Радиостанция «Эхо Москвы»: Какого черта, Суббота, 19 Январь 2008
http://echo.msk.ru/programs/features/58033/index.phtml
sys/logo_print
Какого черта
Еженедельная авторская программа Элины Николаевой

таблица из 2 столбцов и 2 строк
Ведущие:
Элина Николаева
Гости:
Татьяна Арзамасова
художник, член группы AES+F Современных российских художников
Лев Евзович
художник, член группы AES+F Современных российских художников
конец таблицы
Суббота, 19 Январь 2008

ЭЛИНА НИКОЛАЕВА: Любят у нас всяческие аббревиатуры – НКВД, ГИБДД, ОМОН, но сегодня я хочу преложить Вам кое-что поприятнее. АES+F. Не пугайтесь, так обозначила
себя группа современных российских художников, покорившая в этом году полмира – Татьяна Арзамасова и Лев Евзович, выпускники МАРХИ, Евгений Святский, полиграфического
института и примкнувший к ним главный фотограф русских изданий "Вог", "GQ" и прочее Владимир Фриткес. Сегодня в нашей студии двое из них – Татьяна Арзамасова
и Лев Евзович. Кстати, Вы супруги, насколько мне известно. Добрый вечер, господа.

ЛЕВ ЕВЗОВИЧ: Добрый вечер.

ТАТЬЯНА АРЗАМАСОВА: Здравствуйте. Ну, мы супруги – это для частной жизни, а так мы партнеры. Соавторы.

Э. НИКОЛАЕВА: Каждый по себе творческая единица. Чем же Вы удивили, как все говорят, в этом году мир? И чем теперь собираетесь удивлять Москву?

Л. ЕВЗОВИЧ: У нас был довольно такой насыщенный год, который начался с нескольких международных выставок. Потом была большая очень соло шоу в Русском музее
в Санкт-Петербурге, где мы заняли весь Мраморный дворец и даже двор перед Мраморным дворцом, где мы поставили такого нового медного всадника для Петербурга,
который стоит напротив Александра III.

Э. НИКОЛАЕВА: Так и остался он там?

Л. ЕВЗОВИЧ: Да. Он останется в постоянной экспозиции в коллекции Русского музея и, может быть, даже он когда Александр III переедет на свое историческое
место на площадь восстания, он как бы станет на то место, где сейчас этот…

Т. АРЗАМАСОВА: Павлово Трубецкой.

Л. ЕВЗОВИЧ: Да, потом у нас было очень успешное выступление на Венецианской биенале. Потом было Стамбульское биенале. Потом было биенале в Готенбурге, выставка
в Нью-Йорке, большая музейная выставка в Хьюстоне. Большая музейная выставка в Париже.

Э. НИКОЛАЕВА: Чего только не было.

Л. ЕВЗОВИЧ: Чего только не было.

Т. АРЗАМАСОВА: А ты забыл еще Гонконг.

Л. ЕВЗОВИЧ: А, выставка в Гонконге, в будущем году тоже.

Э. НИКОЛАЕВА: Как в Гонконге принимали? Необычная публика.

Л. ЕВЗОВИЧ: Там интересная ситуация, такая своеобразная. А сейчас вот у нас откроется выставка в Ермолаевском переулке, музее современного искусства.

Э. НИКОЛАЕВА: Ну, что какие-то впечатления о народе есть, где Вы выставляетесь? По-разному публика реагирует, столько, практически полмира, весь мир объездили.
Вы же все такие творческие единицы. Вы же все впитываете. У Вас же своя оригинальная оценка этого миросозерцания.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, публика, с одной стороны, конечно, разная.

Э. НИКОЛАЕВА: Есть разница в восприятии Вашего искусства?

Л. ЕВЗОВИЧ: Она разная, например, в Америке и в Китае. А с другой стороны, в чем-то она и одинаковая всюду. В смысле, что она делится, скажем так, на, умного,
эмоционального зрителя, нашего зрителя и, наоборот, скажем так, не нашего зрителя.

Э. НИКОЛАЕВА: Ну, как-то конкретнее хотелось бы.

Т. АРЗАМАСОВА: Ну, я бы сказала, что гораздо проще. Публика, в общем, бывает либо зрячая, либо слепая.

Э. НИКОЛАЕВА: Вот это уже хорошо, чувствуется уже злоба, стержень какой-то. Западные издания, пишущие о современном искусстве, не обходятся без серьезного
разговора о Вашем творчестве. Действительно ли прорыв случился после выхода в свет в 96-м году исламского проекта «Фотографии мировых столиц», на которых
вместо открыточных, набивших оскомину видом с церквями, площадями, соборами, с рейхстагом и Белым домом, оказываются, минареты, купола мечетей, арабские
базары, бедуины на верблюдах и феллахи на осликах. Можно говорить – провокация удалась. Вы провокационные художники?

Т. АРЗАМАСОВА: В общем, можно сказать, что провокация удалась. И эти открытки сейчас путешествуют безымянные по всему миру. И вот как был у нас вчера гость
из газеты «Арт ньюс пэйпер», он сказал, что это удивительный феномен, который даже не постиг таких известных наших коллег, как Дэмин Охерста и Джеффа Кунца,
когда произведения существуют сами по себе и бытуют в народе. И даже имя автора здесь совершенно неважно.

Э. НИКОЛАЕВА: Что это за цель такая, которую подметили критики у Вашего творчества: заставить трещать по швам наши привычные представления о добре и зле,
добродетели и пороке.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, по-моему, это обычная цель каждого художника. Художник должен вот так несколько сдвинуть или взорвать такие стереотипные представления о
мире. Иначе он не является современным художником.

