Великолепная беседа. Со всей очевидностью доказывающая - апофеозом развития русской нации, как имперской, был Советский Союз.

А затем те, кого в Совке  кормили плохо, начали создавать уже нацию буржуазную.

После того как, благодаря Михаилу Сергеевичу и Борису Николаевичу, свернули с русского на общечеловеческий путь развития.

И хоть и не догнали пока на нём Вильну Украйну, ну так на то мы и долго запрягаем...

Рутуб + Ютуб  с оглавлением, текст (длинный).

(30) Часть 37. Россия в Первой мировой: историки против мифов / Кирилл Назаренко и Егор Яковлев - YouTube

00:00 — Могла ли Россия не участвовать в Перовой мировой?

05:08 — Потери русской армии: правда и мифы

09:19 — Экономика войны: почему Россия не справилась?

16:44 — Аграрный вопрос и кризис власти

24:16 — Снарядный голод и военные провалы

28:40 — Николай II как главнокомандующий: роковая ошибка

30:56 — Пропаганда и разочарование в войне

44:56 — Проблемы в тылу: инфляция и падение уровня жизни

48:50 — Железнодорожный коллапс и топливный кризис

55:42 — Хлебные очереди: начало конца

01:01:39 — Неразбериха в управлении тылом

01:07:53 — Отношение интеллигенции к войне

01:12:34 — Заговор элит и предательство генералов

01:20:46 — Ситуация накануне Февральской революции

01:26:29 — Отречение Николая II от престола

01:30:15 — Путешествие с Кириллом Назаренко

1

00:00 — Могла ли Россия не участвовать в Перовой мировой?

- Добрый день, дорогие друзья. С вами я, Игор Яковлев. Это цифровая история. И у меня в гостях вновь доктор исторических наук Кирилл Борисович Назаренко.
 

- Здравствуйте, Егор Николаевич. Здравствуйте, наши уважаемые зрители и слушатели.

- Сегодня мы продолжаем цикл История России главное. И как и обещали, мы поговорим о Первой мировой войне, но на этот раз уже не в глобальном контексте, а с точки зрения участия в ней России. И первый вопрос, который мне хотелось бы задать, насколько Россия могла избежать вступления в войну с 1 августа 1914 года, да, в этот исторический период или даже, можно сказать, 28 июля по новому стилю.

- Но, видите, на мой взгляд, это абсолютная фантастика. Россия не могла избежать вступления в Первую мировую войну. А в любом случае, э, даже если бы ситуация сложилась по-другому и Россия не оказалась бы у, ну, истока войны в том смысле, что австрийский ультиматум Сербии заставил Россию реагировать, то на и война вспыхнула там из-за каких-нибудь провокаций на франко-германской границе. Всё равно Россия к воюющим странам присоединилась бы. Потому что мировая война, она на то и мировая, что это была попытка радикального передела сфер влияния, передела колониальных владений, передела экономического влияния, политического влияния, военного влияния. И ни одна великая держава не могла остаться в стороне. Теперь Соединённые Штаты, казалось бы, могли бесконечно греть руки на этой войне, в ней не участвуя. Тем не менее, весной семнадцатого года они в него её вступают, потому что иначе они не смогли бы претендовать на роль в определении послевоенного мироустройства.

И также точно химерой представляются построения о том, что Россия могла якобы создать блок с Германией. Это теоретически было возможно, если бы Россия превратилась в аграрный придаток Германии, то есть ликвидировала бы свою промышленность и полностью обслуживала немецкий продовольственный рынок. Но это означало превращение России в полуколонию Германии. И для России было бы крайне негативно.

Э так что никакого ээ российско-германского блока в общем не могло быть.

Ээ те союзы, которые сложились, Германия и Австро-Венгрия с одной стороны, и Россия, и Франция с другой, они были предопределены всем предыдущим развитием ситуации.

Ну и очень быстрый экономический взлёт Германии. предопределил то, что Великобритания качнулась на сторону Русско-Французского союза. А таким образом, сама по себе расстановка сил была предопределена, и нужно было просто ждать момента, когда этот конфликт разразится, но избежать его, видимо, было невозможно.

Более того, тут ещё есть один нюанс. Конечно, если бы Николай II - э внезапно, значит, путём озарения понял, что всё кончится крахом Российской империи, его собственным расстрелом, то, возможно, что он действовал и по-другому. Но дело- это в том, что никто, ни Николай II, ни Вельгелем II, ни Франц Иосиф и близко не думали, что это всё кончится распадом империи и падением монархии, революциями и такими катаклизмами. Все думали, что это будет очередная короткая война наподобие Франкопрусской, ну, в чуть большем масштабе. Ну, закончится она за несколько месяцев. Там переделят какие-то сферы влияния, и на этом всё закончится.

2

05:08 — Потери русской армии: правда и мифы

- Хотел бы расспросить вас о том, как вы оцениваете боеспособность Русской императорской армии накануне Первой мировой войны.

- В целом, говоря о русской армии в Первой мировой войне, нужно отметить, что есть две противоположные точки зрения на ситуацию. Одна точка зрения развивалась, ну, как ни странно, в один голос и русскими эмигрантами, и советской историографией. И сводилась точка зрения к тому, что русская армия была относительно слабо технически оснащена. За это она платила дань кровью. И потери России в Первой мировой войне были очень большими. Но сейчас эти называется цифра 2.200.000 человек убитыми.

Я к этой цифре ещё вернусь, потому что я считаю её очень преувеличенной.

А и что поэтому почему и советская историография, и иммигрантская на этом настаивала?

Потому что советская историография хотела показать страдания народа и из которых вышла революция.

А эмигрантская историография хотела подчеркнуть неоплатный долг союзников перед Россией. Россия, которая отдала все силы на алтарь Победы Антанты и была потом предана союзниками, которые не спасли её от большевиков.

И в рамках этой парадигмы обе стороны натягивали сову на глобус чрезвычайно сильно. Например, возник тезис о том, что существовал якобы гигантский недоучёт потерь. Ну вот могу привести конкретные цифры. У нас, если брать данные учёта, которые были опубликованы после гражданской войны уже и базировались на анализе русских русской статистики военной времён войны, то мы увидим, что, ну, до 1 млн убитыми и умершими от Ран потеряла русская армия за первую мировую войну.

- Кроме того, ещё предполагалось, что самое русское командование считало, что пленных было 3 мл 400.000, но тут есть нюанс интересный. На самом деле пленных было 2.400.000- это данные немецкие, австрийские, турецкие и болгарские. То есть понятно, что эти страны, взявшие русских салаты офицеров в плен, их хорошо считали, потому что они их кормили. И тут получается разница в миллион. То есть русское командование считало, что пленных на миллион больше, чем на самом деле находилось в плену.

Я думаю, что это дезертиры. То есть это те люди, которые успешно сбежали из русской армии. И миллион дезертиров - это очень много на фоне того, что потери убитыми, подчеркну, и умершими от ран - это до миллиона человек. А потери пленными 2.400.000- это тоже феноменально большие потери. То есть ни одна страна в Первую мировую войну не дала пленных в 2 с по раза больше, чем убитых.

Вот тут можно ещё как бы слегка извинить русскую армию, что было великое отступление. Ну такого великого отступления ни у кого не было, но всё равно это огромный процент. Все остальные потеряли пленными меньше, чем убиты. Если сравнивать с другими странами, то мы увидим, что а Франция потеряла 1. 400.000 убитыми. Австро-Венгрия около 1 млн, Германия 2 млн. Ну, Османская империя, как считается, 770.000. То есть Германия понесла в абсолютных цифрах наибольшие потери. Франция тут оказалась на втором месте. Ну и Россия, в лучшем случае на третьем делила его с Австро-Венгрией, потому что Британская империя в целом потеряла меньше миллиона.

И на этом фоне получается, что потери России не выглядят даже в абсолютных цифрах какими-то катастрофическими.

Если же мы учтём, что русская армия была больше, чем любая другая армия Антанты или четверного союза, ну в шестнадцатом году русская армия в среднем насчитывала примерно 6,5 млн человек. Для сравнения, там та же немецкая армия около 4 млн, австрийская там чуть больше 3 млн, французская около 3 млн, британская там чуть больше 3 млн. То есть получается, что русская армия была в полтора-два раза больше любой другой армии из числа великих держав, участниц Первой мировой войны, но при этом она понесла потери меньшие, там, чем немецкая армия, чем французская армия. И, естественно, что относительно численности войск потери Германии и Франции были значительно выше, чем потери России.

Но с другой стороны, вот эти 2.400.000 русских пленных должны как бы уравновешиваться тем, что у нас примерно в России было около 1.700.000 пленных солдат и офицеров центральных держав. Больше всего было в плену австро-венгерских солдат и офицеров. И но тем не менее всё равно соотношение убитых и пленных австро-венгерских солдат и офицеров не доходило до такого, как в России.

Откуда же взялась цифра 2.200.000? тыся битых и умерших, которая, ну, в частности, в школьном учебнике у нас фигурирует, она была получена путём простого умножения. То есть какой-то момент ээ ряд учёных и России советских, и эмигрантских решили, что давайте мы исправим вот этот недоучёт и давайте мы будем считать, что недоучли примерно в два раза. Ну а почему не в 22 раза? Это просто, ну, сказать, совершенно антинаучный приём, который, к сожалению, ну, как бы стал очень привычным, и он не вызывает, ну, какой-то бурной полемики сейчас.

Но тем не менее, мы должны понимать, что относительно численности потери русской армии были не столь велики.

3

09:19 — Экономика войны: почему Россия не справилась?

Теперь надо посмотреть на проблему вооружения русской армии. Могу продемонстрировать такую табличку, которую вы сейчас видите на экране.

