четвертой эпохи... Скитания утомили... к людям, но... за Углука страшно, мы им чужие... Деревня Регим - семь домов на берегу реки...
Шелоб прикрывает покрасневшие от напряжения глаза - и перед мысленным взором замелькали странные картинки, местами туманные, а иногда озаряемые как бы вспышками молний...

* * *

Тихая речка, почти заросшая камышом и кувшинками, женщины на камнях стирают белье, а чуть дальше резвятся несколько детей, подымая тучи брызг и мутя воду. Одна из женщин подымается , что-то кричит детям - те обиженной стайкой выпархивают на берег...
Крошечный домик, всего одна комната, служащая и кухней, и спальней, и кладовой. Старик склоняется над книгой - единственным сокровищем в этой жалкой хибаре.
- Научи меня рунам.

"Это же я! Грязная, непричесанная, в лохмотьях - но я!"

Похоже, старик очень рад, он просто счастлив передать кому-то свое умение, кроме него в деревне никто не умеет читать, и счетных рун никто не знает. Ученица своенравна - но она с жадностью и нетерпением поглощает те крупицы знаний, что старик может ей дать.

...Немного людей в той же комнате, молчаливые скорбные лица - а та, что просила научить рунам, теперь с гвоздями в зубах и молотком в руке - здесь мало мужчин, и некому сколотить из грубых досок гроб (так это было положено по обычаю).
- Зачем это все ? - спрашивает она у деревенской старухи, знающей все на свете.
- Так надо.
И ничего не объясняет - все же и так ясно.

...Холод, леденящий холод, днем и ночью, кажется само время замерзло, остановилось и не движется вовсе.
- Я не могу здесь больше жить! Я не хочу здесь замерзнуть на смерть! Я сожгу эту хибару, только чтобы согреться!
- Жги, она ж все равно не наша... Только тогда завтра придется спать в снегу, - равнодушный ушастый орк с головой залезает под засаленные шкуры и уже в следующую минуту начинает храпеть. И, ворча себе под нос , она лезет к нему под шкуры - вдвоем все-таки теплее.
- Можешь меня не слышать, но следующей же весной я все равно уйду отсюда... С тобой или без тебя. Даже если небо на голову свалится.

"И это тоже я?! В этом занесенном снегом чуть ли не до самой крыши ветхом, сыром и холодном сарае - тоже я ?!!
Я.... Ничего не понимаю... Кто Я?..."
Лихорадочно она перебирает листы, исписанные разными почерками, обрывки, пожелтевшие и ломкие от времени. Один из них словно сам запрыгнул к ней в руки - она узнала эльфийские руны. Безнадежный, отчаяный взгляд - "Я же почти ни слова не знаю по-эльфийски! Ну, слов десять на синдарине от силы, не больше..."
Но, несмотря на это, она продолжала вглядываться в эти руны - и она казались ей одновременно знакомыми и чужими. В тексте много зачеркиваний - писавший или делал ошибку, которую потом исправил, или просто не был уверен в том, что написал , и просто передумал...
Шелоб несколько раз пробежала глазами по строкам, отыскивая знакомые слова, в надежде понять хотя бы, о чем идет речь... Нет, ну как назло! ... Ой, нет! Это или название, или имя - если это имя, то несомненно, похоже на эльфийское. Гэлион... Гэлион!!!
Ей уже не нужен был перевод этих записей - воспоминания всплывали со дна сознания, проступая сквозь все постороннее, и словно воочию предстал перед ней этот эльф, Высокий, тонкий, светловолосый. Говорливый и быстрый, как река, в честь которой он был назван...

...Каменные стены. Длинные коридоры , где годами лежала никем не тронутая пыль. Нежилые комнаты, не согретые теплом очага. Камни - камни помнят тех, кто дал им жизнь, вдохнул душу и придал прекрасные очертания ; но вернуть их они не в силах, они там, где недоступны зову охладелых камней. Их хозяева и творцы - там, куда уходят Дивные.
