Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
Общество → Человек и общество

1:0 в пользу истины 19222

Открытая группа
1179 участников
Администратор Людмила 59

Важные темы:

Модератор -Олег-

Активные участники:

Людмила 59

Последние откомментированные темы:

20250822143514

←  Предыдущая тема Все темы Следующая тема →
-Олег-
пишет:

Станет ли Китай цетром глобализма.

СТАНЕТ ЛИ СОВРЕМЕННЫЙ КИТАЙ ЛИДЕРОМ ГЛОБАЛИЗАЦИИ? Почему Поднебесной при Си Цзиньпине стало по плечу то, чего не она не осилила при Ху Цзиньтао, и о чем даже не помышляла при Цзян Цзэмине? Владимир Павленко 15 декабря 2018  18:40 Отправить по email    Напечатать МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ

Саммит «Группы двадцати» в Буэнос-Айресе, как и ряд предшествовавших событий, связанных с китайско-американской торговой войной и серией вояжей в Поднебесную влиятельных заокеанских персонажей – от Генри Киссинджера до Билла Гейтса – наглядно показалинтенсивный рост роли КНР в мировых раскладах. С другой стороны, и сами китайские руководители не скрываютстремления к максимальному расширению глобализации, упаковывая его в формулу «глобального экономического управления».

Между тем, еще десятилетие назад многое обстояло иначе, и Китай тогда не только не заявлял нынешних притязаний, но и вместе с Россией этой самой глобализации скорее противодействовал. Вспомним эпизод марта 2009 года, когда в канун саммита «двадцатки» в Лондоне Пекин совместно с Москвой выдвинул проект введения новой мировой резервной валюты вместо доллара, организовав тонкий троллинг Вашингтона в самом уязвимом месте и обнародовав стратегические планы западных элит.

И это вызвало истерическую реакцию всех инстанций в США – от президента Барака Обамы до глав минфина Тимоти Гайтнера и ФРС Бена Бернанке. Запад тогда отыграл назад, погасив подожженный им самим пожар знаменитыми QE – программами «количественного смягчения». И, включив печатные станки ФРС и ЕЦБ, через ту же «двадцатку» залил наличностью «придворные» глобальные банки, восстановив шаткий статус-кво в мировых финансах.

Понятно, что с тех пор с Пекином тщательно поработали извне. Особенно после того, как провалами закончились визиты в Поднебесную в том же 2009 году «патриархов» американской закулисной политики Збигнева Бжезинского и Генри Киссинджера, и в результате не состоялся продвигавшийся элитами коллективного Запада проект G2 – китайско-американского междусобойчика, призванного разделить постсоветское, а заодно и европейское наследство.

Если коротко и без деталей, то сегодня определенными концептуальными кругами на Западе вопрос ставится еще «шире» и «смелее». «Мировой центр» должен перекочевать из США, ударившихся при Дональде Трампе в «плановый», обусловленный этой пересменкой, изоляционизм, именно в Китай. Для этого в архив сдали идею Фонда братьев Рокфеллеров (RBF) о разделе Поднебесной на север и юг. И перешли к первым практическим шагам, которые были сделаны в конце 2015 года.

Юань включили в «корзину валют» МВФ, а в Париже было заключено новое климатическое соглашение взамен Киотского протокола, в реализацию которого Пекин включился так рьяно, будто за несколько лет до этого не он организовывал и возглавлял коллективную антизападную фронду «Группы 77» мира развивающихся стран. Буквально через год, в январе 2017 года Си Цзиньпин уже «солировал» в Давосе, обещая собравшимся «сильным мира сего» бороться с американским протекционизмом.

Так что, как видим, продолжение этой истории в нынешних условиях торговой войны между КНР и США имеет непосредственное отношение отнюдь не к самой этой войне, а скорее к смене в том же январе 2017 года власти в США. Трамп пришел для того, чтобы Америка освободила Китаю мировой экономический и глобализационный Олимп. Отдают ли себе отчет китайские элиты в том, что это лидерство будет временной ступенькой к глобальной Британской империи 2.0, завершающий этап подготовки к которой был запущен с помощью Brexit, - отдельный вопрос.

Как и то, что если осознают, а так, видимо, и есть, то какую выберут стратегию – послушно послужить транзитным звеном или, получив «кормило власти», обратно его уже не возвращать? И если второе, то насколько имеется уверенность, что это получится, и чем, какими соображения или даже гарантиями, такая уверенность подкреплена?

Но это, как говорится, внешний контекст происходящего. Нас же интересует то, чем, кроме смены поколений руководителей КПК и КНР, нынешние времена отличаются от событий десятилетней давности? Почему такой разворот – от твердого «нет» в 2009 году до нынешнего уже даже не застенчивого «да»?

