Если задаться целью собрать воедино множество поразительных примеров, доказывающих беспомощность современных традиционных
верований перед духовными запросами ищущих Бога людей, то получится потрясающее свидетельство деградации религиозной
мысли. И необходимость пересмотра многих церковных положений станет очевидной для всякого честного и непредубежденного
человека. От многого привычного придется отказаться, многое необычное придется признать.
Сторонники традиционного православия, приводя доводы в его пользу, говорят: "Так у нас сложилось исторически". Но разве
все уже сложилось? Неужели остановилась жизнь? А если нет, то полезно вспомнить, какими неожиданными и непредсказуемыми
поворотами богата история, как все невероятно переплетено между собою. И сейчас ведь продолжается эволюция, идет жизнь.
Стоит ли ограничивать и обеднять ее своими представлениями о ней? Тем более что они явно не отвечают требованиям времени.
Прошлое существует для будущего – только тогда оно живо и востребовано. Пытаться сделать будущее похожим на прошлое –
значит отнять смысл у того и другого.
Традиции, лишенные творческого к ним подхода, имеют свойство вырождаться в маразмы, тормозящие развитие. Все, что имеют
сегодня стоящие горой за сохранение традиций, появилось именно благодаря свободному, живому отношению к традициям.
Революционное учение Христа, религиозные реформы киевского князя Владимира и патриарха Никона – все, чем дорожат нынешние
враги обновления мысли, в свое время встречало сильное сопротивление, недовольство и вражду со стороны тогдашних
блюстителей "веры отцов".
Трагикомизм ситуации в том, что защитники национальной самобытности, яростно оберегающие достижения предков от всего, что
по их мнению не согласуется с отечественным историческим опытом, сами того не замечая, воюют с тем, благодаря чему этот
опыт вообще был возможен. В самом деле, разве византийское православие, насажденное Владимиром на Руси, не воспринималось
подавляющим большинством его современников как нечто чужеродное, нерусское? А церковные (и не только) преобразования Петра
Первого – разве не сравнивали бородатые русичи неистового царя с Сатаной? Так что если бы выдающиеся деятели истории
поступали так, как советуют сейчас поступать реаниматоры национальной православной идеи – то есть упрямо держались бы
"дедовской веры" – то не было бы ни самого православия, ни того, что принято называть исконно русским.
Кажется абсурдом, но быть русскими нам действительно помогало отсутствие страха потерять свою русскость. Ее собственно и
невозможно потерять, поскольку нет ничего абсолютно русского, если искать его во внешнем. Потерять можно совесть, душу –
то, что не измеряется в материальных единицах. И вот тогда-то мы и перестаем быть русскими, обезличиваемся и утрачиваем
способность определения того, что нам нужно и что не нужно, что наше, а что – нет. В таком состоянии вполне естественно,
что самыми русскими для нас (как и для иностранца) оказываются балалайка, водка и православие, пусть даже их приверженцы –
совершенно заурядные люди, не отличающиеся ни чистотой поведения, ни глубиной. А великие идеи и высочайшая нравственность,
выраженные не нашим языком, не покрытые позолотой и не увенчанные непременно православным крестом, оказываются чужими. А
между тем именно этим "чужим" на протяжении всего своего существования держалась Русь.
Именно умение узнавать Дух в тех его выражениях, что не похожи на знакомые нам выражения наших отцов, готовность перенять
у других народов то, что на данный момент необходимо нам для дальнейшего духовного роста, – именно это свойство зовется
духовностью и верой в Бога. Это и двигало нас по пути эволюции, и давало силы жить, побеждать и укрепляться как нации.
Какую эпоху ни назови, в любой из них происходила ассимиляция "нашего" с "не нашим", никогда не прекращалось привнесение
новых черт, которые сегодня уже воспринимаются как самые что ни на есть наши, родные, а в свое время принимались в штыки.
Борьба старого с новым вечна, как сама жизнь, ибо это и есть сама жизнь. И особенно обостряется эта борьба в переломные
моменты истории, когда назревает необходимость сделать решительный шаг вперед, повинуясь естественной потребности
обновления.
Опыт и традиции предполагают не только то, что сохраняется, но и то, что уходит, выполнив свою миссию. Если бы развитие
заключалось лишь в сохранении старого, то и развития бы не было. Обновление – это одновременно и воскрешение забытых основ,
и очищение от старых вредных привычек. Периодическая переоценка ценностей необходима, как генеральная уборка в доме, после
которой легче дышится, и жизнь делается яснее. Главное – не перегнуть палку в любую из двух сторон: не "упокоиться со
отцами", закоснев в непробиваемом фарисействе, и в то же время не сломать живое, способное еще приносить добрые плоды.
Найти эту мудрую середину, суметь отличить мертвое от живого может лишь дающая жизнь Любовь. Потому все наши заботы и
тревоги должны быть в первую очередь о возрождении в себе этой мудрой Силы, которая сама все расставляет по местам так, как
это угодно Богу.
"Только любите – остальное приложится". Как это ясно, убедительно и в то же время – как несовместимо с сознанием
современного человека, предпочитающего материальное духовному! Предпочтение это настолько прочно сидит в сознании, что
понятие духовности уже мало связывается с Духом как таковым, а отождествляется главным образом с внешней обрядностью и
обязательствами в рамках конфессии. "Вера без дел мертва" стала, к сожалению, чем-то вроде индульгенции для укрепления в
жизни дел без веры, этакой церковной разновидности материализма и атеизма, упрятанных под оболочку видимой религиозности.
Как хочется спасти Православие, освободить его от лишнего, открыть заново сияющим в Духе и Истине!
Всякий знает – невозможно быть вполне человеком, не ответив на вопрос: "Зачем я? Что я такое?" Так же можно зваться
православным, но не быть им по существу. Нужна именно суть, та, что важнее самого православия, которое и существует-то лишь
ради своего внутреннего зерна, а не ради себя самого. Ни одно явление, даже весьма значительное, не несет смысла в себе
самом, хотя и связано с ним. Смысл стоит как бы впереди явления, предоставляя ему возможность развития, достижения все
большего смысла. И вопрос "зачем?" олицетворяет собой процесс постижения явления и его сути. Не для сомнения и отрицания он
нужен, а для утверждения, ибо прочно стоять может лишь то, что крепко понято.
И если мы хотим понять, что же делает нас русскими, нам надо постичь, зачем нам быть русскими, и что это такое. Как только
мы достигнем области причин и достанем до корня явления, то увидим, как от этого нашего корня отходит бесчисленное
множество разнообразных отростков, называемых нами ранее не нашими. И станет ясно, как день, что русскими нас делает то же,
что китайцев делает китайцами, индусов индусами, но уж никак не то, что отличает нас, детей Земли, друг от друга. Яркость
индивидуальности обусловлена богатством внутреннего ее наполнения – т.е. того, что едино во всех народностях и верованиях.
А если что не едино, то это и не наполняющее, а наполняемое, не суть, а форма. Нелепо называть сущностью, основой
национального верования то, что отличает эту нацию от другой, ибо это относится не к Песне, а лишь к манере ее исполнения.
Излишне говорить, во что превращается песня, когда являют не ее, а свои исполнительские особенности. Зато когда человек
поет-любит во все сердце, когда он счастлив и силен духом, выражая непосредственное чувство восторга бытия, как расцветают
его индивидуальные качества! Как интересен, неповторим и выразителен он тогда! Непохожий ни на кого, он, тем не менее, всем
своим видом и делами исповедует единую для всех силу Жизни, силу Любви.
Он знает, зачем живет.
Максим ОРЛОВ, д.Горваль, Гомельской обл.