А брошеные жилища становятся прибежищем мелкого зверья и птиц, свивающих гнезда под кровлями забытых замков, там селятся пауки и летучие мыши. И мало кто из мародеров решался проникать в одинокие эльфийские дома - хоть и ценились на черном рынке их утварь и украшения, картины, гобелены и скульптуры.
А этих привел сюда голод и дождь. Долгий, затяжной осенний дождь - а крыша над головой была хоть чужой и заброшенной, но обещала сухую дневку. Она осматривала жилые комнаты, удивляясь тому, как много вещей здесь осталось. Словно хозяева где-то рядом, просто вышли на минуту по делу - но комнаты были нетронуты уже несколько лет, судя по слою пыли на всем. Она смахивает слежавшиеся серые хлопья с чаши на столе - и взору открывается великолепной работы вещь, платина чуть потускнела, но рубины все еще хранят свой яростно-кровавый отблеск заката эпохи... Со вздохом Шелоб засовывает чашу в заплечный мешок - ее не съешь, и выпить из нее нечего, она бесполезна, как и многое здесь.
Надежда, впрочем, довольно-таки слабая, остается на то, что в погребах этого каменного монстра что-то осталось, годное в пищу двум существам, нашедшим приют в этом царстве пыли и запустения. С трудом следуя избранному направлению в этом хитросплетении коридоров и глухих тупиков, упирающихся в намертво запертые каменные двери, она спускается все ниже, а сзади неотступно, след в след - сгорбленная кривоногая фигура; Углук чувствует себя тревожно и неуютно, каждая тень от пляшущих языков пламени факела заставляет его насторожиться еще больше. Шелоб с удивлением смотрит на него - она не испытывает никакого страха в этих заброшенных каменных тоннелях, да и прежние их жители ничем ей не угрожают, а их кажущееся присутствие ничуть ее не угнетает. Тем более ей кажется странной настороженность орка - тот, как охотящихся волк, учуявший дичь, готов был бросится в любой момент на любую тень, что шевельнется в темном углу.
Они спустились вниз по длинной лестнице с искусно вырубленными ступенями. Деревянные поленья были сложены внизу, большинство - аккуратно уложены у стен, так, что посредине оставался проход, но в конце долгого зала несколько длинных поленьев были разбросаны как попало, преграждая путь к низкой каменной дверце, намертво ее заклинив.
Сама не зная, зачем ей это нужно, словно кто-то вел ее, Шелоб отвалила эти поленья от двери и потянула за резную каменную ручку. Дверь с тяжелым скрежетом подалась - в проем уже можно было протиснуться, хоть и с трудом (при ее-то комплекции). Осветив темноту перед собой - теперь ее глаза видели намного хуже, чем раньше, что на свету, что во тьме - Шелоб заметила среди ящиков и бочек силуэт у стены. Существо сидело, обхватив поджатые ноги и опустив голову на колени так, что лица не было видно. Но и так было ясно, что это эльф, хоть волосы его были грязными и нечесанными, а сам он был похож на покрытое пылью изваяние, невесть как попавшее в этот темный погреб.
Но эта статуя оказалась живым существом - эльф вздрогнул и поднял голову, уставившись на Шелоб удивительно ясным взором, и вдруг лицо его исказилось и ... все произошло в одну секунду, слишком быстро, одновременно. И вскрик эльфа "Ирчи!" слился с ее предостерегающим "Углук-глоб, аргх!" Хорошо, что ее тело сохранило ту же скорость рефлексов - правой рукой Шелоб успела перехватить лапу орка с занесенным кривым ножом, левой - тонкое запястье эльфа, схватившего рукоять кинжала за голенищем сапога. Трудно удержать сразу двух существ, стремящихся убить друг друга - трудно, но не невозможно. Мысль о еде снедала орка, отчаянная самозащита заставила эльфа окончательно прийти в себя и обороняться. Но ей казалось почему-то важным остановить это. Она не знала, отчего так - просто подчинилась инстинкту, как всегда. Времени думать о причинах не было - всего лишь секунда, а во всем разбираться некогда. Сейчас напряжение звенело в воздухе, как натянутая тетева лука - вот-вот сорвется стрела, и поразит кого-то из них...
