Крах операции <Повидло>
Произошла эта незатейливая история на одной из северных <командировок>, в
небольшой ничем не примечательной колонии усиленного режима, коих было
довольно много в те годы. Зона эта пользовалась неплохой славой у сидельцев,
потому что была, как тогда говорили, <черной>, то есть внутренний порядок
там поддерживали не <комсомольцы> во главе с оперчастью, а так называемые
<порядочные арестанты>. Жили там <по понятиям>.
Конечно, все в этом мире, как и в том, относительно, тем более порядок. Но
особых волнений в зоне не возникало, план (а в описываемое время это было
основным показателем), выполнялся всегда с лихвой, поэтому гонений и
репрессий руководство колонии не предпринимало. Все катилось по наезженной
колее. Промзона, была там богатой, имелись свои цеха по выпуску мебели,
геологических домиков - вагончиков, камнецех выпускал приличную плитку из
природного материала. В общем, зажиточная была зона, чего уж там.
<Хозяин> и питание старался наладить, в меру возможностей своих, разведя
небольшое подсобное хозяйство. Там выращивали поросят для нужд колонии, и
был даже маленький тепличный комплекс. Конечно, огурцы и помидоры до стола
простых зеков чаще всего не доходили, но на праздники, порой, случалось
полакомиться и им. Но вот зелень или, (как правильнее, ботва?), поставлялась
<баландерам> исправно.
Как говорилось выше, режим был усиленный, поэтому основную массу на зоне
составляли <тяжеловесы>, то есть люди, осужденные по серьезным статьям на
солидные срока, но впервые попавшие в <места не столь отдаленные>. Было и
такое в то время, да.
Ну и как всегда и везде, в пеницитарной системе арестанты были разделены по
группам и группкам. Я не говорю о так называемых <семьях>, эти объединения
на почве землячества, взаимных интересов и прочего, тема совершенно
отдельная. Здесь речь о разделении по <мастям>. То есть существует верхушка
из <бродяг и авторитетов>, были <мужики>, на которых собственно и держится
любая зона, так как они и есть, работяги. Были <опущенные>, кто это, теперь
знают все. Имелись и просто, так называемые <чушкИ>. Сразу, чтобы не вводить
в ненужные размышления неискушенного читателя, постараюсь объяснить, что из
себя представляет такой <чушОк>.
Это когда человек в условиях изоляции перестает элементарно следить за
собой, своим внешним видом, как говорят, <зачуханивается>. И основной целью
в жизни для таких людей служит добыча еды, курева и чая, причем желательно
<на халяву>, так как работнички из них тоже, прямо скажем, не очень. В
основном они перебиваются уборкой, услужениями, и всякой не очень престижной
и чистой работой. Так примерно. Относятся к ним <никак>. Стараются по
возможности держать дистанцию, так - как неопрятный человек, поневоле
вызывает чувство отторжения. Поэтому у них свои <семьи>.
О двух представителях этого семейства человекообразных и пойдет у нас речь.
Отбывали срок в одном из отрядов, два здоровущих (в смысле массы тела)
парня. Одного звали Вован. Он прибыл в колонию из далекого Чукотского
поселка, осужденный за нанесение тяжких телесных повреждений. В прошлом,
парень занимался вольной борьбой, потом как, водится, забухал, забросил
спорт и, пользуясь тем, что имел очень внушительную фигуру, да и силенкой
Бог не обидел, пустился во все тяжкие. Мышечную массу он быстро потерял,
осталось просто сало, много сала, что уж тут. О том, как по пьяни он
совершил преступление, рассказывать не буду, банальная история. А еще на
тюрьме, этот здоровяк впал в депрессию, стал пугливым и заискивающим.
Уголовники - ребята хваткие и, несмотря на внушительный внешний вид новичка,
сразу определили, что перед ними слабый духом человек, и относились к нему
соответственно. К тому же родной поселок Вована находился далеко, да и успел
он видимо, здорово насолить родным и близким, потому как передач и посылок,
практически не получал. Вот и перебивался мелкой суетой, несмотря на большое
тело.
В этом же отряде находился второй <толстячок> по прозвищу Пузырь. В неволе
он находился давно, срок у него был вроде как <пятнашка>. Может за забором
он и был страшным убивцем, но на зоне таких ухарей хватало, поэтому здесь он
был никем, и весь свой срок был занят добыванием еды для прокорма своего
объемистого, рыхлого тела. На этой почве, парни и сдружились. Зеки их
прозвали <Два толстяка>, и ждали, когда же этап подгонит третьего. Для
комплектации.
Занималась эта <семейка> тем, что убирали цеха на промзоне. Работа не то
чтобы тяжелая, но грязная и не престижная. Впрочем, им на это было плевать,
свою заварку чая и пачку сигарет они зарабатывали еще и тем, что вязали
сетки под картошку, мастерство это не требовало ни умственных, ни физических
усилий. Сидели как два паучка, где нибудь в уголке, и плели свою бесконечную
паутину.
