Череповец OnLine

Олег МИТЯЕВ: «За выступление на свадьбе мне могут заплатить больше, чем за концерт в ГКЗ «Россия»

Недавно в нашем городе с аншлагом прошел сольный концерт известного российского барда Олега Митяева. Предлагаем вашему вниманию беседу исполнителя с корреспондентом «К»... – Олег Григорьевич, бытует мнение, что авторская песня и шоу–бизнес – понятия абсолютно не совместимые. Вы же своей концертной деятельностью доказываете обратное... – Сейчас и авторской песни–то нет. А вы говорите... Да и шоу–бизнес постепенно теряет свой неприятный оттенок. Дело даже в другом, такой, скажем, проект, как «Песни нашего века», все это опровергает, потому что в его раскрутке были использованы механизмы шоу–бизнеса. Единственное, мы не сняли еще клип и не крутили его по телевидению. Но, наверное, лишь из–за того, что и так по продаже наши альбомы перекрыли «Мама, шика дам» Киркорова, в который было вложено очень много денег... Есть рациональные вещи и в шоу–бизнесе, надо рассматривать его как способ доставки того, что делаешь, до более широкого круга слушателей и зрителей. А проблема в том, что мы доставляем, как правило, низкий ширпотреб. Чтобы набить карманы деньгами. – Вы один из немногих исполнителей, чью песню уже давно считают народной. Я имею в виду «Изгиб гитары желтой». Интересно, когда вы слышите ее в очередной раз, сами–то осознаете, что она ваша? – Иногда я действительно смотрю на это как бы со стороны, но плечи все равно расправляются... – Кстати, готовясь к интервью, я от нескольких человек услышала, что это песня Окуджавы, а не Митяева... – Лучше бы меня сравнивали с Бродским, было бы еще приятней. Но Окуджава – тоже хорошо. – Когда начиналась ваша концертная деятельность, вам не страшно было понимать, что постепенно все это превращается в тиражирование? Ведь невозможно каждый день менять программу и даже между песнями говорить что–то новое... – Это так же, как с анекдотами. Если ты рассказываешь анекдот один и тот же одному и тому же человеку – конечно, маразм. А если разным людям и умело – здорово... Тем более, у меня есть возможность варьировать, петь и рассказывать то или другое. Вот, к примеру, в Череповце я так давно не был, что вообще могу себя не сдерживать и говорить все, что Бог на душу положит. – Чем вы можете объяснить громадный спрос на дешевую популярную музыку? – Необразованностью нашего народа. Я согласен с Александром Адабашьяном: воспитание и образование должны стать национальной идеей. И если бы мы сейчас на это направили все силы, привлекли бы в школы лучших людей нашего общества!.. Чтобы мастера спорта преподавали физкультуру, кандидаты математических наук – алгебру. Чтобы среди учителей был конкурс, чтобы они получали большую зарплату. Был бы очень мощный шаг. Тогда мы могли бы ожидать каких–то результатов. Сейчас, когда в школе трудятся люди либо ненормальные, либо блаженные, на которых нам нужно молиться, с этим справиться невозможно. – Ваше отношение к русскому року? Есть ли у вас какие–либо предпочтения? – Я не критик и не могу разделять на рок, на попсу, на авторскую песню. Рамок для меня не существует. Элементы переплетаются. Что такое рок? Раньше это была главным образом позиция. Высоцкий – это ведь выдающийся рокер. Иметь такую смелость!.. Позиция абсолютно рокерская. Если у бардов она была тихушническая, то здесь человек в лоб говорил правду... Сейчас все перепуталось. Есть модные группы с мрачной патологической окраской, они мне очень неприятны. Из молодых никого назвать не могу. Да и зачем? Если они стали известными, мы видим их и даем оценки.А вообще, рейтинги – дело интимное. Это зависит не от певца, а от таланта и образованности слушателя. – Вас слышно в основном на «Шансоне». Не смущает ли соседство с блатной и тюремной лирикой? – Конечно, неприятно   Я ругаюсь с руководством радио «Шансон»: мол, так нельзя, вор должен сидеть в тюрьме... Правда, говорят, «от сумы и от тюрьмы не зарекайся», но все же, скажем, Галич, который тоже пел «облака плывут в Абакан», – совсем другое, нежели этот «махровый» русский шансон. Мне он сейчас напоминает именно тюрьму... Впрочем, в застенках люди сидели и по 58–й статье – политические. Именно поэтому на «Шансоне» есть и Окуджава, и Городницкий. Наверное, если бы они не звучали и я был бы один, то нашлось бы мужество отказаться от «Шансона». Но, с другой стороны, мне никто не диктует, что петь. А уж с кем я соседствую... Неприятное соседство могло бы быть и на «Русском радио», и на «Европе +». Допустим – рядом с «Тату». Думаю, те, кто любит мои песни, не сказали бы мне спасибо, если б я отказался выступать на радио. – В нашем городе с недавнего времени появились надписи на асфальте, под окнами домов – примерно одинакового содержания: «С добрым утром, любимая!» Вас можно поздравить с тем, что вы своей одноименной песней и клипом на нее «инициировали» столь приятное начинание... – Я только как распространитель. Я ведь тоже это увидел. Может быть, после меня этих надписей стало больше. Но мне кажется: уж лучше такие, чем традиционные. – Как ваши близкие относятся к тому, что вас почти никогда не бывает дома? Ведь 27 концертов в месяц!.. – Мы как–то ехали с сыновьями в машине, я говорю: «Что–то не пишется». А они мне: «Ты чего это? Ты пиши давай. Мы с этого живем». Тогда одному было 8, другому – 12... – Бывали ли у вас случаи, когда к вам приходили люди с толстыми кошельками и звали поработать на свадьбе или на юбилее? Как вы относитесь к таким приглашениям? – С радостью соглашаюсь. Это же наша работа. Причем, как правило, упомянутые люди платят гораздо больше, чем за концерт в зале «Россия». Почему бы не выступить, тем более на свадьбе?.. А вот на похороны пока не приглашали... Вы знаете, когда начинаются предвыборные кампании, я все время боюсь, что нагрянут господа с большими деньгами и будет трудно отказаться. Я так переживал. И зря: никто ко мне не приходил... Интервью взяла Ульяна ОСТАНКИНСКАЯ.

«Никогда не стремился К СЛАВЕ»

В общежитии Вологодского пединститута первокурсник Саша Журавский приобрел известность тем, что по веч ерам его выгоняли из комнаты. Вообще– то в семидесятые годы гитаристы были в студенческих компаниях еще в большем почете, чем сейчас, но ведь его более старшим соседям и заниматься когда– то нужно было. Девушками, например. Вот и приходилось юному историку и музыканту торчать в обнимку с гитарой на лестничной площадке... ... Мы возобновили знакомство почти через тридцать лет после мимолетных встреч студенческой поры. Александр уже сменил убогий фанерный на роскошный 12–струнный инструмент, стоимостью в энное количество «зеленых», и вместо обшарпанной лестничной выступает на лучших концертных площадках страны. Звучат вступительные аккорды, и комнату наполняет его чуть глуховатый голос, рассказывающий о тех незабываемых годах, что прошли в общежитии: ... Ты в комнате у нас была один лишь раз, Какое–то мгновение. А в комнате теперь, как хочешь, верь не верь, Живет твое видение... Приводить слова целиком – дело неблагодарное. Как и у многих других авторов–исполнителей, воспроизведенные на бумаге тексты песен Журавского теряют свою прелесть. ...Мало ли мальчиков терзали в подъездах беззащитные гитары? Где они теперь? Только единицы сумели выйти на дорогу, ведущую если не к славе, то хотя бы к известности. Как же это происходит? – Никогда не стремился к славе, – отвечает Журавский. – А если бы стремился, то, скорее всего, ничего бы и не достиг. Главное -хоть раз увидеть признание в глазах зрителей. И это уже как наркотик. Такое признание Александр впервые прочувствовал, когда его в пятилетнем возрасте привезли на родину матери –в деревню Аргуново Никольского района. Спел «Катюшу» и сплясал «Яблочко» перед старшими ребятишками. Тем понравилось. Юного артиста посадили в детскую цинковую ванночку и с криками «клоуна привезли!» стали возить по дворам. За выступления с хозяев брали плату немудреными лакомствами. За «гонорар» Саше и влетело, а вот благодарные глаза зрителей он помнит до сих пор. В начале семидесятых Александр поступил именно в Вологодский пединститут: хотел работать учителем в Никольском районе. Чего и добился. Сделать это было несложно, поскольку добровольцев отправляться в такую глухомань отыскивалось немного. Еще в студенческие годы прошел он хорошую артистическую школу в народной студии балета Макса Миксера во Дворце культуры железнодорожников, в институтской театральной студии, с успехом участвовал в межвузовских баталиях КВН, серьезно занимался гитарой и уже тогда начал сочинять песни. Деньги на инструмент зарабатывал грузчиком на хладокомбинате, экскурсоводом (возил туристов по городу и окрестностям), а потом играл и пел в полупрофессиональном ансамбле. – Мне везло на встречи с хорошими людьми, – говорит Александр. – С детства у кого–то чему–то хоть немного, но учился. И всем им благодарен. Конечно, в институте и сам начал стремиться к творческой карьере. Возможно, и стал бы профессиональным артистом. Но... артисты проживают чужие жизни, а мне хотелось -собственную... Своя складывалась порой не так, как мечталось. Отработав год учителем в Никольске, Александр отправился в армию, где сразу же стал солистом хора, участником многих видов самодеятельности. А потом, после службы, вдруг попал... в милицию. Работал в Вологде, затем перевелся в Мурманск. Там организовал пресс–службу, которой затем и руководил. И даже закончил заочно Академию МВД по специальности юрист–правовед. Ушел в отставку майором. Организовал информационное издательство. Все это время писал стихи, песни, сотрудничал с радио и телевидением. С 1998 года Александр Журавский занимается только творческой деятельностью. Создал предприятие, занимающееся подготовкой массовых мероприятий. Сам же часто является и ведущим. Состоит штатным директором московской телекомпании «Столица». Выпустил книгу стихов, несколько аудиокассет и компакт–диск со своими песнями. – Когда я работаю в Петербурге и Москве, то понимаю: мое место не здесь, – говорит Александр. – Чем старше становлюсь, тем сильнее тянет в Вологду. Наверное, в ней и поселюсь окончательно. И еще хочется попробовать себя на череповецких площадках. В этом городе у меня много друзей и знакомых, не терпится поскорее с ними встретиться. Александр БАЛАЕВ.

Приглашаем на нашу страницу http://kyrier.km.ru