"Верьте в свой успех. Верьте в него твердо, и тогда вы сделаете то, что необходимо для достижения успеха…" (Дейл Карнеги
).
"Если выдающийся, но уже стареющий ученый утверждает, что нечто - возможно, он почти наверняка прав. Если он считает что-то невозможным, он, вероятнее всего, заблуждается. Восторженные студентки не станут забрасывать вас цветами, если вы профессор нижнесреднего достатка. Если хронический пенсионер - тоже не станут…. Кто ищет, тот найдёт” - подбодрил себя начитанный препод, насилуя диск номеронабирателя - Haec studia adulescentiam alunt - науки юношей питают (Цицерон, перевод Ломоносова). Наконец-то!".
“Здравствуй дарагой!” - прокричал он в трубку с кавказским темпераментом.
“Здравствуйте. Вам кого?” - отозвалась трубка банальным чисто русским выговором с тёплой женской интонацией, в которой опытное ухо препода уловило неуловимые переливы цинандали.
“Мэнэ Боламидзе, красавица” - по инерции, не сменив темперамент, уточнил препод.
“2 апреля 67-летний житель Тбилиси пенсионер Резо Боламидзе пытался покончить жизнь самоубийством в здании парламента Грузии. Не добившись приёма, пенсионер вошел в здание парламента и возле бюро пропусков, на глазах у присутствовавших облил себя бензином и поджег, пытаясь решить свои социальные проблемы самостоятельно - равнодушным тоном телевизионного диктора известила трубка и чуть помягче добавила - он уже лет десять как в Тбилиси”.
Прослушав в течение 2-3 минут короткие гудки, препод аккуратненько положил трубку на высунувшиеся подышать рычажки.
“А какой человек был! Всё знал, всё умел, всё имел, всё хотел… и всё было. А главное верил! - ударился в воспоминания препод - верующий человек был. Credo - верую…”. Они верили оба. Они верили, что живут в самой могущественной стране, они гордились своей Армией и Военно-Морским Флотом.
Они уступали старшим место в трамвае и помогали одиноким старушкам. Они влачили жалкое существование, также как и влачат его сейчас, но они верили, что дети будут жить лучше. И старались. Они были уверены, что они люди, но как оказалось - народ. Народу дали свободу. Свободу слова. И они снова поверили. Великому и могучему слову…. Словом, в реформы поверили, в свободу, в демократию. В великое прошлое и неизменно великое светлое будущее России. Не учли как всегда настоящего. “Гайдар шагает впереди!” и они за ним, “рядами и колоннами”. В девяносто второй год вошли. Весело, дружно, сыто, с терпким привкусом цинандали. А потом опустили…. Отпущенные на волю цены мигом перечеркнули нажитое годами и сданное на хранение. Тут они как-то и растерялись….
Он искал. Конечно не его и не Гайдара. Сбережения искал. В девяносто пятом приняли закон “О восстановлении и защите сбережений граждан РФ”. Потом ещё четыре закона - нормализующие и дополняющие. “Законы не мешали бы каждому жить, как ему угодно, если бы один не вредил другому”. Даже путём мудреных вычислений курс определили. Этого рубля к тому, который ДОР, долговой рубль. 24,3 получилось (почти как доллар, только без ла-ла-а). Перемножили то на это - пять бюджетов России 2001 года….
Собрав в кулак всю свою волю, посильные пожертвования абитуриентов и заочников, он ревностно реанимировал канувшие в лету сбережения. Не доверяя, откладывал в чулок, в доллар и в ГКО. На чёрный день. День этот пришёл неожиданно. “Чёрный вторник”. Потом сокращение. Потом репетиторство. Потом всепоглощающая инфляция. Потом ещё один день, “17 августа”. Потом “разбитое корыто” и старуха у плиты
. Потом, как оказалось, для тех, кто и раньше свободным был, в выражениях, от “За Родину! За Сталина!” до “Едрить твою кочерёжку”, ничего не изменилось. Сажать, правда меньше стали за это, так одно дело думать и говорить, как есть, другое дело - не подумавши болтать. И есть меньше не стали. И больше не стали. Но как-то по-за углами, в одиночку….
Потом: “понедельник - похмелье; вторник - повторник; среда - пост; четверг - перевал, пятница - не работница; суббота - уборка; воскресенье - гулянье…”. Потом…. А чем чёрт не шутит?…. На этот раз трубка откликнулась с первой попытки.