Но Углук уже привык к тому, что ей лучше не перечить в таких ситуациях. Он разжал пальцы - нож с лязгом упал на пол, и Шелоб отпустила его лапу. Повернулась к эльфу, все еще судорожно стискивавшему рукоять кинжала.
"Вот Тьма Вечная, как ему сказать?!"- мелькнула мысль : она почти ни слова не знала по-эльфийски.
- Отпусти, - сказал эльф на всеобщем. От сердца отлегло - он сможет понять то, что она ему скажет. Голос эльфа был резким и чуть хрипловатым - сорвал, пытаясь докричаться до тех, кто забыл о нем.
Она осторожно и медленно разжала пальцы - эльф убрал кинжал обратно в ножны в сапоге. Внимательно осмотрел их обоих - но не пытался встать. Может, чтобы не спровоцировать орка, а может, просто сил не хватало... Вполне возможно - лицо эльфа выглядело худым и изможденным, хотя глаза были ясными и даже веселыми.
- Кто ты, госпожа? Что тебя сюда привело?
- Голод и дождь.
- Тебе не помогли в замке?
- Там никого нет. Давно уже.
- Значит, они действительно ушли...
Взгляд эльфа на миг затуманился отчаянием - и он отвернулся, скрывая это. Зависло неловкое молчание , Углук переминался с ноги на ногу, напряженный и готовый к броску; эльф, похоже, не замечал этого или не хотел замечать.
- Здесь осталось немного еды. И в других кладовых тоже, наверное - вино, сыр...Они не смогли бы забрать все, ключи-то у меня - так что... Сегодня вы - мои гости. - эльф горько усмехнулся.
- Орк тоже?
- Орк тоже, если он не намерен закусить мной.
- Я за него отвечаю.
- Верю.
Резко выдохнув, эльф попробовал подняться. Это получилось - но пришлось опереться рукой о стену, голова пошла кругом..
- Пойдемте наверх. Кстати, как обращаться к тебе?
- По имени. Im Shelob.
Эльф удивленно обернулся, очевидно, это имя было ему знакомо . Он смотрел на Шелоб пронзающим взглядом, желая проникнуть в самые глубины ее естества, но та не отвела глаз, встретив острый эльфийский взор. Твердо и уверенно ее взгляд ответил на его немой вопрос, зрачки эльфа распахнулись еще шире - теперь вместо первоначального страха в них было безмерное удивление. Шелоб не отводила взор - по-прежнему смотрела прямо и открыто.
Эльф покачал головой, отвернулся и неуверенными шагами направился наверх, Шелоб - за ним следом. Углук в сердцах сплюнул на пол - но подобрал свой нож и неуклюже поковылял в том же направлении.

… Нашлось и вино, и сыр, и еще много всякой снеди - у Гэлиона (так, оказалось, звали этого эльфа) действительно были ключи от всех погребов. Он был дворецким в этом замке, а теперь остался здесь единственным хозяином всех этих запасов и всяческой утвари, скульптур и мебели…
Впервые за долгое время в камине запылал огонь - Шелоб подбрасывала все новые поленья, и скоро в огромном зале стало теплее.
Углук, наткнувшись на ее предостерегающий взгляд , понял безмолвный, но внятный приказ, и исполнил его в точности - собственно, ему и самому этого хотелось: забиться в темный угол подальше от этого эльфа, раз уж нельзя его зарезать. Но орк знал, что при малейшей попытке это сделать Шелоб просто снесет ему голову - вон как она топором-то орудует, поленья разлетаются чуть ли не сами по себе. "Да, силищи немеряно, и все зазря пропадает", - подумал Углук, впиваясь клыками в ломоть солонины, который успел -таки стащить за спиной у остальных.
