1.04 ночи, среда, 22 октября
     Фредерик, Мэриленд
     Специалист "Уровня-4" Адель Швейк вздрогнула и проснулась. Прямо возле уха звенел резкий сигнал тревоги из датчика, установленного ею в кабинете доктора Рассел, в четверти мили отсюда, в здании ВМИИЗа. Она тут же насторожилась, отключила звук, спрыгнула с постели и включила видеокамеру, установленную там же, в кабинете покойной Рассел.
     И, сидя за столом в полутёмной спальне, не сводила глаз с монитора. Вот, наконец, там возникла какая-то фигура, вся в чёрном. Человек, вторгшийся в кабинет - пока непонятно кто, он или она, - явно был чужаком, но движения его были точны и ловки, словно у кошки. И отмечены такой целенаправленностью, что Адель тут же поняла: ему доводилось бывать в этом здании и прежде. На нем были респираторная маска и чёрный бронежилет - настоящее произведение искусства в своём роде. Такой жилет мог остановить пулю, выпущенную из большинства марок пистолетов и автоматов.
     Она вся напряглась и, сидя перед мерцающим экраном, пыталась понять, какова же цель вторгшегося в чужое помещение незнакомца. Вскоре стало ясно, что он проводит тщательнейший обыск в кабинете Софи Рассел. Адель вскочила, сбросила ночную рубашку, надела камуфляжную форму и, выбежав из дома, бросилась прямо к машине.

***

     Примерно в квартале от Форт-Детрика стоял фургон с выключенными фарами. Сидевший в нем в полной темноте Марти Зеллербах уставился на экран монитора с самым несчастным видом. Его лицо искажали тревога и отчаяние. Он принял мидерал несколько часов тому назад. И действие лекарства уже начало ослабевать, когда, наконец, он закончил свою совершенно блестящую программу по автоматическому переключению реле наугад, что не давало никакой возможности выследить его.
     Однако это достижение не приблизило его к решению двух основных проблем, связанных с телефонными звонками Софи Рассел, если таковые вообще имели место, и местонахождением Билла Гриффина, который сумел слишком хорошо спрятаться.
     Ему нужно было найти какой-то оригинальный, совершенно новый подход, и при других обстоятельствах он только радовался бы, что перед ним стоит такая интересная и сложная задача. Но радости Марти не испытывал, лишь тревогу. Ведь времени было так мало, а он, работая над этими двумя проблемами, так до сих пор ни на шаг не приблизился к их разрешению. Плюс ещё тот факт, что он очень волновался за Джона, который уехал в этот Ирак да так и запропал там. К тому же, несмотря на нелюбовь и недоверие к людям, Марти не мог не переживать за судьбы человечества в целом - что, если страшный вирус, вырвавшись на волю, продолжит своё смертоносное шествие по планете?
     Марти и сам не заметил, когда альтруизм успел поселиться в нем. Он и сейчас не желал замечать и признавать за собой этой черты, но часто с теплотой думал о малышах, беспомощных стариках, предрасположенных к сварливости, о людях зрелого возраста, которые тихо и спокойно исполняли самую неблагодарную работу и даже не помышляли при этом о вознаграждении. Мало того, он сам не раз отдавал на благотворительные нужды весь годовой процентный доход с хранящегося в банке капитала. Ему вполне хватало на жизнь, он зарабатывал более чем достаточно, выполняя различные кибернетические разработки для частных лиц, компаний и по правительственным заказам. И даже удавалось откладывать весьма внушительные суммы - именно с этого счета он с такой радостью снял пятьдесят тысяч и отдал их Джону.
     Марти вздохнул. Он чувствовал, что находится на грани нервного срыва, наверное, скоро придётся принять ещё одну таблетку. И в то же время испытывал величайшее искушение вновь погрузиться в непознанное, туда, где он мог ощущать себя столь восхитительно свободным, быть самим собой. При одной мысли об этом он испытывал радость - казалось, мир раздвигал перед ним свои горизонты, был ярок, светел и полон самых разнообразных возможностей.
     Для него наступал заветный час, минуты и часы балансирования на грани, когда он начинал терять контроль над собой. Зато мысль, вырвавшись на свободу, парила на головокружительных высотах. Нет, он должен, просто обязан найти и проверить записи всех этих входящих и исходящих звонков Софи Рассел. И ещё ему просто позарез надо отыскать этого Билла Гриффина!
     Теперь самое время!
     И он, откинувшись на спинку стула, закрыл глаза и погрузился в блистательный звёздный мир своего воображения.
     Но из этого благостного состояния его вдруг вывел суровый и холодный голос, грянувший, точно гром среди ясного неба:
     - Будь я твоим врагом, Марти, тебе пришёл бы конец!
     Марти испуганно подскочил в кресле, обернулся и возмущённо завопил:
     - Питер, черт бы тебя побрал! Идиот несчастный! Да у меня мог случиться разрыв сердца, инфаркт! Разве можно так подкрадываться и пугать человека?
     - Подсадная утка!.. - проворчал Питер Хауэлл и удручённо покачал головой. - Вот кто ты есть, Марти Зеллербах. Нельзя расслабляться ни на минуту. - Питер, все ещё одетый в чёрную униформу коммандос, устало опустился в шезлонг. Серый шлем остался лежать на коленях. Он вернулся из ВМИИЗа, где все прошло вроде бы гладко, и вернулся в фургон незамеченным.
     Но Марти разозлился не на шутку. Ему было не до игр в шпионов. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы вся эта морока, наконец, закончилась и он мог бы вернуться в тихое своё бунгало, где самым волнующим событием дня являлось появление почтальона.
     Он скривил губы в насмешливой улыбке.
     - Дверь была заперта, ты, пугало огородное! И действовал ты, как самый обычный взломщик!
     - Я бы сказал, скорее необычный взломщик, - невозмутимо усмехнулся в ответ Питер. - Будь я заурядным воришкой, умеющим подбирать ключи к чужим замкам, мы бы сейчас с тобой не сидели и не болтали вот так.
     Оставив Джона Смита в Международном аэропорту Сан-Франциско, они поехали на своём фургончике через всю страну, но не прямым путём, а бесконечно петляя по шоссе и дорогам. Ели и спали в машине. Почти все время Питер вёл машину сам, сам же делал все закупки, стараясь максимально облегчить Марти существование и избавиться от его постоянных жалоб и нытья. Правда, ему пришлось давать Марти уроки вождения, что было нешуточным испытанием для его терпения. Даже сейчас, глядя на этого гения электроники, ему никак не удавалось понять, как этот маленький рыхлый человечек мог ощущать своё превосходство над ним - ведь к нормальной повседневной жизни он был абсолютно не приспособлен. Да к тому же ещё Марти был страшным занудой.
     - От души надеюсь, что ты достиг лучших результатов, чем я, - ворчливо заметил Марти.
     - Увы, нет, - угрюмо ответил Питер. - Ничего не нашёл, никаких следов. - Добравшись до Мэриленда, они решили, что лучше всего начать с самого начала, то есть с лаборатории и кабинета Софи, чтобы убедиться, что Джон ничего не упустил. А потому и припарковали свой фургон примерно в миле от ВМИИЗа, там, где он стоял сейчас, и Питер, надев форму коммандос, проскользнул в Форт-Детрик. - Ах, Марти, мой мальчик, - вздохнул он. - Боюсь, нам понадобятся все твои феерические и неземные способности электронного гения, чтобы копнуть прошлое этой несчастной дамочки. Скажи, ты можешь взломать её персональный файл в Детрике?
     Марти так и просиял. Вскинул руки над головой и прищёлкнул пальцами, точно кастаньетами.
     - Да как нечего делать! - И он, не сводя глаз с монитора, защёлкал по клавишам с невероятной быстротой, затем посидел с минуту, скрестив руки на груди и улыбаясь Питеру, точно Чеширский кот.
     - Ну, вот вам, пожалуйста! Персональный файл Софи Лилиан Рассел, доктора медицины! Влез!
     Питер молча наблюдал за ним, сидя в тени, в сторонке. Затем, когда Марти начал издавать все эти восклицания, поднялся, подошёл поближе и склонился над экраном. И тихо заметил:
     - Джон считает, что в сообщении из Института имени принца Леопольда, на след которого тебе удалось напасть, Софи обнаружила нечто очень важное. Именно поэтому само сообщение было уничтожено, а страничка в журнале, где Софи сделала о нем запись, сопровождаемую, возможно, какими-то комментариями, была вырвана. - Он заглянул в сверкающие зеленые глаза Марти. - И нам нужно найти нечто, связанное с этим сообщением.
     Марти даже подпрыгнул в кресле.
     - Не проблема! Сейчас я сделаю распечатку всех её файлов. - Он словно излучал электроэнергию, так и горел энтузиазмом, на лице сияла довольная улыбка. - Ну, вот, прошу вас! Пожалуйста!
     Питер похлопал его по плечу.
     - Сдаётся мне, дружище, настало время принять таблеточку мидерала. Ты уж извини. Знаю, они тебе не нравятся. Зато они помогут тебе немного встряхнуться. Потому как нам обоим сейчас предстоит усиленно шевелить мозгами. Тебе хорошо, ты можешь подпитать свои извилины лекарством.
     Разложив перед собой распечатку с файлом Софи, Питер вслух читал доклад из Института принца Леопольда, а Марти сверял его с фактами из личного дела Софи. Марти читал строчку за строчкой, смешно шевеля губами, Питер читал и перечитывал доклад. Мидерал был просто чудодейственным средством - речь Марти немного замедлилась, теперь он уже мог усидеть в кресле перед компьютером и не срывался с него поминутно. Он вёл себя как воспитанный, но немного угрюмый джентльмен.
     Уже близился рассвет, но они не продвинулись ни на йоту. Никак не удавалось отыскать связь между деятельностью Софи в прошлом и недавними её контактами во ВМИИЗе.
     - Ладно, - признавая поражение, заметил Питер. - Давай отойдём на шаг назад. - Где она защищала свою вторую диссертацию?
     Марти, щурясь, уставился в распечатку.
     - В Калифорнийском университете.
     - В каком именно?
     Если бы Марти не принял таблетки, он бы наверняка возмущённо всплеснул руками, поражаясь тому, как плохо информирован бедный Питер. Но вместо этого он лишь качнул головой.
     - В Беркли, разумеется.
     - Ах, ну да. И ещё говорят, что все мы, британцы, снобы. Можешь взломать базу данных этого почтённого заведения или нам придётся проделать весь этот путь назад, до Западного побережья?
     Марти лишь презрительно приподнял бровь. И заметил тихо и медленно, но с нотками раздражения в голосе:
     - Скажи мне, Питер, мы так же не переносим друг друга, когда я не принимаю лекарств?
     - Да, мой мальчик. В точности так же.
     Марти с достоинством качнул головой.
     - Так я и думал. - Затем вновь взялся за компьютер, и через десять минут распечатка работы Софи в Беркли лежала перед Питером.
     Питер вновь принялся читать вслух сообщение из Института принца Леопольда.
     Марти сверял текст с новой распечаткой.
     - Ни одного имени не повторяется. По экспедициям тоже ничего. Да и вообще, вся её программа была связана с генетическими разработками, а не с вирусологией. - Он откинулся на спинку кресла, распечатка соскользнула с колен. - Безнадёжное дело...
     - Ерунда! Как говорят у нас, в Британии, мы ещё не начали драчку.
     Марти презрительно сощурился.
     - Это слова Джона Пола Джонса, выступавшего против Британии.
     - Да, но фактически он ведь был британцем, когда говорил это.
     Марти усмехнулся.
     - Так ты что же, по-прежнему цепляешься за колонии?
     - Никогда не одобрял потери капиталовложений. Ладно. А где она готовила свою докторскую?
     - В Принстоне.
     - Глянь там.
     Но распечатка её докторской тоже ничего не дала, в ней отсутствовали детали, способные хоть как-то помочь. К тому же работа никак не была связана с вирусами. Она исследовала набор генов, содержащих информацию, ответственную за генетическую мутацию у кошек мэнской породы.
     - Она часто ездила в дальние экспедиции, - заметил Марти. - Может, здесь что выплывет?
     - Согласен. Там указан её научный руководитель?
     - Доктор Бенджамин Ли. Весьма известная и уважаемая личность. Кстати, он до сих пор ещё преподаёт. В Принстоне. Там же и живёт.
     - Ясненько, - кивнул Питер. - К черту эти бумажки. Едем туда.