Здесь я применил такой приём работы со статистическими данными. Во-первых, он разбил на две временные зоны. Первая зона - это с четырнадцатого года по конец шестнадцатого, когда у нас ещё нет февральской революции. Ну и Российская империя воюет. Ну нет никаких скидок там на то, что революция, хаос там какой-то. Значит, воюет и воюет. А вторая зона - это семнадцатый год. Потому что, конечно, некорректно сравнивать общее производство там пулемётов во Франции с четырнадцатого по восемнадцатый год с производством в России там пулемётов с четырнадцатого по семнадцатый год. Конечно, ну, здесь нужно делать поправку, нужно сравнивать, исключая восемнадцатый год из цифр для союзников и противников России, потому что в это время Россия уже в мировой войне не участвовала.

Можно и семнадцатый год тоже вот на отдельно на него посмотреть. И если и имеет смысл сравнивать производство вооружения со средней численностью армии на шестнадцатый год. То есть понятно, что в пятнадцатом году она была чуть меньше, в семнадцатом она могла быть чуть больше, но это даёт вот возможность примерно сравнить. Опять же проще всего считать, сколько винтовок было произведено на там количество солдат, сколько пулемётов, сколько орудий.

И мы видим, что Россия оказывается на худшей позиции из всех стран, которые анализируются в той таблице, которую вы видите. А из восьми критериев сравнения по семи Россия оказывается в худшем положении. При этом ни одного лучшего показателя у неё нет.

А чтобы русская армия была столь же технически оснащена, как немецкая или французская, нужно было её просто уполовинить. Если бы русская армия была не 6,5 млн человек в шестнадцатом году, а 3 млн, у неё было бы столько же пулемётов, орудий и самолётов на одного солдата, сколько было у немцев или у французов, например, или у британцев. Ну, примерно. А поскольку русская армия была в два раза больше, то, естественно, у неё всего этого было примерно в два раза меньше.

И вот это-то и есть правильный ответ на вопрос о боеспособности русской армии. То есть русская армия оказалась слишком большой для того, чтобы русская промышленность смогла её снабдить на том же уровне, на котором французская промышленность, немецкая там, британская промышленность снабжала соответствующие армии. И если бы Россия могла эту армию свою уполовинить, она была бы ровно в том же положении, в котором, ну, плюс-минус основные участники войны.

А поскольку она не могла уполовинить, потому что ей нужно было фронт огромный держать от Балтики до румынской границы, а потом и до Чёрного моря, плюс ещё Кавказский фронт, то, конечно, русская армия оказывалась технически более слабой. При этом катастрофических последствий это не имело. То есть нужно это вполне чётко артикулировать. Если бы катастрофические последствия это имело, Россия была бы разгромлена ещё в пятнадцатом году во время великого отступления. Конечно, русская армия держалась. Более того, она могла даже временами наносить довольно сильные удары Австро-Венгрии и Турции, но Германии сильных ударов наносить она не могла. И то же соотношение пленных австро-венгров и немцев в русском плену, оно очень показательное. Там немцев в 10 раз меньше.

А потому что удары немецкой армии, русская армия наносить достаточной силой не могла. И здесь я бы сказал так, что, говоря о напряжении мобилизационных ресурсов, оно потерях, то есть, ну, какой процент из призванных в армию был убит, ранен, попал в плен, а говоря о напряжении промышленности, все эти м вот меры напряжения, они были не очень большими. То есть французы, немцы напрягались гораздо больше и объективно и страданий переносили те же французы и немцы рядовые больше, чем русские.

Ну, потому что в Германии просто было недоедание откровенное, чего в России близко не было во время Первой мировой войны. Но за исключением некоторых крупных городов в конце шестнадцатого, начале семнадцатого года, но это отдельная включая Петра, что оказалось политически крайне важно. Но, безусловно, в целом в России с продовольствием ситуация была несравненно лучше, чем в Германии. То есть получается, что русские во время войны меньше, так сказать, напрягались, меньше жертвы приносили, меньше голодали, меньше страдали. И вдруг почему-то у нас происходит революция. Ну и обычно вот таким образом пытаются подвести к мысли о том, что тут без немецких денег не обошлось. Но дальше я люблю спрашивать в этой связи: а на чьи деньги была сделана немецкая революция в ноябре восемнадцатого года? И кто проплатил развал Австро-Венгрии и Османской империи? Кто эти рептилоиды, которые тайно правят миром? А почему революции не произошло во Франции и Англии? Потому что просто не успела вот эта вот волна бедствий подступить к горлу англичан и французы.

Во Франции, кстати, в семнадцатом году было ощущение, что революция вот-вот вспыхнет. Я иронизирую, да, и безусловно, немецкие деньги, да, не сработали почему-то. Безусловно. Вот какой, на мой взгляд, правильный ответ на вопрос, почему меньшие страдания в России к революции привели быстрее? В Германии медленнее, а во Франции вообще не привели, потому что запас прочности у Российской империи был гораздо меньше, чем у немецкой, германской империи, Австро-Венгерской империи и ещё гораздо меньше, чем у Французской республики и у Британской империи.

И мы обсуждали уже в прошлый раз, в прошлом прошлой лекции тему того, что, например, пропаганда в Российской империи, ну, просто крайне отставала от нужд сегодняшнего дня. И мы сегодня об этом будем говорить. Российская империя была не готова ни к идеологической борьбе на том уровне, на котором это требовалось, ни к мобилизации духовных ресурсов на войну. Она не умела обрабатывать умы так, как это нужно было делать в годы Первой мировой войны.

И это всё, ну, плюс к этому социальные противоречия в России оказались более острыми, чем в других, ну, это основное, конечно, в других воюющих державах. И мы видим иллюстрацию тезиса о том, что Российская империя стала слабым звеном в системе мирового капитализма. Тезис, который озвучил Владимир Ильич Ленин.

И лучше не скажешь, действительно слабое звено. 

4

16:44 — Аграрный вопрос и кризис власти

Ну, то есть самое, наверное, очевидное, на что можно указать, не знаю, согласитесь вы или поспорите, но, на мой взгляд, это земельный вопрос. Безусловно, у нас вообще было два вопроса, о которых мы говорили ещё начиная рассказ о Первой Российской революции. Аграрный вопрос и вопрос о власти. Аграрный вопрос сводился к тому, что многомиллионная масса крестьянства хотела поделить помещичьи земли так или иначе.

А вопрос о власти сводился к тому, что всё население, включая и буржуазию, хотело участвовать в политической жизни страны. Если бы после Первой российской революции или в ходе Первой российской революции в России было введено всеобщее избирательное право, ответственное перед парламентом правительства, и реализована аграрная реформа, то есть реализована кадетская программа, то, возможно, революции в России не случилась бы.

Во всяком случае, в семнадцатом году она случилась бы, может быть, позже, а может быть, вообще её не произошло бы, потому что социальные напряжения были бы в известной степени сняты.

Так же как англичане смогли в Ирландии провести аграрную реформу. И только пасхальное восстание в шестнадцатом году в Ирландии вспыхнуло. Оно было легко подавлено, потому что это был выход интеллигентов нескольких сотен, а не массовое восстание. И только в девятнадцатом году в Ирландии началась война за независимость. Таким образом, британская империя смогла нейтрализовать Ирландию, несмотря на большие усилия той же немецкой разведки, немцам не удалось запалить, так сказать, пожар революции в Ирландии во время Первой мировой войны.

А в России это всё случилось и без немецкой разведки, потому что социальные противоречия были слишком острыми. И это тот ответ, он, ну, кажется простым, но тем не менее он правильный. Почему в России революция произошла первой среди воюющих держав, а в других она или произошла позже, или вообще не произошла.

Ну, давайте поговорим о ходе событий, наверное. И начнём с того, что после первой российской революции случился глубокий кризис революционных партий. Этот кризис проявлялся в разных формах. У социал-демократов, которые были очень сильно индоктринированы, он выразился в разного рода идейных шатаниях. И там чего только не было. И отзовизм, и ликвидаторство. Отзовисты призывали отозвать депутатов из Думы и вести только нелегальную работу. Ликвидаторы призывали ликвидировать всю нелегальную работу и пытаться стать легальной партией.

Тут было и богостроительство, и богоискательство. Там Анатолий Васильевич Луначарский там ударился в это дело. Максим Горький, Богдан. Максим Горький. Да и Ленин написал "Материализм и эмпириокритицизм", в котором пытался навести порядок в идеологической работе.

И раскол меньшевиков и большевиков формализовался в 1912 году, как раз после Первой российской революции. Группа Троцкого появилась, которая вообще потенциально могла стать третьей социал-демократической партией, но не стало по ряду причин. То есть идейные шатания были тяжелейшие.

У эсэров этот кризис проявился в форме скандала с Азефом. У них там с теорией было не очень, а вот боевая организация была их предметом гордости. И тут оказывается, что глава боевой организации является полицейским провокатором. Это чрезвычайно ну было сильнейшим ударом. И эсеры тоже находились в глубочайшем кризисе.

Все активные революционные деятели оказались либо в эмиграции, либо в тюрьмах и ссылках. То есть казалось, что вот после Первой российской революции революционные силы полностью разбиты.

Но в 1912 году начинается новый революционный подъём. Отсчитывается он обычно от ленского расстрела рабочих.

И, в принципе, летом четырнадцатого года в Петрограде даже начались волнения, которые перерастали в баррикадные бои, но они были прерваны мобилизацией. И довольно интересный вопрос - случилась бы в России революция в шестнадцатом- семнадцатом году, если бы не было Первой мировой войны? То есть, может быть, и случилось бы даже и без Первой мировой войны, но мы этого не знаем.