Т. АРЗАМАСОВА: Ну, да, иначе он становится просто картинкой в букваре, или, там я не знаю, в первой детской книжке, когда рассказывается, что такое хорошо
и что такое плохо. Все-таки у искусства есть другие задачи, и это не касается таких фундаментальных понятий, как добро и зло, ложь и правда, и т.д. и т.д.

Л. ЕВЗОВИЧ: Нет, искусство как раз очень этого касается.

Т. АРЗАМАСОВА: Не прямо…

Л. ЕВЗОВИЧ: Нет, ну, этическая провокация должна присутствовать в искусстве, но я хочу сказать, что вот когда нам говорят: вот мы художники провокаторы,
это не так. Потому что провокация подразумевает какую-то такую, как будто мы специально вычисляем некоторое такое специальное воздействие на публику…

Т. АРЗАМАСОВА: Ну, да, болевую точку.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, да, чем публика будет как бы обеспокоена. На самом деле, это не так. Т.е. мы делаем исключительно то, что беспокоит и как-то раздражает,
нервирует нас самих. И мы от этого получаем такое своеобразное удовольствие.

Т. АРЗАМАСОВА: Ну, я бы сказала, что это такой психоанализ, в первую очередь, который направлен на самих себя. А уже то, что остается публике, то, значит,
публика воспринимает это либо как провокацию, либо она соглашается с нашим ведением.

Э. НИКОЛАЕВА: Блиц. Коротко обстоятельства Вашего дела. Почему все же группа? Как Вы нашли друг друга? Кто где работал? Давайте уже рассказывайте.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, вот мы с Таней закончили архитектурный институт…

Т. АРЗАМАСОВА: Мы вместе не работали до Святского.

Л. ЕВЗОВИЧ: Да, и надо сказать, что при всех попытках работать вместе, это не получалось. Т.е. сразу начинался конфликт и ссора.

Т. АРЗАМАСОВА: Война.

Э. НИКОЛАЕВА: У каждого свое.

Л. ЕВЗОВИЧ: Да. В конце 80-х годов мы встретились с Анатолием Васильевым, с режиссером, который предложил нам сделать такой проект на тему его спектакля
«Серсо». Только полиграфический проект. И так как мы с Таней мало что смыслили в полиграфии, мы пригласили Женю Святского и стали с ним вместе работать.
И вот это как-то хорошо получилось. И потом перешло вот с таких дизайнерских работ на независимые художественные.

Т. АРЗАМАСОВА: Я просто хочу добавить, как архитектурному образованию, которое достаточно такое обширное, так и образованию иллюстратора-полиграфиста свойственна
методика проектного мышления. Т.е. люди начинают работать, представляя себе уже некий конечный результат и даже там некую конечную реакцию на восприятие.

Л. ЕВЗОВИЧ: А что касается аббревиатуры АЕS, то мы решили придумать такую... это несколько пародия на такое название "корпорация". Так как мы пародировали
такое корпоративное творчество, что мы много производим. И в те времена, это было начало 90-х годов, не так много было групп в мире, сейчас этого значительно
больше.

Т. АРЗАМАСОВА: Да, были, были. Ну, когда там, допустим, два человека Гилберт и Джордж, это уже как бы легко. Но когда произносятся восточно-европейские
фамилии – это всегда ошибка. Когда пишутся, всегда допускается... Поэтому мы редуцировали себя до первых букв наших имен.

Л. ЕВЗОВИЧ: Я добавлю просто. Что с тем же Гилберт и Джордж еще там лет 6 или 8 назад одна английская галерея довольно известная, она нам рассказывала про
то, что до сих пор в известные времена было сложно продавать коллекционерам Гилберту и Джорджу, потому что вот существуют такие консервативные представления
о коллекционерах, о таком уникальном акте художественного творчества, вот одинокий художник. Ну, такие романтические, консервативные представления.

Т. АРЗАМАСОВА: Ну, да, 19 век.

Л. ЕВЗОВИЧ: Сейчас, конечно, эти представления очень сильно изменились.

Э. НИКОЛАЕВА: Только нужно клином, только группой пробивать.

Л. ЕВЗОВИЧ: Нет, не обязательно группой, но в этом есть своя прелесть.

Э. НИКОЛАЕВА: Как Вы делите работу и доход между собой?

Т. АРЗАМАСОВА: Поровну, как в колхозе.

Л. ЕВЗОВИЧ: В кибуце.

Э. НИКОЛАЕВА: Ближе и понятнее. Почему Владимир со своей фотографией примкнул позже?

Л. ЕВЗОВИЧ: Так случилось.

Т. АРЗАМАСОВА: Если бы мы его знали раньше. Он был бы с самого начала.

Э. НИКОЛАЕВА: Понятно. Ваше место в современном русском искусстве? Вы как сами определяете?

Т. АРЗАМАСОВА: Свое собственное. Мы не можем себя причислить ни к каким ни последователям, ни…

Л. ЕВЗОВИЧ: Нет, ну, я могу сказать, что вот в нашем поколении, в отличие от предыдущего поколения, где существовали очень четкие направления, и в том числе,
и деления, скажем, на андеграуд, на официальное искусство. Вот в нашем поколении, я думаю, что это поколение таких ярких индивидуальностей, которые довольно
сложно сложить в какой-то один пул.

Э. НИКОЛАЕВА: Насколько успешен Ваш проект в коммерческом плане? Цены там и т.д.?

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, мы не объявляем своих цен. Это можно обратиться в нашу галерею, с которой мы работаем. Но он достаточно успешен.

Э. НИКОЛАЕВА: Кто лидер, кто определяет известную жесткость Ваших произведений?