А еще был в этой колонии хороший ларек. Начальство старалось без особой
нужды отоварок не лишать, тем более таких вот страдальцев <без флага, без
Родины>. Как- то раз, в этот тюремный магазинчик завезли яблочное повидло.
Если кто помнит, было когда- то такое, в жестяных больших банках,
килограмма, наверное, по три. Врать не буду, точно не помню, но банка
большая. Сладкое в зоне всегда идет <на ура>. Это простейший способ
насытиться - навернуть горбушку черняшки, щедро намазанную таким вот
повидлом. Ну а что? Кушать- то хочется.
И нашлись же, где- то в недрах мехмастерской, народные таланты, способные на
выдумку. Эх, щедра же земля российская находчивыми людьми! Не знаю, какому
самородку, пришла в голову эта идея, но сделал он вот что.
Аккуратно отклеив этикетку с нарисованным огромным яблоком, этот Кулибин,
просверлил два небольших отверстия по пайке, сбоку тары. Вверху и внизу.
Потом разогрев содержимое в горячей воде, он приставил к верхней дырочке
шланг компрессора, и преспокойно выдул все содержимое в другую емкость. Но
на этом, гений не остановился! Подогнав верхнее отверстие под размер головки
шприца, которым загоняют смазку в подшипники механизмов, он, недолго думая,
наполнил банку качественным солидолом. Потом, запаяв отверстия и вернув на
место этикетку,
этот самоучка, положив <куклу> в сумку, отправился в ларек на очередную
отоварку. Первым делом, он попросил у продавца, ну да, конечно, вы угадали,
банку повидла. Потом принялся набирать, курево, чай, ну, там какую еще
прочую консерву: Естественно, сумма набранного превысила тогдашние рабочие
семь рублей разрешенных к трате. О чем ему и сообщила ларечница. Почесав в
досаде репу, он сказал: <Да ну его нафик это повидло! Дайте лучше мне вместо
него, пряников> - и вернул ей, конечно же, уже <заряженную> банку. А
настоящее повидло унес с собой для того, чтобы продолжить этот приятный
<повидловорот>.
На зоне трудно что-либо утаить и, поэтому, заметив, что слесаря, нещадно
уничтожают сладкую массу безо всяких видимых ограничений, к ним потянулись
люди. Тайна, перестала быть тайной для многих. Процесс замены банок, набирал
обороты. Конечно, случалось и такое, что вместо качественного повидла,
хитрецы получали обратно все тот же солидол, ну тут уж как говорится, <так
карта легла>. На следующий месяц попытка могла стать успешной.
Наконец, долгожданный день отоварки, настал и для наших героев,
отоваривавшихся обычно вместе. Так как план покупок был составлен задолго до
этого счастливого момента, особых причин набирать деликатесы у них не было.
Поэтому, быстро выбрав лимит, по обоюдному согласию, в самом конце шопинга
они, радостно облизнувшись, попросили:.ну да, конечно же, банку повидла.
Кстати, ларечница, жалостливая женская российская душа, относилась к этим
безобидным на вид увальням, даже с долей симпатии.
Устроить <праздник живота>, ребята решили в рабочей зоне, там у них был
укромный уголок, за штабелем досок, вблизи пилорамы. Слышать постоянный визг
циркулярной пилы, находилось мало желающих, а их вполне устраивало такое
одиночество. Вован, как пользующийся бОльшим авторитетом, в связи со своим
спортивным прошлым, сумел всеми правдами и неправдами, выдурить у хлебореза
две буханки хлеба. Протащив все это добро на <промку>, они чинно уселись в
тени штабеля, и неторопливо закурили, в предвкушении пира. Потом Вован
сказал.
- Пузырь, короче так, давай по честному. Режем хлеб большими кусками, и
накладываем ложкой поровну, сколько съедим, столько и съедим, ладно?
- Конечно Вован, какой базар, да и что тут есть- то? Может за раз и уговорим
все? А на обед, можно и не ходить, что нам эта баланда, - тоном знатока
гурмана, плотоядно облизываясь, важно ответил толстяк.
Быстро накромсав огромные куски хлеба, Вован вскрыл банку и под пристальным
взором Пузыря принялся накладывать <повидло>, на свой кусок. Поместилось
пять полных ложек. Хлеба, почти и не видно было под толстым слоем тягучей
массы. Аналогичную операцию, но уже под наблюдением Вована, проделал и
Пузырь.
Вован откусил первый кусок и принялся неторопливо его пережевывать. Пузырь,
не желая отставать от товарища, тоже впился в свой бутерброд зубами. Но,
потом поднял недоуменно глаза на методично жующего Вована: Пожевал еще без
азарта, потом растерянно спросил:
- Слушай, а что это повидло, какое-то, несладкое? И керосином воняет?
- Ну, есть немножко запашок: А что ты хочешь, чтобы в зону гнали
качественный продукт? Может сахар сэкономили. Или еще какая байда. Не
нравится, не ешь, - и Вован продолжал поглощать свой бутерброд.
