Аналитика, эссе, интервью в Русском Журнале /

"Чем такой кошелек, лучше уж жизнь" - мрачно пошутил один мой коллега. Нет, я не собираюсь рассуждать о преступности. Речь пойдет об отношении между деньгами и нашим временем - временем личным, приватным, не историческим. Хотя наполнение приватного времени и отношение к нему исторически обусловлено. Это и интересно.

Время как деньги
В советские времена слоган "время - деньги" считался американским. У нас была своя реальность - она называлась "Время, вперед!" Именно в ней существовал феномен "ударников", когда за те же восемь рабочих часов выполнялись трудовые нормы "шестидневки".

В этой реальности время следовало предельно уплотнить за счет количества труда на единицу времени, хотя от этого единица времени не становилась более ценной в материальном выражении. Скорее имело место обратное. "Ударников", а потом "стахановцев" за отдельный рекорд премировали, но в масштабах страны это вело только к ужесточению нормативов - рекорд доказывал, что за те же деньги государство вправе вынуждать граждан больше работать.

Я росла в семье "служащих". Ударников и стахановцев вокруг не наблюдалось. Но свободное время оставалось редкостью и ценностью. При этом вокруг меня люди - прежде всего, мои родители - зарабатывали кто больше, кто меньше, но заняты были все и постоянно.

Мама была занята всегда. Она была хорошей хозяйкой, но на это отводилось только самое необходимое время. По-видимому, никакие домашние свершения не приносили ей чувства удовлетворения, сколько-нибудь сопоставимого с радостью от приобретения для своего лечебного учреждения рентгеновской установки фирмы "Келекен". Если бы ей платили вдвое меньше или, напротив того, вдвое больше, то она работала бы столько же. Собственно, сослагательное наклонение здесь ни к чему: в свои 80 лет, уже получая персональную пенсию и солидный по тогдашним меркам оклад, она тоже работала всегда, пока не сгорела от острого лейкоза.

При этом мама вовсе не была человеком не от мира сего. Она ежегодно весьма эффективно использовала свои обширные связи, чтобы наилучшим образом "осваивать" бюджетные деньги, выделенные на строительство или оснащение очередной лаборатории или больницы. Не отходя от телефона, мама добывала все дефицитное и непременно "самое-самое", будь то функциональные кровати или вытяжные шкафы.

Но по телефону нельзя было заказать теплые домашние тапочки на натуральной коже, так необходимые при ее больных ногах. Излишне упоминать, что "в свободной продаже", как тогда говорили, ничего похожего не было. Да и вообще, на мамино несчастье, у нее был хороший вкус. В результате все ее время уходило на отличное использование госденег, не оставляя возможностей использовать собственные.

Отец мой работал в министерстве, но и у него свободное время появилось только в 66 лет, с уходом на пенсию. Увы, он был уже слишком болен, чтобы использовать это время как долгожданный досуг.

Знакомыми моих родителей были в основном мамины коллеги - московские медики с достаточно громкими именами. Они тоже работали всегда: кто в клинике, кто в вузе, кто в исследовательском институте, нередко совмещая все это. Я не слышала о том, чтобы кто-то из них занимался частной практикой - дело не только в том, что в "советские" времена это было бы уголовно наказуемым деянием, а, скорее, в несопоставимости для людей этого масштаба возможного денежного вознаграждения и затраченного времени.

Конечно, певцы Большого театра - благодарные пациенты лечившего меня известного ларинголога Жилинского - выражали ему свою признательность не только в форме контрамарок. Однако же под белым халатом этот высокий старик с осанкой знаменитого дирижера Мравинского носил явно единственный серый вязаный жилет: искать в магазинах мужской джемпер на его рост можно было месяцами.

К середине 60-х наша семья жила скромно, но уже не бедно. То есть по сегодняшним понятиям мы, конечно, жили скудно, но отсутствующим ресурсом все-таки были не столько деньги, сколько время, необходимое для того, чтобы за эти деньги достать действительно нужные вещи.