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, я думаю, что все.

Т. АРЗАМАСОВА: Ну, все ребята, добрые собрались. Душевные.

Э. НИКОЛАЕВА: Лев и Татьяна, как нужно воспринимать современные работы AES+F, как постановочные разрисованные фотографии, или как работу художника, использующего
фотографические штампы массовой культуры. Такой у нас сложный разговор, конечно, получается.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, я бы сказал, что это больше похоже на кинопроцесс, то, что мы делаем. И иногда мы и пародируем, и не пародируем, а используем такие голливудские
технологии. Т.е. это и там съемка моделей, скажем, зеленом фоне. Впечатывание их в какие-то виртуальные пейзажи и реальные пейзажи. И компьютерная обработка.
Но мы это называем, в принципе это уже не фотография, а такая пост пост фотография. И мы ее сами называем дигитальная живопись. Это больше похоже на живопись.

Т. АРЗАМАСОВА: Потому что в общем-то от фотки там остается страшно мало. Это признает сам Владимир, который нажимает на кнопку. Владимир Фриткис.

Э. НИКОЛАЕВА: Который изначально предоставляет Вам как бы продукт для делания картины.

Т. АРЗАМАСОВА: Он не предоставляет нам. Мы этот продукт создаем практически вместе. Его привилегия как бы нажимать на кнопку и как бы дальше опять процесс
становится совместным. В общем, от фотки, как таковой остается очень мало после ряда манипуляций, которые с ней потом происходят. И до того, как придумывается
тот или иной проект. Или та иная тема.

Л. ЕВЗОВИЧ: Нет, Владимир участвует с самого начала, т.е. с идеи до самого конца. Потому что вот он и занимается вот этой компьютерной обработкой.

Э. НИКОЛАЕВА: Понятно, т.е. сначала все-таки это все происходит не так, постольку поскольку это все происходит. А Вы изначально задумываете, как это в итоге
должно быть.

Л. ЕВЗОВИЧ: Нет, ну, в итоге…

Э. НИКОЛАЕВА: Это не то, что возьмем Науми Кембэл и поставим ее на фоне русских лесов, и пририсуем там немножечко луны сверху и все это в марсианских загогулинах.

Т. АРЗАМАСОВА: Отличная картинка, между прочим.

Л. ЕВЗОВИЧ: Вот Вы знаете, Вы сами уже можете…

Т. АРЗАМАСОВА: Вы художник, Вы знаете.

Э. НИКОЛАЕВА: Ну, надо же было чем-то порадовать ведущую.

Л. ЕВЗОВИЧ: Нет, ну, сначала, безусловно, существует какая-то идея, потом происходит большой такой долгий процесс…

Э. НИКОЛАЕВА: Долгий мудреж, я бы сказала, такой.

Т. АРЗАМАСОВА: Да, нет, это не мудреж, это, наоборот такой…

Л. ЕВЗОВИЧ: В процессе которого сама идея может меняться.

Т. АРЗАМАСОВА: Я бы сказала, что это не мудреж, а прояснение того, что мы все должны увидеть. В первую очередь мы.

Э. НИКОЛАЕВА: И еще должны выразить свою мысль какую-то…

Т. АРЗАМАСОВА: Абсолютно.

Э. НИКОЛАЕВА: Как позицию граждан там что-то у Вас есть какие-то?

Т. АРЗАМАСОВА: Артистов, в первую очередь. Граждан, ну, это уже тоже занимает свое место.

Э. НИКОЛАЕВА: Все-таки ест же какая-то политическая составляющая.

Т. АРЗАМАСОВА: А как же.

Э. НИКОЛАЕВА: Вы же злые.

Л. ЕВЗОВИЧ: Безусловно.

Э. НИКОЛАЕВА: Вы же боретесь, у Вас же какой-то протест есть. Вы же не просто так красоту лепите.

Л. ЕВЗОВИЧ: У нас есть артистическая позиция, которая включает какую-то политическую ноту, но при этом мы не являемся политическими активистами. Мы эстетические
революционеры. Но художник, я думаю, он по природе своей анархист.

Т. АРЗАМАСОВА: Он анархист, в первую очередь.

Л. ЕВЗОВИЧ: Т.е. он не может придерживаться воззрения какой-либо политической партии.

Э. НИКОЛАЕВА: Лучше просто. Это, наверное, самая удобная позиция. Анархистская.

Л. ЕВЗОВИЧ: Она просто свойственна художникам.

Э. НИКОЛАЕВА: Татьяна Арзамасова и Лев Евзович – участники художественного проекта AES+F, а вопросы здесь задаю я, Элина Николаева. Вы сотрудничали с ведущими
мировыми галереями, участвовали во всех крупных смотрах современного искусства последних лет. Что, по-вашему, происходит в современном искусстве? Показывает
ли оно, куда катится мир?

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, желающие увидеть в нем, куда катится мир, конечно, увидят. Но с другой стороны, искусство специально этим не занимается.

Э. НИКОЛАЕВА: Ваше.

Т. АРЗАМАСОВА: Нет, вообще.

Э. НИКОЛАЕВА: А что оно делает?

Л. ЕВЗОВИЧ: Вы понимаете, это очень какая-то выделенная…

Т. АРЗАМАСОВА: Отображает реалии.

Л. ЕВЗОВИЧ: В том числе, конечно, отображает, да. Но это какая-то очень специальная выделенная цивилизации область…

Э. НИКОЛАЕВА: Ну, ладно, а куда катится мир, не показывает искусство вообще.

Л. ЕВЗОВИЧ: Нет, я говорю, что это видно как раз по искусству.

