Книжные новости в Русском Журнале

Упоминаний о Южных Нидерландах в русских текстах до XVIII века пока не найдено, следы этих контактов предстоит еще отыскать. Свидетельства того времени необычайно важны: мы видим, как воспринимали русские Запад, когда Петр прорубал "окно в Европу". Книга Эммануэля Вегеманса "Петр I в Бельгии" выходит в ноябре в издательстве "Гиперион".

Упоминаний о Южных Нидерландах в русских текстах до XVIII века пока не найдено. Между тем богатый торговый Новгород поддерживал отношения с не менее богатым Брюгге, как и всеми ганзейскими городами. Однако следы этих контактов в русских летописях предстоит еще отыскать. Первые тексты, где речь идет о Южных Нидерландах, относятся лишь к концу XVII века, когда здесь побывало проездом Великое Посольство царя Петра. ¹

Свидетельства русских путешественников того времени необычайно важны: ведь в их письмах, дневниках и путевых записках мы видим, как воспринимали русские Запад в эпоху, когда Петр прорубал знаменитое "окно в Европу". Не забудем, что большинство русских, отправлявшихся за границу, посылал туда сам царь: как дипломатов или "студентов". В Голландии много русски! х дворян, не всегда юного возраста, должны были изучать мореходное дело. Не зная языков, совершенно не готовые к знакомству с новым для них миром, многие из них уезжали без всякого энтузиазма и интереса. Характерен крик отчаяния, обращенный князем Михаилом Голицыным из Амстердама своим родным в России:

"Амстердам 2 Апреля 1711 г. О себе возвещаю, при помощи Божией, жив во обремененных печалех и тягостех. О житии моем возвещаю, житие пришло мне самое бедственное и трудное. Первое, что нищета, паче же разлучение. Наука определена самая премудрая: хотя мне во все дни живота своего на той науке себя трудить, а не принять будет, дьля того, не знамо учитца языка, не знамо науки. Видим то, которыя наша братья приехали дьля обучения к той же науке, и не единаго не было, чтобы без Латинскаго языка, да и те в три годы ни един человек ни половины окончать не может. А про меня вы сами можете знать, что кроме природнаво языка никакого не могу знать, да и лета мои ушли от наук! и, а паче всего в том моя тягость, что на море мне быть невозм! ожно, то го ради, что весьма болен... и от того пришел в великую печаль и сомнение, и не знаю, как и быть..." ²

Но были и усердные ученики, всем сердцем увлекшиеся идеями Петра о преобразовании страны. Один современный им немецкий автор с большой похвалой отзывался о тех россиянах, которые оставили о себе за границей хорошую память:

"Есть несколько русских, которые во время своих путешествий благодаря своей учтивости и усвоенному благонравию вызвали у некоторых немцев любовь и уважение, а также своим примером заставили думать, что русский все-таки может стать честным и благовоспитанным человеком и что, следовательно, царь сможет сделать своих подданных истинными людьми". ³

К сожалению, ни один из "птенцов гнезда Петрова", посланных учиться за границу, не оставил собственных свидетельств о своем пребывании в тогдашних Испанских Нидерландах. Поэтому первые тексты, к ко! торым мы обращаемся, касаются двух дипломатов: Андрея Матвеева и Бориса Куракина.

Князь Борис Куракин (1676-1727) в 1707 г. был послан Петром в Рим для переговоров с папой Климентом XI о Польше. На обратном пути он побывал в Венеции, Вене, Гамбурге и Голландии. С 1711 г. он был послом в Гааге, в 1714 представителем царя на переговорах в Брауншвейге о мире между Россией и Швецией. С тех пор он ездил между Голландией, Францией и Англией. В 1717 г. он сопровождал царя Петра во время его визита в Голландию, Австрийские Нидерланды и Францию. О русском после Куракине нидерландский историк Схелтема пишет:

"Несмотря на то, что в общем итоге, по стечению обстоятельств, переговоры с ним были мало удачны, им были очень довольны, так как его поведение во всем отличалось от его предшественника [Матвеева]. Его записки были написаны в вежливом тоне и на хорошем французском языке, а не на плохом латинском, как у его предшественника. В свою бытность в Гааге, и так до смерти! Петра, он очень редко обращался к нам с просьбами о свободном! ввозе и вывозе продуктов; не было найдено нами в архивах жалоб о после или его свите. Жил он в нашей стране на весьма широкую ногу, и вел себя во всем как подобает его престижу".

