*
В любые смутные и необузданные времена сохраняли человеческое достоинство те люди, которые обладали жизненной силой,
способной противостоять самым тяжким испытаниям. Эту жизненную силу им давало правильное воспитание.
Под "воспитанием" понимается не обучение некому своду правил для вежливых и благовоспитанных детей, а взращивание с
детства мужественных и здоровых принципов: понятия об истиной справедливости, любви к правде, чуткости к тому, что
называется голосом совести; отвращение ко лжи, лицемерию и угнетению других, к малодушию перед лицом несправедливости и
зла. Цель воспитания не в том, чтобы люди были учтивы, ловко защищали узко личные интересы, были готовы на все, но боялись
ответственности. Милые и приятные в общении люди, которые превращаются в добрых товарищей, как только опасность миновала и
небо чисто, весьма ненадежны... Цель воспитания выше и значительнее. Его задача - не столько умягчать души, сколько
закалять их. "Деревянное железо" непрочно и неблагородно.
Эти древние традиции еще живы в сердцах женщин. Если влияние женщины в обществе иногда прекращается, испытывая спад, то в
кризисные периоды оно сразу возрождается, и влияние это - здоровое. В средние века женщина никогда не требовала какой-то
эмансипации, о которой в наши дни мечтают некоторые болезненные умы. У нее были более важные дела: она создавала мужчин, и
не теряя духовной независимости, хранила среди хаоса, распрей и страстей повседневности возвышенные нормы поведения, часто
определявшие для нее роль арбитра. Чувство собственного достоинства обеспечило ей особое положение, которое она высоко
пронесла сквозь самые катастрофические эпохи...
(Виолле-ле-Дюк)

Любовь во взаимоотношении

Тропа проходила мимо фермы и поднималась в гору; сверху были видны приусадебные постройки, домашний скот, цыплята, лошади
и сельхозмашины. Дорога была очень приятная, она вела через лес, по ней часто ходили олени и другие дикие животные. Когда
становилось совсем тихо, голоса с фермы, смех и звуки радио были слышны на большом расстоянии. Ферма была зажиточная, везде
царили чистота и порядок. Среди доносившихся голосов нередко звучал гнев, и тогда дети умолкали. В лесу кто-то пел песню, и
гневные голоса врывались в звуки этой песни. Неожиданно из дома вышла женщина, хлопнув дверью; она прошла в хлев и стала
палкой бить корову. Резкий шум от ударов был слышен на горе.

Как легко разрушить то, что мы любим! Как быстро между нами возникает барьер, слово, жест, улыбка! Здоровье, настроение и
желание набрасывают тень на настоящее, и то, что было ярким, становится неинтересным и тягостным. В процессе деятельности
мы постоянно изнашиваемся; то, что было захватывающим и ясным, делается скучным и запутанным. Из-за постоянных разногласий,
надежд и разочарования то, что раньше было прекрасным и простым, теперь нас страшит и настраивает на ожидание.

Взаимоотношение является сложным и трудным, и мало кому удается выйти из него невредимым. Хотя нам хотелось бы, чтобы оно
было статичным, прочным, постоянным, взаимоотношение – это движение, процесс, который надо глубоко и полностью понять, а не
пытаться приспособить к какой-то внутренней или внешней модели. Приспособление, согласование как социальная структура,
теряет свой вес и авторитет только тогда, когда есть любовь. Любовь во взаимоотношении – это очищающий процесс, так как она
раскрывает пути "я". Без такого раскрытия взаимоотношение не имело бы большого значения.

Но как мы противимся этому раскрытию! Борьба принимает различные формы: господства или подчинения, страха или надежды,
ревности или одобрения и т.д. и т.п. Основная трудность в том, что у нас нет любви, а если мы и любим, то хотим, чтобы
любовь проявлялась вполне определенным образом, мы не даем ей свободы.

Мы любим умом, а не сердцем. Ум может принимать различные формы, а любовь – нет. Ум может сделать себя неуязвимым, но
любовь не может; ум может всегда уйти внутрь себя, сделаться недоступным. Любовь невозможно сравнивать или ограждать. Наша
трудность состоит в том, что любовью мы называем то, что в действительности идет от ума. Мы наполняем свое сердце
продуктами ума, и поэтому наши сердца всегда пусты и постоянно чего-то ожидают.

Именно ум цепляется, завидует, удерживает и разрушает. В нашей жизни доминируют физические центры и ум. Мы не умеем любить
и предоставить любовь самой себе; мы жаждем, чтобы нас любили; мы даем с тем, чтобы получать, а это уже – щедрость ума, но
не сердца. Ум постоянно ищет уверенности, безопасности, защищенности; но может ли любовь получить качество уверенности с
помощью ума? Может ли ум, самая сущность которого от времени, уловить любовь, которая сама в себе есть вечность?

Однако даже любовь от сердца имеет свои неожиданности, так как мы настолько извратили свое сердце, что оно стало
непостоянным и запутанным. Вот это и делает нашу жизнь такой мучительной и утомительной. В данный момент мы думаем, что
любим, а в следующий момент любви уже нет. Или неожиданно приходит, неизвестно откуда, порыв: источник его определить
невозможно. Этот порыв также уничтожается умом, потому что в подобной борьбе ум по-видимому неизменно остается победителем.
Конфликт внутри нас не может быть разрешен хитрым умом или непостоянным сердцем. Нет путей, нет средств, чтобы довести этот
конфликт до конца. Само искание путей – это новая попытка ума остаться хозяином положения, устранить конфликт с целью
пребывать в покое…

Наша величайшая трудность состоит в том, чтобы широко и глубоко осознать, что не существует путей к любви, как к некой
цели, которой желает ум. Когда мы это глубоко и по-настоящему понимаем, существует возможность получить нечто такое, что
пребывает вне этой жизни. Без соприкосновения с этим нечто, хотите вы того или нет, не может быть длительного счастья во
взаимоотношении. Если вы получили это благословение, а я нет, вполне естественно, что вы и я будем в конфликте. Вы, может
быть, и не будете, но я – да; и в своей боли и печали я замыкаюсь. Печаль так же склонна замыкаться, отгораживаться, как и
удовольствие, но до тех пор, пока не существует той любви, которая не создана мною, взаимоотношение представляет собой
страдание.

Если вам дано благословение этой любви, вы будете любить меня, каков бы я ни был, вы не будете создавать той или иной
формы любви в соответствии с моим видом и поведением. К каким бы уловкам ни прибегал ум, вы и я существуем отдельно; хотя в
каких-то точках мы можем соприкасаться, тем не менее, интеграции, единства у нас с вами нет. Остается лишь моя замкнутость
в себе. Единство никогда и не может быть создано умом; оно приходит лишь тогда, когда ум, исчерпав все свои возможности,
стал совершенно безмолвным. И лишь тогда во взаимоотношении нет страдания.
Из дневников Джидду Кришнамурти.