И когда война началась, конечно, повестка на короткое время была переключена. Как говорил Бисмарк, любая война популярна в первые 3 дня после её объявления. Либеральная общественность перешла к патриотическому подъёму и объявила о том, что надо забыть обо всех требованиях, о требованиях ответственного министерства, предположим, и сплотиться вокруг государя. И до лета пятнадцатого года в этом смысле у Николая II был карт бланш вообще на всё, что угодно. Была очень выгодная для него политическая ситуация. Но великое отступление резко изменило ситуацию.

- И я, прошу прощения, вот такой вопрос. А как на ваш взгляд, Кирилл Борисович, какую роль в патриотическом подъёме сыграло то, что войну Россия объявила именно Германия? Это вот важный такой момент. Важно, как начинается война?

- Ну, конечно, с точки зрения пропаганды это было важно, тем более, что и Германия объявила войну, и Австро-Венгрия тоже первая объявила войну, но при этом Россия выступила в поддержку славян. И вот есть воспоминания очевидцев, которые вспоминали, что, тут же сочинили песню, довольно примитивную, и люди распевали: "Сербия, Сербия, жаль нам тебя. Проклятая Германия идёт на тебя". И вот с этой мантрой ходили демонстранты по улицам городов России. Мобилизация прошла с большим подъёмом, и количество уклонившихся от мобилизации было ничтожно, гораздо меньше, чем планировал генеральный штаб. Планировалась неявка до 10% резервистов, а реальная неявка была там около 1%. Это очень мало. Мобилизация прошла образцово.

Но правда была такая ноточка. когда некоторые крестьяне говорили, что, ну, главное, чтобы винтовку выдали, а там мы уже увидим, что с ней делать. Но в четырнадцатом году идти, да, в какую сторону идти. Но в четырнадцатом году это ещё было очень далеко от там какого-то революционного действия.

И первая операция русской армии, когда она перешла границу и в Восточной Пруссии, и в Галицию она вступила, конечно, вызывали оптимизм. И вплоть до весны ранней пятнадцатого года в целом на фронте всё было неплохо. Конечно, немцы немножко заняли часть Западной и Польши. С другой стороны, русские войска взяли Перемышль и стояли на австрийской территории. В Восточной Пруссии примерно по линии границы всё, значит, устаканилось после разгрома армии Самсонова. Ну и как бы разгром армии Самсонова русской, он искупался серьёзным поражением австрийских войск осенью четырнадцатого года.

В целом ну как бы сказать для такого умеренного оптимизма были основания. Тем более немцы не взяли Париж и не разгромили Францию, что было очень важно для ведения коалиционной войны. Англия начала строить массовую армию в это время, и была надежда, что британцы много сот тысяч солдат, а то и миллионов, выставят на фронте. Морская блокада Германии была установлена. То есть, в общем, казалось, что дело идёт к победе, ну, там, в течение, может быть, полугода, года.

5

24:16 — Снарядный голод и военные провалы

Но тут вот начинается немецкое наступление на восточном фронте весной пятнадцатого года. И оно приводит к потере всей Польши, части Белоруссии, части Литвы и отступлению русских войск из Галиции. Отступления масштабного ни одна армия не переживала в Первую мировую войну просто километражу этого отступления.

И возник снарядный голод. Но проблема в том, что снарядный голод возник вообще везде. И во Франции он имел место, и в британских войсках, и у немцев элементы снарядного голода были. Но немцам удалось сосредоточить силы против русской армии, и снарядный голод доходил до того, что часть орудий отправляли в тыл, потому что, их было бесполезно в войсках держать. Снаряды всё равно не было.

С другой стороны, нужно отметить, что войска довольно небрежно относились к военному имуществу. И есть свидетельство того, что бросали огромные запасы снарядов и патронов на позициях, вместо того, чтобы их вывести.

В целом, нарисовалась такая пропагандистски неприглядная картина. Опять же повторю, что это было всё очень далеко от катастроф. Русская армия была не собиралась разбегаться там или распадаться, или сдаваться. Но с точки зрения вот газет всё выглядело не очень здорово. И в этот момент либеральная оппозиция перешла в наступление. Это красиво называется переход от патриотического подъёма к патриотической тревоге.

А когда осенью пятнадцатого года начали громко звучать голоса о том, что с этим правительством мы войну не выиграем, и был выдвинут лозунг о Министерстве общественного доверия. Тут я подчеркну тонкую разницу.

Кадеты требовали ответственного министерства, то есть правительство ответственного перед парламентом, назначаемого Думой. А октябристы этого не требовали. И они сошлись друг с другом на том, что пускай правительство назначает царь, то есть кадеты отказываются от ответственного министерства, но из тех людей, которых укажет Дума, то есть Октябристско-кадетское большинство Думы.

И это были, ну, если анализировать эти фигуры, я не могу сказать, что они были гораздо лучше, там, умнее, толковее, чем те министры, которых назначал царь. В принципе, существует такая такой миф о том, что последние царские министры были, ну, совсем уж негодны. Ну, нет, они были не совсем негодные, то есть они, конечно, не были гениями, но некоторые из них были относительно неплохи. Ну, тот же самый морской министр Григорович, кстати, Сухамлинов, как военный министр в рамках тего бюджета, который у него был, был тоже неплох.

Но другое дело, что на кого-то нужно было повесить снарядный голод и отступление русской армии. Ну и Сухамлинов оказался козлом отпущения. В этом смысле опять же нужно было шпионов найти, и возникло дело Мясоедова. Ну, ровно так же, как возникло дело Мата Хари во Франции. И это было было очень удобно с пропагандистской точки зрения, обвинить во всём шпионов, которые выведали все наши планы. Шпионы виноваты. Никто из военных ответственности за поражение не несёт. Это шпионы. Всё сплошные шпионы.

В Австрии, кстати, тоже это эксплуатировалась тема. И реальная история с полковником Редлем, который в двенадцатом году продал России довольно много интересных документов об австрийском развёртывании была вытащена на поверхность и из неё сделали объяснение поражений австрийской армии в четырнадцатом году. То есть все объясняли примерно одинаково свои поражения.

У немцев, единственное, не было необходимости в такой маниакальной шпиономании, потому что они везде стояли на вражеской территории. Они нигде, в общем, не должны были вот оправдываться за потерю своих земель. И поэтому получалось у немцев пока воевать без шпиономании. Ну ничего, потом история удара в спину перекроет, безусловно.

6

28:40 — Николай II как главнокомандующий: роковая ошибка

Но в этой ситуации Николай II повёл себя не самым лучшим образом. Но есть разные оценки его решения стать Верховным главнокомандующим. Я думаю, что это он зря сделал в подражании Вильгельму, который был верховным главнокомандующим с самого начала войны. Но лучше бы он оставался в Петрограде и продолжал контролировать политическую ситуацию в стране. Но Николай в августе пятнадцатого года сделал себя верховным главнокомандующим и получил повод уезжать в Могилёв. А почему в Могилёв? Потому что просто геометрически по центру фронта был найден город, ну, на некотором отдалении от линии фронта, где, ну, как полагали, должна была находиться ставка Верховного главнокомандования.

У немцев она была в более интересном месте. Она была в городе Спа в Бельгии, знаменитом курорте. И там немецким штабным офицерам было гораздо веселее, чем в Могилёве. Ну и Вильгим II там любил проводить время.

И в общем, и тот, и другой, кстати, и Вильгельм, и Николай, они, уезжая в ставку, отрешались от проблем тыла. Они считали, что они находятся среди верной и преданной армии, и постепенно утрачивали связь с реальностью. Просто у Николая II реальность оказалась более для него печальной, и он чуть раньше слетел с престола. Ну, а Вильгельм чуть позже, но всё равно это его не минула эта чаша.

А поэтому с точки зрения управления страной, конечно, в XX веке глава государства может быть верховным главнокомандующим, но он должен оставаться в столице, и он должен не столько руководить войсками, сколько руководить военной экономикой.

Собственно говоря, потом Сталин и будет руководить военной экономикой из Москвы. Ну и определять какие-то общие контуры ведения боевых действий. Это будет правильным подходом. Николай II вот такую такой вариант управления не нашёл.

Ну, кстати, возникло довольно много трений, когда возникла ставка Верховного главнокомандования. Между столичными органами военного управления и морского управления мирного времени и органами, находящимися в ставке. Но это были мелкие детали, на самом деле, на фоне тех проблем, которые существовали в стране.

7

30:56 — Пропаганда и разочарование в войне

И в пятнадцатом году либеральная вот это либеральный блок, который получил название прогрессивного блока, в него входили все думские фракции, кроме черносотенцев, естественно, и кроме социал-демократов, которые в сентябре четырнадцатого года были лишены депутатской неприкосновенности и отправлены в Сибирь. Ну, для того, чтобы они не мутили воду.

Кстати, мы должны тут ещё поднять вопрос о позиции социал-демократии мировой. Вообще, ещё в двенадцатом году социал-демократы пришли к выводу, что мировая война обязательно будет, и когда она начнётся, социал-демократы должны будут протестовать против войны, должны будут ответить всеобщей забастовкой на объявление войны, попытаться сорвать мобилизацию. Каждый в своей стране, это очень важно. каждый в своей стране, потому что мы ещё подойдём к анализу ленинского лозунга о поражении своего правительства. И когда война грянула, оказалось, что всё это прекрасные слова.

В Германии один депутат Рейхстага Карл Либкнехт проголосовал против военных кредитов. В России таких было около 20 членов Думы. Но в России уже в сентябре четырнадцатого года они попали на каторгу. А в Германии всё-таки нельзя было депутата за голосование в парламенте просто так отправить в тюрьму. И Либкнехта только в шестнадцатом году удалось законопатить и то не в тюрьму, а в строительный батальон. Когда дошло время до призыва его ровесников в армию, ему нашли там тёплое, в кавычках место. Отомстили за это голосование. Но это было сделано несколько более технично, чем в России. И практически ни в одной европейской стране сколько-нибудь мощного антивоенного движения среди социал-демократов не возникло, кроме России.

