Живописные истории

ЖИВОПИСНЫЕ ИСТОРИИ

история пятая

выпуск  7

Калиостро в Петербурге ( Продолжение )   - Кто я? - Марс с Марсова поля. - Пойдем кататься. - А ты меня бить не будешь? - Не буду. - То-то, а то ведь я рассержусь. У графа были заготовлены две лодки. В одну он сел с больным, который не хотел ни за что одеваться и был поверх белья укутан в бараний тулуп, в другой поместились слуги для ожидаемого графом случая. Доехав до середины Невы, Калиостро вдруг схватил бесноватого и хотел бросить его в воду, зная, что неожиданный испуг и купанье приносят пользу при подобных болезнях, но Василий Желугин оказался очень сильным и достаточно сообразительным. Он так крепко вцепился в своего спасителя, что они вместе бухнули в Неву. Калиостро кое-как освободился от цепких рук безумного и выплыл, отдуваясь, а Желугина выловили баграми, посадили в другую лодку и укутали шубой. Гребцы изо всей силы загребли к берегу, где уже собралась целая толпа, глазевшая на странное зрелище. Больной стучал зубами и твердил: - Какой сердитый, вот так сердитый! Чего же сердиться-то? Я не бог, не бог, ей-Богу, не бог. Я Васька Желугин, вот кто я такой! А вы и не знали. - А это кто? - спросил граф на берегу, указывая на родителей Желугина. - Папаша и мамаша! - ответил тот, ухмыляясь. - Вы можете его взять домой, рассудок к нему вернулся, - молвил Калиостро. Граф, желая отереть воду, струившуюся по его лицу, сунул руку в карман и не нащупал там табакерки, подаренной ему Государыней. Васька, видя озабоченное лицо Калиостро, засмеялся. - Табакерочку ищете? А я ее подобрал! И откуда-то, как фокусник, вытащил золотую коробочку. - Где же ты ее подобрал? - У вашей милости с кармана и подобрал. Граф обвел глазами присутствующих и молвил: - Рассудок к несчастному вернулся. - Понятно вернулся, раз табакерку своровал! - раздались голоса. Тут ударила пушка с крепости. Больной закрестился, залопотал: "не бог, не бог!" и хотел выскочить из шубы и пуститься бежать в мокром белье, но его удержали. На набережной был и асессор Исленев, и жена его; оба находились в сильном возбуждении, и асессор казался пьяным. Калиостро хотел было ехать домой переодеться, так как не рассчитывал сам на ванну, не захватил с собой перемены платья, как вдруг к месту происшествия подкатила открытая коляска, в которой важно сидела Лоренца, а рядом нахмуренный Потемкин. Лоренца выскочила к мужу и стала его расспрашивать, но снова толпа шарахнулась, расступилась и глазам всех предстала Императрица с маленьким зонтиком и лорнетом у глаз. Коляска Государыни остановилась почти у самого тротуара. Обозрев мокрого Калиостро, разряженную Лоренцу, смущенного Потемкина, мокрого же в одном белье из под шубы Желугина и прочих, Екатерина улыбнулась и промолвила: - Да тут все знакомые! Я думала, наводнение, а это граф чудесит. Но что это за люди? - Я не бог, я не бог, я Васька Желугин! - затараторил излечившийся, пытаясь выскочить из своего тулупа. - Что это за шут? Юродивый? - Екатерина нахмурилась. - Разумейте языцы! - гнусаво и очень громко возгласил асессор и ударил себя в грудь. - Целитель и спаситель, граф Калоша, благодетель! - он тянулся поцеловать у Калиостро руку, жена его тянула за полу, ваточный картуз свалился, а за ним растянулся и сам асессор. - Он пьян! - сказала Императрица, - убрать, пусть проспится. - Матушка, Государыня, десять лет ходил с раком!..-завопил было Исленев, но его подняли и уволокли. - А кто же эта дама? - дальше спрашивала Екатерина, снова поднимая лорнет, который она опустила во время выступления Желугина и Исленева. - Моя супруга, графиня Калиостро. Лоренца присела чуть не до земли. Императрица долго смотрела на нее и на Потемкина, наконец, молвила: - Я и не знала, что графиня так хороша. - Для меня хороша, она мне жена. - Ну, я думаю, что графиня и не для одного графа хороша! - сказала Государыня и дала знак трогать, но, обернувшись, еще добавила: - Что это, граф, я слышала вздор какой-то. Думаю, что враки. Ведь ты же полковник испанской службы, а Нормандес уверяет, что нет у них в списках полковника Калиостро. Путает наверно. Ну, будь здоров, не простудись. Дела Калиостро пошли все хуже. Императрица стала к нему заметно холодна, с нею вместе и двор не так стал относиться к графу. Доктора с Роджерсоном во главе заволновались и стали распускать всякие сплетни про своего конкурента. Говорили, что он излечивает только нервозных субъектов или мигрени. Про ребенка, которого он вернул к жизни, уверяли, что тот был просто подменен другим. Барон Гейкин и граф Герц злословили и острили насчет Калиостро во всех салонах. Сам Потемкин стал как-то неровен и не так часто беседовал с учителем, предпочитая почти открыто выставлять Лоренцу, как свою любовницу. Это грозило скандалом. Кавалер Карберон, Мелиссино и другие друзья советовали Калиостро уехать, тем более, что Адам Понинский зазывал графа в Польшу, а шведский король Густав тоже передавал свое приглашение, специально прислав в Петербург полковника Толля. Проборовшись с врачами почти год, Калиостро выехал из Петербурга в апреле 1780 года, причем, полиции донесли, что граф выехал из всех застав. Везде его видели и везде он оставил свою подпись...   "Мне важно то место, которое занимают избранные герои в общей эволюции, а внешняя пестрая смена картин и событий нужна лишь как занимательная оболочка, которую всегда может заменить воображение, младшая сестра ясновидения." М.Кузмин, Петроград, 1919 год.