Не будем копаться в возможных вариантах ответа на еще один важный и деликатный вопрос о борьбе группировок в партийном и государственном руководстве КНР, кто из них конкретно – «комсомольцы», возглавляемые Ху Цзиньтао и представленные Ли Кэцяном, или последователи «шанхайской» группы, из среды которых вышел Си Цзиньпин, перебравшийся в столицу, где стал зампредом КНР при прежнем генсеке, прямиком с руководства Шанхаем, стали инициаторами этого разворота.

Важнее другое: в 2009 году, если не на волне, то уже на восходящем тренде определенных внутренних событий, Китай к международной роли, на которую претендует сегодня, был еще не готов. И, прежде всего, именно с точки зрения внутренней (не)стабильности. Сегодня же эта страница перевернута – страна объективно консолидирована. В частности, устранен, по крайней мере внешне и на определенное время, наиболее «проблемный» фактор – модель преемственности власти, основанная на поэтапно осуществляемой системе сдержек и противовесов, внедренной в свое время Дэн Сяопином.

Сделаем здесь маленькое отступление и раскроем, в чем эта преемственность заключается. Точнее, заключалась.

В Китае три руководящих должности – Генеральный секретарь ЦК КПК руководит партией, Председатель КНР – государственный лидер, но им по традиции становится новый генсек; именно партийное лидерство обеспечивает лидерство в государственной иерархии. Военной организацией и управлением ведает Центральный военный совет (ЦВС), на который напрямую, по сути, в обход министра национальной обороны, входящего в Госсовет и подчиненного премьеру, замкнут Объединенный комитет начальников штабов, аналог нашего Генштаба (кстати, и ЦВС КНР – это проекция ЦВС КПК).

Избранный осенью на съезде КПК новый партийный лидер, в марте следующего года, на сессии ВСНП, становится и первым лицом государства. При этом предыдущий представитель прежнего поколения руководителей на некоторое время (в случае с Цзян Цзэминем, например, на три года) сохраняет руководство ЦВС. Это и есть та самая система сдержек и противовесов, которая работала со времен Дэна..

В горниле тяжелейшего политического кризиса, и родилась эта знаменитая модель китайской преемственности. И отметим, что лакмусовой бумажкой, отразившей ее эффективность как в зеркале, явилось сохранение и КПК, и КНР. В отличие от не отыскавших такой модели и потому не ответивших на вызов времени и распавшихся КПСС и СССР.

 

Следует отдать должное Си Цзиньпину: сосредоточив в кратчайшие сроки в руках всю полноту власти, он смог навести порядок. И в обмен на разрушенную модель преемственности страна получила беспощадную борьбу с коррупцией, перед которой пасовали его предшественники. С позиций прошедших лет становится очевидным, что именно эти действия, олицетворением которых служит фигура главы Центральной комиссии КПК по проверке дисциплины (ЦКПД) Ван Цишаня, ныне – зампреда КНР, во многом спасли современную КНР от последствий утраты авторитета в народе, пережитых бывшим Советским Союзом.

Возраст Ван Цишаня, которому в этом году исполнилось уже 70 лет, а также его отсутствие в Посткоме Политбюро ЦК КПК, не позволяют ему претендовать на преемственность власти, и, следовательно, ее передачи на намеченном на 2022 год XX съезде КПК не будет. Или, скажем осторожнее, предпосылок к этому пока не наблюдается. И, очень похоже, что именно долгосрочная, концептуальная, предсказуемость китайской внутренней политики, отодвинувшая горизонт стратегического планирования в КНР за границы десятилетия между двумя партийными съездами, и послужила для страны нынешним пропуском в «высшую лигу» мировой политики.

Так был запущен процесс, который сегодня оборачивается, с одной стороны, возможным китайским лидерством в глобализации, а с другой, - неопределенностью последующих перспектив глобального развития. Не забудем: конечным пунктом передвижения готового покинуть США «мирового центра» концептуалы в западных элитах считают отнюдь не Пекин, а Лондон. Пока неизбежность будущих противоречий между этими центрами затушевывается их взаимной дружественной риторикой, из которой следует, что между Китаем и Великобританией установилась «золотая эпоха» или даже «золотая эра» двусторонних отношений. Как будет на деле – увидим.

Ну, а к перипетиям весьма интересного и содержательного развития внутриполитической обстановки в КНР в преддверие прихода к власти в 2012 году пятого поколения руководителей во главе с Си Цзиньпином, нам, по-видимому, еще предстоит вернуться, чтобы лучше представлять происходящее в этой, далеко не безразличной нам стране. И делать из этого надлежащие выводы.
Это интересно
0

-Олег-
15.12.2018
Пожаловаться Просмотров: 329  
Комментарии 0
←  Предыдущая тема Все темы Следующая тема →


Комментарии временно отключены