Аналитика, эссе, интервью

Фотографирование превращается в пустое любование бренным миром. И власти Саудовской Аравии, попытавшиеся запретить ввоз мобильных телефонов с камерами, правы - негоже мусульманину заниматься безбожным делом.

С конца марта в Москве идет "VI Международный месяц фотографии". На самом деле Фотобиеннале-2006 продлится больше, чем календарный месяц, - до середины мая.

До того момента, как была изобретена фотография (около 170 лет назад, то есть совсем недавно), свет светил уже очень долго. Хочется надеяться, так будет длиться много-много лет и фотосинтез, нам позволяющий дышать, никуда не денется. Свет и запись при его помощи того, что творится в мире, на мой взгляд, и является имманентной темой фотобиеннале.

Проект, инициированный Домом фотографии и героически развиваемый его директором Ольгой Свибловой, ее сотрудниками и партнерами, - дело важное, правильное и мощное. В 1994-м, когда все начиналось, согласимся, в городе, стране и мире все было несколько по-другому. Вернее, конечно, все было так же - нет ничего нового под лунным светом, - но тогда он све! тил несколько иначе и для фотографирования в темноте была нужна другая аппаратура, чем ныне. Милошевич вовсю игрался в балканские игры, Саддам зализывал ссадины после "Бури в пустыне", мобильные телефоны были достоянием меньшинства, Интернет многим казался философским камнем, Лукашенко уже сурьмил усы, Клинтон дудел в саксофон, про Путина слышали только его сотрудники, а Буша-младшего Буш-старший уговаривал вытирать нос, прибежав на последнюю бейсбольную базу. Следовательно, мир хоть и был таким же, как сейчас, но другим.

На фотобиеннале есть все: и ангелы, и бесы. А то, что там бога нет в голове, - так что же... Во-первых, существование бога сомнительно, и это замечательно, потому что иначе сама идея бога оказалась бы столь же скучной, как реальность бигмака. А во-вторых, бог, если он есть, совершенно не обязан быть зрителем фотовыставок, так как он там все засветил бы Фаворским светом.

Зато есть фотографическое преизобилие, то есть плерома отображени! я приблизительной действительности при помощи прохождения пучк! а света сквозь дырку.

И эта плерома позволяет задуматься: а чем мы занимаемся, пользуясь фотокамерой? Как занятие фотографированием развивалось в последние хотя бы тридцать лет? И не будем рассуждать, как это происходило во всем мире (это было бы слишком широким расследованием), - посмотрим, что было и есть у нас в стране и еще уже - в Москве.

Тридцать лет назад, фотографирование, конечно, было распространенным занятием. У очень многих были фотоаппараты - у кого "Смена", у кого широкопленочный "Любитель", стоивший, кажется, что-то около 12 рублей. У других были "ФЭДы", "Зоркие", когда-то слизанные с немецких "Леек", зеркальные "Зениты" или даже гедеэровские "Практики". Крайне узкий круг профессионалов или по каким-то причинам очень богатые любители владели "Никонами", "Канонами", "Олимпусами" и "Минольтами". Ну и совсем чем-то запредельным выглядели! "Линхофы", "Мамии" и "Хассели". А когда я однажды где-то случайно увидел студийный "Синнар", то не сразу понял, что это фотоаппарат, а не какое-то научно-исследовательское устройство.

Поляроид был невероятной экзотикой. Эти ныне полузабытые агрегаты, из которых с легким жужжанием через минуту после съемки вылезала готовая карточка очень плохого качества, бывали только у выездных за границу граждан СССР, то есть совсем у немногих.

Один мой знакомый, впрочем, где-то приобрел поляроид и несколько упаковок бумажных пластинок для него да наладился фотографировать туристов-провинциалов на смотровой площадке у Ленинских гор. Карточки восхищенным таким чудом приезжим он продавал по пять рублей. За два дня заработал кучу денег, а на третий его забрали в милицию, поставили фингал под глаз, деньги вытрясли, а поляроид конфисковали как вражеское изобретение.

