Черкесы плакались, что большевики их обижали, притесняли и терроризировали. В знак уважения к ним, по приказу командующего,  несколько десятков пленных красноармейцев отдали горцам. Те их отвели  недалеко и на глазах у всех тут же прирезали. Красивый горский обычай…

В белой армии жуткий некомплект. Командующий приказал расстрелять нескольких наиболее активных пленных красноармейцев и пообещал расстрелять остальных, если те не пойдут на службу к белогвардейцам. Пошли многие. Удалось сформировать пластунский полк…

Листаю страницы книги. Сухим, ёмким языком, без особых эмоций расписывается бесконечное свирепое зверство.

На каждой странице – тех расстреляли. Этих повесили. Третьих утопили. Это не книга ужасов. Это воспоминания Главнокомандующего Вооруженными силами юга России барона Врангеля.

В них перед читателем сперва предстает внушающий уважение образ автора - крепкого служаки, инициативного офицера, истинного патриота России. Воевал отважно и в Японскую, и в Первую мировую. А вот потом…

Не знаю, кем именно себя хотел отрекомендовать Врангель в своих воспоминаниях. Но мне увиделось, как захватывает добросовестного и блестящего боевого генерала дурман гражданской войны. Как сначала робко, но потом все больше и больше, льет он кровь своих соотечественников. Как выходят вокруг него всеобщие ярость и упорство, переходящее в упертость, из берегов.

Массовые расстрелы пленных и мирного населения становятся обыденностью. Где там честь? Где манеры и высокое воспитание? Где французская булка, наконец, и ее волшебный хруст под вальсы? Все сметено ураганом. Остается только -  повесить, расстрелять.

Информационное и идеологическое пространство живет не только фактами, но и, даже в большей степени, мифами. Сперва вколачивались нам мифы о благородных красноармейцах и кровавых белогвардейцах, грязных пособниках монархии и буржуев. Потом в моду вошли кровавые коммуняки, обижающие благородных белых офицеров, которые только и пеклись об офицерской чести и благе Державы.

Истина, как всегда, где-то рядом. И черта с два ее поймаешь за хвост ввиду ее скользкой сущности и неуловимости. Чтобы прочувствовать время, тяжелую поступь истории, понять, а как оно было  – лучше всего, конечно, общаться с очевидцами, которых давно нет. Читать мемуары, где полно вранья, но и лучик правды мелькнет. И вывод, в принципе, однозначен и прост – ангелов не было. Все были хороши. Просто некоторые были ну совсем уж хороши.  Точнее, хуже некуда.

Гражданская война. Красные и белые, зеленые и фиолетовые, монархисты и анархисты  - для всех Российская Империя стала полем боя. Льется кровь, звенят шашки, трещат пулеметные очереди. Идут в атаку пехотные цепи, падая под пулями и шрапнелью. И у каждого своя правда. Каждый идет в бой за свою Россию.

Воспоминания «черного барона» - сухие и емкие описания военных кампаний. Какой город взяли. Какой оставили. По большому счету, интересно это только историкам. Но потом вдруг мазком очерчена яркая картинка, и внутренне холодеешь от неописуемого ужаса, реально происходившего на нашей земле.

Белые входят в Ставрополь. Несут освобождение от «красных нелюдей». Наводят свой, такой очень неоднозначный порядок.

«В один из лазаретов, где лежало несколько сот раненных и больных красноармейцев, ворвались несколько черкесов с офицером и, несмотря на протесты и мольбу врачей и сестер, вырезали до 70 человек»…

«Хорунжий Левин, начальник особого отряда при ставропольском губернаторе, принял в свое ведение тюрьму, где находились пленные красноармейцы и задержанные в городе большевики. Через несколько часов мне дали знать, что хорунжий Левин расстреливает арестованных. Он успел расстрелять несколько десятков человек»…

Вместе с «освободителями» приходили и военно-полевые суды. Это час на разбирательство. Ну как разбирательство – на формальные обвинения и формальные прения. Повешенье на следующий день.

Вешали и своих, и чужих.  Своих за мародерство. Гражданских – за то, что не подали вовремя поезд на станции. Большевиков – за то, что они большевики.

В занятом городе оживилось большевистское подполье. По списку контрразведки всех причастных, а заодно непричастных – под военно-полевой суд. Повесить. И гордое замечание  в мемуарах: «попытка бунта и сдачи города врагам пресечена малой кровью». Хотя на деле и не малой, и кто враги России были – еще разобраться надо.

Сплошной конвейер расправ – страшных, кровавых и, в итоге,  совершенно бесполезных, потому что белое дело было проиграно изначально.

Конечно, по кровопийству Врангелю до самого интеллигентного и в розовых тонах воспетого в новом русском кинематографе белогвардейца - российской адмирала и офицера английской армии Колчака, далеко. Но тоже руки в крови по локоть.

С таким легким презрением, но вместе с тем без особого негодования, описывается, как добровольческая армия, казаки во многом питались и жили с грабежа. В средствах не стеснялись

«Рейд генерала Мамонтова. Проникнув в тыл врага, имея в руках крупную массу прекрасной конницы, он не только не использовал выгодности своего положения, но явно избегал боя, все время уклоняясь от столкновений.

Полки генерала Мамонтова вернулись обремененные огромной добычей в виде гуртов племенного скота, возов мануфактуры и бакалеи, столового и церковного серебра.

Выйдя на фронт наших частей, генерал Мамонтов передал по радио привет "родному Дону" и сообщил, что везет "Тихому Дону" и "родным и знакомым" "богатые подарки". Дальше шел перечень "подарков", включительно до церковной утвари и одеяний».