Дневник Куракина, посвященный его заграничным поездкам, составлен по-русски, но открывается фразой на весьма сомнительном итальянском. ⁴ Дневник и дальше изобилует словами из чужих языков, особенно итальянскими. Кстати и некстати употребляемые варваризмы, порой почти неузнаваемые, коверкают и его русский язык. Голландский стюйфер (stuiver, мелкая монета в 5 сентов) у него то "штываль", то "штивель", приверженцев реформированной церкви он называет "реформиры", видных и знатных лиц - "посполито персоны", иностранцев - "форестиры", ассамблею - "осамлея". В одну итальянскую "читадинку" (горожанка) он был "инаморат" (влюблен). Встречаются такие слова и выражения, как "куриезита&q! uot;, "магнифико живет", "весьма не контент" и, наконец, "рад возвратиться в патрию". ⁵ Здесь Куракин побил все рекорды: и другие русские путешественники того времени охотно заимствовали за границей новые слова, но ни один из них не отвык от родного слова "отечество". В названиях городов полный разнобой. Антверпен он пишет то кириллицей, то латинскими буквами, то на нидерландский, то на французский манер: Antverpen, Антверпен, Анверс, Амверс. Для Брюсселя тоже четыре формы: Брусел, Брусель, Бруселес и Брюсселлес. ⁶

Интересы Куракина как путешественника весьма разнообразны. Правда, они довольно поверхностны, а его суждения лишены оригинальности, однако увлекает его буквально все, что он встречает на своем пути. Это первый российский путешественник с таким всесторонним интересом к жизни Западной Европы - к религии, политическим установлениям, хозяйству; та! ким образом, он был полноценным учеником Петра I, прототипом ч! еловека нового типа. О двух экономически самых сильных тогда государствах он пишет:

"В нынешний наш век из европейских которой народ или область видим в славе, и в силе, и в почитании, - то есть Англия и Голландия, одна - корона, а другая - республика, от всех не токмо европейских, и других частей света потентатов и республик в почтении и славе. Но сия слава, честь и сила оным народам пришла от богатства, а богатство от ремесленных и купечества". ⁷

С не меньшим почтением относится он и к западной науке и искусству, а как раз это было в то время далеко не очевидно: допетровская Русь к Западу, в общем-то, относилась враждебно.

В его дневнике сухие деловые записи (о расстояниях, местах для ночлега, ценах) соседствуют с запоминающимися описаниями достопримечатель-ностей, снабженными иногда его собственными комментариями. Так, он отмечает торговый дух голландцев, но также их жадность. В одном из их городов люди неучтивы и ! слишком охочи до денег. О голландской столице он пишет: "Амстердам имеет очень могущественное купечество, занимающее первое место среди купцов всей Европы. Жители Амстердама все занимаются торговлей; они очень зажиточные люди". В исторических областях Брабант и Фландрия, составлявших Южные Нидерланды, он внимателен и к непростой языковой ситуации: наряду с местными диалектами нидерландского языка там был распространен и французский.

"А резиденция в Брабанте - Брюсселес, а Фляндрии - город Гент, славные и великие города. И особой язык Фляндрии; толькож во всей Нидерляндии или, как ныне просто называют, во всем Брабанте, все уже обыкли говорить по французски". ⁸

Об Антверпене:

"Antverpen - место не малое, где пристань была славная в Европе, и торги славные, как ныне в Амстердаме. Только галанцы все то у них отняли, и никаких судов не пропускают. В том городе видеть иного нечего, только церковь ез! уитскую, которая из мармуров сделана, и письма в ней славного ! здешняго писца". ⁹