Т. АРЗАМАСОВА: Это каждый желающий может увидеть, если он задастся целью вытянуть эту как бы нить из этого плотна.

Э. НИКОЛАЕВА: Придать этому какой-то смысл.

Т. АРЗАМАСОВА: Он ее найдет.

Э. НИКОЛАЕВА: Понятно. Ну, хорошо. Что все-таки происходит в современном искусстве? Сейчас вот модны все инсталляции. У Вас тоже все очень оригинально,
но это не инсоляции, не видео инсталляции, ни какие-то недомазывания, тоже был у нас один художник, который просто не докрашивает свои полотно. Половину
полотна разрисует, а другую оставит. Ему говорят: ты что краски жалеешь? У каждого свой ход. Технический какой-то прием. У Вас свой.

Л. ЕВЗОВИЧ: Нет. Ну, мы занимаемся инсталляцией, безусловно, т.е. и видео инсталляция, которая была показана на биенале, это трехэкранная именно инсталляция,
где зритель находится внутри действия на экранах.

Э. НИКОЛАЕВА: Все так много занимаются инсталляцией. Как бы Вам выделиться на этом большом таком…

Т. АРЗАМАСОВА: Да, нам не надо как-то выделяться. Вы вроде как бы справляемся. Нас как-то узнают.

Э. НИКОЛАЕВА: Есть свой стиль.

Л. ЕВЗОВИЧ: Нет, ну, например, мы занимаемся еще и скульптурой, которую тоже можно назвать скульптурой, можно назвать инсталляцией. Кстати говоря, в скульптуре
мы сотрудничаем со скульптором Алексеем Шмаковским. И, ну, мне кажется, что сейчас вот в современном искусстве не важно как бы средство. Т.е. это может
быть, и живопись, может быть, и видео, может быть, и фотография. Не в этом как бы не в технологии есть какое-то новое. Новое существует, ну, в таком сильном
художнике, который имеет свое видение.

Э. НИКОЛАЕВА: Ну, а кто из Вас самый сильный?

Л. ЕВЗОВИЧ: Мы все - сила.

Э. НИКОЛАЕВА: Ну, Татьяна, она такая, чувствую такая активная и к тому же такая очень жесткая, принципиальная.

Т. АРЗАМАСОВА: Нет, на самом деле это наша как бы внутренняя позиция. Мы никогда не выделяем, не разделяем, и не выпячиваем. Мы есть AES+F. Вот как эти
буквы разняться, вот так они и складываются в эту аббревиатуру со знаком плюс перед буквой F, поэтому наша позиция не показывать наших каких-то внутренних
кухонных что ли процессов. Т.е. мы внешне представляем собой вот такую группу. Причем, художники, работающие в группе, это совершенно некая другая, даже
во всем мире это так существует. Пожалуй, во всем мире это так существует, пожалуй, это, прежде всего, создание такого микросоциума. Т.е. по сравнению
с художником одиночкой, это как и более комфортно социально, т.е. ты имеешь еще как минимум трех единомышленников, ну, и в то же время, борцов с самим
собой одновременно. Так и ты чрезвычайно ответственен в том, смысле, что себя ты должен немножечко умолить ради существования вот этого микросоциума. Поэтому
таких разделений у нас нет, и это наш принцип.

Э. НИКОЛАЕВА: Ну, что же, получается так, что Вы только в целом успешны. Вот как бы по одиночке, тяжело же так. Так хочется себя именно продемонстрировать.
Каков ты во всей красе.

Т. АРЗАМАСОВА: А это долгие годы борьбы с самим собой. Ради AES+F.

Л. ЕВЗОВИЧ: Нет, но дело в том, что группа существует в постоянном конфликте между собой. И исключительно в конфликте что-то происходит. Поэтому каждый
себя в этом вполне имеет возможность выразить.

Э. НИКОЛАЕВА: Ради конечной цели.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, безусловно.

Э. НИКОЛАЕВА: Продажи, собственно, картины, да?

Т. АРЗАМАСОВА: Нет, ради создания какого-то произведения, какой-то истории, ради явления. Продажа, она может случиться, она может не случиться. Может быть,
успех, может быть не успех. Но существование AES+F подчинено, прежде всего, вот первичная задача выхода в свет воплощенной визуально нашей идеи.

Э. НИКОЛАЕВА: Понятно. Татьяна Арзамасова и Лев Евзович, участники художественного проекта AES+F. Ну, а наш проект "Какого черта" немыслим без рекламы.
Реклама на "Эхо Москвы". И мы тут же продолжим.

НОВОСТИ

Э. НИКОЛАЕВА: Итак, в студии нашей программы Татьяна Арзамасова и Лев Евзович, участники художественного проекта AES+F. Такое необычное прямо название.
Мне нравится такое оно очень благозвучное. А почему не СИА+Ф. Почему AES+F? Потому что Татьяна Арзамасова – женщинам первое место.

Т. АРЗАМАСОВА: Нет, потому что просто по алфавиту.

Э. НИКОЛАЕВА: Просто чтобы никому не обидно было.

Л. ЕВЗОВИЧ: Получается, на международных групповых выставках, если, например, не участвует Марина Абрамович, известная художница, то мы самые первые.

Э. НИКОЛАЕВА: А, т.е. Вы вот выгадали себе, угадали. Ну, что, виртуальный мир все более вытесняет реальный. Каково Ваше отношение к этому процессу?

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, такое же отношение, как и к погоде. Просто современный мир, он так устроен. Он уже на половину или какая-то его часть виртуальны.

