Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Читаем с нами. Книги о бизнесе

Рассылка закрыта

При закрытии подписчики были переданы в рассылку "Левитас: Больше денег от Вашего бизнеса" на которую и рекомендуем вам подписаться.

Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.

←   Май 2005   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
Автор
Александр Левитас

Статистика

9.003 подписчиков
-8 за неделю
←   Все выпуски   →

Читаем с нами. Книжное обозрение.


Информационный Канал Subscribe.Ru

Злобный Ых

Василий Щепетнев "Седьмая часть тьмы"

Год тысяча девятьсот тридцать третий не сулит для мира ничего хорошего. Коминтерн давно ушел в глухую оборону, и линия русско-немецкого фронта устоялась не хуже иной границы. Еще вещают на Россию пропагандистские голоса из Германии, но уже меняется их тональность. Сложно пропагандировать социализм и подрывать основы монархизма, убеждая зажиточных крестьян и обывателей (а кто еще может позволить себе приемник?) в их никчемности и вредности. А потому пришло время перестраивать редакции, выгонять замшелых упертых радикалов и продвигать тех, кто понимает всю пользу умеренности в современном мире. Ведь после Первой Мировой уже прошло пятнадцать лет, и мир изменился. Россия в том числе.

Но в самой России сгущаются невидимые пока черные тучи. Неожиданная покорность самораспустившегося Сената - это признание победы царя? Или просто очередной ход в сложной, скрытой от постороннего глаза игре, имеющей целью совсем не утверждение монархизма? Нарастают антинемецкие настроения, и где-то глубоко внутри охранки зреют заговоры. Киллер с американской винтовкой уже подыскивает местечко поудобнее, споры смертоносных боевых бактерий дожидаются лишь, когда кто-то нажмет на кнопку пульверизатора, и у американского побережья дожидается своего часа на грунте русская подводная лодка с оружием невиданной разрушительной силы. Ведь что может быть полезнее для управления государством, чем небольшая война где-то там, очень далеко от границ империи?

Очередная пропасть, еще невидимая, разверзается перед миром, и нет силы, способной удержать его, остановить, не позволить скатиться в очередную мясорубку. Есть только одна надежда избежать хаоса - поменять сам ход истории. И самый простой способ сделать это: превратить тщательно срепетированное за четверть века до того покушение, театральную постановку, в настоящее. Но для того, чтобы переправить в прошлое даже несколько грамм вещества, нужно огромное количество энергии, целую электростанцию. И откуда же ее взять? Не дожидаться же, в самом деле, пока американский президент, прожженый политик, и самом деле решится выделить на перспективные исследования десятки миллионов?..

Обычно тексты из жанра альтернативной российской истории выглядят, как лубочные картинки с ярмарки. Великая могучая Россия, где так вольно дышит всякий человек, за исключением отдельных отщепенцев, семимильными шагами идет по пути прогресса, одной левой затыкая за пояс всяких европейцев и американцев. И лишь отдельные мелкие проблемы омрачают ее существование. Та же большевистская агитация, только с противоположным знаком. Авторы либо совершенно не знакомы с историей и не понимают ее законов, либо напрочь их игнорируют в изобразительских целях. Я лично такую патоку не перевариваю. "Седьмая часть тьмы", к счастью, к разряду такой попсы не относится. Многим даже может показаться, что автор перегибает палку - уже в другую сторону. Однако картинка у него получается довольно достоверной, если не с научно-технической, то, по крайней мере, с исторической точки зрения. Поэтому роман (точнее, текст по объему ближе к повести) рекомендуется любителям альтернативки.

Жанр: альтернативная история
Оценка (0-10): 6+
Ссылка: "Фэнзин"
Приблизительный объем чистого текста: 290 kb

Цитаты:

Встретили их без охов и ахов, ефрейтора уложили на носилки, просто смешно, столько прошагал сам, а в перевязочную, тут же, рядом - понесут. Солдата принялись расспрашивать, что да как, ефрейтор прислушивался, готовый поправить, но Гаврилов говорил правильно, мол, на глазах их благородия подпоручика Семенова ранила ефрейтора германская пуля. К словам солдата не придирались, да и как придерешься - рана в спину самострелом быть не могла никак.

Гимнастерку снимать не стали, а рассекли ножом, жалко было, чистая, в бане-то он и стирался при каждой возможности, потом чем-то холодным мазали спину, холодным и пахучим особым медицинским запахом. Он лежал на перевязочном столе на животе, голову держал набок, так велели, и думал: признают ранение легким или тяжелым. Если тяжелым, то могут дать большой отпуск или даже демобилизовать подчистую, одно легкое ранение у него уже было.

- Зонд, - потребовал доктор.