Я так думаю, что в процессе выдувания повидла, в банке все-таки оставалась
его небольшое количество по краям. Отверстия-то сверлили не у самого днища,
а чуть выше. Вовану досталась, хоть и подпорченное основательно солидолом,
но все же, повидло. Поэтому он и ел. Пузырь же, намазал себе на хлеб,
практически чистый солидол, потому и возмущался. Но глядя на то, с какой
скоростью уничтожает свой бутерброд его товарищ, тоже откусывал маленькие
кусочки и жевал. Ну а как же?: <Друг ест, значит, все в порядке. Просто
повидло такое, несладкое. А не есть нельзя, все тогда Вовану достанется. Это
несправедливо>:
Не знаю, такие ли мысли бродили в голове Пузыря, но он тоже отрешенно жевал
свою пайку, смаргивая наворачивающиеся на глаза слезы сожаления о том, что
повидло такое невкусное. Но он ел!
Расправившись с первым бутербродом, Вован не мешкая, соорудил второй. Но,
уже откусив первый кусок, понял, это не повидло! Он уже готов был выплюнуть
невкусную смазку, но глядя на то, как задумчиво и уверенно жует его товарищ,
тоже решил, что продукт некачественный, но раз Пузырь ест, то наверное это
съедобно. А Пузырю, было уже все равно. Привыкнув к противному вкусу, он
механически жевал и глотал, не сводя с Вована, печальных, подернутых влагой,
больших глаз.
Так они питались, глядя друг на друга, и не понимая, что происходит. И
только когда доели первую буханку хлеба и слегка, если можно так сказать,
насытились, Вован сделал вывод:
- Пузырек, а ведь, гадом буду, солидол это. Точно тебе говорю! Я же
автослесарем работал, недолго правда, но вот эту мазуту, на нюх чую.
- А я тебе что говорил, дружбан? - чуть не плача ответил ему Пузырь.
- Говорил же, несладкое! А ты в ответ, не ешь и все тут! Как же <не ешь>?
Ты-то, вон как жрал!
- Так оно у меня сначала сладкое было! Что за хрень? Бери-ка банку с собой,
после съема, будем разбираться, что это за кидалово? Честных зеков,
солидолом кормить! Да я к <хозяйке> пойду с этой банкой, пусть ответит! -
сплевывая смазку, кипятился Вован.
Так плюясь и ругаясь, они двинулись на разборки к начальнику колонии.
Хорошо, что кто- то из мужиков увидал двух толстяков, выходящих из-за
пилорамы. Узнав в чем дело, мужик чуть не помер от хохота, как и многие
другие, он был <в теме>.
- И что, много сожрали? - поинтересовался он, не в силах сдержать смех.
- Да как много сожрешь- то, дерьма этого? Полбанки и то, не осилили! Нет, мы
идем на вахту! Сейчас этой сучке из ларька, устроим прожарку! - воинственно
размахивал полупустой банкой Вован. Ему в тон кипятился и Пузырь,- Обнаглела
совсем!
- Подождите-ка ребята, тут разобраться надо, пойдемте в мехцех, покурим,
спокойно все решим, - сделал попытку как-то исправить положение соучастник
<баночного заговора>.
Но не тут- то было! Разъяренные толстячки, сметая все на своем пути,
двинулись в сторону КПП.
Там, осоловевший от долгого сидения в помещении прапорщик, никак не мог
понять, чего от него хотят эти два жиртреста, и зачем ему настойчиво
предлагают пробовать на вкус солидол? Потом до него дошло, и ржал уже весь
собравшийся вокруг них войсковой наряд! Никто не мог поверить, что можно
съесть столько солидола. Но вот же - банка перед ними!: И все снова лежали в
покат, уже плача от смеха.
На шум прибежал и ДПНК (дежурный помощник начальника колонии), он тоже долго
не мог осознать, как такое может произойти? По привычке искал подвох, но
видел только полупустую банку с солидолом и ржущих как кони прапоров.
Виновники же веселья, искренне не понимали, что в этом смешного? Не могли же
они просто выбросить, самую что ни на есть настоящую банку с взаправдашним
повидлом.
На вахту уже прибежали те умельцы из мехцеха, где и изготовлялись эти
<заряженные> банки. Пытались перевести все в шутку, но не тут- то было,
история уже пошла в народ. Кончилось все тем, что оставшиеся на складе
банки, половина из которых, уже точно была, не с повидлом, были переданы в
бригаду мехцеха. За их деньги, конечно. А сами они, в полном составе, на три
месяца были лишены ларька. К тому же еще и продавец долго не могла простить
этим самоучкам такого обидного для нее <развода>.
Наши же герои с тех пор получили новые кликухи.
<Циатим> - это Вован, как более благородный и больше съевший, а
<Солидол>,- он же бывший Пузырь. Странно, но они потом даже гордились, этим
выпавшим на их долю испытанием.
Вот собственно и все.
- koluma