В России оказалось, что раскол, который случился на большевиков и меньшевиков, он сменился расколом по другой линии. С одной стороны, большевики в подавляющем большинстве стали интернационалистами, и Ленин оказался главным теоретиком этой позиции. чуть ниже о его конкретных лозунгах. А меньшевики раскололись на оборонцев и интернационалистов. Меньшевиков, интернационалистов возглавил Мартов. И Ленин этому очень радовался. Кстати, Мартов был ближайшим другом Ленина до 1903 года. И Ленин потом сохранил к нему симпатию. И он, видно по его текстам, что он очень радовался, когда Мартова позиция сближалась с его собственной. И в данном случае он приветствовал интернационалистские позиции Мартова.

А Георгий Валентинович Плеханов возглавил меньшевиков оборонцев. А при этом Плеханов и оборонцы говорили то же самое, что и все социал-демократы во всех европейских странах, что наш блок борется за всё хорошее, а вот враги за всё плохое. Но, соответственно, в России и Франции говорили о том, что германский империализм является страшной опасностью. Если он победит, то ни о какой революции там речи речь не встаит. В Германии говорили социал-демократы, что оборонцы, что да, Франция, конечно, сам прогрессивная, несомненно, но поскольку Франция союзник Дикой России, то победа Антанты будет означать победу российского самодержавия. И опять же революция отодвинется куда-то, значит, в туманную даль. А вот победа Германии будет, значить, победу прогресса и в том числе там и технического, и производственного. И это подтолкнёт, значит, революцию во всём мире. И таким образом Германия объективно приближает революцию, так сказать, своей победой. А это прямо под копирку эти позиции с двух сторон фронта озвучивали.

Что касается интернационалистов, то Ленин выдвинул две два лозунга. Первый превратить войну империалистическую, войну гражданскую. И второй что все социалисты должны бороться за поражение своего правительства. Эти два лозунга, конечно, вызвали и вызывают бесконечное количество кривотолков и зачастую их трактуют так, что Ленину было мало огромных страданий в Первой мировой войне, гор трупов, которые навалила Первая мировая война. Он злодей хотел ещё и больше трупов навалить во время гражданской войны, потому что он призывал к той гражданской войне, которая случилась у нас в восемнадцатом-двадцатом году и принесла бесконечные разрушения и страдания.

А по второму лозунгу, ну что, немецкий шпион, конечно, потому что он же за поражение своего правительства, ну, подразумевается от немцев. На самом деле, смысл лозунга о поражении своего правительства заключается не в том, что это поражение своего правительства от немцев. Или что немецкие социал-демократы должны бороться за поражение своего правительства от русских и французов. Нет, речь идёт о том, что это поражение правительства как такового, то есть свержение этого правительства и приход к власти социал-демократов.

Что касается превращения войны империалистической в войну гражданскую, логика здесь такая, что война империалистическая не принесёт рядовому трудящемуся ничего, кроме смерти, увечий и страданий. Даже если Россия захватит Константинополь, там Галицию, разгромит Германию, рядовой русский крестьянин не приблизится к разделу помещичьей земли. Ну а рядовой рабочий к восьмичасовому рабочему дню. Точно также, если Германия там расчленит Францию, Россию, захватит все английские и французские колонии, рядовой немецкий рабочий не приблизится к восьмичасовому рабочему дню.

А вот гражданская война, конечно, тоже может принести и смерть, и страдания, но она хотя бы будет вестись за то, чтобы трудящиеся добились того, за что они борются и добились бы улучшения своего положения. Не говоря уже о том, что под гражданской войной понимали любые столкновения внутри страны. Например, такого рода, как были во время Первой российской революции.

У Карла Маркса есть работа Гражданская война во Франции, посвящённая рассказу об очень небольших по масштабам, ну, таким вот жертв, там, ну, несколько сот человек было убито событием, связанным с приходом к власти Наполеона II.

И это, как бы сказать, гражданская война. Она не предполагалась, что она будет такой масштабной, как она была в реальности в России. Вообще, как и как и Первая мировая война. Никто же не предполагал из военных, какие масштабы она примет в XX веке. Также точно и социал-демократы не могли предсказать масштабов гражданских войн. XX век вообще в целом, и войны между государствами, и гражданские войны, породил такого масштаба, которых до этого никогда не было. Это нужно иметь в виду.

Ну я бы вот хотел обратить внимание на один аспект. У нас на Марсовом поле расположено известное кладбище Героев революции. И на граните памятника этим жертвам Героям революции строки начертанные Анатолием Васильевичем Луначарским, да, первым наркомом просвещения РСФСР, а потом Советского Союза. И там, в частности, есть такая фраза: "Ты встал трудовой Петербург и первым начал войну всех угнетённых против всех угнетателей, чтоб тем убить самое семя войны". То есть подразумевалось, что вот эта гражданская, она будет последней войной. Она ликвидирует саму возможность империалистических войн за передел ресурсов, которые в противном случае будут продолжаться. Безусловно. И мы видим, что наша гражданская война не ликвидировала в мировом масштабе эту проблему. И Вторая мировая война была не последней.

Поэтому ничего кровожадного, ничего зверского в лозунгах Ленина, о которых я говорил, не было. Другое дело, что с точки зрения банальной эрудиции казалось, что ни в пятнадцатом, ни в шестнадцатом году никаких реальных предпосылок революции в России или в любой другой воюющей стране нет.

Я очень люблю эту шутку. Представьте себе, что в ноябре шестнадцатого года сотни выдающихся русских политиков сказали бы из правительственного лагеря, из оппозиционного лагеря сказали бы, что некто Владимир Ильвич Ульянов, лидер небольшой и довольно маргинальной партии в тот момент, через год ровно станет премьер-министром. Ну я думаю, что большинство из них просто посмеялось бы, решив, что это такая глупая шутка. А, ну а некоторые спросили бы: "А кто такой Владимир Ильич Ульянов?" Потому что далеко не все царские министры, я подозреваю, знали эту фамилию. Ну, жандармы знали, конечно, но вот другие министры, может быть, и нет. А между тем через год он стал главой правительства и главой государства фактически. Поэтому история вообще любит такие шутки.

И я подчеркну, что в истории есть два типа времени. Есть медленное историческое время и быстрое историческое время. И вот в России в феврале семнадцатого года включилось очень быстрое историческое время. За какой-нибудь год произошли фантасмогорические изменения политического ландшафта, а а такие, которые за десятилетия предшествующие не происходили, и это очень важно учитывать. А пока в шестнадцатом году, в общем, время текло ещё довольно медленно, и оно не вроде бы как не обещало резко ускориться.

И вот такой вопрос. Вот постепенно представление широких масс о войне, оно же менялось, потому что вы говорите совершенно верно, и это правильно упомянуть, о том, что в первые месяцы войны казалось, что это будет скоротечная война, которая быстро закончится. Вот как франко-прусская, а, но война затягивалась, и она совершенно очевидно надоедала.

И вот в этой затянувшейся войне, как мне представляется, терялось представление о её смысле, потому что первоначально война начиналась с того, что Германия объявила войну Российской империи: "Надо защищать свои рубежи, плюс поддерживать братьев славян, которых хотят хотят захватить проклятые немцы". Но постепенно вот это представление, оно выветрилось. Более того, Российская империя уже прямо и откровенно устами своих политиках стала ставить захватнические цели. То есть это не скрывалось.

- Вот на ваш взгляд, какую роль это сыграло в разочаровании широких масс?

- Ну, мне кажется, что сами по себе захватнические цели, они могли даже и поддержать в какой-то степени патриотический дух, потому что, ну, мы воем за что-то вот такое ценное. Ну, дальше нужно было объяснить, за что. А подобный процесс происходил во всех воюющих странах. В той же Великобритании, например, была сделана ставка в четырнадцатом году на то, что Британия благородно защищает маленькую Бельгию. У меня, кстати, есть подозрение, что Агата Кристи очень забавно посмеялась над этим лозунгом в своём цикле Эркюле Пуаро. Почему он стал маленьким бельгийцем? То есть маленький бельгиец, защищающий англичан. Потому что это парафраз британской пропаганды Первой мировой войны о маленькой Бельгии. обиженные немцами, в защиту которой поднялась рыцарственная Британия. И к семнадцатом-восемнадцатому году в британском обществе появились довольно злые иронические высказывания по поводу того, что  слишком маленький повод для того, чтобы вот терпеть всё, что происходит.

И во Франции лозунги за Лотарингию тоже начал надоедать, хотя его французам внушали с большой силой перед войной, и поколение французов выросло на реваншистских лозунгах. Тем не менее, к семнадцатому году это уже плохо работало.

В России же возникло вообще полное непонимание, что происходит, потому что зачем нужны черноморские проливы, там Галиция, было абсолютно непонятно подавляющему большинству населения. Тем более, что и объяснить это было никак невозможно за по причине неграмотности этого населения и отсутствия какой бы то ни было идеи политической работы в войсках. То есть даже не ставилась задача, что с рядовыми солдатами кто-то должен говорить о целях войны. То есть, в принципе, вот вот этой идеи не было. И предполагалось, что ну что, призвали, призвали, воюй, а рассуждать не твоё дело.

А этот подход уже в XX веке не работал, потому что каждый человек в XX веке уже захотел рассуждать и что-то понимать. Кстати, в Красной армии сразу же были сделаны выводы правильные, и с первых её дней существования имелись комиссары, которые, в частности, должны были объяснять красноармейцам, что происходит и за что они воюют. И это было очень важным выводом из Первой мировой войны и стало одной из сильных сторон Красной армии.