Шелоб тоже не особенно стеснялась - набросилась на еду без приглашения. Гэлион ел со сдержанной жадностью - было заметно, что он давно ограничивал себя в пище, но все же пытался сохранить достоинство, и не уплетать за обе щеки все без разбору, как Шелоб (у той даже за ушами трещало).
Наконец, насытившись и согревшись, она встала и подошла к окну. Приоткрыв ставни, выглянула наружу - дождь прекратился, занимался тусклый осенний утренник. Углук уже храпел вовсю, пригревшись в своем уголке у камина. Его сейчас громом с молнией не разбудишь, да ей бы самой не мешало отдохнуть - но этих двоих опасно осталять без надзора: не ровен час, перережут глотки друг другу, стоит только отвернуться. Это не входило в планы Шелоб - они были оба нужны ей. Зачем? Она не могла выразить точно, но чувствовала наверняка: нельзя их терять, ей самой не выжить.
Шелоб отвернулась от окна и захлопнула ставни. Затем с чашей, полной вина (той самой, с рубинами, что так ей понравилась) уселась поудобнее в кресле. По старой привычке она подбирала ноги - и становилась снова похожа на паука, поджидающего добычу в паутине. Гэлион взглянул на нее с опаской - но все же наполнил и свой кубок, и устроился рядом.
- Так ты… Действительно… ТА САМАЯ? - чуть погодя нарушил он молчание.
- Ты же видел, зачем теперь спрашиваешь?
- Видел. Видел странную расплывчатую тень… Внутри тебя. Видел, как ты пытаешься удержать ее там - и как трудно тебе с ней сражаться. Не вскидывайся так, я никому ничего не скажу - но мне-то ты сама позволила заглянуть в твой разум. Пусть на миг - но все же…
- Позволила. Чтобы знал, с кем имеешь дело.
- Ты жалеешь об этом?
- Нет. Не в моих привычках жалеть о содеянном, все равно ничего уже не изменишь, Арда назад не вертится. А ты не испугался того, что увидел?
- Странно, но почти нет. Конечно, та тень в тебе - очень сильная и страшная, но чувствую, что мне ты не угрожаешь. Странно, правда? - Гэлион засмеялся.
Шелоб чуть удивленно приподняла брови.
- Над чем ты смеешься?
- Вековая эльфийская беспечность, я сижу рядом с самым темным и злобным существом, ну кроме Саурона и Моргота, конечно, и пью с ней вино!"
- Это действительно странно, но не вижу повода для особого веселья.
- Ну как же! Если б не ты, сидел бы я в том подвале до тех пор, пока не превратился бы в мумию, ведь сил самому оборвать свою жизнь все равно не хватило бы - а сейчас вновь живу на воле, чувствую свежий ветер, могу видеть звездный свет - чем тебе не повод для смеха?
- Ты бы лучше порадовался тому, что я успела остановить Углука. А то бы не ты, а он сейчас довольно и сыто ухмылялся. Как вообще тебя угораздило застрять с этом погребе?
- Со мной вечно что-то случается. Я спустился за вином - а дверь прикрыл, чтобы никто не видел, как я прихлебываю из кувшина. В замке был последний пир перед отъездом, и кто-то брал дрова для камина - я услышал грохот за дверью. Как я потом ни стучал и не кричал, никто меня не услышал, ни моего голоса, ни моих мыслей, я не очень силен в этом. Дверь заклинило - а ты ведь видела, какая она тяжелая; ее не выбьешь, я пытался… Так что теперь я самый счастливый эльф на свете! - Гэлион снова засмеялся.
Шелоб была не совсем понятна его радость - но искренний смех немного растопил ледяную непроницаемость ее эгоизма. Но, кроме того, она все также ясно понимала, что оставаться здесь, в эльфийском замке, им нельзя - Углук не выдержит этих призраков прошлой жизни в этих высоких залах, теней, сквозивших в каждом коридоре. Да и ей не место в королевском замке, тем более эльфийском - здесь ими слишком сильно пахнет. Гэлион словно угадал ее мысли - да она их и не прятала.