***

     8.14 утра
     Принстон, Нью-Джерси
     Фургон с Марти и Питером катил на север, солнце освещало окрашенные в яркие осенние тона деревья и кустарники. Они пожертвовали сном и двинулись в путь сразу же, к югу от Уилмингтона пересекли двойной мемориальный мост через реку Делавэр, по обходным автомагистралям миновали большие города Филадельфию и Трентон. И когда въезжали в Принстон, солнце светило уже вовсю, и листва на деревьях переливалась волшебными красными, золотистыми и оранжевыми оттенками.
     Старый славный городок Принстон, где во время войны за независимость шли тяжёлые бои и квартировали английские войска. Здесь все ещё сохранились обсаженные деревьями улицы и лужайки с сочной зеленой травой, старинные особняки и построенные в стиле классицизма университетские здания. Сохранилась также атмосфера особой элегантной утончённости и покоя, в которой так приятно и удобно заниматься наукой и вести спокойный, размеренный образ жизни. Прославленный университет и исторический город как бы слились в единое целое.
     Доктор Бенджамин Ли жил на узенькой боковой улочке, сплошь заросшей высокими клёнами, листва которых сейчас пылала, точно огонь. Уютный трехэтажный особняк был обшит деревянными планками на восточный манер, и цвет у них со временем стал каким-то неопределённым - нечто среднее между темно-коричневым и темно-серым, - доказательство того, что этому дому довелось на своём веку противостоять ветрам и непогодам.
     Чего, по крайней мере, внешне, нельзя было сказать о его хозяине. Высокий и мускулистый с тёмными глазами и белыми длинными усами мандарина-аскета, он был далёк от образа типичного китайца с загадочной для европейцев душой. Крепким, выдающимся подбородком, полными щеками и красноватым обветренным лицом он напоминал капитана китобойного судна из Новой Англии.
     Бенджамин Ли являлся полукровкой, превосходным образчиком смешения жёлтой и белой крови, что становилось ясно при одном только взгляде на стены его кабинета. Тут висели портреты его родителей. Мать, высокая, крепкого телосложения блондинка. На голове кепи яхт-клуба, в руках удочка. На другом красовался утончённого вида джентльмен в традиционных одеждах китайского мандарина - он сидел на носу лодки и задумчиво смотрел вдаль.
     Доктор Ли как раз только что закончил завтракать. Проводил гостей в кабинет и жестом пригласил садиться.
     - Чем могу быть полезен? По телефону вы упомянули Софи Рассел. Я прекрасно её помню. Замечательная была студентка. Очень способная. Не говоря уже о том, что чертовски хорошенькая. Пожалуй, единственная из всех моих учениц, при виде которой я всякий раз испытывал искушение назначить свидание и завести романчик. - Он опустился в кресло с высокой спинкой. - Как, кстати, она поживает?
     Марти, на котором продолжало сказываться действие таблеток, начал медленно, запинаясь:
     - Видите ли, Софи Рассел, она... в общем, она...
     Его нетерпеливо перебил Питер.
     - Погоди, Марти. Об этом должен сказать я. - И, глядя прямо в глаза старику профессору, он произнёс громко и чётко: - Она умерла, доктор Ли. Вы уж простите за прямоту. Мы очень надеемся на вашу помощь. Дело в том, что она умерла от этого самого нового вируса.
     - Умерла? - доктор Ли был потрясён. - Но когда? Как такое возможно? - Он переводил взгляд с Питера на Марти и обратно. - Просто я хотел сказать... ведь она была так молода. - Он умолк на несколько секунд. Затем до него дошла вторая часть сказанного Питером. - Новый вирус? Но это же катастрофа глобального масштаба! У меня внуки, и я до смерти боюсь за них. От этого страшного заболевания может перемереть половина человечества. Что делается, чтобы остановить его? Кто-нибудь мне скажет или нет?
     Питер попытался его успокоить.
     - Люди работают сутками напролёт, профессор. Этими же исследованиями занималась и доктор Рассел.
     - Исследованиями? Так, значит, вот как Софи заразилась!
     - Возможно. Именно это мы и хотим выяснить.
     Лицо профессора прорезали озабоченные морщины.
     - Просто не в силах пока представить, чем могу помочь, но постараюсь. Говорите, что вы хотели бы узнать.
     Питер протянул ему листок бумаги с докладом.
     - Это из Института тропических заболеваний имени принца Леопольда. Пожалуйста, прочтите и скажите нам, есть ли в нем что-то, связанное с исследованиями доктора Рассел в Принстоне. Занятия, экспедиции, собственно научные исследования, друзья. Любой факт, который вы сумеете вспомнить.
     Профессор Ли кивнул. И начал читать. Читал он медленно, время от времени поднимал глаза от бумаги и задумчиво смотрел в потолок. Громко тикали старинные часы на камине. Вот он ещё раз перечитал доклад. И ещё.
     И наконец, покачав головой, сказал:
     - Не нашёл ничего, что могло быть хоть как-то связано с её работой или учёбой. Ведь Софи занималась генетикой и, насколько мне известно, ни разу не ездила в экспедиции в Латинскую Америку. Жискур же никогда не учился в Принстоне, а Софи не училась в Европе. Просто не представляю, где они могли познакомиться, - сложив губы трубочкой, он ещё раз взглянул на доклад. Затем вдруг резко поднял голову. - Постойте-ка, кажется, припоминаю... Да, ездила. Ещё в студенческие годы, когда была выпускницей. Но речь шла не о вирусах, это точно, - он снова задумался, потом добавил: - Черт, никак не могу вспомнить точно. Но, кажется, она мельком упомянула об этом на одном неформальном сборище, - он вздохнул. - Боюсь, что больше ничего не могу сказать.
     Марти внимательно слушал доктора Ли. Даже сидя на таблетках, когда его блестящая мысль была заторможена, он все равно был умней и сообразительней девяноста восьми процентов людей, населяющих эту планету. Этот факт особенно раздражал Питера Хауэлла. И вот Марти, словно чтобы лишний раз доказать это, быстро спросил:
     - А где она училась последний год?
     Профессор поднял на него глаза.
     - В Сиракузах. Но тогда биологию она не изучала. Так что все равно не вижу никакой связи между этой её поездкой и Жискуром или его докладом.
     Питер открыл было рот, собираясь что-то сказать, но Марти опередил его:
     - Держу пари, там можно найти зацепку. - И вопросительно покосился на Питера.
     Тот кивнул:
     - Это наш последний шанс.

***

     Специалист "Уровня-4" Адель Швейк сидела в маленькой "хонде" и вела наблюдение за домом. Рядом с ней расположился на переднем сиденье грузный Мэддакс. Адель удалось проследить за тем, как одетый в чёрное мужчина вышел из Форт-Детрика, а затем сел в припаркованный примерно в миле фургон. Она поехала за ним и проследила до самого Принстона. Теперь ей было пора возвращаться на свой пост во ВМИИЗе.
     - Вон там его фургон, - сказала она Мэддаксу. - Человек, судя по всему, опасный, так что будь осторожен. С ним ещё один, того можешь не опасаться. Можешь взять их, когда будут выходить.
     - А мистеру аль-Хасану ты доложила?
     - Не было времени.
     Мэддакс кивнул.
     - Ладно, езжай. Мы о них позаботимся.
     Он вышел из машины и поспешил к своему фургону. Швейк отъехала, даже не оглянувшись.