И к шестнадцатому году уже возникло ощущение какого-то бесконечного кошмара. То есть всё время пропаганда пыталась объявить ныне начинающееся наступление последним наступлением, а оно всё оказывалось не последним и не последним.

В Германии общество удалось последний раз раскачать весной восемнадцатого года, назвав это наступление битвой за мир. Но когда уже в августе немецкие солдаты разочаровались в этом лозунге, наступил психологический надлом немецкой армии.

Но в России это случилось чуть раньше. Было ощущение абсолютной бесперспективности какой-то бесконечной бойни, которая никогда не закончится, может продолжаться ещё десятилетиями, может быть. И постепенно тяготы войны начали сказываться.

8

44:56 — Проблемы в тылу: инфляция и падение уровня жизни

Если говорить о России, то наиболее ярко, на бытовом уровне это проявилось в изменении денежной системы. Уже сразу же после объявления мобилизации был прекращён размен бумажных денег на золото. В пятнадцатом году исчезает серебряная разменная монета, а в шестнадцатом году и медная разменная монета. Вместо них выпускаются почтовые марки, напечатанные на плотном картоне, на обороте которых вместо клеевого слоя была надпись мелкими буквами имеет хождение наряду с серебряную, ну или медную разменную монетую. Ну и, соответственно, марка десятикопеечная работала за 10 коп. Это вызвало разменный кризис, потому что марки не сразу начали печатать. И был момент, когда в пятнадцатом и шестнадцатом году было невозможно разменять бумажные деньги, потому что мелочь исчезла. А это вызвало подъём цен, потому что, естественно, что какая-то, ну, не знаю, там предмет или количество продуктов, которые стоили 80 коп., они стали стоить рубль. Ну, потому что сдачи всё равно ни у кого не было.

И это стало первым проявлением вот трудностей, которые коснулись абсолютно всех. Значит, кроме того, началась постепенная инфляция, но она была очень умеренной. До февральской революции рубль потерял в цене, в лучшем случае, ну, в полтора раза примерно. Это были сущая ерунда на фоне того, что случится потом в семнадцатом году и далее во время гражданской войны.

Но поскольку цены оставались стабильными до этого, примерно с шестидесятых годов XIX века, то есть примерно 50 лет, цены не менялись до четырнадцатого года. Вот это по падение стоимости рубля в полтора раза вызвало очень болезненные переживания населения и ну сказать ударило по прежде всего городским жителям. Крестьяне, конечно, были в этом смысле в лучшем положении.

Вообще есть забавный парадокс. Это потом и во время Великой Отечественной войны будет работать. Есть масса воспоминаний, каких-то дневников, где описываются злодеи, спекулянты, которые продают продукты по гигантским ценам. Там последнюю буквально снимают рубашку с жителя города, который хочет купить там картошку или сало там или ещё что-нибудь. И нет ни одного текста, исходящего от людей, которые стояли под ту сторону прилавка. А это были крестьяне, которые продавали ээ продовольствие, которое, конечно, взлетело в цене, спрос на него увеличился.

И во время Первой мировой войны крестьяне, жившие в окрестности крупных городов, они ещё улучшили своё положение, а не ухудшили. А кроме того, важно понимать, что семьям мобилизованных платили пособие в объёме продовольственного пайка, рассчитанного по нормам потребления крестьянина. Но там было предполагалось, что это то количество хлеба, крупы, подсолнечного масла, которое должна потреблять эта семья. Про мясо, сало речи не было. То есть семьи мобилизованных не должны были их есть. И для крестьянской семьи это пособие было действительно достаточно весомым, и оно в известной степени компенсировало уход кормильца на фронт.

А вот для городской семьи, вот здесь мы подходим к очень важному моменту, положение рабочих во время Первой мировой войны для городской семьи. которая снимала квартиру ещё или комнату, или угол. Это пособие не искупало того, что кормилец оказался в армии. И положение городского населения, рядового, прежде всего рабочих, значительно ухудшилось уже по этому параметру.

А, кроме того, именно городское население страдало от подъёма цен на продовольствие, а к концу шестнадцатого года городское население начало страдать и от перебоев с поставками продовольствия.

9

48:50 — Железнодорожный коллапс и топливный кризис

И вот здесь мы должны затронуть ещё одну проблему. Это проблема железнодорожной разрухи. Проблема заключалась в том, что металлургические заводы перестали выпускать рельсы в достаточном количестве во время войны, перестали выпускать паровозы и вагоны в достаточном количестве и запасные части для них, потому что металлургия работала на войну, они делали снаряды. Поэтому износ железнодорожного транспорта начал постепенно нарастать. Это был очень плавный процесс. То есть, конечно, речь не шла о остановке железных дорог. Даже в двадцать первом году речь не шла о полном параличе железных дорог. Он был, конечно, паралич, но такой неполный. Что-то ещё двигалось.

При этом эксплуатация железных дорог возросла, потому что потоки солдат, боеприпасов, продовольствия на фронт прокачивались по железным дорогам. И в результате, их пропускная способность начала потихонечку падать.

На это влиял ещё и перерыв морских сообщений. Например, Петроград снабжался английским углём до Первой мировой войны, а теперь нужно было на Донецкий уголь переключиться, а выяснилось, что подвозить его не получается в нужных объёмах, и поэтому Петроград перешёл на дрова. Поэтому к осени шестнадцатого года все площади Петрограда были завалены штабелями брёвен, которые зимой предполагалось пилить на дрова. И дело было не в отоплении домов. Дома отапливались дровами всё время. Дело было в фабриках и заводах, которые с угля вынуждены были перейти на гораздо менее калорийные дрова, и их нужно было где-то складировать. Даже 25 октября семнадцатого года на дворцовой площади валились дрова. Ну а там были штабеля дров и были баррикады из дров вокруг Зимнего дворца. Ну, об этом мы ещё скажем. На марсовом поле, кстати говоря, были эти штабеля до того, как там похоронили жертв Февральской революции.

Это тоже ухудшало положение. Кроме того, с керосином начались перебои. А проблема была в том, что бедное городское население готовило на керосине. Ну, зимой топили печи ещё, может быть, в какой-то степени использовали для готовки, но летом точно никто дровяные плиты не топил в рабочих кварталах, потому что было дорого. Все готовили на керосинках. И если рабочий не мог купить керосина, то значит семья рабочего лишалась горячего вообще. А керосин у нас производился в Баку, а из Баку его нужно было довести до Москвы, Петрограда, других промышленных центров. А перебои железнодорожного транспорта делали ручеёк керосина всё более более более тонким.

Ну и ещё одна проблема была в обуздании спекулянтов. В России развилась чудовищная спекуляция продовольствием оптовая. И были попытки правительства решить эту проблему. Не надо думать, что царское правительство сидело и, так сказать, пассивно наблюдало за происходящим. Были созданы особые совещания по продовольствию, по перевозкам, по обороне государства. которые должны были координировать усилия ведомств. И возникли несколько инструментов обуздания аппетитов спекулянтов. Но в целом всё равно это был такой процесс сдерживания цен, но не радикального сдерживания.

В итоге, в ноябре шестнадцатого года было принято решение о введении продовольственной развёрстки в северо-западных губерниях, то есть принудительного изъятия продовольствия у крестьян. Это не что иное, как реквизиция. Реквизиция - это нормальный способ снабжения войск в военное время, когда у собственника изымается продовольствие, какие-то товары, лошади, например, и ему выплачивают по либо по твёрдой цене, которая определена в мирное время и которая гораздо ниже спекулятивной, которая сложилась в данный момент, либо вообще выдаёт расписку, в которой сказано, что изъята лошадь, оцененная в такую-то сумму, и что после войны вы можете предъявить эту расписку.

Это абсолютно нормальный способ вот снабжения войск. И таким образом, кстати, была проведена конская мобилизация ещё в четырнадцатом году, когда нужны были миллионы лошадей для армии. Они были изъяты под выплаты твёрдые собственникам, но они не окупили затрат, потому что при изъятии миллионов лошадей цена резко подскочила, и получилось, что компенсация - это уже теперь половина лошади или треть лошади, а не целая лошадь, как это в мирное время было бы. Поэтому собственники не горели восторгом, там не плакали от счастья, когда их подвергали реквизиции.

И продразвёрстка была разновидностью реквизиции, когда у крестьян на северо-западе изымали продовольствие для снабжения Петрограда и Москвы. Почему на северо-западе? Потому что, ну, у тверских крестьян продовольствие изъяли, тут же там в Москву привезли или в Петроград. А если бы его изымали в Сибири, то его просто не довезли до Петрограда, потому что провозная способность железных дорог постепенно сокращалась.

И таким образом а получилось, что, чем крупнее город, тем снабжение было хуже. И чем севернее он был, тем оно было хуже. А Петроград, столица империи, миллионный город, находящийся довольно далеко на севере. И поэтому по Петрограду все эти перипетии били в наибольшей степени. Таким образом получилось, что именно в Петрограде, в столице сошёлся фокус вот этих вот продовольственных и керосиновых трудностей.

10

55:42 — Хлебные очереди: начало конца

Плюс к этому немцы гораздо лучше организовали ещё в пятнадцатом году снабжение, нормированное продовольствием. В России попытка это сделать в крупных городах была предпринята в конце шестнадцатого года. И при этом карточки были, но они назывались не карточки, а заборные книжки. Ну, в смысле, что не на заборе висят, а забирать по этим книжкам можно какие-то товары. Но эти заборные книжки не были прикреплены к конкретным лавкам. И сложилась такая ситуация, что в среднем в Петрограде было какое-то количество хлеба на одного потребителя. Ну, допустим, 2 фунта, предположим, но в конкретной лавке это хлеб мог кончиться раньше, а где-то там на другом конце города этот хлеб мог ещё оставаться. А ты не знаешь, где, потому что понять, где конкретно он есть, совершенно невозможно. Конечно. И понятно, что при этом образовывались узкие места в густонаселённых рабочих районах.