Т. АРЗАМАСОВА: Когда там динозаврики там рекламируют йогурт для детей до 3 лет. Ну, что это такое? Это, в общем-то, означает то, что парк Юрского периода
живет уже давно параллельной с нами жизнью. Или там, не знаю, появление Спайдермена или Супермена, который очередной продукт кисломолочный предъявляет
нам. То же самое абсолютно.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, для современного ребенка, я думаю, что вот динозавр, что какой-то реальный зверь из зоопарка, это какие-то…

Т. АРЗАМАСОВА: Да, они не видят реальных зверей в зоопарке. Они уже давно живут мультиками…

Э. НИКОЛАЕВА: Компьютерами.

Л. ЕВЗОВИЧ: Персонажи одного мира.

Т. АРЗАМАСОВА: Или 3Д модельками. Это большое счастье, когда ребенок попадает в зоопарк. Или еще большее счастье, когда он видит зверя в дикой природе.
Такого уже не происходит с городскими детьми, по-моему, несколько десятилетий. Как мне кажется. Поэтому, безусловно, постепенно, как клетки заменяются
там одни живые клетки на виртуальные клетки, мы имеем тот мир, который мы имеем. И этот мир, сотканный из реальных событий, которые нам все-таки в виртуальном
виде предоставляют новостные каналы. И создание там Голливуда и вообще всей этой киноиндустрии. И с модой, да еще много из чего. Это такая богатая каша,
которая, тем не менее, называется современным миром.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, я не думаю, что при этом человек сильно отличается психологически от того человека, каким он был, скажем, 100 лет назад.

Т. АРЗАМАСОВА: Даже больше мне кажется, что все равно, там живая человеческая личность, она все равно переживает те же традиционные эдиповы комплексы, всю
ту кухню человеческой базовой мифологии, которая всегда была у людей, и которая никуда не денется. Ни при наличии ни динозавров, ни спайдерменов, ни терминаторов.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, и в этом случае, мне кажется, что современное искусство, как это ни странно, оно может быть, больше относится к эпохе барокко, т.е. к 18
веку, чем, например, к веку 20. Вот произошел какой-то перелом, связанный с этой барочной гипервизуальной, всей этой виртуальной культурой, что ну и по
отношению художника и социума, вот это больше похоже на времена, когда жили Тициан, Рафаэль, Караваджо, наш любимый художник.

Т. АРЗАМАСОВА: Папа и сын Тьеполо путешествовали по всей Европе за длинным рублем расписывали там дворцы монархов и соборы.

Э. НИКОЛАЕВА: А есть Ваши работы в коллекциях каких то известных людей богатых, покупает кто-то их, продаются Ваши работы хорошо?

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, они продаются, и надо сказать, что ну современные коллекционеры, они, например, строят себе специальные такие залы для видео. Т.е. это не
сводится к коллекционированию живописи и повешиванию их на стенку.

Э. НИКОЛАЕВА: В красивых интерьерах мебели.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, а касательно каких-то важных музейных коллекций, вот недавно, например, видео, которое было показано на венецианском биенале, было куплено
Тэйд Модерн, это, наверное, сейчас такой главный мировой музей. Так же мы есть, например, в коллекции центра Помпиду.

Т. АРЗАМАСОВА: В Русском музее…

Л. ЕВЗОВИЧ: Да, ну, и в Русском музее, и в Московском доме фотографии.

Т. АРЗАМАСОВА: Я просто еще хочу добавить о современных коллекционерах. На самом деле, это совершенно потрясающие люди, которые обладают достаточно мощным
интеллектуальным, душевным потенциалом, чтобы вот то лишнее материальное пускать на то необходимое духовное все-таки. Потому что, в общем, частная коллекция
это портрет коллекционера, который, в общем, удивительно индивидуален. Это свойственно только вот тому человеку, который коллекционирует. Они сейчас делают
совершенно потрясающие вещи. Т.е. коллекционер, это минимузей. У него в доме, как правило, есть вот этот сторидж, хранилище, и он приобретает новые работы,
зная, что у него есть. Он занимается сменой экспозиции своей коллекции. Т.е. это целое дело…

Э. НИКОЛАЕВА: Музейный хранитель.

Т. АРЗАМАСОВА: Финалом и топом карьеры коллекционера это, безусловно, есть передача в национальные музеи и т.д. Т.е. это крайне благородная и интересная
человеческая деятельность, которая может там возникнуть на каком-то этапе там любого человека с достатком. И даже некоторые коллекции начинались вообще
у людей без достатка, как ни странно. А просто ими двигала любовь к искусству.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, это вот последний тренд такой мировой, что именно частные коллекции они становятся фондами и становятся потом музеями. И они намного более
динамичны и более настроены на такой риск, чем, скажем…

Т. АРЗАМАСОВА: Вот Мадра музей в Неаполе, например, да.

Л. ЕВЗОВИЧ: Чем музеи государственные, которые, значит, естественно…

Т. АРЗАМАСОВА: Более консервативно.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, сопутствуют бюрократические процедуры.

Э. НИКОЛАЕВА: Почему Вашу выставку в музее современного искусства критики уже заранее называют итоговой?

Л. ЕВЗОВИЧ: Это они зря совершенно называют. Это совсем не итоговая выставка. Это выставка, ну, я думаю, что ретроспектива итоговой выставки, художник должен
делать, когда ему где-то после 80 лет. А эта выставка, она имеет свою концепцию, и она представляет… Ну, в Ермолаевском переулке, там есть 4 этажа. И там
выставлено четыре важных для нас проекта.

Т. АРЗАМАСОВА: 4 направления, я бы сказала.

Э. НИКОЛАЕВА: Да, вот сейчас надвигается эта новая выставка. Что чувствуют перед таким событием художник?