     9.14 утра
     Лонг Лейк, штат Нью-Йорк
     Горный воздух Адирондака был напоён ароматом хвои и свеж, высокие сосны, освещённые утренним солнцем, отбрасывали длинные тени на комплекс зданий, в которых размещалась компания "Блэнчард Фармасьютикалз". Прибывший сюда главный врач Джесси Окснард находился под глубоким впечатлением. Они с Нэнси Петрелли, секретарём Комитета по здравоохранению, только что закончили обход лабораторий и производственных цехов "Блэнчард", причём во время этой экскурсии их сопровождал лично Виктор Тремонт. Главному врачу, разумеется, было известно о существовании этой компании, но прежде она всегда держалась в тени, и он понятия не имел, что здесь проводятся исследования мирового значения.
     Затем два представителя правительства встретились за кофе с ведущими сотрудниками, после чего Виктор Тремонт проводил их к себе, в просторный, отделанный деревом кабинет. Огромное, во всю стену окно смотрело на озеро, давшее название этому уютному маленькому городку. Они расселись в кресла у камина, где пылали поленья, и стали слушать Тремонта, который бойко и с энтузиазмом описывал им открытие и достоинства многообещающей противовирусной сыворотки.
     - И вот примерно лет десять тому назад наши микробиологи пришли ко мне с предложением, поскольку в то время именно я руководил здесь всеми научно-исследовательскими разработками. По их прогнозам, в странах третьего мира должны были появляться и распространяться все новые и новые опасные заболевания, и связано это с низким уровнем жизни и ростом населения. Иначе говоря, на нашей планете остаётся все меньше и меньше мест, где вспышки опасных заболеваний могли бы быть локализованы и изолированы от всего остального мира. И у промышленно развитых стран нет средств защиты от этой чумы, этих болезней, которые могут оказаться даже опаснее СПИДа или гемморрагической лихорадки. Мои люди надеялись, что, работая с наименее известными из них, мы получим не только очень важные и интересные чисто научные данные, но и сможем выработать сыворотки, предотвращающие распространение опаснейших заболеваний. Один из вирусов, на котором они сосредоточили своё внимание, являлся смертельным для определённого вида обезьян, генетика которых весьма схожа с человеческой. И вот мы создали рекомбинантную сыворотку-коктейль против этого вируса, а также разработали биотехнологию производства антител в промышленных масштабах, схема которого могла бы послужить в будущем образцом для изготовления других подобных сывороток. - Он взглянул на гостей, глаза его так и горели энтузиазмом и неподдельной искренностью. - Именно по поводу этих разработок и исследований я вам и звонил, госпожа Петрелли. Возможно, наши скромные усилия помогут спасти мир. Я, по крайней мере, искренне надеюсь на это.
     Но Джесси Окснард вовсе не был так уж уверен в этом. То был крупный грузный мужчина с тяжёлой челюстью и пышными усами. Он нахмурился и, помолчав немного, заметил:
     - Но все эти разработки... да и сама сыворотка... они ведь пока только на стадии исследования, верно?
     На загорелом аристократическом лице Тремонта мелькнула понимающая улыбка. Он покачал головой, и отблески пламени из камина эффектно заиграли в его красивых седых волосах.
     - Мы уже прошли стадии испытания на животных, в том числе и приматах. Нам удалось доказать, что сыворотка успешно вылечивает заражённых вирусом обезьян. И, как я уже говорил, мы разработали технологию её массового производства. Фактически на данный момент мы уже располагаем миллионами доз. И собираемся получить патент на своё изобретение, а также подать все материалы на одобрение в Администрацию по контролю за продуктами питания и лекарствами. Для использования в ветеринарии.
     Нэнси Петрелли наблюдала за тем, какое впечатление производят все эти речи на главного врача, и не переставала дивиться ораторским способностям Виктора Тремонта. Да она сама уже почти верила каждому его слову. Нет, увлекаться не стоит, когда имеешь дело с Виктором, надо держать ухо востро. Она и думать себе не позволяла, что он, к примеру, может быть её другом. Сначала она была нужна ему для первых инвестиций, позднее понадобилось её влияние в верхах - в качестве конгрессмена и секретаря Комитета по здравоохранению. И как бы он ни притворялся и ни пускал пыль в глаза, истинную цену ему она знала всегда.
     Нэнси была реалисткой. Носила короткую стрижку, была энергична и напориста. Одевалась женственно и одновременно - как подобает деловой женщине, в вязаные костюмы от Сент-Джон. Она предпочитала не рисковать, разве что в самом крайнем случае, когда собственная выгода была очевидна. И поддерживала Виктора и затеянную им грандиозную авантюру лишь потому, что чувствовала: дело сулит несметные прибыли. В то же время она прекрасно осознавала, что, если его на чем-то поймают, он будет отвечать за массовую гибель людей. А потому решила дистанцироваться от него при первом же намёке на неприятности. Ну а потом - стоять на своём и твердить, что о его преступных замыслах она ничего не знала. И в то же время она очень надеялась на успех предприятия и на то, что затея Тремонта её обогатит.
     И вот, чтобы усыпить возможные подозрения Окснарда на свой счёт, она заметила кисло:
     - Но обезьяны все же не люди, доктор Тремонт.
     Виктор вопросительно покосился на неё и кивнул.
     - Согласен. Но в данном случае они очень близки. И генетически, и физиологически.
     - Что-то я вас не совсем понимаю. Давайте немного разберёмся в этом вопросе, - пробурчал Окснард, поглаживая пышные усы. - Вы ведь не можете быть стопроцентно уверены, что эта сыворотка годится для излечения людей.
     - Конечно, нет, - с мрачным видом ответил Тремонт. - И не будем этого знать, пока не испытаем сыворотку на людях. Но с учётом сложившейся ситуации, думаю, все же стоит попробовать.
     Главный врач снова нахмурился.
     - Но это нешуточное препятствие. Ведь нельзя исключать, что мы вдруг обнаружим полную непригодность и даже вред применения сыворотки на людях.
     Тремонт сплёл пальцы и какое-то время разглядывал свои руки. Затем поднял голову и произнёс с той же почти неподдельной искренностью:
     - Что ж, по крайней мере, один факт выглядит вполне определённым. Тот факт, что, если не предпринять самых срочных мер, не найти средства от этого ужасного вируса, умрут миллионы людей, - он удручённо покачал головой. - Думаете, меня самого не раздирали сомнения? Вот почему я колебался, и прошло целых два дня, прежде чем решился выйти с этим предложением. Я прежде всего должен был внушить самому себе, что поступаю правильно. И теперь мой ответ - да. Да, я совершенно убеждён, что наша сыворотка наверняка поможет справиться с этой ужасной эпидемией. Но разве я могу гарантировать, что она не приведёт к ещё большим страданиям до тех пор, пока не пройдёт все положенные испытания?
     Все трое задумались. Джесси Окснард знал, что просто не имеет права рекомендовать сыворотку Тремонта для использования без тщательной проверки. С другой стороны, он понимал, что, если все же удастся с её помощью спасти миллионы людей от неминуемой гибели, он будет выглядеть в их глазах смелым и решительным политиком.
     Нэнси Петрелли продолжала думать и тревожиться о себе. Она знала, что сыворотка поможет, но за время пребывания в политике научилась осторожности и умению не показывать со всей определённостью, на чьей ты стороне. Нет, её позиция сведётся к тому, что она будет всячески призывать к осторожности. И если понадобится, присоединится к меньшинству, которое в конечном счёте - в этом она была твёрдо уверена - перейдёт на сторону Виктора.
     Виктора Тремонта терзали тревожные мысли о Джоне Смите и двух его друзьях. После доклада аль-Хасана о фиаско в Сьерра-Неваде о них ничего не было слышно. Нет, надо отмести все эти мысли и вернуться к настоящему. Он уже замыслил один эффектный манёвр, с помощью которого надеялся окончательно убедить главного врача, а через него - и президента. Теперь надо было выбрать самый выгодный момент.
     И вот, глядя на задумчивые мрачные лица Петрелли и Окснарда, он решил, что такой момент настал.
     Он должен сломить их пассивность и нерешительность. Если не удастся убедить Окснарда, все труды и старания последних десяти лет пойдут прахом.
     Я не проиграю, - подумал он. - Просто не имею права проиграть.
     - Что ж, единственный способ убедиться в её действенности, это проверить её на человеке. - Он весь так и подался вперёд, голос звучал глухо, но решительно. - Мы выделили в небольших количествах смертельный обезьяний вирус. Он не слишком стабилен, но может храниться неделю или около того. - Тут он выдержал эффектную паузу, должную придать особую значимость дальнейшим его словам: - Есть только один способ. И, пожалуйста, только не пытайтесь меня остановить, слишком уж высока ставка. Мы должны думать о людях в целом, а не о риске, связанном с каким-то одним человеком. - Тут он снова сделал паузу и глубоко вздохнул. - Я сам введу себе инъекцию с этим вирусом и...
     Главный врач Окснард вздрогнул и поморщился:
     - Вы же знаете, что это невозможно.
     Тремонт вскинул руку.
     - Нет, нет. Пожалуйста, дайте мне закончить. Я введу себе вирус, а затем - сыворотку. Возможно, обезьяний вирус и не соответствует в точности тому, который сейчас распространяется. Но, по моему мнению, достаточно близок ему, поэтому я не вижу опасности возникновения каких-либо побочных эффектов после применения сыворотки. Это единственный способ проверить её.
     - Полный абсурд! - воскликнула Нэнси Петрелли. - Вы прекрасно знаете, что мы просто не можем позволить вам пойти на такое!
     Джесси Окснард, похоже, колебался.
     - Вы что, действительно собираетесь испытать её на себе?
     - Именно, - решительно кивнул Тремонт. - Другого способа убедить всех, что наша сыворотка способна остановить эту ужасную эпидемию, просто нет.
     - Однако... - начала Нэнси Петрелли, продолжая играть роль оппозиции.
     - Это не нам решать, Нэнси, - остановил её Джесси Окснард. - Тремонт вызвался совершить величайший акт гуманизма. И мы как минимум просто обязаны уважать это его решение и незамедлительно доложить о нем президенту.
     Петрелли нахмурилась.
     - Но, черт побери, Джесси, у нас же нет никакой уверенности в том, что эти два вируса и сыворотка будут взаимодействовать в человеческом организме тем же образом. - Она заметила, какую гримасу скроил при этом Тремонт, точно сомневался, что расслышал её. - И раз уж доктор Тремонт готов предоставить себя в качестве морской свинки, ему следует ввести настоящий вирус. Или же, по крайней мере, провести сравнительный анализ этих двух вирусов, выяснить, насколько они идентичны.
     Тремонт весь так и кипел от ярости, однако старался не подавать виду. Что, черт побери, она вытворяет? Ведь ей прекрасно известно, что сыворотка эффективна на все 100 процентов - как ни одна вакцина или сыворотка прежде. Однако внешне он был вынужден согласиться с ней.
     - Нэнси, разумеется, права. Так и следовало бы поступить. Но для сравнительного анализа вирусов требуется время, а вот его-то у нас как раз и нет. И любое промедление смерти подобно. Уверяю, я готов совершенно добровольно и сознательно пойти на заражение и настоящим вирусом. Наша сыворотка способна побороть его. Я уверен.
     - Нет, - возразил ему главный врач. - Этого мы не можем позволить вам ни в коем случае! Но вот семьи тех, кто пострадал, заявляют о своей готовности помочь. Так что имеет смысл спросить прежде всего у них, согласны ли они позволить испытать новую сыворотку на их заболевших родственниках. Таким образом, мы и сыворотку проверим, и, возможно, спасём несколько обречённых. А тем временем я попрошу Детрик и СДС произвести сравнительный анализ этих двух вирусов.
     - Администрация по контролю за продуктами и лекарствами никогда этого не позволит, - возразила Нэнси.
     - Позволит, если распоряжение отдаст сам президент.
     - Тогда директор уволится первым.
     - Возможно. Но если президент захочет, чтобы сыворотку испытали, так оно и будет.
     Нэнси Петрелли сделала вид, что задумалась. Затем, после паузы, сказала:
     - И все же я возражаю против применения сыворотки без проведения всех положенных испытаний. В то же время, если мы хотим хоть как-то сдвинуть дело с мёртвой точки, мне кажется, лучше уж попробовать её на тех, кто все равно уже болен.
     Главный врач поднялся из кресла.
     - Тогда позвоним президенту и изложим оба предложения. Чем быстрее мы начнём действовать, тем больше жизней, возможно, спасём. - Он обернулся к Виктору Тремонту. - Есть здесь телефон, по которому можно приватно поговорить?
     - Вот там, через дверь, в конференц-зале. - Тремонт указал на дверь в правом углу кабинета.
     - Нэнси? - обернулся к Петрелли Окснард.
     - Позвони сам. Скажи, что я полностью поддерживаю твоё мнение.
     Главный врач вышел из комнаты и затворил за собой дверь. Виктор Тремонт развернулся в кресле и холодно и злобно улыбнулся секретарю Комитета по здравоохранению.
     - Прикрываешь свою задницу за мой счёт, да, Нэнси?
     - Специально выдаю Джессу негатив, чтобы выработать противоположное отношение, - огрызнулась Нэнси Петрелли. - Мы же с тобой договорились, что я буду как бы против. Чтоб он сфокусировался на позитивном, на преимуществах.
     Голос Тремонта не выдавал его раздражения.
     - Надо сказать, ты отлично исполнила свою роль. Но полагаю, что несколько переборщила. И что за всем этим на самом деле стояло стремление защитить себя.
     - Училась у мастера. - Нэнси отвесила в его сторону шутливый поклон.
     - Благодарю. Но за всем этим стоит скорее недоверие ко мне.
     Она изобразила любезную улыбку.
     - Скорее учёт превратностей судьбы, Виктор. Никому на свете ещё никогда не удавалось перехитрить судьбу.
     Тремонт кивнул.
     - Это верно. Мы ведь сделали все, что смогли. Учли все возможные осложнения. К примеру, я буду настаивать на проведении испытаний. И уверяю, вирус, ещё не успев попасть в мой организм, будет совершенно безвреден. Но какой-то маленький шанс всегда остаётся. Это риск. Риск, на который я иду.
     - Это риск для всех нас и нашего проекта, Виктор.
     Куда бы завели их эти споры, Нэнси Петрелли так и не узнала. Дверь в конференц-зал распахнулась, оттуда вышел Джесс Окснард. На лице его сияла довольная улыбка.
     - Президент обещал лично переговорить с Администрацией по контролю, а мы тем временем должны искать среди жертв вируса добровольцев для испытания сыворотки. Президент склонен рассматривать ситуацию с оптимизмом. Так или иначе, но мы проведём проверку сыворотки и победим этот чёртов вирус!