Общеизвестно, что дефицитом было все. Менее представимо, что дефицитом одновременно были и вещи, и деньги, и - что может и вовсе показаться странным - "руки", то есть труд.

Для нормального быта нужно было либо иметь подлинно большие деньги, либо очень много свободного времени, либо быть "русским умельцем" - но и при этом нужно было свободно располагать своим временем.

За очень большие деньги еду можно было купить на рынке, а одежду - у спекулянтов. При большом количестве свободного времени можно было, простояв полдня в очереди, купить что-то практичное и не слишком дорогое. При неограниченном свободном времени "умельцы" ухитрялись и в городе существовать в немалой мере "на самообеспечении". Так жили наши соседи по лестничной площадке - муж и жена средних лет.

Юра был кинооператором, притом довольно успешным. Однако он месяцами находился в простое, получая небольшую, но гарантированную зарплату. Жена его Лиля рано вышла на пенсию - тоже весьма скромную.

У обоих были прекрасные руки. Юра умел починить даже обувь. Лиля шила для семьи все, от курток до занавесок и махровых халатов. Предметом моей особой зависти была сумка с массой кармашков, сделанная ею из потертого кожаного пальто, купленного за гроши в ближайшей комиссионке.

Осенью сосед Юра ездил за клюквой. Клюквой во всех видах - моченой, протертой, сваренной с яблоками нас потом угощали чуть ли не до весны. Дачи у наших соседей не было, зато они непрерывно благоустраивали свою двухкомнатную квартиру.

По сравнению с уютным бытом соседей, наш стиль жизни можно было бы оценить как смесь аскезы и богемности. Аскезой можно было бы считать неизменную нашу приверженность режиму, а также мое обыкновение с апреля по июнь вставать в пять утра и сразу садиться за работу. К богемности можно было бы отнести не только мои еженедельные домашние семинары, но и то, что мы с мужем не часто обедали вдвоем - почти каждый день ко мне приходил работать кто-то из младших коллег. Готовить я любила, но времени хватало только на максимально незатейливые блюда - а они, как правило, не самые дешевые.

Соседи наши руководствовались ровно обратным принципом. В результате эта семья жила не столько на получаемые от государства деньги, сколько за счет "безразмерного" ресурса личного времени.

Помню, как я безуспешно искала мастера, который бы починил нашу развалившуюся тахту. Мне бы и в голову не пришло попросить об этом соседа - это же не пробку заменить. А предложить ему деньги было бы заведомо бестактно.

Как-то случился у меня жестокий приступ радикулита. К счастью, наша консьержка за 15 рублей связала мне жилетку из "деревенской" шерсти. Лиле бы эти деньги тоже пригодились (за рубль можно было купить десяток яиц или кило сахара), но я предпочла не ставить ее в неловкое положение: из "человеколюбия" она бы мне не отказала, но денег, разумеется, у меня бы не взяла. А ведь мы отнюдь не были близкими друзьями, и какое право я имела вынуждать ее тратить силы и время?

Наиболее болезненно дефицит рабочих рук ощущался на даче. Дом постоянно требовал мелкого ремонта. К тому же, примерно раз в два года какая-нибудь из строевых сосен на нашем участке засыхала. Срубить такое дерево, не повредив забор, дом или электропровода, мог только профессионал. Дозваться рабочего из лесничества было уже нереально. Ближайшим к нам городским поселением был Жуковск, но до середины 80-х тамошние рабочие жили много лучше московских кандидатов наук, имели свои участки и не собирались надрываться на чужих.

Дошло до того, что с помощью куска ткани от пожарной рукавицы и густого сурика мне пришлось самой поставить временную заплату на нашу железную крышу. Радикулит отомстил тут же. Поэтому когда мой муж увидел на фонарном столбе у станции от руки написанное объявление "Кровли", он немедленно позвонил по указанному телефону. Так без малого двадцать лет назад мы познакомились с Николаем Ивановичем.

Деньги как время
Николаю Ивановичу было тогда лет тридцать пять. Это был почти исчезнувший нынче тип квалифицированного рабочего с высшим образованием, правильной русской речью и своей точкой зрения на жизнь. Он был хорошо устроен, поскольку обладал какой-то редкой и необходимой в авиастроении специальностью. Кровельными работами он занимался только в выходные и во время отпуска.

Отца моего уже двадцать лет как не было в живых, однако я (неосознанно) повела себя именно так, как это еще в моем детстве делал отец. Я предложила Николаю Ивановичу оценить объем работы, купить материалы, найти транспорт и подать мне счет. Он, как мне показалось, был изрядно удивлен таким поворотом дела - мы явно не были богатыми клиентами. И тогда я сказала, что смыслю в заведомо иных вещах, нежели шифер, оцинковка и кровельные гвозди, в которых смыслит он - ему и карты в руки.

Постепенно выяснилось, что умения Николая Ивановича включают в себя любые виды работ, кроме малярных (я подозреваю, что он просто не любил возиться с красками). В полной мере это раскрылось после 1991, когда авиастроение, а с ним и город Жуковск пришли в упадок. Заработок Николая Ивановича отныне зависел не от родного завода, а от клиентов вроде нас. Только теперь он удостоил меня визитом в нашу московскую квартиру, где ему хватило работы на неделю. Кое-что из этого я могла бы сделать и сама, будь у меня время и силы. Ничего этого у меня не было, зато теперь у меня были деньги. Не в том, разумеется, смысле, что их стало много. Как раз наоборот - мы обнищали, как и все бюджетники. Но у меня впервые появилась возможность решить, как потратить то, что я могу заработать. А я на свои деньги хотела прежде всего купить время.

На Рождество 1991 года мне подарили книгу Лидии Гинзбург "Человек за письменным столом". И вот что я у нее прочла.

"- Вы говорите, я мало зарабатываю? Для вас это признак слабости. Хорошо. Предположите, что я зарабатываю много и на заработанные деньги покупаю не дорогую еду, не вещи, даже не книги, - а время для своей работы, что это стоит очень дорого и заставляет нуждаться во всем остальном. Это покажется вам убедительным? Вообразите, что я произвожу такую финансовую операцию".

Мне это показалось убедительным в высшей степени. Отныне я покупала время для своей работы систематически и осознанно.

У Николая Ивановича, который разобрал антресоли в городской квартире, навел порядок в старом дачном сарае, свалил несколько деревьев и распилил их на дрова. У его племянника - подростка, который вывез весь мусор с участка на свалку и сжег сушняк. У одной молодой особы "без комплексов", которая год возила мне неподъемные рюкзаки книг из Ленинки (докторам наук их тогда еще выдавали). У деревенской женщины средних лет, которая мыла у нас окна. У знакомой лаборантки, которая без всяких направлений приходила домой брать кровь. У незнакомой библиотекарши в районной библиотеке, которая за умеренную мзду готова была выдать на дом свежие журналы из читального зала. И даже у одной современной молодой четы, которая доверяла мне свое чадо по утрам в субботу. Впрочем, это была более сложная финансовая операция, поскольку на первом шаге я выгодно обменивала мое заведомо дорогостоящее "профессорское" время на деньги, зато денег этих в дальнейшем как раз хватало на покупку довольно солид! ного куска времени.

Выгодно купить время теперь можно было разными способами, иногда достаточно неочевидными для человека, привыкшего к борьбе с советским бытом. Вдруг (лет шесть или семь назад) в Москве баснословно подорожали прачечные. Примерно тогда же отменили запрет на подключение автоматических стиральных машин в домах без электроплит. Я все это помню, потому что мне, наконец, дозволено было обрести машину, действительно экономящую время. Машина стоила дорого, но время несомненно стоило еще дороже. А если вспомнить про бельевые метки, которые надо было пришивать и обновлять...

Среди моих друзей нет обладателей кредитных карточек, но те, у кого они есть, начинают покупать время, заказывая товары по интернету.

У меня же более скромные планы: купить время по телефону, заказав для начала с доставкой на дом (1) продукты из категории "basics"; (2) лекарства на случай приближающегося зловредного гриппа.

Желающие купить/продать время!

Пользуйтесь нашей доской объявлений!