Андрей Матвеев (1666-1728) был одним из первых постоянных предста-вителей России за рубежом. Он был послом в Голландии с 1699 по 1711 г., а затем получил назначение в Вену. Из Гааги ему приходилось выезжать с дипломатическими поручениями также во Францию и Англию. В Версаль в 1705 г. он проехал через Бельгию. Цель поездки была дипломатическая: Петр искал среди европейских держав посредников для заключения мира со шведским королем Карлом XII. К тому же желательно было заключить с Францией торговый договор. Но ни одной из этих целей достичь не удалось, и Матвеев возвратился в Гаагу ни с чем. Андрей Матвеев был один из самых передовых людей петровского времени; его дочь Мария Андреевна (Матвеева-Румянцева) была одной из любовниц Петра Великого. ¹⁰

Заглавие записок, датированных сентябрем 1705 г., звучит так: Дневник неофициального посольства к французскому двору! . ¹¹ Матвеев не только, как полагалось в XVII веке в отчете о дипломатической поездке, подробно описывает лиц, которых встречал, приемы и аудиенции, но и дает объяснения увиденному. Собственные суждения он высказывает не только об искусстве и архитектуре, но и, например, о крайней бедности местного сельского населения.

Переехав со стороны Голландии границу Испанских Нидерландов, он сразу замечает: "Жилье почалося самое плохое, и народ попремногу во всем скудной, которой нарочно по дорогам, видя приезжающих, ждет и многолюдством бежит с великими докуки прося милостини" (с. 34).

Дипломаты того времени осматривали в пути не только жилые постройки и церкви, но и уделяли много внимания укреплениям, военному значению городов. Вот характерный пример. Об Антверпене, главном порте Южных Нидерландов, стоящем на реке Шельда, Матвеев рассказывает:

"Описание города Антверпии. Вышеобъявленной город самого старинного! здания, жительством многолюдной, в нем домы каменныя великия,! однако ж не размерны и архитектуры самой плохой и ветхой, основательная городовая крепость не гораздо крепка. При том городе две фортификации зело крепкого и нового здания, в городе том девять ворот. Мимо сего города с одну сторону течет река, называемая Шел, по которой ходят великия суды и корабли, где торговля есть великая, и купечества тот город полон (с. 35)".

Андрей Матвеев за несколько лет до приезда Петра Великого в наши края дает подробное описание фламандских и брабантских городов, такое редкое в XVIII веке, что стоит полностью процитировать его:

"Описание города Антверпии <...>.
Кляштор езуицкой.

В том же городе преблагословенныя Марии девы богородицы великой кляштор, или монастырь, внутри весь различных мраморных итальянских архитектур с обоих сторон алтарьми по премногу украшен. Наверху хоры с слупами и с балясми мраморными ж, которыя из Италии, из города Геневы, нарочно привезены туды. Письма живописныя в церквах и н! ад алтарями, и на потолках самых преславных древняго веку живописцев, особливо ж хвальных веку того Робенса [Рубенс] и Вандейка.

В том кляшторе 40 особ регулы, или устава езуицкаго, которыя посла зело почтенно приняли, и везде ему все объявляли с высоким почитанием, и в две библиотеки вводили, в одну генеральную в 4-х каморах, где находятся многия тысячи книг разных языков с разделением; в одной книги восточных и западных святых отцов, в другой историческия всех ауторов латинских, в третей богословныя, в 4 каморе всяких языков книги различныя, все с подписанием ясным и с нумерами на всякой ис тех книг.

Другую библиотеку казали, где оне сходятся повседневно для всегдашнего чтения книг, и того ж времени восточных и западных отцов жития помесячно, наченшии с януария, счиняли оне на латинском языке и уже по май месяц тогда были насвет выданы.

В том же городе Антверпии разных регул монашеских мужеска и женска полу кляшторов и парахиальных, или прихоцких, с 50 ц! ерквей древняго изрядного здания.

В том же городе стояли! тогда 4 баталиона француской и гишпанской инфантерии, или пехотных войск, на них салдатское платье, одно суконное белого цвету подпушено красным, а другое из белого сукна и красное подпушено темноголубым.

В приезд посольской к постоялому двору офицеров и знатных жителей города того стечение было бесчисленное.