То есть получалось, что ещё и самый взрывоопасный контингент с точки зрения политической -  рабочие оказывался ещё и в наихудшем положении с точки зрения снабжения продовольствия. В результате возникли хлебные хвосты, но слова очередь тогда не было. В русском языке было слово хвост. А хвосты, которые с вечера формировались, потому что тот, кто к открытию лавки будет стоять поближе к этой лавки, он купит свой хлеб по заборной книжке, а кто будет стоять дальше, тот не купит.

В результате рабочие семьи к вот в январе-феврале семнадцатого года попали в тяжелейшее положение, когда нужно было как минимум одного члена семьи с вечера держать в хлебной очереди, да ещё и на морозе. Хорошо, если дети были ещё более-менее подростшие. А тут надо понимать, что, извините, подросшие дети не в школу ходили, а лет с 10-12 на заводе работали. И нужно было тоже выбирать. Либо он свои зарабатывает там копейки на заводе, либо он в очереди хлебной стоит ночью, потому что стоять ночью в очереди, а днём работать было невозможно. Во всяком случае, долго.

И в результате женщины, которые составляли основной контингент вот этих вот хлебных хвостов, они-то как раз и стали той средой, в которой вот это вот напряжение крайнее недовольство властями, оно просто, ну, накапливалось, накапливалось и в конце концов взорвалось. А не случайно февральская революция начинается в Петрограде 23 февраля по старому стилю, а по новому стилю, вы будете смеяться, это 8 марта. То есть 23 февраля по старому стилю отмечали Международный женский день. И работницы вышли на демонстрации. Именно с женских демонстраций начинается Февральская революция под лозунгами хлеба мира и верните им уже из фронта.

11

01:01:39 — Неразбериха в управлении тылом

А при этом на зарплата рабочих росла в ходе Первой мировой войны. То есть те, кто не были призваны в армию, получали больше, чем в мирное время. Причём не только в количественном исчислении, но иногда даже и с точки зрения покупательной способности они получали больше.

Но тут возникла ещё одна история. А, как я говорил в прошлой лекции, в России слабая промышленность и до 80% всех заводов перепрофилированы на нужды обороны. В Германии около 50%. Соответственно, в Германии в два раза упало производство товаров народного потребления, а в России в пять раз. Ну и, скажем, купить брюки или кастрюлю в России стало очень сложно. То есть понятно, что не то, чтобы они исчезли, они просто подорожали в пять раз. Ну, кстати говоря, вот о реальном положении с тканями в семнадцатом году был изн циркуляр Министерства народного просвещения, который разрешал шить форму гимназистов и учащихся из сукна защитного цвета, потому что оказалось, что сукна других цветов просто в продаже нет, потому что вся лёгкая промышленность выпускает сукно только для нужд армии, только защитного цвета. И другого сукна в России просто не осталось. Хотя говоря, моряки тоже с этим столкнулись. Оказалось, что чёрное сукно достать очень сложно для обмундирования флота, но флот справлялся, решал этот вопрос. А вот у учащиеся уже синее или чёрное сукно на свою форму не достать не могли.

И это всё было многочисленные проявления ухудшения положения. Мне могут возразить - ну а в девятнадцатом-то году стало хуже, а в двадцатом-то году стало ещё гораздо хуже. Но люди не знали, как будет. Если бы девятнадцатый и двадцатый год был до семнадцатого, то все бы, наверное, радовались, что прямо хорошо хлеба много, там керосина много, всего, транспорт работает, как. Но люди-то этого не знали. И на фоне мирного времени эти трудности воспринимались очень серьёзные.

Ну и повторюсь, что в Петрограде действительно положение рабочих оказалось наихудшим. И кстати, если говорить вообще о наиболее уязвлённой войной социальной категории, это, наверное, были даже не рабочие, а мелкие служащие. То есть люди, которые были там приказчиками, например, или чиновниками без чина по табели о рангах, ну вот канцелярскими служащими, потому что они получали больше, чем рабочие до войны, но при этом мобилизовывались в армию солдатами, и их семьи теряли очень много в плане, так сказать, материального достатка.

Был ещё один сюжет вот накладывался на всё это в России. Можно за деньги было достать всё. И рестораны хорошие в Петрограде продолжали работать. Если у вас были, вы могли заплатить там за обед 10 руб., ну, это, знаете, половина месячной зарплаты довоенной рабочего, то вы могли есть красную икру, там масло, хлеб, устрицы, пить хороший коньяк и всё, что угодно. И у вас никто из заборной книжки никаких, значит, там талончиков не вырезал.

И когда мимо жён рабочих, которые стояли ночью в очереди в булочную, ждали её открытия, проезжали на лихачах прекрасно одетые люди в рестораны, это вызывало, мягко выражаясь, ээ серьёзное чувство недовольства происходящим.

В Германии, кстати, когда вот начался этот продовольственный кризис, были закрыты все роскошные рестораны и очень сильно пропагандировался аскетизм среди людей богатых. То есть они всё равно, конечно, жили гораздо лучше бедных, но тем не менее вот так вот выставлять это на всеобщее обозрение было нельзя.

Я бы ещё задался вопросом: а кто были те люди в хорошей одежде, которые ездили в рестораны? Это же не в последнюю очередь были заводчики и фабриканты, которые топ-менеджер, это топ-менеджеры вот этих компаний, да, заводов, фабрик, которые работали на войну и богатели на военных заказах.

Здесь мы должны подчеркнуть вот какую вещь. Дело в том, что русская частная промышленность, она не очень поняла, в какой политической ситуации она существует. А в Германии в этом смысле всё было значительно строже, и немецкие заводчики тоже наживались. Но в Германии удалось выстроить ситуацию, при которой их прибыли были ограничены. В России же серьёзно ограничить прибыли фабрикантов оказалось невозможно.

Есть подсчёты, что один снаряд на частном заводе, который, ну, делал там какие-нибудь сеялки до войны, а стал делать или рельсы, а стал делать снаряды, стоил в три раза дороже, чем на казённом заводе. То есть понятно, что казённый завод работал с небольшой прибылью, а частный завод получал 300% на казённых заказах. И это была настоящая вакханалия расхищения государственного бюджета. То есть власти вынуждены были платить любые деньги за оружие и военное снаряжение.

В том числе и за границей заказы размещались. И в Соединённых Штатах, например, Ремингтон построил завод специальный для производства винтовок под русский патрон. Кстати, потом все эти заводы заработали на полную мощность уже в семнадцатом-восемнадцатом году. Их продукция снабжала белые армии в основном, а не попала в Российскую империю во время войны.

Это была прямо вакханалия расхищения государственного бюджета. И масса людей прекрасно нажилась на всём этом.

12

01:07:53 — Отношение интеллигенции к войне

Кроме того, существовала ещё одна сторона у всей этой истории. С ещё с четырнадцатого года а либеральная общественность начала э делать попытки доказать, что она может организовать разные стороны военного быта лучше, чем государство. И постепенно возник земский и городской союз. Союз, который был вынуждены были власти легализовать. До войны строго запрещались какие-то объединения земств или городских дум между собой. Теперь пришлось на это всё дать картбланш. И Земгор, сокращённо так называлось это объединение, начал заниматься, ну, казалось бы, хорошими вещами. Содержать госпитали, например, мобилизовывать кустарей на производство военной формы. Скажем, объединять сапожников какой-нибудь Костромской губернии для производства сапог для армии или сёдел. Изыскивать внутренние ресурсы, искать  заменители тех или иных дефицитных материалов.

Вроде бы полезная деятельность, но она преследовала целью важную политическую рекламу кадетских и октябристских политиков, которые пытались доказать, что они могут хозяйствовать гораздо лучше чиновников. И иногда, казалось бы, им это удавалось. Ну, например, в частных госпиталях раненые обслуживались неизмеримо лучше, чем в казённых госпиталях. В частных поездах санитарных, ну, просто на высшем уровне раненых лечили, там на них заботились. Но было бы гораздо эффективнее, если бы все эти средства были объединены и в каждом госпитале появился минимально необходимый набор медикаментов и материалов. А так получалось, что где-то было пусто, а где-то было густо.

И я бы сказал наиболее грязной, наверное, пропагандистская компания была как раз в области госпиталей. Когда, например, возникла мания отдавать дворцовые здания под госпиталя. И когда в Зимнем дворце разместили госпиталь для тяжело раненых солдат, именно солдат, а не офицеров, а его разместили на втором этаже в парадных залах, включая Георгиевский зал, гербовый зал. Хотя гораздо лучше было бы третий этаж отвести, где были небольшие помещения. А так, ну, представьте себе, это гигантские залы, там несколько сот раненых, один раненый там или два кричат и бредят всю ночь, остальные, 200 или 300 раненых вынуждены всё это слушать. Не надо было этого делать. Надо было, ну, уж на третьем этаже, там в более скромных помещениях и более удобных разместить. Но тогда не было пропагандистского эффекта. А так получилось, что государь свой тронный зал отдал для раненых солдатиков.

