Я
маркетолог. Мне, конечно, стыдно произносить это грязное слово на страницах уважаемого
издания - но тут уж хуй попишешь, так моя профессия называется.
В моем понимании практическая маркетология - это искусство создания конфетных
оберток. Берешь маленький кусочек какашки, заворачиваешь его в маленький кусочек
бумажки и изображаешь на нем приличествующие случаю мордашки. Потом сообщаешь о результате
тем, кто при одном виде созданной тобой информационной кашки обязательно должен от
радости откинуть тормашки и помчаться изыскивать средства на покупку путем продаважи
своей последней рубашки.
И уж, конечно, когда потенциальными потребителями должны быть детишки, маркетологу
не грех пойти на некоторые излишки: на фантиках в таких случаях оказываются изображенными
розовые мишки, танцующие шишки, а для тех, кто постарше, - крутые та-а-акие девчонки
и мальчишки.
И, конечно, картинку должно сопровождать то, что на русском называется "слоген".
Он может быть обезлоген и убоген, но при этом легко запоминоген и не слишком слоген;
например: "Съешь хотдоген. Стань спокоген."
Признаком особой изысканности маркетологического вкуса считается использование
стилей "ретро" и "антиретро". "Ретро" применяется, когда в моде уже ботинки, а на
складе еще лежат полуботинки. "Антиретро" применяется, когда в моде еще ботинки,
а ты уже изобрел полуботинки. В любом случае на картинке надо изобразить полуботинки
в таком положении, как будто невидимые ноги схвачены фотографом в самый разгар лезгинки.
В первом случае пишется слоген: "Полуботинки. Стиль классики". Во втором - "Полуботинки.
Стиль будущего".
И последняя тайна профессии: в период перманентного национального возрождения
маркетологу невредно безо всякого снисхождения использовать в рекламной кампании
товара образы ностальгического происхождения. Правда, иногда это дает неожиданный
результат: покупатель вместо единения с участником рекламы испытывает некое отчуждение,
переходящее в охренение. Я бы, например, для рекламы каких-нибудь мороженых кур с
явными признаками вырождения использовала Царя Салтана; Илья Муромец у меня носил
бы корсет для правильного прямохождения, а изба на куриных ногах радостно изображала
бы из себя ученицу "элитных" курсов вождения...
Видимо, у меня есть серьезные единомышленники на фабрике "Красный Октябрь". Две
недели назад, спустившись пообедать в буфет ФЭПа в компании Христоса-Шабурова и Славы-Курицына,
я увидела на прилавке вазочку с неким товаром, повергшим меня в состояние младенческого
восторга. То была шоколадка размером с полвизитки маркетолога, а изображена была
на ней мучительно знакомая розовая морда с треугольными ушами: Хрюша! Старый идол
малометражного детства! Он совсем не постарел за одиннадцать лет разлуки, так же
приплюснута была его голова, так же не затуманен взгляд, той же готовностью повизгивать
в экстазе светился его пятачок. И тут вдруг мне начинает казаться, что вокруг Хрюшиной
головы светится не то нимб, не то аура, но больше всего похоже на шлем от скафандра.
Какие-то ярко розовые разводы начинают виться вокруг любимого изображения, а внизу
проступают лишенные всякого смысла, но пробуждающие странные (и большей частью неприятные)
ассоциации слова: "Капитан Хрюша".
"Вот, - подумалось мне печально, - вот так все и закончится - вдали от близких,
в буфете, на холодном кафельном полу, и некому будет спеть мне напоследок "Бай-бай
бай-бай-бай...". "Правильно наставляла меня Настик, - подумалось мне, - нельзя есть
пирожки с грибами по четыре рубля за деликатес". "Вот, - грустно подумалось мне,
- а ты говорила - "Дураки бессмертны, дураки бессмертны..." Так и умрешь в заблуждении".
Я приготовилась почувствовать слабость в коленях и потребность лететь к яркому свету
по белому коридору. Однако ничего такого не произошло, а в ответ на мое слабое "Ой,
Хрюша..." Слава равнодушно сказал: "Ага. Хрюша", - и ушел, бережно неся поднос. И
тут у меня возникла страшная мысль: "А вдруг мне не показалось?.."
Я не купила "Капитана Хрюшу" в тот раз - видно, из малодушия. Зато через два дня
мне подарили его на день рождения Леха с Ксюшей, которым я жалобно рассказывала о
своем потрясении в день происшествия. А через два часа в продуктовой точке возле
гостиницы я приобрела "Бортмеханика Степашку" - в желтом скафандре и в желтых разводах.
После этого я уже знала, о чем будет следующая статья проекта "Знаки времени". Правда,
как человек педантичный, наутро я пошла на рынок и ходила там из ларька в ларек,
спрашивая: "Нет ли у Вас случайно Фили фабрики "Красный Октябрь"?" Однако ни в то
утро, ни во все последующие дни Фили я в Москве не обнаружила. Однако мне удалось
объяснить это себе: видимо, его должность - "агент космической разведки". Вот он
и прячется. Я полагаю, что он выдает себя за другого, этакого простецкого парня в
льняной рубахе и с рыжими вихрами. Его портрет можно найти на шоколадке того же формата
и того же производителя с чересчур располагающим названием: "Кузя, друг!
Аленки". Не верьте им. На самом деле это Филя, друг Скалли.
Обе лежащие передо мной шоколадки - с капитаном и с бортмехаником - называются
суггестивно: "Детские игры". На торце у них, ессно, слоген: "С любимыми героями в
XXI век!" Я думаю, не пройдет и десяти лет - и народное сознание потребует создания
новой шоколадки: на ней будет изображена зеленая слизь и носатая морда, а надписи
будут гласить: "Корабельный изменник Березовский. С любимыми антигероями - в продолжение
XXI века!" Ибо так в наше время ностальгические ноты помогают продавать шоколадки
детскому национальному самосознанию.