Хоть и легкое, тоже ничего, отпишут домой, мол, геройски воюет за Отечество, и за ранение хозяйству должно выйти послабление, по указу. В полку был солдат, четырежды легко ранен, так налог ему снизили наполовину, как за убитого. Он не четырежды, но все ж бабе облегчение.

Доктор обколол рану хорошо, на совесть, чувствовалось, как он ворочает в ней инструментом (ефрейтор мельком видел - блестящий, красивый) а боли не было. Потом позвали другого доктора, который зубы дергал, вместе они еще немного тревожили рану, а потом опять помазали холодным, приложили ваты и заклеили марлей сверху, так, во всяком случае, он понял.

- Как чувствуешь, ефрейтор? - спросил его первый доктор, наклонясь почти к лицу, видны были крупные поры и пот на лбу и висках. Тоже работенка - латать раненых. Не под пулями, но...

Ефрейтор не знал, как ответить. Не больно, так зачтут ранение за легкое, соврать, что больно - вдруг здоровью навредить? Доктор, видно, понял и сказал:

- Ты к отпуску готовься, долгому. Мы тебя сначала в госпиталь окружной направим, а по выздоровлении, скорее всего, вчистую от службы освободят.

Он поверил доктору, тут, на передовой, врать не станут.

- Совсем не больно. Наверное, ваши уколы сильные.

Доктор вроде и не обрадовался, а наоборот. Они вместе с зубным доктором начали говорит вполголоса и непонятно, а он на столе лежал совершенно спокойно, наверное, даже бы уснул, но доктора скомандовали, и его переложили на носилки, укрыли принесенным откуда-то одеялом и так, накрытого, понесли в палатку.

Палатка, большая, была почти пустой, у стены, далекой от входа, лежали двое, и все. Его уложили, он попросил - поближе к двери, днем душно, а к вечеру обещали отправить в госпиталь, подоткнули одеяло, спросили, не нужно ли чего, не стесняйся, но ему и вправду ничего не нужно было, он как раз облегчался, когда ранили, и, пообещав позвать, если что, он устроился на приглянувшемся месте.

Устроился - значит, закрыл глаза. На большее не хватало. Он прислушивался к себе, что там, внутри, не очень? Но ответа не было, рана молчала. Здорово умеют лечить. Научились. Какое-о время он просто лежал, не думая ни о чем. Поднимающееся солнце прогревало палатку, ткань пахла как-то особо, неуютно, нежило. Он не любил палаток вообще. Даже здесь, на Бессарабском фронте зимой будет холодно, а севернее, под Кенигсбергом? Все сколь либо годное жилье отводилось офицерам, старшим офицерам, потому что жилья было мало: отходя, коминтерновская армия разрушила все, что успела, угнала жителей, поля поросли дрянью, сквозь которую проглядывала горелая земля, в позапрошлом году жгли посевы. Потом он вспомнил, что о зиме тревожиться больше надобности нет, стало повеселее. О доме он решил не загадывать, чего спешить, да и вообще, мало ли, но вот госпиталь, куда направят? В Кишинев, наверное. Сначала на станцию, а там, в санитарном вагоне - в Кишинев. Их полк проходил через город, невелик городишко, но уж получше Плоешти, разрушенной напрочь. В Кишиневе был малый из его роты, правда, в особом госпитале, триппер подхватил, его подлечили и назад. Тут триппер не грозит. Неоткуда ему взяться. Ничего городок, рассказывал. Компот давали, персики и виноград в нем плавали, а у местных вина можно купить почти даром. Нищета, копейке рады.

Откинутый полог входа давал обзор, крохотный, но мир снаружи казался отсюда каким-то особенным, будто синему смотришь, только цветную, все обрело значение и смысл, пусть даже непонятный сразу. Видна была береза, обычная, такая же, что и в Шиловском лесу, куда он раньше, мальчишкой, ходил с хутора, неправда, что наши березы какие-то особенные, дерево и дерево. Еще виднелась часть другой палатки, огромный красный крест нарисован был на боку. Наверное, и сверху есть, и на его палатке тоже. Он повернул голову, так и есть. Немцы, коминтерновцы, правда, говорят, на этот крест кладут, даже наоборот, стараются бомбить в первую очередь, но все дни никаких бомбежек не было, с чего бы сегодня им начаться. Прошла мимо сестра милосердия, и не разглядел ее толком, мелькнуло белое и чепец или как он называется, с крылышками, ефрейтор представил себе здоровую молодую бабу, но, скорее, по привычке, сейчас ничего в нем не отозвалось. Вот вернется домой...

Слух тоже обострился, бесчисленные звуки летели отовсюду, ветер, шевеление листьев, разговоры, невнятные, но оттого не менее интересные, смех. А вот соседа слышно не было. Жив ли?

Он вгляделся. Жив, дышит, даже тяжело. А неслышно, потому что внутри, в палате. Его же влекло - снаружи.