Ну и стало модно там в квартирах частных какие-то маленькие госпитали там на 5, 10, 15 человек создавать, а обслуживали их врачи, ну, частные практикующие врачи, которые заходили, да, раз в неделю, предположим. И понятно, что гораздо эффективнее было бы собрать раненых в большие специализированные госпитали, но как это потом во время Великой Отечественной войны случится, распределить разумно между ними средства, бросить их на закупку самого необходимого, а вместо этого эти средства распылялись и шли на пускание пыли в глаза. В результате, кстати, процент возвращения раненых в строй в Первую мировую войну был довольно низким. Он был меньше 50%. и в целом, э, похвастаться хорошей организацией медицины во время Первой мировой войны Россия не могла. Но у тех же немцев она была организована более целесообразно, надо сказать.

Хотя, с другой стороны, вот у нас потом случился большой скачок к Великой Отечественной войне, а немцы так и застряли на уровне Первой мировой, но это будет уже к следующей мировой войне.

Кроме того, Земгор создал свои органы управления. Ну, надо же было кому-то организовывать сапожников Костромской губернии, правда? И возникли так называемые земгуры, как их иронично называли. Это были молодые люди, родственники и знакомые разных политических деятелей, вполне призывного возраста, которые получали бронь от мобилизации, право носить особую форму земского и городского союза, полувоенную, хорошо сшитую, конечно, потому что люди были не бедные. И таким образом они укрывались от фронта. Фронтовики их ненавидели абсолютно.

Но вообще тут нужно подчеркнуть, что в России существовало очень интересное отношение к войне интеллигенции. Интеллигенция откровенно уклонялась от участия в войне.

Вот простой вопрос. Назовите мне известных русских писателей, поэтов или художников, которые погибли во время Первой мировой войны на фронте? Я боюсь, что мы не назовём ни одного из участников войны, ну, из более-менее известных литераторов, ну, Гумелёва можно назвать, но он один такой. И Бенедикт Лившиц ещё.

Если мы посмотрим на Германию, Францию и Великобританию, мы увидим, ну, особенно Францию. Во Франции там прямо есть в во Французской академии там есть такие доски мемориальные с перечнем писателей. поэтов, погибших в Первую мировую войну. Это десятки имён известных французских литераторов. Ну и тот же Анри Барбюс, не последний писатель, пошёл добровольцем. Он был не призывной, он в четырнадцатом году пошёл добровольцем, рядовым солдатом и год отвоевал. Потом он из-за ранений и возраста оказался демобилизован, но первый год войны он отвоевал.

А и это была совершенно другая атмосфера. То есть уклоняться от армии, прикрываться там каким-нибудь санитарными поездами было не комильфо. Есенин же работал санитаром в санитарном поезде. Блока пристроили в тыловое строительство. То есть где-то вот пристроиться как-то, так сказать, чтобы избежать отправки на фронт, было абсолютно нормально для русских интеллигентов времён Первой мировой войны. И это тоже чувствовалось, это тоже анализировалось. Это тоже люди видели и реагировали соответственно. То есть, ну, если ты там Ванька простой, ты на фронт идёшь с винтовкой, а если ты человек непростой, то ты уже на фронт не выпадаешь и где-то вот в тылу, значит, пристраиваешься. В тёпленькое местечко. 

Для сравнения, на скидку, Аркадий Гайдар в сорок первом году уже погибает, причём, скорее всего, с оружием в руках. Автор самых, наверное, популярных советских детских книг. Евгений Петров автор знаменитых "Двенадцати стульев" в сорок втором году погиб, разбился на самолёте, когда летел в Москву из командировки фронтовой. Да и Шолохов чуть не погиб, кстати, тоже в начале сорок второго года, тоже на самолёте в Куйбышеве.

То есть, люди ходили, даже если они не погибли, слава богу, то они ходили на волоске, а вот Есенин, он не ходил, не ходил на волоске. Один Гумелёв, собственно, другого никого назвать назвать нельзя. Но  по итогу Гумилёв, надо сказать, устал и разочаровался. Он провалил экзамен на корнета, на полный офицерский экзамен. Он получил чин прапорщика военного времени и после этого плавно перетёк в аппарат русского военного агента в Лондоне, где около года и служил в качестве ну офицера, занимавшегося закупками вооружения в Великобритании. То есть и его не хватило на всю Первую мировую войну.

Ну а в других европейских странах, конечно, с этим было всё немножко по-другому. В Австро-Венгрии, кстати говоря, ситуация была немножко поближе к России, но и то чуть больше деятелей искусства и литературы в Австро-Венгрии всё-таки оказались на фронте в Германии. Во Франции это было действительно массовым явлением. Кстати, престарелый Киплинг, которого в армию не взяли, он посещал фронт и, ну, так сказать, в качестве такого вот там лектора, не знаю, пропагандиста. Так что в этом была это была сильно другая ситуация.

И в этом была ещё одна слабость Российской империи, которая не смогла поставить себе на службу интеллигенцию, которая бы могла вести за собой народные массы и что-то им внушать. В России этот механизм не сработал.

Из вот из таких, казалось бы, частных провалов и складывается картина полной неспособности Российской империи существовать дальше, потому что она не смогла ответить на вызовы времени.

13

01:12:34 — Заговор элит и предательство генералов

Ну и мы с вами подходим к тому, что в конце шестнадцатого года не только либеральная общественность уже закусила удила, и символом этого стала речь Милюкова "Глупость или измена". Кстати говоря, речь довольно демагогическая. Если её разбирать по косточкам, то, в общем, конечно, ну, нельзя сказать, что он там открыл какие-то Америки, но она была очень хлёсткая. Она хорошо прозвучала, при том, что со стороны властей она не встретила никакого адекватного ответа.

А потому что власти считали, что только можно что сделать? Ну, можно посадить или не посадить, а что можно идеологическую борьбу вести, они были не в курсе.

И в верхах созревает понимание, что Николай II тащит империю и монархию в пропасть и созревает несколько заговоров. Забавно, что мы, в общем, мы не знаем деталей, потому что ни один заговор, который не кончился удачей. Заговор, который не кончился переворотом, он обычно оставляет очень мало следов, и на косвенных приходится его изучать.

Но мы можем довольно уверенно говорить, что в самой царской семье сложился заговор. Другое дело, что не было полного понимания, кто придёт на смену Николаю II. То есть было понятно, что его надо заставить отречься, Алексея императором провозгласить, но другого варианта не было, и кого-то сделать регентом. И здесь наиболее весомой была, конечно, фигура Николая Николаевича младшего, который был верховным главнокомандующим первый год войны, а потом его сослали на Кавказский фронт. Но были люди, которые считали, что нужно Михаила, младшего брата, сделать регентом, как подставной фигурой и от его имени уже управлять. Ну, тут не было полного понимания.

Был генеральский заговор, тесно связанный с Великокняжеским, в который были втянуты командующие фронтами. И Алексеев, начальник штаба ставки, был в курсе. В курсе. Была, кстати, версия, что был отдельный адмиральский заговор, но это вряд ли, потому что адмиралы тоже были в курсе и с генералами взаимодействовали. И реакция высшего генералитета на отречение Николая II была предопределена тем, что они уже были заговорщиками. То есть даже если бы 23 февраля семнадцатого года в Петрограде не начались волнения, эти волнения не переросли бы в революцию, и, не знаю, там и февраль, там и март, и апрель прошёл бы так же тихо и спокойно, как январь семнадцатого года. Ну, это было возможно.

Пара месяцев в историческом масштабе это ерунда какая-то. Но я всё равно уверен, что до лета семнадцатого года Николай II был бы свергнут, был бы свергнут своими. Причём здесь нужно чётко понимать, что монархисты вполне могут убить императора, потому что это нормальный дворцовый переворот. Их были сотни в мировой истории, но Николая II вряд ли бы убили, его заставили бы отречься, скорее всего. Но тем не менее, как пошло бы.

То есть мы знаем, что мы знаем, что в реальности пошло пока нормально, да, для Николая II. То есть он отрёкся и всё. Потом всё равно через пару дней арестовали, но арестовали не большевики. Абсолютно. Арестовал генерал Корнилов, между прочим, будущий основатель контрреволюционного движения.

Между прочим Корнилова считали революционным генералом, чуть ли не первым.

Откуда они на самом деле растут? Они растут не из чистокровного монархизма, а из другого места. Но в целом под Николаем II пропасть начала разверзаться однозначно. И так-то не сказать, что он прямо вот был реальным политиком, но, складывается ощущение, к концу шестнадцатого года, что окончательно потеряна связь с реальностью.

Он, пребывая в Могилёве, считал, что всё и так хорошо. А императрица, которая транслировала из царского села какие-то идеи, она была ещё дальше от понимания политической реальности в России, чем даже Николай II. При этом, э, к концу шестнадцатого года либералы уже раскрутили довольно здорово кампанию по дискредитации Николая II. Это был, на самом деле, чёрный пиар в чистом виде. И в ход пошли обвинения Царицы в том, что она немецкая шпионка. Причём здесь обвинения эти были многослойными. Для простых людей была версия совсем глубочная, что императрица там радио стоит на чердаке, она подслушивает совещание царя с генералами и тут же родирует, так сказать, Вильгельму ээ все новости. Для людей поинтеллигентнее была версия, что какая-то клика, возможно, там во главе с Распутиным хочет тёмные силы, да, хочет включить сепаратный мир с Германией, на самом деле.

Распутин - это в чистом виде плод либеральной пропаганды. То есть никакой особой силы при дворе он не имел. Он был довольно управляемой фигурой марионеткой, одной из придворных клик. И никакой демонической фигурой там инфернальной он, конечно, не был. Он был просто ловкий шарлатан. Ну, с известной харизмой, безусловно, безусловно, довольно яркий, но никакая не самостоятельная политическая фигура. Но это была очень удобная фигура для того, чтобы сделать её мишень и разного рода обвинения в оргиях. Кстати говоря, убеждённость в том, что вокруг Николая II сплошные оргии с гетерами была массовой.