Мехелен. (Mechelen)

Того ж дни посол, оттуды путь свой предприняв, имел ночной стан в брабанском городе, названном Мехелен, которой разстоит от Антверпии время четырех часов, в знатном герберге, которой называется де крон, или короною (De Kroon).

Вышеимянованной город самой плохой крепости, и ворота в нем о двух башнях круглых, самаго старинного образца, и проезд долгой и зело уской, и никакой фортификации нет, ни салдат в нем. Жительством тот город многолюден, и домов каменных много, которыя таким же ровным обрасцом строены, как и в Антверпии; в нем губернатор был господин граф Гровендунг (Grobbendonk).

В сем же городе церковь превеликого ! здания з башнею зело высокою, которую длинныя своды, зело хитрою архитектурою сомкнутыя, без нижняго основательнаго грунта под нею положеннаго [держат].

Та церковь есть во имя святого мученика епископа Румолда (Rumoldus), где его тело на высоком театре в первом апортаменте, или пределе, высоко в серебреной раке предивного художества, четверугольной, положено, за двемя затворами двойными резьбы зело дивной работы деревяной, позолоченными.

В церкви той алтари и столпы мраморныя, и на всех ангельския лики из белаго ж мрамора, зделаныя узорочнаго художества, и в средине той в совершенном человечестве вылитыя из зеленой меди подобия пророков Моисея и Давыда царя.

Святыя иконы в ней предивных и древних живописцев и спасителевы страсти в олтарях и около церкви, по подобию совершенного человечества высоким художеством из мрамора изваянный. В том же городе езуицких и иных регул, или уставов, кляшторов и парахиальных, или прихоцких, 24 церкви. От сего города Ме! хелена разстоянием с час при городке Лире (Lier) лежало тогда ! большое французское войско обозом своим, над которым правительствовали тогда его пресветлейшество Максимилиан Эммануель, курфистр баварской, и французской маршал Франции дук де Виллероа (de Villeroi).

Провинции, или уезды, вышеименованных городов по дороге посредст-венного жилья, и поселянство вельми скудное, все ходят в ободранном платье и в деревняых выдолбленых башмаках и дворовое строение имеют самое плохое, збитое из глины, подмазано по дереву известью.

Дермунд. (Dendermonde)

В 14 день [сентября 1705], из Мехелена выехав, посол достиг до города брабанскаго, именуемаго Дермунда, державы гишпанской, которой разстоит в 6-ти часах времяни от Мехелена, где посол столовой вместе и ночной стан имел за трудностьми от грязей.

Описание сего города.

Тот город Дермунд есть крепости самой старинной, однако ж жительства довольного, и домов строение в нем подобно антверпским и мехеленским, только вся крепость города того состоит в приводе воды, по б! лизости реки Шели (Schelde / l'Escaut), которую во время нужды при нападении от неприятелей могут в два часа чрез водозводы и дале кругом того города привесть воду и выпустить. В том же городе четыре ворот, 9 кляшторов, или монастырей, разных регул, или уставов законников, и два костела, или церкви прихоцких.

Правительствует в том городе губернатор гишпанской дон, или господин, Антони Дебаилле (Don Antoni o Luiz del Valle) c сыном своим маркизом Дебаилле ж, которой по нем будет наследником того губернаторства.

Обсылка губернатора к послу.

Сей губернатор по прибытии посла в город вышеозначенной присылал именем своим с приветствованием о благополучном приезде его превосходительства посла майора своего господина Декарельля (Decarelia) и со объявлением всех своих услуг, оговариваяся, что он, губернатор, сам к послу не бывал за неудовольством в здравии своего состояния тогда.

Посольской постоялый двор.

Посол стоял в первом герберге гор! ода того, называемом онфар (De Ooievaar), или птица аист; того! дому в верхния полаты собирается вышепомянутого города магистрат, или правительство, вместо ратуши, или приказа.

Костел кормелитанов.

В том же городе посол был в кляшторе законников, имянуемых кармелитанов, который закон свой приняли от светого пророка Илии с горы Кармильской, и та регула, или закон, их утвержен чрез Альберта, патриарха иерусалимского, и чрез Иннокентиа 6, папу римскаго.