Л. ЕВЗОВИЧ: Ничего не чувствует. Он занят экспозицией, организацией транспорта.

Э. НИКОЛАЕВА: Доставки.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, вот инсталлированием, это как бы очень важно.

Т. АРЗАМАСОВА: Ну, да, еще починкой побитых и поломанных частей ряда работа. Т.е. масса дел, между прочим. Думать об итогах, это, во-первых, смешно, во-вторых,
есть много текущих дел.

Э. НИКОЛАЕВА: Просто вот организационных. Ну, что СМИ твердят о Вашем триумфе в этом году. В чем он заключается?

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, я думаю, что, т.е. мы и до этого года были вполне успешными художниками.

Э. НИКОЛАЕВА: Ну, да, просто в последние несколько месяцев Вы много путешествовали, были практически во всей Европе. Это Вы мне уже рассказали.

Т. АРЗАМАСОВА: Да, мы всегда путешествуем.

Э. НИКОЛАЕВА: Это Вы мне уже рассказали. Со своими выставками. А также в Китае, Венесуэле, Южной Корее и других странах. Рассказывайте, что Вы узнали нового.
Вот я знаю, что для проектов AES+F перекрывали Тайм сквер. Для их выставки закрывали большой зал царско-сельского дворца. Крупнейшие модельные агентства
мира устраивали серьезные кастинги, вот Вы еще и Париж недавно покорили. Вот Вы такие поэтому и сидите, наверное, такие все важные и немногословные.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, во-первых, по-моему, мы только и делаем, что говорим.

Т. АРЗАМАСОВА: Без остановки.

Э. НИКОЛАЕВА: Энергетики как-то хочется больше, эмоций. Вы же такие все продвинутые.

Т. АРЗАМАСОВА: А Вы нас раздражайте, раздражайте.

Э. НИКОЛАЕВА: Да, я Вас все как-то раздражаю, раздражаю, а Вы все как-то не очень раздражаетесь. Видать, очень сильно подустали при подготовке своей выставки.

Л. ЕВЗОВИЧ: Нет, ну, если говорить про вот что такое успех, то для нас было важно в этом году, например, на венецианской биенале, то, что видео, вообще,
современное видео, это достаточно скучная вещь. Особенно вот на этих больших международных выставках. Ну, их смотришь полминуты, что-то понял, идешь дальше.
И вот для нас было важно, что люди сидели все полчаса, не отрываясь, смотрели это кино, и потом еще приходили по второму, по третьему разу. И для нас это
действительно было важно.

Э. НИКОЛАЕВА: А это кино будет сейчас в Ермолаевском?

Т. АРЗАМАСОВА: А будет, не в Ермолаевском, будет в январе, будет выставка, которую проведет Ольга Свиблова, куратор Российского павильона в Венеции. Это
будет специальная выставка, представляющая российский павильон…

Э. НИКОЛАЕВА: Кино-то нам очень нравится. Виртуально-инсталляционное.

Т. АРЗАМАСОВА: Да. Приходите, приходите.

Э. НИКОЛАЕВА: Это мы видели, это нам нравится. А, кстати, в Париже это была та самая выставка, за подбор произведений на которую критиковали Минкультуры?

Л. ЕВЗОВИЧ: Нет. Это была групповая выставка соцарта. А у нас была в другом музее.

Э. НИКОЛАЕВА: Т.е. милиционеры эти это не ваши целующиеся?

Л. ЕВЗОВИЧ: Нет, это совсем не наши.

Э. НИКОЛАЕВА: Ну, хорошо, а то программа уже близится к концу, а сама думаю, не дай Бог, если это они этих милиционеров натащили.

Т. АРЗАМАСОВА: У нас нет целующихся милиционеров, у нас есть две крыски, которые придаются любви.

Э. НИКОЛАЕВА: Крыски придаются разврату.

Т. АРЗАМАСОВА: НО это очень маленький эпизод… Да, беленькие такие, лабораторные.

Э. НИКОЛАЕВА: Хорошенькие какие.

Т. АРЗАМАСОВА: Виртуальные, заметьте.

Э. НИКОЛАЕВА: Виртуальные. Да? Т.е. это не рисованные.

Т. АРЗАМАСОВА: нет. Это исключительно эти три Д модельки, которые любят друг друга, а милиционеров нет.

Э. НИКОЛАЕВА: А Вы, кстати, как к милиционерам? Это, конечно, ход, это, конечно, ход.

Т. АРЗАМАСОВА: Ну, вообще, мы знаем и констеблей, которые, как мы знаем, намного раньше обнялись. И поцеловались. Мэйд ин Грэйт Британ. Поэтому как бы милиционеры
они подтягиваются за констеблями.

Л. ЕВЗОВИЧ: И стройными едиными рядами целуются.

Т. АРЗАМАСОВА: Да. И все в объятиях, и с поцелуями движутся куда-то.

Э. НИКОЛАЕВА: В светлое будущее, судя по всему, английское будущее. Вам хочется больше скандальности, известности, чем эти самые милиционеры разнесчастные?
А, кстати, надо, как Вы считаете, как художники, надо на них так ужасно реагировать? Ну, так вот прямо что это не наше, что это не достойно, это не то
лицо.

Т. АРЗАМАСОВА: Да, по-моему, это невинная, такая милая шутка. Березы, милиционеры, объятия.

Л. ЕВЗОВИЧ: Мне кажется, что тут, к сожалению, происходит какая-то подмена темы.

Э. НИКОЛАЕВА: У кого что болит, наверное, потому тот так и реагирует.

Т. АРЗАМАСОВА: Ну, наверное.