Алексей оставил маркиза в библиотеке. Книжечку почитать на сон грядущий. Про страшное. До вечера еще далеко. Пусть ознакомится, составит представление, а потом и рукопись ему дать, скромного А. Романова. Или воспользоваться псевдонимом? Игрушки, игрушки. Дедушка был государем полным, самодержцем, и всех развлечений имел - водки выпить. Папенька часть полномочий думе делегировал - и появились в "Ниве" работы некоего Н. Романова, фотографа-пейзажиста. А у самого едва половина власти осталась - да нет, что перед собой притворяться, половина пять лет назад была, сейчас и четверть много будет, зато возник любитель науки широкого профиля Романов А. Шило на мыло. Сидение в Абрамцево. Илюша Муромский сидел, да богатырем встал, а некто Романов А.? Так и останется неким?

Он гулял по террасе нового летнего дворца. Благорастворение воздухов, запах Руси. Дворец ему нравился - очень маленький, очень скромный, чуть больше Петровской резиденции в Петрограде. И место. Лес окружил, объял дворец, создавая обитаемый остров девятнадцатого века - даже моторы сюда не пускались, за две версты от дворца осталась последняя на Руси Императорская почтовая станция, и лошади везли оттуда, из двадцатого века сюда, в девятнадцатый. Даже дальше, восемнадцатый. Дворец деревянный, вокруг почти все деревянное, кроме библиотечного флигеля - так здоровью полезнее. Поменьше людей, в простоте совершенство. Отдыхалось здесь действительно хорошо, и Сашенька не болел, не кашлял, но сколько можно отдыхать?

Очень и очень много.

Близилось время обеда, и он с удовольствием отметил, что хочет есть. Пока жую - надеюсь. Старенький доктор Боткин учил доверять аппетиту: пока он есть, есть и здоровье. Нога, тревожившая утром, хуже не стала - радуйся! Солнышко светит ласково - радуйся! Завтра приедет гималайский отшельник, Рерих, вот кто умеет радоваться простому. Алексей предвкушал встречу: Рерих был человеком интересным, а, главное, полным спокойной, но могучей силы, и беседа с ним заряжала этой силой надолго.

В учебной комнате Сашенька стоял около огромного глобуса, усердно поворачивая шар в поисках чего-то. Воспитатель, г-н Волошин, одобрительно качал головой. Алексей подошел ближе к приоткрытому, по случаю жаркой погоды, окну.

- Мир включает в себя шесть частей света, - пояснял воспитатель, - Европу, Азию, Африку, на которую вы, Александр, сейчас и смотрите, а также Австралию, Антарктиду и Америку.

- А Россия? Она ведь и больше, и богаче, и сильнее Америки, правда?

- Именно так, Александр. Россия - своего рода особая, отдельная часть света, но в географическом смысле...

- Седьмая, да? - Сашенька недавно выучился считать до десяти, и вовсю пользовался обретенным знанием - пересчитаны были столы и пони, офицеры лейб-гвардии и прилетавшие на террасу сороки.

- В некотором роде, да.

- А части тьмы? Я их не вижу, - Сашенька обошел глобус, присел, разглядывая внизу.

- Нет, частей тьмы география не знает, - воспитатель заметил Алексея и вскочил, кланяясь.

- Нет, я вам мешаю, наверное.

- Что вы, государь, урок закончен.

- Тогда и я поверчу глобус, - он прошел с террасы в класс, Сашенька подбежал, глаза яркие, блестящие:

- Папенька, я могу найти Африку!

- Найди, пожалуйста. А потом я покажу тебе Антарктиду, - Алексей и сам с удовольствием рассматривал материки и океаны. Захотел - так повернул Землю, захотел - эдак. Властелин мира.

Торопливые шаги паркетного скорохода отвлекли от управления земным шаром. Министр двора. Почтенный человек, отец большого семейства, с правом обращения без доклада, а запыхался. В огороде дядька, а кто у нас в Киеве?

- Да? - как можно доброжелательнее спросил он министра. Тот Алексею не то, чтобы действительно нравился, вряд ли может нравиться человек, навязанный сенатом, но был вполне терпим, а по сравнению со своим предшественником просто чудо, а не министр.

- Ваше Императорское Величество (тут имелась тонкость: ЕИВ Алексей был в случаях строго протокольных или для людей чужих, Государем же - в остальное время дня. Значит, опять дела официальные), чрезвычайный посланник Сената нижайше просит принять его.



Архив рассылки доступен здесь или здесь.

Хотите опубликовать свою рецензию? Пришлите ее редактору или техническому директору (в поле Subject укажите "Читаем с нами").
http://subscribe.ru/
http://subscribe.ru/feedback/		 Подписан адрес:
Код этой рассылки: lit.review.bookreview		 Отписаться
В избранное