Те законники носят одежду исподнюю багрянаго цвету, а верхнюю всю белую с тафьею и с кукулем таким же. Седмижды в сутки сходятся на молитву соборне, едят на трапезе без скатерти, с малым удовольствованием самой посредней пищи, кроме рыбы, мяса, николи не едят, разве при конечных болезнях, так же из вина довольствуются однем пивом.

Особливо ж по своему правилу имеют в изрядном своем огороде отшельничество пустынное, в котором есть олтарь для службы божей и несколько маленьких келей, где все братии по чередам с начала весны и лета до осени по две особы живут по 10-ти дн! ей, не видаяся с протчим братством, где они непрестанную мшу, или службу божию, в те дни им определенную, уединенно отправляют: по уставу законники ходят все босыми ногами в колотках деревяных.

Библиотеку имеют с олтарем, где по отправлении мши собираются все братство вместе и читают книги и что надлежит к будущему их регула, или правила, ко исправлению, управляют соборне, книг имеют скудное удовольство.

Огород их зело изобилен избранными винограды, и фигами, и иными плодами, от которых с удовольством приор их, или настоятель, обсылал тогда посла.

С четверть часа от того вышепомянутого города видимы были 8 шанец французских, из которых во всяком могут вотти по 50 человек салдат, но того времяни никаких ротных людей в них не было.

Гент.

В 15 день [сентября], выехав, посол из Дермунда имел свой столовой обще и ночной стан в знатном и в великом городе Генте, которой разстоит от города Дермунда пять часов.

Описание его.

То! т город обретается во Фляндрии фляндрской под державою гишпанс! кою, фор тификации не само крепкой, вал земляной около его и рвы мерныя.

Перед тем городом есть учинена особая цитадель, или крепость, которая попремногу укреплена водовзводом из реки, называемой Шели, которая в трех местех сквозь тот город протекает; в той крепости стена каменная не само высокая, в крепости ж той и в городе был тогда один баталион гишпанских салдат.

Вышепомянутой сей город гораздо велик и пространен, 2 с получасом часа сказывают быть за известно обходу времени около его; жилье в нем зело многолюдное, домы все каменныя обрасцов старинных, однако ж величеством и красотою те домы лутче антверпского строения, только вельми улицы нечисты, и в городе том много запустелых мест.

Число великое кляшторов.

В том же городе костелов и кляшторов, или монастырей, розных законов мужеска и женска полу с 70 быть сказывают.

Губернатор и комендант в том городе есть гишпанец господин маркиз де Мариннес (de Marinez).

Того города ключи и надзират! ельство во всем имеет господин Фаилль грань Баиллио (grootbaljuw Faille), полковник гишпанских пехотных войск.

В том городе изчисляют быть жителей и всякого чину людей с 15 000 дворов, также мужеска и женска полу с 300 000 душ.

В том же городе 98 мостов, под которыя могут проходить большия суды, сняв машты, и еще 22 моста в нем же, под которыя не проходят суды, мосты те все каменныя.

В том же городе 26 островов, которыя все населены розным жильем.

Ратуш.

Того ж города ратуш, или приказ, смотрел посол, которой великого и старинного, однако ж изрядного здания, богатою рукою построенного; в нем 4 великия полаты: первая, где собирается начальной магистрат провинции фляндрской; та полата убита вся залотою кожею, стол великой поволочен темнозеленым сукном, в начале стола стоят креслы президентовы, а по обе стороны стулы простыя той коллегии, или товарыщества.

Другая полата, где собираются скабины, или разыскных дел судьи, где осуждают ви! нныя, убита такою ж кожею, как и первая, и стол в ней такой же! . В той же полате противо стола поставлена персона арцуха де Анжу (Anjou), или Филиппа 5-го, короля гишпанского, присланная из Мадрита, в меру возраста его, которая написана с самого его подобия, в рамах позолоченых, под балдахином бархатным гладким черчетого цвету, обложенным широким круживом золотым и бахрамою.

Третья камора, где собирается старой магистрат для росправ нужных людей, вдов и сирот ко удовольствию их по их прошениям.