Л. ЕВЗОВИЧ: Дело в том, что министр культуры реагирует абсолютно по-идиотски и тем самым создается обсуждение не произведения искусства, а вот…

Э. НИКОЛАЕВА: А реакции министра культуры.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, сам факт реакции вот такого бюрократа.

Э. НИКОЛАЕВА: А Вы знаете, некоторые чиновники, они же должны перебдеть, а то вдруг потом, не дай Бог, увидит и скажет: это же как же?

Л. ЕВЗОВИЧ: Да, ну, вот такого рода обсуждения мы для себя не хотим.

Э. НИКОЛАЕВА: Ага, т.е. Вы-то себе такого не позволяете.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, мы хотим, чтобы обсуждалось само искусство. Не факт реакции на него бюрократа.

Т. АРЗАМАСОВА: Ну, если существует провокация, то провокация все-таки должна быть более фундаментальной, касаться более каких-то базовых возможностей для
критики, чем…

Э. НИКОЛАЕВА: Чем вот все должно быть сведено к такому примитивному минимуму, да.

Т. АРЗАМАСОВА: Ну. Он такой, какой он вот там получился. Там у синих носов, там просто действительно реакция чиновников, она из этого сделала…

Э. НИКОЛАЕВА: Сенсацию.

Т. АРЗАМАСОВА: Да, т.е. хорошая пиар, в этом смысле.

Э. НИКОЛАЕВА: Хороший пиар. Может быть, министр культуры как-то был заинтересован…

Л. ЕВЗОВИЧ: Может быть, да, он получил откат.

Э. НИКОЛАЕВА: Ой, смотрите, еще на нас в суд, не дай Бог, подадут за откаты-то.

Л. ЕВЗОВИЧ: Но мы же утверждаем это.

Э. НИКОЛАЕВА: Ну, Вам, конечно, большей скандальности и известности не хочется. Ну, известность у Вас уже есть, Вы скажите. Но просто все эти составляющие
значительно определяют цену работ художников. Известность, скандальность…

Л. ЕВЗОВИЧ: Скандальность нет. Т.е. существуют скандальные художники, которые стоят очень дешево, или вообще ничего не стоят. И существуют скандальные художники,
которые стоят очень дорого.

Э. НИКОЛАЕВА: Есть такие скандальные художники, которые очень дешево стоят?

Л. ЕВЗОВИЧ: Конечно.

Э. НИКОЛАЕВА: А фамилии можно привести?

Л. ЕВЗОВИЧ: Нет.

Э. НИКОЛАЕВА: А которые очень дорого, можно?

Т. АРЗАМАСОВА: Можно.

Э. НИКОЛАЕВА: Это мы.

Т. АРЗАМАСОВА: Нет. Ну, всем уже известный Дамен Херст с его разрезанным коровками и последним, усыпанным бриллиантами черепом.

Э. НИКОЛАЕВА: Ну, это да.

Т. АРЗАМАСОВА: Ну, в общем, это уже была такая пощечина общественному вкусу, что и как бы и сработало. Ну, это тот самый скандальный художник, который стоит
очень дорого.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, там кроме скандала еще много чего есть художественное качество.

Т. АРЗАМАСОВА: Там есть и философия, есть и драма…

Э. НИКОЛАЕВА: Есть и бриллианты к тому же.

Т. АРЗАМАСОВА: Ну, бриллианты, что называется, это то самое лыко, которое в строку пошло. А есть действительно, ну, просто есть художники, которым, что
называется, деньгами не поможешь.

Э. НИКОЛАЕВА: Смешно.

Т. АРЗАМАСОВА: Смешно.

Э. НИКОЛАЕВА: А, кстати, как Вы к этим самым деньгам относитесь? Нет бриллиантов, Тань. Вы же должна быть как богема все такая из себя…

Т. АРЗАМАСОВА: Усыпанная бруликами. Как череп Херста.

Э. НИКОЛАЕВА: Необычайными.

Т. АРЗАМАСОВА: Ну, я могу, если доживем до такого благополучия, завещать свой череп для осыпания бриллиантами.

Э. НИКОЛАЕВА: AES+F – единственное имя в современном российском искусстве, не связанное с русско-советской художественной традицией.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, это неправда, потому что, я думаю, что мы связаны с такой традицией, ну, скажем, можно вспомнить художника Дайнеку. И вообще, такое хорошее
постконструктивистское такое тоталитарное искусство. Ну, другое дело, что оно не обязательно русское. Оно может быть, и немецким, и итальянским. Но в принципе
мы любим с таким тоталитарным материалом работать. В нем существует какая-то энергия вне зависимости от политического смысла этого искусства.

Э. НИКОЛАЕВА: Есть из чего таскать, стругать и пилить.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, есть из чего пить кровь. Мы как бы вампиры.

Э. НИКОЛАЕВА: Пить кровь, Вы же как вампиры должны питаться этим. Понятно.

Т. АРЗАМАСОВА: Ну, да, потом как бы весь мир, он упорно нас все равно считает русскими художниками. Потому что те идеи, и те комбинации, и смыслы, которые
есть в наших проектах, весь мир утверждает, что это только возможно в головах русских художников. Ни в каких других ничего подобного не вызреет и не воплотиться.

Э. НИКОЛАЕВА: Их искусство масштабно и зрелищно. В нем нет ничего дневникового и коммунального. Этой группе свойственна жесткая постановка философских,
экзистенциальных и социальных вопросов. Ну, тут как бы ничего Вас не раздражает?

Т. АРЗАМАСОВА: Нет.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, это чистая правда. Ну, единственное, можно сказать, что на тему дневникового и коммунального, единственное, можно процитировать Маурицио
Кателано, который сказал, что чем меньше художник занимается самим собой, тем он больше о себе и расскажет.

Э. НИКОЛАЕВА: Произведения AES+F так же, как работы старых мастеров, обладают магическим полем, от которого захватывает дух.

Л. ЕВЗОВИЧ: Чистая правда.

Т. АРЗАМАСОВА: Это чистая правда, да.

Л. ЕВЗОВИЧ: Нам самим нравится.

Т. АРЗАМАСОВА: На радио это невозможно, чтобы мы, так сказать, захватили дух.

Л. ЕВЗОВИЧ: Это очень смешно.

Э. НИКОЛАЕВА: Ну, и надо про себя немножко как-то. Ну, я уже поняла, что Вы эксплуатируете фэшн фотографию. Массовую культуру, элементы голливудского кино
и классическую эстетику старых мастеров для создания собственного визуального языка. А Вы рисовать то просто можете маслом?

Т. АРЗАМАСОВА: А то, а как же?

Э. НИКОЛАЕВА: А кто поверит на слово.

Л. ЕВЗОВИЧ: У нас есть прекрасная живопись…

Т. АРЗАМАСОВА: Ну, ребят, ходите на выставки.

Л. ЕВЗОВИЧ: Она была показана, например, в Русском музее. Мы вообще начинали с живописи.

Т. АРЗАМАСОВА: С той самой масло…

Л. ЕВЗОВИЧ: И сейчас не исключено, что мы к этому и вернемся. Ну, среди прочих…

Т. АРЗАМАСОВА: Ну, т.е. обучены. С удовольствием, да, с удовольствием. Ну, нас самом деле медиа технология, живопись, скульптура, живопись, фотография,
это всего лишь инструменты. И вот тот инструмент, который необходим, тот и художник берет в свою руку. А вообще, мне было бы очень интересно, вот, кстати
говоря, на вопрос: а рисовать то Вы умеете, у меня было бы такое вот некое предложение современному артмиру Москвы. Там просто нанять натурщицу, сесть
вот так хорошо с подрамничками, с листом ватмана, порисовать, и посмотреть. Но все-таки, чтобы каждый поставил подпись.

Э. НИКОЛАЕВА: Ага. Что сложно так нарисовать с натуры, да? Т.е. Вы хотите сказать, что многие художники, обладающие…

Т. АРЗАМАСОВА: Да, нет, я ничего не хочу сказать. Я хочу просто как бы предложить порисовать вместе.

Э. НИКОЛАЕВА: Давайте, давайте мы устроим такую акцию.

Т. АРЗАМАСОВА: При случае, да. Если "Эхо Москвы"…

Э. НИКОЛАЕВА: Каких художников позовем?

Т. АРЗАМАСОВА: Ну, я думаю, что надо позвать, допустим, лауреатов премии Кандинского, например.

Э. НИКОЛАЕВА: Так пошло, пошло. Еще кого?

Т. АРЗАМАСОВА: Ну, и т.д.

Э. НИКОЛАЕВА: Есть же еще какие-то наболевшие точки. Болевые.

Т. АРЗАМАСОВА: Да, нет, это не наболевшие, это просто нормальные.

Э. НИКОЛАЕВА: Ну, что же, какие у Вас личные человеческие впечатления о жизни, где понравилось. Где Вы вообще отдыхаете? Или Вы только все боретесь с тоталитаризмом?

Л. ЕВЗОВИЧ: А мы с тоталитаризмом не боремся.

Э. НИКОЛАЕВА: Ну, Вы пьете кровь из него. Куда Вы ездите? Как Вы познаете мир? Вы такие же простые, как и все мы что ли?

Т. АРЗАМАСОВА: Отдыхаем в самолете, когда полет больше 3 часов.

Э. НИКОЛАЕВА: Т.е. у Вас постоянные разъезды, выставки.

Т. АРЗАМАСОВА: Да.

Э. НИКОЛАЕВА: Т.е. у Вас в этом вся жизнь, да?

Л. ЕВЗОВИЧ: Нет. Ну, иногда мы лежим на пляжах и …

Э. НИКОЛАЕВА: Т.е. Вы когда-то можете предаться обычному, человеческому, простому счастью…

Л. ЕВЗОВИЧ: В данный момент я мечтаю про это. Ну, конечно.

Э. НИКОЛАЕВА: И живете Вы в квартирах. Вы не инопланетные такие существа. В домах каких-то.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ну, мы живем в ловте, который такой очень маленький, и в самолете.

Т. АРЗАМАСОВА: Мастерская.

Л. ЕВЗОВИЧ: Ловт - это такая двухэтажная студия. Одна комната.

Э. НИКОЛАЕВА: И там все Вы вместе?

Т. АРЗАМАСОВА: Нет.

Л. ЕВЗОВИЧ: Мы там все вместе вдвоем.

Э. НИКОЛАЕВА: Вы, как супруги.

Э. НИКОЛАЕВА: Не все там.

Л. ЕВЗОВИЧ: Фридки живет этажом выше, он сосед.

Э. НИКОЛАЕВА: Ну, что же. Спасибо за терпеливые ответы на мои в меру сил художественные вопросы. Не забывайте, что так же в области современного искусства,
мы, если не впереди, то вместе с планетой всей. Всем пока. В эфире были я, Элина Николаева, и…

Т. АРЗАМАСОВА: Татьяна Арзамасова.

Л. ЕВЗОВИЧ: И Лев Евзович.

Э. НИКОЛАЕВА: Спасибо.

Полная версия

Copyright © 2004 - 2006
Радиостанция «Эхо Москвы»