***

     Виктор Тремонт смеялся долго и громко. Да! Он сделал это! Ему удалось! Они разбогатеют, но это только начало. Сидя за письменным столом, он смаковал кубинскую сигару, пил своё любимое виски - словом, праздновал победу. До тех пор, пока в ящике стола не зазвонил сотовый телефон.
     Он выдвинул ящик, схватил аппарат.
     - Да?
     Сначала на линии слышались какие-то шумы и потрескивания, видно, звонили издалека. Затем прорезался радостный голос:
     - Мы обнаружили Джона Смита.
     День действительно выдался удачный.
     - Где?
     - В Ираке.
     Тут Тремонт немного сник.
     - Как, черт возьми, ему удалось пробраться в Ирак?
     - Возможно, помог тот англичанин из Сьерры. Кстати, о нем пока что почти ничего не известно. Нет никакой уверенности в том, что Питер Хауэлл его настоящее имя. С тем же успехом он мог бы носить фамилию русского царя, Романов. А это, в свою очередь, наводит на мысль, что он желает оставаться неизвестным.
     Тремонт сердито кивнул.
     - Возможно, он из МI-6. Как вам удалось обнаружить Смита?
     - Через одного из моих информаторов, доктора Камиля. Насколько я понял, Смит пытается отыскать людей, на которых испытывали сыворотку, а потому уже успел связаться со всеми известными мне врачами. Кстати, в Багдаде практикующих врачей осталось не так уж и много. Камиль подтвердил, что Смит расспрашивал его о выживших.
     - Черт! Его надо остановить.
     - Даже если он и отыщет их, это ни к чему не приведёт. Из Ирака ему уже не выбраться.
     - Да, но он сумел туда пробраться!
     - Тогда ему не мешали ни гвардейцы, ни полиция Саддама. Стоит им только узнать, что в стране действует американский лазутчик, и они тотчас же перекроют все границы и объявят на него настоящую охоту. И убьют, если не они, то мы.
     - Черт побери, Надаль! Ты уже один раз обещал разобраться с этим типом! Смотри, как бы опять не промахнуться!.. - Тут Тремонт вспомнил о второй проблеме. - А что с Биллом Гриффином? Где он?
     Раздражённый грубостью Тремонта, аль-Хасан ответил уже более сдержанно, и в голосе его звучали ворчливые нотки:
     - Мы искали его везде, где появлялся Джон Смит. Но этот Гриффин словно сквозь землю провалился.
     - Прелестно! Просто превосходно! - Взбешённый Тремонт отключил телефон, швырнул его в ящик и уставился перед собой невидящими глазами.
     Но вскоре вспомнил о только что одержанной победе, и на его лицо вернулась улыбка. Неважно, что Джон Смит вдруг оказался в Ираке. Плевать на этого ублюдка Гриффина! Они все равно уже не смогут помешать осуществлению проекта "Гадес". Все хорошо, все идёт по плану. Он отхлебнул виски, и улыбка на его лице стала ещё шире. Даже сам президент сейчас на его стороне.

***

     10.02 утра
     Форт-Ирвин, Барстоу, Калифорния
     Этот человек следил за взятой напрокат Биллом Гриффином "тойотой" от самого Форт-Ирвина. Все время держал приличную дистанцию, ни разу не приближался, но и не отставал - ни на двухполосном шоссе, ни когда оба они выехали на автомагистраль федерального значения №15. Очевидно, выжидал, когда Гриффин где-нибудь остановится. Надо же ему где-то есть и спать. И Гриффин понял, что этот тип будет преследовать его до самого Лос-Анджелеса, пока он, Гриффин, не остановится где-то на достаточно долгое время, чтобы можно было вызвать поддержку.
     Остановившись в мотеле в Барстоу, Гриффин подошёл к окну, осторожно отодвинул занавеску и увидел, как "хвост" выходит из своего "лендровера" и направляется к административному зданию. Самый обычный с виду мужчина в неприметном коричневом костюме и рубашке с распахнутым воротом. Гриффин никогда не видел его прежде. И сильно удивился бы, если б видел. Что, впрочем, не помешало ему заметить, как оттопыривается пиджак под мышкой у этого господина - явный признак того, что он носит при себе пистолет. Он хочет проверить, остановился ли Гриффин - или человек под любым другим именем - в номере 107 на всю ночь или же только на несколько часов. А потом позвонит по телефону.
     Гриффин схватил одно из гостиничных полотенец. Поднял оконную раму, выбрался наружу и, обойдя несколько строений, остановился там, откуда хорошо было видно, что происходит в административном здании. Преследователь показывал сидевшему за стойкой клерку какую-то бляху или удостоверение личности - возможно, фальшивое, но, может, и настоящее. Клерк посмотрел в журнал, кивнул и развернул его на стойке так, чтобы прибывший мог видеть сделанную в нем недавно запись.
     Гриффин затрусил к оставленному на стоянке "лендроверу", нырнул на заднее сиденье, пригнулся и стал ждать. Вскоре послышались быстрые шаги, передняя дверца распахнулась.
     Как только она захлопнулась, Гриффин приподнялся, зажав в одной руке "вальтер-ППК" калибра 6,35 мм с глушителем, а в другой - гостиничное полотенце.
     Мужчина набирал номер телефона.
     Молниеносным движением Гриффин накинул полотенце на голову мужчине и выстрелил, всего один раз. Голова мужчины резко откинулась назад. Полотенце помогло Гриффину не забрызгаться кровью. Он осторожно отпустил обмякшее тело на сиденье. Затем, отирая пот со лба, вылез из джипа и, перебравшись на переднее сиденье и отодвинув труп, уселся за руль.
     Преследователя своего он похоронил далеко от города, в пустыне. Затем вернулся на том же джипе в Барстоу и оставил машину запертой на неприметной боковой улочке. Сердитый и усталый, вернулся в мотель, выписался, сел в "тойоту" и двинулся к автомагистрали №15.
     Ещё в Форт-Ирвине он узнал, что Смит интересовался службой майора Андерсона в Ираке, во время операции "Буря в пустыне", и некими загадочными врачами "федеральной службы", навещавшими семью погибшего. А потому, выехав на автомагистраль №15, он повернул к международному аэропорту Лос-Анджелеса. Ему следовало принять важное решение, и сделать это было лучше всего, находясь на Восточном побережье.

     8.02 вечера
     Багдад
     Пожилая сгорбленная женщина в чёрном одеянии находилась примерно в квартале от магазина подержанных шин, когда услышала за спиной стрельбу и остановилась. Рядом, прямо на тротуаре, сидел, скрестив ноги, старик с протянутой рукой и просил милостыню. Она глядела на него невидящими глазами, мысленно приказывая себе идти дальше. Ей никак нельзя возвращаться к магазину, узнавать, что же там происходит.
     Но затем снова послышалась стрельба - громкие автоматные очереди.
     Выходя из магазина, она считала, что выполнила своё задание. Она убедилась в том, что некий американец, врач, выходил на контакт. И, едва убедившись в этом, тут же ушла, как ей и предписывалось. Разборки со стрельбой вовсе не входили в её планы, также как и общение с мужчиной, который оказался тем самым врачом. Она вся напряглась. Она страшно гордилась собой и своей работой. Она была упорным, умным, ответственным и стопроцентно надёжным человеком.
     Переведя взгляд вниз, на иракца-нищего, она бросила в подставленную ладонь несколько динаров. И, резко развернувшись, пошла по направлению к магазину, где по-прежнему гремела стрельба. Её длинные чёрные одежды развевались на ветру.

***

     В узком проходе между домами единственной защитой для Смита и пожилой женщины с ребёнком служила темнота. Он притянул их к себе и старался двигаться как можно ближе к глухим, без окон, стенам домов. Вскоре стрельбу, доносившуюся из магазина, заглушили другие звуки - обычный городской шум, но Джон продолжал прислушиваться и озираться по сторонам. Всматриваясь в темноту, он какое-то время изучал оба выхода из аллеи. И заметил примерно с дюжину мужчин, походивших на гвардейцев. Они приближались осторожно, выставив перед собой автоматы. Но в каждом их шаге и жесте, несмотря на неспешность и осторожность, сквозила уверенность и неумолимость профессиональных убийц.
     Тем не менее Джон улыбнулся женщине, та же смотрела на него встревожено и недоуменно.
     - Сейчас вернусь, - шепнул он ей. Он знал, что она все равно не поймёт его слов, но, возможно, просто звук человеческого голоса не даст ей впасть в отчаяние или панику. Она по-прежнему продолжала прижимать к груди младенца.
     Чувствуя, как стучит в висках кровь, Джон неслышно отошёл влево и подёргал первую попавшуюся на пути дверь. Заперта. Потом - вторую. Тоже заперто.
     Гвардейцы между тем приближались.
     Он изменил направление и начал обходить другую сторону улицы. Подёргал третью дверь. Опять заперто.
     Тогда он стал увлекать женщину за собой подальше от шинного магазина, крепко держа за руку, пригибаясь и как можно тесней прижимаясь к стене. Ему хотелось сжаться, стать как можно меньше, раствориться во тьме, - чтобы этим мерзавцам было труднее целиться. Ничего больше придумать не удавалось, он должен, просто обязан вырваться отсюда и спасти женщину и младенца.
     С замиранием сердца он выхватил "беретту" и продолжал вглядываться во тьму, откуда на них неумолимо надвигались фигуры с автоматами. Они приближались. Несмотря на ночную прохладу, Смит чувствовал, что весь вспотел. Стрельба в магазине прекратилась. Он подумал о Гасане - может, тому все-таки удалось спастись? Потом отмёл эти мысли и постарался сосредоточиться на опасности, подстерегавшей их в узкой аллее.
     Надо собраться, приготовиться. Единственным слышным теперь звуком был топот сапог по мостовой. Солдаты подходили все ближе. Он глубоко втянул ртом воздух, стараясь успокоиться. Вспомнились слова Домалевского о том, что лучше уж пойти на риск и отстреливаться, чем попасть им в лапы живым. Он должен беречь патроны, потому что сейчас висела на волоске не только его жизнь, но и жизнь этой женщины с младенцем. Он откроет огонь, как только убийцы подойдут поближе, чтобы не промахнуться, стрелять только наверняка. Жаль, что у него нет другого оружия, кроме "беретты". Он приподнял руку с зажатым в ней пистолетом. И вдруг именно в этот момент младенец жалобно пискнул, а потом заорал уже пронзительно. Звуки его плача эхом раздавались в каменном мешке, женщина безуспешно пыталась его успокоить.
     Теперь гвардейцы знали точно, где они находятся. Сердце у Смита сжалось. Тут же в стену прямо у него над головой ударили пули. В разные стороны разлетелись осколки дерева, острые, точно иглы. Женщина подняла голову, глаза были расширены и побелели от страха. Ребёнок продолжал плакать. Тогда Смит, заслонив их своим телом, открыл огонь, стараясь попасть в солдат, заполнивших тёмную аллею. И вдруг совсем рядом раздался голос:
     - Стоять! Не двигаться, пока я не скажу!
     Голос принадлежал женщине, и говорила она на американском английском. Слова доносились из чёрного входа в магазин, где на одной петле болталась пробитая пулями дверь.
     Не успел Джон сообразить, что же происходит, как из двери показалась женская фигура в длинном чёрном одеянии, а затем, в темноте, мелькнули две маленькие белые ручки с умело зажатым в них автоматом "узи". Женщина спустила курок и начала поливать огнём республиканских гвардейцев, стреляя направо и налево, и они падали на землю как подкошенные.
     Когда она, развернувшись влево, начала вести более прицельную стрельбу, Джон стоял, пригнувшись, чтобы не угодить под пули, и по-прежнему прикрывая собой арабку с младенцем. Затем резко метнулся вправо и подстрелил из своей "беретты" двух парней, заметавшихся в узком проходе. Незнакомка открыла огонь по правой стороне, а он при этом стрелял влево. Минут через пять такого ураганного огня все атакующие полегли на землю - убитые, раненые и просто стремившиеся спасти свою жизнь. Аллея наполнилась стонами и криками. Но ни звука новых шагов, ни других признаков прибытия подкрепления уже не было.
     Женщина в чёрном крикнула:
     - В дом! Быстро!
     Джон вздрогнул. В этом голосе почудились странно знакомые нотки.
     Но теперь ему было не до того. Он схватил женщину с младенцем за руку и потащил их в двери. Они вновь оказались на складе, где все было перевёрнуто вверх дном, затем последовали за своей таинственной спасительницей в торговое помещение, стены которого были забрызганы кровью, а по полу расползались её тёмные лужи. В разных углах лежали убитые - четверо гвардейцев и Гасан. Воздух был пропитан запахом крови и смерти. Сердце у Джона сжалось. Гасан успел расправиться с четырьмя гвардейцами, прежде чем сам получил смертельное ранение в грудь.
     - Гасан! - ахнула арабка с младенцем и зарыдала.
     Женщина в чёрном торопливо заговорила с ней по-арабски и, ни на секунду не умолкая, начала раздеваться. Сбросила чёрное одеяние, откинула пуши с лица. Потом, продолжая задавать вопросы, стащила нечто напоминающее сбрую - видно, благодаря ей она казалась горбатой. А затем, со вздохом облегчения, выпрямилась в полный рост, который составлял примерно пять футов девять дюймов. Джон наблюдал за всем этим в состоянии полного оцепенения. И даже вздрогнул, когда она поправила на рукаве твидового жакета повязку с эмблемой ООН, разгладила ладонями серую юбку, а затем сунула арабское одеяние на дно большой полотняной сумки. Это превращение заняло не больше минуты, и все это время она продолжала неумолчно говорить с женщиной-арабкой.
     Но Джон был потрясён не самим фактом превращения, а внешностью представшей перед ним женщины.
     Почти такие же, как были у Софи, золотистые волосы, хотя она носит их короткими и завитыми у ушей. Тот же чувственный изгиб розовых губ, прямой нос, чётко очерченный подбородок, прозрачная и белая, как фарфор, словно светящаяся изнутри кожа. Тот же насмешливый взгляд тёмных глаз, хотя сейчас глаза эти смотрели на него строго и прямо. Перед ним стояла сестра Софи, Рэнди.
     Смит всплеснул руками.
     - Господи, что ты тут делаешь?
     - Спасаю твою задницу! - огрызнулась Рэнди Рассел.
     Но Джон почти не слышал её. Ему казалось, что сердце вот-вот разорвётся в груди. Он уже забыл, как похожи были две сестры. И теперь, при одном только взгляде на Рэнди, по коже у него забегали мурашки, и он не мог, просто был не в силах отвести от неё глаз. Ему пришлось даже ухватиться за край прилавка - показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Он заморгал и отчаянно затряс головой. Нет, так нельзя!
     Закончив расспрашивать о чем-то пожилую женщину с ребёнком, Рэнди Рассел обернулась к Смиту. Лицо её сразу же стало холодным, как мрамор. Нет, она совсем не похожа на Софи.
     - Подкрепление из гвардейцев может подоспеть в любую минуту. Будем выходить через переднюю дверь. Это вроде бы наиболее опасное место, но, с другой стороны, там нас не ждут. И аллея за домом куда опаснее в этом смысле. Женщина лучше нас знает окрестные улицы, а потому поведёт нас она. Пушку свою спрячь, но держи под рукой. Я буду замыкать шествие. Они ищут одного европейца и двух немолодых иракских женщин, возможно, вид нашей компании немного собьёт их с толку.
     Джон усилием воли заставил себя вернуться к настоящему. Он все понял.
     - Те, что остались в проходе за домом, донесут на нас.
     - Именно. Опишут такими, какими видели. Так что будем надеяться, что моё превращение собьёт их с толку. Европейцев они ненавидят, но, с другой стороны, создавать инцидент международного уровня им тоже ни к чему.
     Джон кивнул. И почувствовал, как к нему возвращается самообладание.
     И вот они выскользнули из магазина в холодную ночь. "Это всего лишь часть моего задания, - твердил про себя Джон. - А Рэнди наверняка ещё один профессионал". Едва выйдя, он окинул улицу опытным и внимательным взглядом. И тут же увидел их. Чуть поодаль был припаркован военный автомобиль. Похоже, то был русской модели БРДМ-2, бронемашина, оснащённая пулемётами и противотанковыми ракетами. Второй броневик двигался по улице прямо навстречу им, прохожие испуганно разбегались в разные стороны.
     - Они ищут нас! - прошептал Джон.
     - Пошли! - скомандовала Рэнди.
     Первой проскользнула вперёд женщина с младенцем на руках. И, пройдя ярдов двадцать, шмыгнула в проход между двумя домами - настолько узкий, что там едва мог поместиться взрослый человек. Джон бросился следом, чувствуя, как липнет к лицу паутина. Держа "беретту" наготове, он часто оборачивался, посмотреть, не отстаёт ли от них Рэнди.
     Наконец они дошли до конца и оказались на соседней улице. Рэнди спрятала "узи" в большую полотняную сумку, Смит сунул "беретту" за пояс и прикрыл полой куртки. Женщина с младенцем по-прежнему бежала впереди, следом за ними, сохраняя приличную дистанцию, шли Джон с Рэнди. Держались они рядом, что выглядело вполне естественно - два европейца, сотрудники ООН, вышли погулять вечерком по улицам Багдада. Но при этом Джона преследовало неприятное и странное ощущение, что настоящее и прошлое слились воедино, и чувствовал он себя разбитым и одиноким. И все время пытался побороть боль, пронзавшую все его существо при одной мысли о гибели Софи.
     Рэнди ворчливо спросила:
     - Что, черт возьми, ты делаешь в Багдаде, а, Джон?
     Он скроил смешную гримасу. Все та же, такая узнаваемая Рэнди, мудрая и безжалостная, как кобра.
     - То же, что, судя по всему, и ты. Работаю.
     - Работаешь? - Она удивлённо приподняла светлую бровь. - Над чем же? Что-то не слыхала, чтобы здесь были больные или раненые американские солдаты, которых ты наверняка залечил бы до смерти!
     - Зато здесь, похоже, имеются агенты ЦРУ, - парировал Смит. - Теперь понимаю, почему тебя никогда не бывает дома и чем ты занимаешься, отправляясь в очередную заграничную поездку.
     Рэнди так и вспыхнула.
     - Ты так до сих пор и не ответил, что делаешь в Багдаде! Армейское начальство в курсе или ты уже вышел в отставку и находишься здесь по личной инициативе?
     Он решил отделаться полуправдой:
     - Сейчас во ВМИИЗе мы работаем над новым и очень опасным вирусом. Настоящий убийца. Имеются сведения, что в Ираке зарегистрированы случаи заболевания.
     - И армия послала тебя сюда разобраться и выяснить?
     - Лучше ничего не могли придумать, - почти весело ответил он.
     Нет, по всей видимости, Рэнди ничего не известно о том, что он объявлен в федеральный розыск. И о смерти генерала Кильбургера она тоже не знает. И он вздохнул. Так же, как ничего не знает пока о смерти своей сестры Софи.
     Но теперь не время сообщать ей эту печальную новость.
     Улицы становились все более узкими и тёмными, лишь изредка попадались фонари, отбрасывающие маленькие круги тусклого желтоватого света. И лавки, и магазинчики здесь были совсем крохотными, словно клетушки, вделанные в толстые и древние каменные стены. И потолки в них были низкие, едва можно выпрямиться, а если взрослому человеку раскинуть руки, то можно достать от одной стены до другой. И у входа в каждый такой магазинчик стоял зазывала и громко расхваливал свой товар.
     Наконец женщина с младенцем свернула ко входу в современное, но обшарпанное здание, оказавшееся больницей. Повсюду, вдоль стен при входе, в коридоре и палатах, куда открывались двери, были расставлены койки, и на них лежали спящие или стонущие детишки. Женщина провела Джона и Рэнди через заполненные больными приёмные и процедурные кабинеты. Пациентами тут были исключительно дети. Смит понял, что они оказались в детской больнице и что некогда она была оснащена по последнему слову науки и техники. Но теперь и здесь все пришло в упадок, оборудование поизносилось и отчасти устарело, ремонта давным-давно не делали.
     Возможно, именно здесь он должен встретиться со знаменитым педиатром. Поскольку работали они в разных областях медицины, то и знакомы лично не были. Смит обернулся к Рэнди:
     - А где доктор Махук? Гасан должен был отвести меня к ней. Она крупнейший специалист в педиатрии.
     - Знаю, - тихо ответила Рэнди. - Именно поэтому я и оказалась в том магазине, чтобы обеспечить безопасность контакта Гасана и неизвестного нам агента. И этим агентом оказался ты. А доктор Махук является одним из лидеров иракского подполья. Мы планировали, что встреча состоится в магазине, торгующем шинами. Там нам казалось безопаснее.
     Пожилая женщина с младенцем зашла в кабинет, где стоял смотровой стол. Бережно опустила на него ребёнка. Он продолжал жалобно попискивать. Она взяла стетоскоп, лежавший рядом на столике. Джон последовал за ней, Рэнди остановилась в дверях, оглядывая коридор. Затем тоже вошла в комнату и затворила за собой дверь. В комнате оказалась вторая дверь, и она, бесшумно ступая по покрытому линолеумом полу, направилась к ней. Отворила - за дверью находилась палата. Из неё доносились детские стоны и плач. С печальным лицом она затворила и эту дверь тоже.
     Затем достала из сумки "узи". И, держа это грозное оружие в руках, привалилась спиной к двери.
     И Джон сразу же заметил, как изменилось выражение её лица - стало жёстким, насторожённым. Лицо настоящего профессионала. Она охраняла не только эту женщину с ребёнком, но и его, Смита. Такой Рэнди он ещё никогда не видел. Она всегда была такая независимая, живая, страшно самоуверенная. Познакомились они лет семь тому назад, и при первой же встрече она показалась ему интригующе привлекательной. Да, он хотел поговорить с ней о смерти её жениха, о своём чувстве вины и величайшей скорби, но тогда это было просто бесполезно.
     Позже, когда Смит заехал к ней домой в Вашингтоне, хотел извиниться за смерть Майка, как-то объясниться по этому поводу, в квартире у неё он встретил Софи. Ему так и не удалось изменить отрицательного отношения Рэнди к себе, но любовь к Софи затмила все, и это казалось уже не столь важным. Теперь же он должен рассказать Рэнди об убийстве Софи, и он страшился этого разговора.
     Смит вздохнул. Ему мучительно не хватало Софи. Всякий раз, глядя на Рэнди, он чувствовал, что тоска охватывает его с новой силой.
     Джон помог женщине перепеленать ребёнка. Она подняла на него глаза и улыбнулась.
     - Вы уж извините меня за маленький обман, - вдруг сказала она на чистейшем английском. - Когда на нас там напали, единственное, чего я боялась, так это того, что вас схватят. А потому решила не показывать, что я тот самый человек, которого вы ищете. Я и есть доктор Радах Махук. Спасибо, что помогли спасти жизнь этому малышу. - Она улыбнулась ребёнку и, склонившись над ним, продолжила осмотр.