Четвертая полата наверху чрезмерного величества и украшена живописными персонами великими всех славных побед Карола 5, цесаря римского, как он в полон взял короля французскаго Франциска перваго, курфиста саксонскаго и ляндграфа Гессен-Касельскаго, и коронациа от папы римского прежних королей гишпанских, также и умершаго короля их Карола втораго персона на лошади, преславных и старых живописцев; в ту камору в той провинции фляндрской сенат и магистрат збираются обще всенародно во свое время, когда коронуются короли гишпанския или указы свои пр! исылают к ним для чрезвычайных поборов с тех провинций фляндрских во время войны.

В том же ратуше олтарь с изрядным уборством и с иконами живописными дивными, разделен великими точеными из зеленой меди балясами, где повинныи судьи всего правительства, прежде отслушав миссы, или божеи службы, на всякой день, итти в тот ратуш для росправы всяких настоящих дел своих.

Президентом заседает советник провинции фляндрской господин Фондергит (Vandergiet) над всеми статы Фляндрии, под которым обретаются бургамистры и скабины.

Подобие Карoла 5, цесаря римского.

В том же городе на большем рынке, которой называется Новой торг, на великом пирамиде, или столпе, довольной вышины стоит подобие Карола 5, цесаря римского, в короне и скипетром, с его прямого изваяно (как слышится) лица, медное, вызолочено накрасно.

Его рождение в сем городе.

Тот цесарь родился, по описанию историков достоверных, в сем же городе и крещен в катедральной, или в со! борной, великой церкве 1500 годе февраля 25-го дня. Он родился! на прин цессе Гофе (Prinsenhof) в малой самой каморе, которая доныне невредно стоит, украшена изрядными резьми всех в его цесарскую жизнь славных побед и дел, которую посол видел. В той же каморке написано над комином латинскими литерами, что в день светого Матвеа в малой сей каморе рожден Карол пятый.

В том же городе 600 улиц и 13 площадей торговых.

О бискупе.

В сем же городе бискуп, которой правительствует над катедральным костелом; тот костел премножество имеет в себе олтарей и древних живописных икон неоцененнаго художества, и под первыми олтарями преславной работы в меру человеческую изваянныя страсти спасителевы, снятие со креста и положение во гроб.

Костел бископов.

В том же костеле бископов гробы, над которыми подобие их из белого мрамора изваяны вельми хитрым художеством, каковы оне в жизни своей обреталися.

В том же городе посол бы в кляшторе монахинь закона святыя Елисаветы, которых в той киновни с 900 обретается особ! . Носят покрывала белыя, ходят в черном платье, где во время вечерни с органами оне пели партес, какой сладости голосов их описать невозможно. Правило имеют нетяжкое и могут выходить без удержания свободно замуж, естли не похотят в том законе больши быть.

В том же городе посол был в кляшторе законников правила светого Августина, которыя носят белое платье. Те августинная посла приняли с великим почтением и все службы монастыря своего, и трапезу, и огород объявляли, что достойно было смотрения.

Того ж города закона амморитскаго кляштора светого апостола Петра аббат, или игумен, всегда чин имеет королю гишпанскому, кто вновь наступит на то королевство, подать шпагу, где и нынешней Филипп 5 принял то благословение и шпагу от него. Сей чин определился издавна, когда фляндрския графы учинилися корольми гишпанскими. Посол в сем городе с 15 дня до 17 [сентября] пробыл для отпуску почты к Москве и для опочину своих лошадей.

Деинсе. (Deinze)

В 17 посол! , из того города с утра выехав, имел столовой свой стан при го! роде фля ндрском Деинсе в герберге, или на постоялом дворе, красного оленя, которой от Гента в 3-х часах времяни отстоит. Сей вышепомянутой город особливо принадлежит правлением к губернатору бриссельскому гишпанцу господину маркизу фон Деинсу (van Deinze).

Тот город Деинс был зело крепок до прошлого, 1695 году, но потом в 1696-м году взят был и разорен от французскаго маршала господина дуки де Виллероа. Сквозь сей город течет река, именуемая Лей (Leie), которою вся окресность того города и предместие может при случае нужды потоплено быть.