Сейчас он тоже зарабатывает кучу денег - фотографирует у себя в студии! пузырьки духов, туфли, часы и прочие красивые и дорогие вещи.! А глянц евые журналы - печатают.

Снимали тогда в основном на черно-белую пленку производства "Свема", отличавшуюся сильной зернистостью и серостью тона. Пленку проявляли сами в санузле, сами же и печатали на отвратительной фотобумаге при помощи примитивных фотоувеличителей. Снимки обычно получались нерезкие и вялые. Во многом потому, что высокочувствительную пленку купить было нельзя; 250 единиц казались почти чудом, а пленку в 400 вообще почти никто не видывал.

А кроме того, многие ли сейчас могут представить, что тогда пленка продавалась в рулончиках и ее надо было самому заправлять в кассеты? Кто бы сейчас смог это сделать? А тогда - могли.

Цветная фотография была уделом немногих. Во-первых, потому что в магазинах купить можно было только отвратительную гедеэровскую "Орво" с болотного свойства цветопередачей, но так же и по той причине, что проявить в домашних условиях цветную пленку и напечатать цветные фотографии был способен далеко не кажд! ый.

Правда, иногда можно было найти слайдовую пленку. Далее - умудриться ее проявить и показывать получившееся друзьям и знакомым на экране при помощи диапроектора.

Но потом постепенно начала наступать эра мыльниц. На Западе они появились во второй половине 70-х, одновременно с "Уокменами" и первыми, эмбриональными ПК. К нам счастливчики, побывавшие за границей, их начали привозить в первой половине 80-х, и тогда мыльницы вызывали оторопь. Еще бы - крошечная, а мотает пленку сама, кольца на объективе крутить не надо, навел, щелк! - и все. А уж когда услышали про мыльницы, которые сами считывали чувствительность пленки, так вовсе пришли в изумление.

Но мыльницы долго не становились у нас обыденным бытовым предметом. Потому что в магазинах ими не торговали, а главное - потому что мы продолжали жить в эпоху фотолюбительства, проявляли и печатали сами. Ларьков, куда сдал пленку, потом пришел и получил фотографии, не было.

И я даже не могу уже п! редставить, что когда-то сам сидел, законопатив все щели, в со! вмещенно м санузле и при свете красной лампочки мудрил с химикатами.

А распространились эти самые ларьки у нас уже в 90-е. И именно тогда фотографирование стало повальным занятием. Каждый второй москвич обзавелся мыльницей, кто совсем дешевенькой, кто подороже, и пошло поехало. Все снимали что ни попадя. Как сидят за столом, как стоят возле автомобиля, как загорают на пляже, как женятся, как копаются в огороде. Бесконечно снимали друг друга, детей, бабушек и дедушек, кошек и собачек.

Потом засовывали фотки под пленку в альбомчики, купленные в ларьках.

Я, признаться, недолюбливаю эти альбомчики, со страниц которых таращатся персонажи с горящими инфернальным красным светом глазами.

Но эра мыльниц доживает последние дни, как и вообще эра бытового пленочного фотографирования.

Пандемически распространяется зараза цифрового беззвучного щелканья. Причем, ясное дело, для него все в меньшей и меньшей степени нужны цифровые мыльницы, а тем более - дорогие зеркалки! с матрицей в 12Mb.

Нет, мыльницы по 200-400 долларов сейчас есть у очень многих, но они скорее являются признаком принадлежности к чему-то вроде среднего класса, то есть необязательным статусным знаком. Они в общем-то не нужны. Зачем вам таскать отдельную металлическую коробочку, если есть мобильный телефон со встроенной камерой, цена которого та же, что у мыльницы, а делать он умеет много чего - иногда даже слишком многое?

Ну да, у мобильных матрица скромненькая, разрешение скудное, но уверяю, года через три в них запихнут фарш той же емкости, что в профессиональном "Никоне". Вот только зачем? Дело-то в конечном счете не в матрице, а в оптике, а к мобильному телефону полноценный объектив, как ни старайся, не приделаешь. К объективу мобильник приклепать можно запросто, наоборот - нет.