     9.02 вечера
     Багдад
     Доктор Радах Махук печально вздохнула.
     - К сожалению, мы так мало можем сделать для наших детей. Да и вообще для всех больных и раненых Ирака.
     На смотровом столе лежал младенец - как оказалось, девочка, - и врач продолжала прослушивать с помощью стетоскопа её грудную клетку. Затем осмотрела ушки и горло ребёнка, измерила температуру. Малышке было месяцев шесть, но выглядела она как четырехмесячная. Джон отметил, насколько девочка истощена, как прозрачна и синюшна кожа на её конечностях. Белки глаз с желтоватым оттенком, вены почти не просматриваются, что указывает на недостаток витаминов. Эта кроха не получает должного питания.
     Наконец доктор Махук кивнула, отворила дверь и позвала медсестру. Протянула ей девочку, нежно погладила по щеке и стала давать указания на арабском:
     - Искупайте её. Она чудовищно грязная. Но только в прохладной воде, это поможет сбить температуру. Я скоро подойду к ней.
     Лицо у доктора Махук было встревоженное и усталое. Под большими тёмными глазами залегли синие круги. Рэнди, знавшая арабский, спросила:
     - Что с ней?
     - Хронический понос, среди прочих проблем, - нехотя ответила педиатр.
     Джон кивнул.
     - Что является здесь вполне обычным явлением, учитывая условия, в которых живут люди. Когда вода из канализации попадает в питьевую, дизентерии и прочих желудочных заболеваний не избежать.
     - Вы правы. Пожалуйста, присаживайтесь. Расстройство желудка, дизентерия - явления здесь вполне обычные, особенно в старых районах города. У её матери дома ещё трое детишек, у двоих развилась мышечная дистрофия. - Она устало пожала плечами. - Вот я и уговорила отдать малышку мне, посмотреть, чем тут можно помочь. Завтра утром мать явится сюда и будет требовать её обратно, но она сама все время недоедает, а потому грудного молока не хватает. Но, может, к этому времени мне удастся подыскать для бедняжки какой-нибудь хороший йогурт.
     Доктор Махук присела на край смотрового стола. На ней было простое хлопчатобумажное платье в цветочек, теннисные туфли, белые носки. В Ираке люди отчаянно боролись за выживание. И для врача, чьи работы были известны на весь мир, которая некогда объездила чуть ли не весь земной шар, выступая на различных конференциях и симпозиумах, главной заботой стало раздобыть хотя бы немного лекарств и йогурт, который мог спасти умирающего от недоедания ребёнка.
     - Я высоко ценю вашу прямоту, - сказал Джон, расположившийся в шатком кресле у письменного стола. Он оглядел спартанскую обстановку этого помещения. Его охватило нетерпение. Пора, наконец, перейти к главному, к тому, за чем он сюда пришёл. Однако он сделал над собой усилие и сдержался. Эта женщина и без того пошла на огромный риск, согласившись ему помочь. И он был очень благодарен ей за это.
     Доктор Махук пожала плечами.
     - Это мой долг. Я просто не могу поступать иначе. - Она сняла шаль, встряхнула головой. Тёмные длинные волосы облаком рассыпались по плечам. И она сразу стала выглядеть моложе, но все ещё немного сердитой. - Чем, как вы полагаете, все это может кончиться? - Тёмные глаза её гневно сверкнули. - Я выросла в прекрасное время. Самый разгар, торжество демократии. Иракцы были полны надежд. Меня послали в Лондон, учиться в медицинском колледже, потом - в Нью-Йорк, где я проходила практику в пресвитерианской больнице. Потом вернулась в Багдад и основала эту детскую клинику и стала её первым директором. И не хочу стать её последним. С тех пор, как Саддам стал президентом, все изменилось.
     Смит кивнул.
     - Да. Тут же бросил Ирак в пучину войны с Ираном.
     - Просто ужасно! Погибло так много наших сыновей. Но после восьми лет кровопролития и пустых лозунгов мы, наконец, подписали соглашение. И получили право передвинуть нашу границу на несколько сот метров от центра Шат аль-Араб к восточному его побережью. Тысячи погубленных жизней ради какого-то незначительного пограничного конфликта! А затем ещё один плевок в лицо народу. В 1990-м мы возвращаем эти земли Ирану в качестве подкупа, чтобы они помогли нам избежать войны в Персидском заливе. Просто безумие какое-то!.. - Губы её скривились в насмешливой и скорбной гримасе. - Ну, а потом, разумеется, Кувейт, и эта ужасная война, и эмбарго. Мы называем это аль-хиссаром, что в переводе означает не только полную изоляцию, но и окружение враждебными нам странами. Весь мир против нас. А Саддама вполне устраивает эмбарго, потому что на него можно свалить все проблемы. Самый мощный и действенный инструмент сохранения власти.
     - Но у вас не хватает даже самых простых лекарств, - заметил Джон.
     Беспомощность и гнев отражались на лице доктора Махук.
     - Недоедание, раковые заболевания, желудочные расстройства, паразиты, мышечная дистрофия... это ещё далеко не полный перечень. Нам нужно как следует кормить наших детей, давать им чистую воду, делать прививки. Здесь, в моей стране, каждая болезнь грозит смертью. Что-то надо делать, иначе мы потеряем все следующее поколение. - Она открыла глаза, в них блестели слезы. - Вот почему я присоединилась к подпольщикам. - Она покосилась на Рэнди. - Безумно благодарна вам за помощь. - А потом, после паузы, добавила яростным шёпотом: - Мы должны свергнуть Саддама прежде, чем он уничтожит всех нас!
     Стоявшая у двери Рэнди Рассел слышала, как доносятся из-за неё голоса врачей и сестёр. Слова утешения - это единственное, чем они могли помочь сейчас больным и умирающим детям. Всем сердцем она была с ними и с этой несчастной многострадальной страной.
     И в то же время в душе у неё кипел гнев. Она застыла, точно страж, с "узи" наперевес и охраняла этих двоих, которые с головой погрузились в беседу. Лицо доктора Махук было искажено мукой. Она была ключевым игроком в довольно шаткой оппозиционной группе, которая финансировалась ЦРУ. Именно эта организация и послала сюда Рэнди и ещё несколько человек, оказать этим людям посильную поддержку. А Джонатан Смит, напротив, выглядел таким спокойным, сидел, развалясь, в низком кресле. Но она слишком хорошо знала его и понимала, что под этим напускным спокойствием кроется готовность к действию. И раздумывала над тем, что он успел сказать ей. Он здесь для того, чтобы исследовать какой-то вирус.
     Взгляд её тёмных глаз стал жёстче. Этот Смит может ввести доктора Махук в заблуждение, отвлечь от основной цели. А вместе с Махук - и все сопротивление в целом. Она занервничала и вцепилась в "узи" ещё крепче.
     - Так вот почему вы согласились поговорить со мной? - спросил Смит доктора Махук.
     - Да. Но за всеми нами следят. И будут искать с удвоенной силой после той перестрелки.
     Джон мрачно улыбнулся.
     - Чем больше мы наделаем шума, тем больше будут довольны в ЦРУ.
     Тут Рэнди дала волю своему возмущению.
     - Чем дольше вы будете вместе, тем больше опасность для каждого из нас. Спрашивайте, что хотели спросить, и уходите.
     Но Джон проигнорировал эту её ремарку. Он не сводил глаз с доктора Махук.
     - Мне уже многое удалось узнать о трех иракцах, погибших в прошлом году от неизвестного вируса. Все они побывали в южном Ираке, на границе с Кувейтом. Примерно в одно время, в конце войны в Персидском заливе.
     - Да, мне говорили. И этот вирус был в Ираке неизвестен, что показалось странным.
     - Здесь вообще все очень странно, - сказал Смит. - Один из моих источников утверждает, что в прошлом году этим вирусом заразились ещё трое, но они выжили. Вы что-нибудь знаете об этом?
     На этот раз явно встревожилась уже доктор Махук.
     Она соскочила со стола и, бесшумно ступая, подошла к двери, выходящей в главный коридор. Быстро распахнула её. За дверью никого не было. Она оглядела коридор. Потом затворила дверь и обернулась к доктору Смиту, слегка склонив голову набок, точно прислушиваясь. А потом заговорила тихо, чуть ли не шёпотом:
     - Даже говорить о тех смертях и выживших строго запрещено. Да, это правда, троим удалось выжить. Все они находятся в Басре, это к югу отсюда. Рядом с Кувейтом. Похоже, на этот счёт у вас существует собственная теория, и она недалека от моей.
     - Какой-то эксперимент, да? - спросил Джон. Врач кивнула.
     Тогда он спросил:
     - И все эти люди тоже участвовали в войне в Персидском заливе и находились тогда близ границы с Кувейтом?
     - Да.
     - Не кажется ли вам странным, что находившиеся в Багдаде умерли, а те, что в Басре, выжили?
     - Очень странно. Именно на это обстоятельство я и обратила внимание в первую очередь.
     Рэнди не сводила глаз с парочки. Они говорили о вещах, в которых сама она совсем не разбиралась, но сразу почувствовала, как это важно. Они смотрели в глаза друг другу - высокий американец и маленькая иракская женщина, и возникшее напряжение ощущалось почти физически. В этот момент, когда их обоих одновременно осенила догадка, весь остальной мир словно перестал существовать. И они сразу стали ещё более уязвимы. Рэнди ещё больше насторожилась.
     Джон спросил:
     - Скажите, доктор Махук, вы хоть как-то можете объяснить тот факт, что все находившиеся в Басре выжили?
     - Как ни странно, да. Знаете, я в ту пору работала в госпитале в Басре, помогала лечить раненых. И к нам прибыла целая команда врачей от ООН, и они делали больным какие-то инъекции. Каждому. Так вот, больные не только выжили. Буквально через четыре дня исчезли все симптомы, вызванные вирусом. Они излечились. - Она сделала паузу, а затем добавила без обиняков: - Это было похоже на чудо.
     - Всякому чуду есть своё объяснение.
     - Верно. - Она обхватила себя руками за плечи, точно её пробирал озноб. - Я бы сама не поверила, если б не видела этого собственными глазами.
     Джон вскочил и зашагал по комнате. Лицо сосредоточенное, задумчивое, синие глаза сверкают яростным холодным блеском.
     - Вы понимаете, что говорите мне, доктор? Излечение от смертельного неизвестного вируса? Не вакцина, а именно излечение?
     - Но это единственное разумное объяснение.
     - Применение лечебной сыворотки?
     - Похоже на то.
     - Но это, в свою очередь, означает, что у этих так называемых врачей из ООН имелся означенный материал в достаточном количестве?
     - Да.
     Джон заговорил, торопливо, сбивчиво:
     - Сыворотка, причём в таких количествах, что хватило погасить вспышку вирусного заболевания в прошлом году в Ираке. А затем не менее загадочная история происходит несколько недель тому назад в США, и мы имеем то же количество излечившихся и погибших. Причём все жертвы, как иракцы, так и американцы, находились во время войны на границе Ирака с Кувейтом, или же им было сделано прямое переливание крови от кого-то, кто тоже в то время служил на этой границе!
     - Вот именно! - Врач затрясла головой. - И все это происходит в двух странах, где этот вирус никогда не существовал.
     Тут оба они умолкли и долго смотрели друг на друга, словно не решаясь подвести итог сказанному. Зато Рэнди решилась.
     - Ничего особенного в этом не вижу, - заявила она. - И никакое это не чудо. - Они обернулись и уставились на неё. И вот, наконец, она произнесла слова, вертевшиеся у них на языке: - Просто кто-то нарочно заразил их этим вирусом.
     Джона едва ли не тошнило от волнения.
     - Да. Причём половине заболевших ввели сыворотку. Это был вполне контролируемый, смертельно опасный и преступный эксперимент на людях, которые ничего не подозревали и не давали своего согласия.
     Доктор Махук побледнела.
     - Это напоминает о нацистских врачах, которые вместо морских свинок использовали в своих экспериментах заключённых концлагерей. Мерзость! Просто чудовищно!
     - Кто это был? - спросила её Рэнди.
     - Кто-нибудь из этих врачей называл вам свои имена, доктор Махук? - спросил Джон.
     - Никаких имён они не называли. Говорили, что помогают людям, несогласным с существующим режимом, обещали переправить их затем в Женеву. Но теперь я уверена, что они лгали. Они никак не могли попасть на территорию Ирака и работать в этом военном госпитале без разрешения и ведома местных властей.
     - Как же тогда они там оказались? Взятка?
     - Если да, то очень большая. И не кому-нибудь, а лично Саддаму. Причём необязательно в денежном выражении.
     - Так вы считаете, они не имели никакого отношения к ООН? - спросила Рэнди.
     Доктор Махук отрицательно покачала головой.
     - Что-то совсем не похожи на врачей из этой организации, которых мне доводилось видеть прежде. Да к тому же тогда я не особенно задумывалась над этим. Слишком уж много было проблем. Вся наша жизнь превратилась в сплошную борьбу, мы видели только общую картину и перестали замечать частности. И мой ответ на ваш вопрос: да. Я твёрдо убеждена, что никакого отношения к ООН они не имели, мало того, даже не являлись практикующими врачами. Больше всего походили на учёных, проводящих исследование. Плюс к тому прибыли туда как-то подозрительно быстро, словно уже знали, кто заболеет и когда.
     Все это совпадало с мыслью Джона о том, что двенадцать жертв вируса являлись частью эксперимента, начатого ещё во время войны в Персидском заливе в военно-полевом госпитале №167.
     - Ну а как выглядели эти люди? Откуда, по-вашему, прибыли?
     - Говорили, что из Германии, но их немецкий был по-школьному примитивен. И одеты совсем не так, как одеваются европейцы. Мне почему-то показалось, что они американцы, хотя в ту пору попасть американцам в Ирак было практически невозможно. Ну, разве что с разрешения самого Саддама Хусейна.
     Рэнди нахмурилась. И ещё крепче вцепилась в свой "узи".
     - И у вас нет никаких догадок на тему того, кто бы мог их послать?
     - Все что помню, так это один их разговор. Они обсуждали, как здорово можно кататься на горных лыжах в каких-то местах. Но подобных мест полно по всему миру.
     Джон расхаживал по комнате, пытаясь вычислить американских учёных, у которых могла оказаться сыворотка для излечения от нового вируса. И вдруг понял.
     - В Америке я провёл целый день, расспрашивая людей о шести жертвах вируса в прошлом году. Что с тех пор? Были ли ещё случаи этого заболевания в Ираке?
     Доктор Махук скорбно сжала губы. Всю свою жизнь она посвятила исцелению людей, и вот теперь весь мир, похоже, будет, как пламенем, объят чудовищной болезнью, причём контролировать этот процесс невозможно. В голосе её звучали боль и бессильная ярость:
     - На прошлой неделе у нас зарегистрировано ещё несколько случаев заболевания синдромом острой респираторной недостаточности. Погибло минимум человек пятьдесят. В точных цифрах не уверена, они меняются каждый час. Мы лишь начали исследовать, что это за вирус. Но я почти не сомневаюсь, что это тот самый, новый, о котором вы говорите. Симптомы те же - человек страдает от приступов лихорадки, потом заболевает тяжёлой простудой или гриппом. А затем вдруг обильное кровотечение из лёгких, респираторная недостаточность и смерть. И выживших на этот раз не отмечено, - голос её дрогнул. - Ни одного.
     Смит так и замер посреди комнаты, потрясённый таким большим количеством смертей. Боль, сострадание - вот какие чувства овладевали им сейчас. Затем он вдруг понял... Да, возможно, это и есть объяснение всему.
     - Скажите, все эти жертвы тоже были участниками войны в Персидском заливе? Или находились недалеко от границы с Кувейтом?
     Доктор Махук вздохнула.
     - К сожалению, ответ тут неоднозначный. Лишь несколько из них участвовали в войне. И ни один не приближался к границам Кувейта.
     - Прослеживаются контакты с первой шестёркой заболевших?
     - Никаких. - В голосе её слышалось разочарование.
     Джон подумал о своей любимой Софи, потом о генерале Кильбургере, Мелани Кертис и военно-полевом госпитале №167.
     - Но как, не ведая того, сразу пятьдесят человек могли заразиться этим вирусом? Я имею в виду, как могли ввести им эту сыворотку, причём одновременно, особенно в такой закрытой стране, как ваша? Они что, все из одной области, деревни? Может, побывали где-то за границей? Контактировали с иностранцами?
     Доктор Махук медлила с ответом. Отошла от двери, пошарила в кармане юбки и извлекла оттуда нечто вроде русской папиросы. Подошла к столу, закурила. И поза, и все её движения, выдавали крайнее нервное напряжение. Густой едкий запах крепкого табака наполнил комнату.
     И вот, наконец, она сказала:
     - Поскольку я занималась жертвами вируса в прошлом году, меня пригласили помочь разобраться с новыми заболевшими. Я пыталась выявить все те четыре возможных источника заболевания, о которых вы только что упомянули. Но не нашла ничего. Я также не обнаружила ни малейшей связи между новыми жертвами. Это были совершенно разные люди обоих полов. Разных возрастов, профессий, этнических групп. И все они являлись выходцами из разных географических регионов. - Она глубоко затянулась, потом медленно и задумчиво выпустила дым, словно это помогало ей точней сформулировать мысль. - Причём они не только не заразили друг друга, но и членов своих семей. И все это показалось мне весьма странным.
     - Нет, это нисколько не противоречит моим выводам. Пока что все свидетельствует в пользу того, что вирус не заразен.
     - Тогда каким образом они им заражаются? - Рэнди внимательно прислушивалась к беседе. И хотя не имела научных степеней в области химии или биологии, была достаточно образованна, чтобы понять, о чем идёт речь. Ведь эти два врача обсуждали сейчас вещь совершенно ужасную... возможность эпидемии. - И почему только в Ираке и Америке? - спросила она. - Может, это результат применения какого-нибудь биологического оружия во время операции "Буря в пустыне"? И склады этого оружия спрятаны здесь, в Ираке?
     Доктор Махук покачала головой и подошла к стоявшему в углу металлическому секретеру. Сигаретный дым тянулся за ней, подобно коричневатому призраку. Она выдвинула ящик, достала из него листок бумаги и протянула Смиту. Рэнди, переложив "узи" из одной руки в другую, тут же присоединилась к ним. И они прочитали компьютерную распечатку из "Вашингтон пост":