В том же городе ратуш изряднаго здания.

Гарлебек. (Harelbeke)

Того ж числа посол имел ночной стан, от вышепомянутого города отъехав 4 часа, в городе гишпанском, названном Гарлебек, старинном, надлежащем к провинции фляндрской же, в герберге, которой имеет знак двоеглаваго орла.

Крепости в том городе никакой нет, ни коменданта, только городовой магистрат, или правительство. В нем парахияльной, или прихоцкой, кост! ел и кляштор законников, и всякаго жительства с 200 дворов строения, старинного и гораздо плохого.

Куртре. (Kortrijk / Courtrai)

В 18 день, с утра из вышепомянутого города выехав, посол, с час оттуды проезжая к городу Куртре державы гишпанской, с великим почтением был встречен.

При самом приближении его превосходительства к городовому валу от офицера, нарочно поставленного там при пушках, дан был знак пушкарем, с которого валу из пяти пушек двожды выстрелено было, как посол приезжал к воротам и въехал в город.

Встреча послу.

Не доезжая городовых ворот, встретил его, посла, того вышепомянутого города французский губернатор, королевскаго величества французскаго покоевой господин маркиз де Ловилло (de Lovilleau) с многими офицеры, которой от его пресветлейшества курфиста баварского яко от наместника гишпанскаго Брабант и Фляндрии учиненной, имеющий на себе ордон святого Людовика на алой малой ленте и на правой стороне золотой ключ, к! оторой, не доехав посольской кореты, вышел и, посла зело учтив! о поздра вя с великим благодарением, от посла был отправлен; и от себя он, губернатор, посылал правожать за город маеора своего на лошади, которой ехал перед посольскою коретою до самаго предместия за город. При въезде посольском в вышеозначенной город стояли на карауле полкомпании горожан, и держали мушкеты на карауле, и били притом в барабаны.

Проезжая посол мимо ратуши, где стоял капитан горожанской, при нем прапорщик, которой в проезд посольской тем знаменем по чину зело вежливо комплемент отдал, а горожане стояли с мушкеты на карауле. При том встречен посол на месте том же того ж города от магистрата от 12 или 15 особ самых знатных, которыя послу к великому удовольству его изрядную речь на французском языке отправили, радуюся о его прибытии в их край, и от посла тако ж учтиво в коротких словах благодарение отдано.

У последних городовых ворот в проезд посольской стоял другой прапорщик с 30 человеки горожан, которыя тако деж послу честь отдали, как при въезде в город у! первых ворот. Тот город Куртре старинной нетвердой крепости, только вал земляной надежнее каменных стен есть, домы жителей города того ветхи и каменного строения старинного ж, в нем 15 костелов и кляшторов розных законов монахов и монахинь.

В полчетверти часа отъехав от того города, начался рубеж земли французской, в прошлых годех завоеваныя от французских королей у державы гишпанской". ¹²

После этих немногих известий русских дипломатов начала XVIII века о Южных Нидерландах приходится ждать еще более чем полвека, прежде чем появятся новые свидетельства. За это время многое изменилось. При Екатерине II за границу ездили не только дипломаты, но и отдельные вельможи. Богатая знать надолго отправлялась в путешествие с познавательными целями, причем обязательным считалось посетить Францию, а также для лечения и развлечения на одном или нескольких курортах.

Типичным русским туристом XVIII века был Никита Демидов (172! 4-1789). Главная причина его поездки - болезнь жены, нуждавшей! ся в цел ебных минеральных источниках, в частности в южно-нидерландском местечке Спа. Путевой дневник Демидова составлен не им, а его секретарем, который с большим почтением, в третьем лице, пишет о своем хозяине. Через Кенигсберг, Берлин, Дюссельдорф и Ахен Демидовы со свитой прибыли в Спа, затем посетили Мехелен, Антверпен и Голландию. Оттуда через Брюссель они проследовали в Париж. Не был забыт и Лондон.