Да и не нужна никому, кроме профессионалов, начинка, позволяющая разогнать изображение до трехметрового размера. Потому что нынешняя фаза фотографирования в общем-! то не предполагает печатание фотографий. Но об этом чуть ниже.!

Н е менее важная особенность того, как сейчас фотографируют, - это то, как человек целится на объект съемки. Раньше как было? Бывали, конечно, шахтовые широкопленочные камеры, но почти все свой фотоаппарат подносили к глазу и, сплющив нос, смотрели в дырку видоискателя. Интересно, что профессиональные фотографы, оснащенные большими цифровыми камерами, продолжают так делать до сих пор - говорят, что на экранчике монитора картинку не видят, хотя экранчик у них большой, не то что на мыльницах.

Все прочие свой аппаратик или мобильник держат на уровне глаз, на расстоянии вытянутой руки, таращатся на экранчик размером со спичечный коробок и пытаются поймать отсвечивающее изображение, дрыгающееся, несмотря на все стабилизаторы.

Ясно, что такой способ фокусирования на действительности в психомоторном отношении совершенно иной, чем смотрение одним глазом в глазок видоискателя. Снимать так - это вовсе не жестко кадрировать картинку, как обычно раньше было в фотографии, а лов! ить плывущее изображение. И, по сути, эта ловля текучей действительности совершенно не предполагает того, что в какой-то момент ты делаешь тот самый, исключительный, единственный кадр.

Он уже не нужен. Собственно, ты уже не фотографируешь в традиционном смысле, а при помощи цифрового монитора смотришь на окружающий мир, и камера превращается в протез, в нечто вроде очков. Создается фикция того, что действительность - на расстоянии вытянутой руки.

По этой причине печатать фотографии при помощи принтера становится вовсе не обязательно. Полученные случайные картинки можно листать на экранчике мобильника, можно скачать в компьютер и разглядывать на его мониторе; можно кому-то зачем-то их переслать.

Фотографирование превращается в греховное, пустое любование бренным миром. И в этом смысле власти Саудовской Аравии, некоторое время назад попытавшиеся запретить ввоз в страну мобильных телефонов с камерами, совершенно правы - негоже истинному мусульманину заниматьс! я таким безбожным делом.

У нас, конечно, не ваххабитский! режим, как у саудовцев, и мобилы-камеры у нас запрещать не станут, хотя вообще-то эти приборы несколько похожи на шпионское снаряжение, и мало ли что несознательные или продавшиеся закулисе граждане ими могут наснимать?

Но дело не в этом. У меня это повальное фотографирование вызывает отвращение по двум причинам - и обвиняйте меня в архаизме сколько заблагорассудится. Первая причина чисто эстетическая. Эти картинки, за крайне редкими исключениями, совершенно отвратительны. Они относятся к самым ужасным образцам ненужного размножения сущностей. Вторая - мировоззренческая. Человек, фотографирующий таким образом, перестает различать действительное и отображенное, ему уже без разницы, что он видит непосредственно глазами и что на экранчике.

Не буду рассуждать о нанотехнологиях, о том, что скоро нам могут в глаза и в мозг вживить какие-ниб! удь крошечные штучки и мы получим возможность листать картинки прямо у себя в голове.

Надеюсь, я до такой пакости не доживу. Лучше вернусь к московской фотобиеннале.

Она огромная. Все посмотреть невозможно, а если даже умудришься это сделать - все равно до конца не осознаешь. Да и не надо. К счастью, на биеннальных выставках есть возможность гуманного персонального отбора. На одно смотришь, потому что интересно, от другого отворачиваешься.

И с искусством в Москве, благодаря фотобиеннале, сейчас обстоит - на несколько недель - хорошо. Показывают некоторое количество вполне высокохудожественных произведений.

Впрочем, окончательный вердикт по поводу того, чем именно является искусство, не вынесен, и уповаю, не будет вынесен никогда.

А что будет с московским бытовым фотографированием через еще два года, поживем - увидим. Потому что в 2008-м у нас, скорее всего, будет много всего интересного.