     Эпидемия неизвестного смертоносного вируса расползается по всему миру

     Под этим леденящим душу заголовком была напечатана статья, где говорилось, что вспышки вирусного заболевания наблюдаются уже в двадцати семи странах и что жертвами их стали свыше полумиллиона человек. Симптомы все те же - сначала грипп или сильная простуда на протяжении нескольких недель, затем острая респираторная недостаточность, обильное кровотечение из лёгких и смерть. Кроме того, поступили сообщения из сорока двух стран; отмечалось примерно около полумиллиона заболевших тяжёлым, но самым обычным гриппом. Однако подозрения, что и это вызвано вирусом, пока что до сих пор не отметены.
     У Джона перехватило дыхание. На лбу проступили капли холодного пота. Полмиллиона погибших! Миллионы больных!
     - Где вы это раздобыли? - спросил он доктора Махук.
     Та раздавила окурок в пепельнице.
     - Здесь, в больнице, у нас спрятан компьютер. Эту статью мы скачали из Интернета сегодня утром. Так что, как видите, вирус уже не привязан исключительно к Ираку, Америке или войне в Персидском заливе. И не думаю, что это вызвано применением биологического оружия у нас в стране. Высочайшая смертность - вот что поистине ужасает! - Голос её дрогнул. - Именно поэтому я и согласилась поговорить с вами.
     Газетная новость и реакция доктора Махук совершенно потрясли Джона. Он ещё раз быстро перечитал статью. Доктор Махук решительно исключала любые возможные контакты с внешним миром. И, однако же, вирус сумел вырваться на волю и перерасти в эпидемию. Всего две недели тому назад все эти люди были живы, если не считать трех умерших в Ираке год тому назад. Скорость и сам факт распространения вируса казались необъяснимыми.
     Он поднял глаза от распечатки.
     - Да, он вышел из-под контроля. Мне надо срочно возвращаться домой. И если в Америке действительно есть люди, у которых имеется эта самая сыворотка, надо срочно найти их. А пока попрошу моих друзей раздобыть как можно больше информации. Медлить нельзя, к тому же...
     Тут вдруг Рэнди насторожилась.
     - Погодите!
     Держа "узи" наперевес, она перебежала через комнату к выходившей в коридор двери. Смит, выхватив "беретту", тут же присоединился к ней.
     Из коридора доносился грубый, лающий голос, выкрикивающий какие-то команды на арабском. Ему отвечали испуганные тихие голоса. Затем тяжёлый и громкий топот сапог - человек приближался к их кабинету.
     Джон взглянул на доктора Махук и еле слышно шепнул:
     - Республиканские гвардейцы?
     Она молчала, прижав дрожащие пальцы к губам. И прислушивалась к тому, что происходит в коридоре. Потом отрицательно помотала головой и шепнула в ответ:
     - Нет. Полиция. - Тёмные глаза превратились в колодцы, наполненные страхом.
     Рэнди подбежала к другой двери в комнате. Вьющиеся золотистые волосы и стройная фигурка в тёмном облегающем жакете и юбке делала её похожей на какую-нибудь модель, а не агента ЦРУ. Но Джон, глядя на неё, был уверен, что эта женщина готова рискнуть своей жизнью. Что, собственно, она и подтвердила во время ночного сражения в переулке за шинным магазином. И вот теперь она снова так и излучала готовность к самым отчаянным действиям.
     - Полиция или охранники. Неважно. Они попытаются убить нас. - Рэнди обернулась к Смиту и Махук, тёмные глаза её сверкали. - Надо уходить. Через соседнюю палату. Живо! - Она распахнула дверь, обернулась и сделала знак Джону и Махук следовать за собой.
     Это была роковая ошибка. Именно там и поджидала их полиция. То была ловушка, и они в неё попали.
     Иракский полицейский в униформе одним резким движением вырвал "узи" из рук Рэнди - та и опомниться не успела. Трое других ворвались в палату с автоматами Калашникова наперевес. Не успел Джон поднять "беретту", как ещё двое полицейских ворвались в палату из коридора, сбили его с ног, повалили на пол. Все кончено. Они попались.

Продолжение следует...