И это породило даже фальсифицированный дневник Фрейлины Вырубовой, который написала группа советских уже писателей, Алексея Толстого. И в конце двадцатых годов его издали. Это была бомба. Там про все оргии было рассказано, а потом оказалось, что Вырубова жива и она написала реальный дневник, очень скучный, никаких оркий, ничего интересного.

И эти вот слухи, сплетни, домыслы, они множились, множились, множились, множились, а власти вообще никак на всё это не реагировали. То есть, в принципе, можно было бы, конечно, там обвинить Гучкова, не знаю, в чём угодно, с Милюковым. Вот. Я бы сказал так, что вот Гучков, он был человеком XX века, а власть была властью века XIX, в каких-то момента даже и XIIV. Потому что довольно разнузданная пропаганда велась уже в наполеоновские времена.

И Кутузов, кстати, был отнюдь не чужд разного рода пиару, в том числе и чёрному, и разного рода такой крикливой пропаганде. За что Клаузевиц его назвал лживым стариком. Клаузевиц был военной чистой воды. Он не понимал этих вот игр в пропаганду. А Кутузов понимал. Хотя Кутузов был вроде бы человек 18 века, но вот даже уровня Кутузова понимания этих вопросов у российской власти во время Первой мировой войны не было.

И в результате Российская империя, российская для начала монархи оказалась серьёзно дискредитирована. Но опять же либералы тут просчитались, они наносили удар по Николаю II, но не октябристы, ни кадеты не были республиканцами. Они были монархистами. Они хотели сохранения монархии, но они не смогли предложить какого-то светлого образа одного из членов императорской семьи. То есть, ну, логично было бы Николая II дискредитировать, а кого-то, значит, накачивать. Но этого не было сделано. Поэтому, когда в итоге вся эта антиниколаевская пропаганда оказалась просто антимонархической. И монархия в России пала удивительно легко в феврале семнадцатого года, как и обещал Фридрих Энгельс.

Который написал ещё в начале девяностых годов, что в результате новой Мировой войны короны будут дюжинами валяться на площадях, и никто не будет нагибаться, чтобы их подбирать. Так оно, собственно, и произошло. Российская императорская корона упала на брусчатку первой. Ну а за ней покатилось довольно много других корон.

14

01:20:46 — Ситуация накануне Февральской революции

Подводя итоги, к концу шестнадцатого года российская армия находилась в не самом плохом положении. Российская промышленность была в известной степени мобилизована. Снарядный кризис был преодолён. Ну, конечно, она выпускала меньше снарядов и меньше пушек, там в целом раза в два, чем нужно было бы для шестимиллионной русской армии. Тем не менее, русская армия держалась, разбегаться не собиралась, капитулировать не собиралась, худо-бедно воевала. А ещё брусиловский прорыв в шестнадцатом году случился, который не разгромил Австровеню, тем не менее, в общем, был записан как такое победное очко русской армии.

Но кризис, нараставший в тылу, вызывал всё большее и большее недовольство. Ну а либералы, которые хотели прийти к власти дискредитировали Николая II и одновременно вместе с ним и саму монархию.

Ну а фокусом страданий простого человека оказался Петроград, он же столица Российской империи, а революции делаются в столицах. И поэтому взрыв в феврале семнадцатого года в Петрограде, он и как бы сказать прорвался в самом, ну, что называется, тонком месте. и случился. И в целом это повлекло за собой целый ряд последствий, которые привели в итоге и к Октябрьской революции.

Ну и опять же по Ленину, Россия оказалась самым слабым звеном среди мировых империалистических держав.

И в общем-то вот эта вся ситуация, она рисуется на полутонах. То есть нельзя, я ещё раз повторю, нельзя сказать, что была война была полностью провалена Российской империей. Ну, провалена, но не полностью. Нельзя сказать, продовольственное снабжение городов было полностью провалено. Ну, было провалено в Петрограде, но в Москве не было провалено. Но а в Ростове на Донуток вообще всё было неплохо или Харькове. Ну, чем южнее было, тем лучше. С продовольствием. Но не в Харькове решалась политическая судьба России, а в Петрограде.

Коснёмся, наверное ещё этого вопроса. Я напомню, что в Петрограде ещё скопилось почти 300.000 солдат для будущего наступления. Там, ну не то, что для наступления, там, в Петрограде было очень много войск и в мирное время, а в военное время на базе казарм вот этих ээ было масса запасных частей, которые готовили для отправки на фронт. А у людей, которые эту подготовку проходили, желание попадать на фронт было всё меньше и меньше.

Кроме того, в Петрограде было довольно много так называемых эвакуированных солдат. В Первую мировую войну надо понимать, что эвакуацией называлось не то, что называлось Великую Отечественную войну. Эвакуацией называлась эвакуация раненых с поля боя. А, гражданское население, которое покидало район боевых действий, называлось беженцы.

Эвакуированные - это солдаты, которые выздоровели после ранения и вернулись в запасные части в ожидании отправки на фронт. У них было ещё меньше было желание на фронт попадать. Поэтому, конечно, довольно острым желанием солдатской массы в Петрограде в феврале семнадцатого года было желание мира, потому что мир избавил бы их от фронта и от угрозы смерти, от угрозы смерти, да, на фронте. Эта проблема была характерна для всех воюющих стран.

Кстати, даже в британской империи, в которой всё было в этом смысле относительно неплохо, в британо-индийской армии случился острый кризис, потому что до войны любой раненый индийский солдат ээ увольнялся в отставку с хорошей пенсией. А в четырнадцатом году, когда попали, ну, в пятнадцатом, точнее, когда индусов довезли до западного фронта и до месопотамии, оказалось, что ранение не избавляет от службы. И после выздоровления этого солдата снова бросают на фронт. И в англо-индийской армии по этому поводу случился довольно сильный упадок духа. И британцы это отмечали. Ну и они старались поэтому вот англо-индийские войска не использовать в наиболее, так сказать, горячих мясорубках. Туда кидали британцев из митрополии. Ну либо белые колонии, там канадцев, либо британцев из митрополии, которые были более, как бы сказать пропагандой более прокачаны.

В этом смысле, кстати, вот есть исследования писем индийских солдат британской армии. Они очень похожи на письма русских солдат, потому что уровень сознания вот этих индийских солдат был во многом таким же, как русских крестьян этого времени. Это любопытно к тому, что люди везде одинаковые, но просто вот на разных языках говорят.

А, соответственно, кризис этот осознавался и верхами, и попытки создания вот этих вот заговоров против Николая II были попыткой верхов отреагировать на угрозу существования монархии. Но у Николая II ведь был выход. И тут опять же надо понимать, что ситуация для него не была безвыходной. Он мог согласиться на правительство общественного доверия ещё в начале шестнадцатого года. Это сразу же перевело бы кадетов и октябристов в правительственный лагерь снова. Ну, пускай на какое-то время, но, во всяком случае, их пропаганда антиниколаевская, антидинастийная, ну, её просто не было. И это дало бы Николаю II лишние шансы дожить до конца войны в амплуа императора. Тем не менее, он не считал эти уступки необходимыми, и он так и не пошёл на правительство общественного доверия.

Ну и, собственно говоря, его свержение во время февральской революции было вполне закономерным итогом его политической деятельности. И когда начинают рассуждать о законности или незаконности революции, это просто смешно. Конечно, любая революция незаконна. Конечно, любая революция противоречит своду законов Российской империи. Конечно, это всё вообще не имеет никакого юридического значения. И самое это смешное, что вот эта вот бумажка, которой отрёкся Николай II от престола, она не имела никакой юридической силы теоретически.

Но никто даже об этом не задумался, потому что все приняли это как факт, а потом ещё эту бумажку потеряли. И её нашли в 1927 году в библиотеке Академии наук. Это имело нехорошие последствия для целого ряда наших академиков, потому что завертелось академическое дело. Там начали обвинять ряд наших учёных в том, что они монархисты тайны, что что вполне возможно было, безусловно, и что они спрятали отречение Николая II. 

Но смех заключается в том, что 10 лет после революции оно было никому не нужно это отречение. Ну, потому что это стало политическим фактом и всё.

И это очень яркий пример того, как происходит реальная революция. Реальная революция, сдёргивая эти завесы многочисленные, пышные, которыми обвешана любая власть. То есть кажется, что она подкреплена какими-то процедурами, там, голосованиями Божьей волей, там волей народа, там парламентами, правительствами, сводами законов. На самом деле это всё занавесочки, а реальность - это человек с ружьём и пассивное доверие населения данной власти. Это два кита, на которых любая власть базируется. И как только один из этих китов начинает тонуть, либо вот это вот пассивное молчаливое доверие населения власти, либо человек с ружьём, а если они оба начинают проваливаться, власть рассыпается мгновенно, как карточный домик, что и случилось с Николаем II.

И никто ни в семнадцатом году, ни во время гражданской войны всерьёз о восстановлении монархии в России даже не заикался. Впервые об этом заикнулся Кирилл Владимирович в 1924 году, когда объявил себя императором всероссийским. И это вызвало раскол эмиграции. Вот значительная честь эмиграции решила, что это шутовство и клоунада чистой воды. Но правда другая решила, что наконец-то это вот нашли императора и, значит, он должен быть новым царём. А монархия просто исчезла вот эти февральские дни семнадцатого года. И вот так это всё и происходит. И революция происходит ровно так же.

И я, конечно, наблюдал в девяносто первом году, как происходит исчезновение Советского Союза. Это произошло примерно так же. То есть он просто взял, как об этом интересно было бы поговорить, хотя казалось бы, была и армия, и КГБ там, и бог знает что, и партия. И всё это вот куда-то испарилось, потому что в реальной истории вот смена политических режимов происходит вот таким образом. И на этом, я думаю, надо сегодняшнюю лекцию закончить.