- Здесь недалеко должны быть несколько хижин. Когда-то там жили - но потом, когда началась война, люди их бросили, и перебрались в Эсгарот. Там безлюдно и безопасно - можете перезимовать там, все равно поблизости ничего лучше не найдете. И припасов возьми, сколько захочешь, здесь нам всем хватит с лихвой. Я проведу тебя туда; только завтра, хорошо?
Эльф не хотел этого показывать, но похоже, едва держался, чтоб не уснуть. Конечно же, эльфам не свойственно уставать так, как люди - но Гэлион выпил довольно много вина, и глаза слипались. Шелоб кивнула: "Хорошо, завтра так завтра", а посмотрев на эльфа еще раз, поняла, что тот уже спит, так, как сидел - с полуприкрытыми глазами и недопитым кубком в руке, вытянув ноги, в резном кресле.
В кувшине еще оставалось много вина - есть чем заняться, так как она твердо решила не спать. Вино было отличным, насыщенным и чуть терпким. В свете угасающего камина оно казалось черным - но, когда Шелоб подбросила пару поленьев, то вновь взметнувшееся пламя сделало струйку вина, которое она наливала из кувшина в чашу, рубиново-алой, как камни на боках этой чаши. Цвет будил воспоминания, манил - но Шелоб потрясла головой, отгоняя бессмысленные воспоминания и призраки прошлого.
А там, за ставнями, над пожелтевшими верхушками осенних деревьев, вставало тусклое солнце, дымчато-мутным светом заливая лес, готовящийся к зиме. Медленно поднималось тяжелое светило - пока наконец его дрожащие лучи не проникли сквозь неплотно закрытые ставни. Зашевелился потревоженный светом Углук, сперва попытавшийся как-то отвернуться, спрятаться от назойливого лучика, падавшего прямо в глаза, затем, уже окончательно проснувшись, он заворчал что-то себе под нос, потом добавил погромче:
- Ты шо, так и не дрыхла?
- А вас двоих попробуй оставь, и проснусь я рядом с двумя трупами.
- Так уж и с двумя! - самоуверенно ухмыльнулся орк. - А вообще, на кой тебе сдался этот… тьфу, короче, урод светлоухий? Зарезать - и то жрать нечего, кожа да кости, тьфу, и мясо дрянь!
- Говоришь, на кой сдался? Да вот затем и сдался, что если хочешь остаться жив, придется привыкать жить по ИХ законам! Это - его дом, а мы здесь гости незваные. У НИХ есть свои обычаи гостеприимства - это у вас принято хозяев зарезать. Если хочешь жить среди них - нам нужно соблюдать их законы!
- Какие законы на войне?
- Война кончилась! Так что придержи свои рефлексы! Ты хочешь выжить? Тогда не лезь напролом, тем более что и пролома-то никакого нет. Ваша драка мне совершенно не нужна - не забудь, что впереди зима, и каждая пара рабочих рук лишней не будет, впрочем, как и крыша над головой. Или ты собираешься жить и охотиться вместе с волками? Тогда вали к своим серым собратьям, если тебе не по нраву эти требования и можешь выть вместе в ними на луну в самый злобный мороз от голода, сиди голым задом на снегу в собственное удовольствие! Я лично больше не намерена бродяжничать - я хочу сухую крышу над головой и теплую печку под задницей! Так что или ты учишься и привыкаешь жить бок о бок с другими существами по их правилам, либо сама тебя зарублю на месте!!!
- А кто тогда на охоту будет ходить, жратву тебе приносить? Ты ж с голоду сдохнешь?
- Я сдохну? Ах ты ж №;;%:"№23, :?:*L№% …!!!
- Ладно, хватит… Не зарежу я этого… Как его там… Но пусть он держится от меня подальше, а то как бы я не позабыл свое обещание.
- Я ему передам.
Углук уже встал - и теперь решительно опрокинул содержимое кувшина себе в глотку. Удовлетворенно заурчал, отгрызая себе еще кусок солонины.
Этот подозрительный звук дошел до почти отсутствующего сознания Гэлиона, и тот, вздрогнув от неожиданности, проснулся. Было любопытно наблюдать, как взгляд эльфа приобретает осмысленное выражение - от своих грез о нездешних краях он возвращался к реальности, в которой он был совсем один, забытый и брошеный, а рядом с ним были лишь два живых существа, опасных и совершенно чуждых.
Что же ему теперь делать, как с ними вести себя? Да, конечно, кто-то более героический взял бы в руки меч, и мир стал бы светлее. Кто-то более отчаявшийся просто удрал бы в Гавани без оглядки - вот только до Гаваней путь неблизкий, а дом его здесь… Но все, кого Гэлион знал и любил, все, кто всегда был с ним рядом - ВСЕ они ушли! Да и ну их всех, вместе с их Гаванями, они забыли о нем - значит, и он вправе забыть о них. Пусть уплывают куда хотят - хоть на Запад, хоть на Север, хоть на все четыре стороны одновременно - он их догонять не будет. Хорошо же бы он выглядел на пристани - изо всех сил размахивая руками и крича: "Подождите! Вы забыли меня! Возьмите меня с собой!" Воображение тут же услужливо явило эльфу сию картину воочию - нет, гордость не позволит ему это сделать на самом деле. Будь что будет - он остается. А раз так, то эти двое - единственные разумные живые существа (если, конечно, орка можно считать разумным) - и придется иметь дело именно с ними, хочется ему этого или нет. Пожалуй, это все же лучше, чем провести одному в подвале опустевшего замка целую вечность.
Гэлион поднялся и распахнул ставни, впустив свет и свежий осенний воздух. Углук заворчал:
- Тебе шо, дышать темно? Обязательно окна разинуть надо, ты 3;№%:"№;?%:;№, чудо лесное?
Эльф немного опешил. Конечно, половины слов, сказаных на орочьем наречии, он не понял, но смысл был отчетливым. "Ох, ну конечно же, как же я сразу не сообразил! Им же свет как кость в горле, а я окна открываю. Вот уж действительно глупец", - выругал себя эльф, - "Но как же мне тогда отвести их к домам дровосеков? Днем, при солнце, они не согласятся идти, а ночью, в темноте, я сам вряд ли сразу найду туда дорогу , я ведь там был всего один раз, да и то очень давно, когда их только строили, а с тех пор одни деревья срубили, и другие выросли вместо них?…"
Как ни странно, Шелоб сама разрешила его замешательство.
- Выходим сейчас же, как только еду соберем, сколько унести можно, ждать нам здесь нечего.
Углук злобно глянул на нее.
- Ты что, задницей думаешь?! Угробить меня хочешь раньше времени? Не пойду я никуда, пока солнце не сядет!
Лучше бы орк этого не говорил. В ответ на него обрушилось опустевшее блюдо со стола вместе с жестким длинным ругательством - Шелоб выразилась от души, мешая орчье наречие с вестроном. Даже у Углука, который сам никогда не стеснялся в выражениях, прижались уши. Хорошо, что Гэлион ни слова не знал по-орчьи, но вестрон знал прекрасно, и того, что эльф понял, вполне хватило, чтобы зажать уши.
Наконец она перевела дыхание после длиннейшей фразы.
- Ну, так бы просто и сказала, зачем было так долго ругаться? Идем так идем, днем так днем, я ж ничего против не говорю, - Углук пошел на мировую, понимая, что Шелоб не переспоришь, да собственно говоря и спорить было не о чем , даже под потоком солнечного света он будет чувствовать себя лучше, чем в этом замке.

Продолжение в следующем номере