В "Предуведомлении", открывающем дневник поездки, которая состоялась в 1771 г., мы читаем: "Сей же журнал издается для Его [Демидова] фамилии в единственное напамятование тех мест, кои в чужих краях по возможности видеть случилось". ¹³ Примечательны в книге лаконичные описания и характеристики, которые хотя и верны, но изобилуют общими местами или кажутся просто переписанными из путеводителя. Так, о голландском Роттердаме сообщается только, что это город "по Амстердаме первой величиною, торговлею и богатством&q! uot; (с. 15). Описывается лишь то, как проходило само путешествие, личные же впечатления почти полностью отсутствуют.

Отдавая дань тогдашнему, ставшему при Екатерине хорошим тоном преклонению перед Петром Великим, Демидов рукой своего секретаря также превозносит Петра и говорит: жители Спа "вменяют себе в честь, что они видели у себя такого Великого Государя", ведь Петр, находясь в Спа в 1717 году, построил там на свои средства большой павильон, где курортники могли пить целебную воду даже в сырую, дождливую погоду (с.13). Некоторое удовольствие путешественникам доставило посещение в Льеже мануфактуры, где красят меха: "Содержателю надлежит отдать справедливость в приведении в совершенство сей фабрики, почему она и заслуживает смотрения каждаго любопытствующаго" (с. 14). Там же Демидов побывал в богоугодных заведениях: сиротском доме, приюте для бедняков, доме для умалишенных, но ограничился лишь замечанием, что эти заведения содержатся на сре! дства города.

Современник Демидова граф Владимир Орлов (! 1743-183 1) также отправился в 1770-1771 гг. за границу. Он проехал Польшу и Германию, побывал в Париже, а затем через "Бельгию" - Спа, Монс, Брюссель ("город небольшой, но прекрасный"), ¹⁴ Лювень, Льеж - двинулся в Голландию. Оттуда назад в Южные Нидерланды (Антверпен). Заехав еще в Лондон, Орлов через Спа возвратился в Россию. По краткости своих заметок он не знает себе равных: о путешествии, продлившемся 14-15 месяцев, рассказано на 13 страницах! Впрочем, издатель его дневника отмечает, что "граф описывал Западную Европу... в том же наблюдательном духе, с которым в путешествиях по России обращался к течению рек и к почве" (с. 249). Как англофилу, ему больше всего пришелся по душе Лондон, где, как он признается, заседание палаты общин "произвело на меня приятное впечатление, и я ощущал почтение к оному" (с. 261-262, курсив Орлова). О Нидерландах же нашему англофилу рассказать чего-то запоминающег! ося ровно нечего.

Чисто светский туризм представлен в записках баронессы Н.Строгановой (1743-1819). В своих написанных по-французски мемуарах, опубликованных сто с лишним лет спустя на русском языке, ¹⁵ она повествует, как вместе с графиней Салтыковой ездили в Спа и Париж, причем подробно описывает свои визиты ко всем русским и иностранным вельможам. Проф. Столс замечает, что подобные путешествия были для тогдашнего благородного общества "приятным времяпрепровождением, позволяющим расширить круг светских знакомств и поддержать беседу и переписку" и что "почти неизбежным этапом" в этом маршруте был курорт Спа, "куда ежегодно летом в это "Кафе Европы" стекалось больше тысячи иностранцев". ¹⁶ Баронесса Строганова видела то же, что и Демидов, но впечатления ее скудны и стереотипны ("мне понравилось" или "мне очень понравилось"). О Пар! иже: "Все меня удивляет и восхищает. Этот город кажется м! не целым миром. Одним словом, я вижу все как бы во сне" (с. 35). О Брюсселе: "Город мне бесконечно нравится. Я нахожу сходство с Петербургом" (с. 34). Далее можно найти в ее воспоминаниях ругань на грязные постоялые дворы, на медлительных лошадей и плохие дороги.

Таковы немногочисленные упоминания о землях будущей Бельгии, которые нам удалось найти в русских текстах XVIII века. По сравнению с тем, что россияне в эпоху Просвещения писали о Франции, Германии, Англии и Италии, это, конечно, свидетельства совсем незначительные. Только в XIX веке интерес к Бельгии заметно возрастет. Этому в немалой мере будет способствовать Бельгийская революция 1830 г. ¹⁷

Примечания: