ПРАВИЛА ЖИЗНИ
Каждый человек заботится о том, чтоб не даться в обман своему ближнему. Напоследок
настает, однако же, тот день, когда он
начинает радеть, чтобы самому не обмануть ближнего. Вот это хорошо! Это значит,
что он выменял свою рыночную тележку на
колесницу Солнца!.. Что за день восстает тогда, когда мы примем к сердцу учение
Истины; когда решимся отдавать – как
лучшему достоянию – предпочтение сути над фактом, сути над внешностью, здравомыслию
над высокопарностью и кривлянием; году
– над днем; жизни – над годом; личным свойствам – над видимым успехом. Что за
день, когда мы познаем, что справедливость
будет нам оказана и что если медленна наша судьба, тем длиннее, продолжительнее
и будущее наше поприще.
*
С течением жизни люди научаются более любить искренность и менее домогаться того,
чтоб их тешили да забавляли. С
усовершенствованием характера увеличивается вера в нравственное чувство и умаляется
вера в блестящие обещания. В молодости
восхищаешься и талантами, и каждым личным отличием. Но, сделавшись постарше,
мы смотрим уже на совокупность свойств и
действий, как на выражение духа, то есть подлинной ценности человека. Нам дается
тогда другое мерило; дается внутреннее
око, которое пренебрегает тем, что сделано для глаз, а видит насквозь творца;
у нас имеется тогда ухо, которое не слышит
того, что говорят люди, а слышит то, о чем они умалчивают.
*
Гораздо выше вопроса о загробной жизни стоит вопрос о наших заслугах. Достойный
бессмертия - будет бессмертен; и кто хочет
быть великою душою в будущем мире, должен сделаться великою душою в здешнем.
*
То, что означается словами нравственное, духовное, - вот вековечная сущность;
и какими бы химерами не исказили их, слова
эти, без всякого сомнения, столетия за столетиями примут свой настоящий смысл.
Я не знаю слов, которые имели бы большее
значение. Конечно, по общепринятому определению, ощупью отыскивая духовное, нам
описывают его как невидимое, тогда как
настоящее значение духовного есть существенное. Этот тот закон, который исполняется
сам собою, совершает все без всякого
посредничества, и который нельзя постигнуть несуществующим.
*
Последний урок, извлекаемый из жизни, хоральный гимн, вздымающийся от всех стихий,
от всех ликов ангельских, это –
добровольное повиновение, а свобода – приневоленная. Когда ум просветлел, когда
сердце склонилось ко благу, тогда человек с
восторгом предает себя дивному мировому порядку и сознательно совершает то, чему
глыба камня содействует лишь вследствие
своей формы.
*
"Есть две отвратительные для меня вещи, - сказал Магомет, - ученый с его безверием
и невежа с его суеверием".
Все великие эпохи были эпохами верований. Я разумею под этим то, что во всех
проявлениях необычайной энергии, например, во
времена великого переселения народов, во времена возникновения искусств, в те
времена. Когда живали герои, когда слагались
поэмы, душе человеческой было не до шуток. Нет! Она серьезно утверждала свои
убеждения в истинах духовных; она охватывала
их так же осязательно, как рука охватывает меч, кисть, резец.
Достоверно, что каждый гений начинает свой полет с горних вершин праводушия и
что всякая степень необыкновенной красоты в
мужчине или в женщине заставляет предполагать в них какую-нибудь нравственную
прелесть.
*
Природа раз навсегда положила премию на одну правду. Что делается для эффекта,
видно, что делается для эффекта; что
делается по любви, чувствуется, что делается по любви. Человек внушает почтение
и привязанность, потому что в ожидании их
он не пробавлялся ложью.
*
О чем наша ежедневная мольба? О том, чтобы быть вытянутыми по условной мерке:
"Восполните, благоутробные боги, мои
недостатки в изворотливости, в наружном виде, в моем положении и состоянии –
во всем, что ставит меня в некотором отдалении
от того вожделенного хоровода; восполните недостающее мне, да буду я одним из
тех, кому дивуюсь, и да стану я с ними на
короткую ногу!"
Но премудрые боги произносят: "Нет, мы имеем для тебя в виду нечто лучшее. Горькими
унижениями, повсеместными поражениями,
лишениями всякого сочувствия, расстоянием целых пучин разногласия ты познакомишься
с истинами и с человечностью пообширнее
тех, которые в ходу у щеголеватых джентльменов".
И медленно-медленно выучиваем мы тот урок, что есть одно величие, одна мудрость
– намерение и внутренняя решимость
человека. Когда радость, или горе, или собственное развитое мышление убедят его
в том, тогда и леса, и села, и города с их
лавочниками и извозчиками отразят ему всю необъятность небес, многочисленную
населенность одиночества.
*
В этом царстве призрачности напрасно ищем мы, где бы постоянно установиться,
на чем бы твердо основаться. Для нас нет
другого краеугольного камня, кроме старательного, неукоснительного упражнения
над своим собственным "я" и строгого
изобличения всякой в нем двуличности или самообольщения. Как бы ни играли нами
другие, мы не должны сметь играть сами с
собою, и в глубине души обходиться с собою с крайнею честностью и истиною.
Я считаю простые детские добродетели правдолюбия и честности корнем всего, что
ни есть превосходнейшего в личности
человека. Говорите, как думаете, будьте такими, какие вы есть, и платите ваши
обязательства всякого рода. Быть человеком
состоятельным во всем, человеком, на которого можно положиться, чье слово связывает
его самого как крепчайшая цепь; быть
человеком, которого ничего на свете не заставит плясать под чью-либо дудку, ничего
не рассеет прахом, ничто не подточит, -
кажется мне предпочтительнее самой громкой молвы по все вселенной.
Существенность – это основание всякой дружбы, всякой религиозности, всего поэтического,
всех искусств и знаний. Во всяком
самообольщении я усматриваю то мошенничество, которое всегда научает нас жить
и действовать для сохранения наружных
приличий, наперекор нашим убеждениям, которые в часы здравомыслия неопровержимо
доказывают нам, что одно то, что мы
действительно есть, служит нам впрок с друзьями и приятелями, с людьми посторонними,
с самою судьбою и роком.
Ральф Эмерсон