И это не исключение. Это правило…

***

Гражданская война – что может быть страшнее. Гражданская война – это такое инферно. Это ад, пришедший на землю. Где  забыто все – старые связи, семейные узы, права собственности, профессии. Где целесообразность побеждает сострадание. Где включается рациональный механизм перемалывания в костяную муку врагов и воцарения на крови.

Кровь, кровь, кровь. Ею умыты и старые, и малые. И мужчины, и женщины.

Врангель встречает группу казачков, совсем мелких.

- Куда идете?

Шкет двенадцати лет кричит обрадованно:

- Большевиков убивать! Вот я вчера пятерых убил!

Врангель улыбается. Он не осуждает.  Для него это в порядке вещей.

Гражданская война. Дети, взрослые, гражданские и военные – все сгорают в золу. И всё. Города, промышленность. И лучшие чувства, сострадание. Ребенок – убил пятерых и спокойно идет дальше убивать. Обыденный ужас нечеловеческого времени…

Гражданская война – там простому человеку практически невозможно остаться в стороне - все толкает его к тому, чтобы делать выбор. Чтобы выбрать сторону, которая может стать как пропуском в будущее, так и приговором. Иначе не получится. А выбрав сторону, каждый должен быть готов к тому, чтобы за эту самую сторону, за выбранную идею, умереть в мучениях, погубив  тело. Или предать своих  собратьев, погубив свою душу.

Начавшуюся гражданскую войну не остановить, пока она не дойдет до предела. И каждый день как снежный ком растут озлобление, ненависть и месть.

Месть. Красные мстят за века унижений. Белые  мстят «хаму», чья  лапти и сапоги топчут Россию - за отнятые поместья и заводы. Да еще много за что. И почему-то в последнюю очередь за царя.

Через некоторое время месть становится чуть ли не главной движущей силой миллионов и миллионов, успевших вкусить Гражданской войны.

Месть утоляется на поле боя. Месть кипит в подвалах контрразведки и звенит в цокоте копыт карательных отрядов. Месть становится смыслом и жизни, и смерти…

А еще выставляются к оплате все старые счета и обиды. Притом к оплате кровью.  Судилища в освобожденных населенных пунктах. Реки крови.

«По мере очищения области от красных в станицах собирались станичные сборы и устанавливалось станичное правление. Оно производило суд и расправу. По указанию станичного правления комендантской командой дивизии арестовывались причастные к большевизму станичники и приводились в исполнение смертные приговоры. Конечно, тут не обходилось без несправедливостей. Общая озлобленность, старая вражда между казаками и иногородними, личная месть, несомненно, сплошь и рядом играли роль, однако со всем этим приходилось мириться. Необходимость по мере продвижения вперед прочно обеспечить тыл от враждебных элементов, предотвратить самосуды и облечь, при отсутствии правильного судебного аппарата, кару хотя бы подобием внешней законной формы, заставляли мириться с этим порядком вещей».

Гражданская война. Она все стерпит. Совеститься будем потом. Когда поснимаем с веревок повешенных и залижем раны. Главное, обеспечить тылы. Разумно и целесообразно, а на остальное плевать.

Эта самая кровавая целесообразность в итоге и вышла боком белякам. Народ не принял их. Возненавидел искренне и гнал с энтузиазмом.

Интересно, что в мемуарах командующего красные характеризуются постоянно и неустанно, как кровавые нелюди и палачи. Но когда доходит до конкретики, автор в основном ностальгически вспоминает, как вешали красных, а не их преступления. Несомненно, были и бесчинства со стороны Красной армии и чекистов, но впечатление остаётся, что это капля в море по сравнению с кровавыми бесчинствами «освободителей страны от большевистской заразы».

Вообще, читая милые сердцу военачальника воспоминания обо всех казнях и расправах, начинаешь понимать подоплеку расстрелов сдавшихся офицеров в Крыму. Если, конечно, они были и носили такие масштабы, как утверждается сегодня либеральными псевдоисториками.

Но если расстрелы и были, то, получается, это такое возмездие.  За виселицы. За массовые убийства пленных большевиков. За вырезанные их семьи. Излишне жестокое, неправильное, бесчестное, но где-то понятное. Взаимный градус ненависти был такой…

***

Интересно описание внутренней кухни белогвардейского движения, механизмов управления обществом и армией. Из всего выходило, что все язвы старого устройства общества и государства были бережно сохранены на юге России. Говорильня в гражданских органах власти и неспособность обеспечить нормальное функционирование территории, оставшиеся от временного правительства. Штабы, где обитали одни  карьеристы. Интриги и подставы с целью получения должностей. Карьеризм совершенно зашкаливающий. Клановость, когда могли тому генералу, кого подсиживали всем скопом, не отправить вовремя резервы, оружие и боеприпасы. Сиюминутные мелкие выгоды в карьерной войне – а на остальное плевать.

Отчаянная драка за всякие привилегии и финтифлюшки среди паркетных воинов. Существует такая сахарная сказка – мол, белые в Гражданскую войну орденов не получали. Считали ниже чести и достоинства вешать награды за кровь соотечественников. По Врангелю выходит, что не просто получали, но еще и грызлись за них. Шла обычная и привычная для военного человека катавасия – боевым офицерам награды задерживали и зажимали, штабных крыс осыпали с ног до головы. Знакомо? Еще как.

Кадры, без которых никуда. Гражданская война – это время палачей, авантюристов, мошенников и просто сумасшедших, которые в хаосе порой оказываются как рыба в воде и всплывают наверх, как пираньи, откусывая куски от власти и собственности. И сеют неразбериху и анархию – так им удобнее.

С ними приходят хаос, отсутствие дисциплины. При всей заорганизованности, генерал мог не подчиняться вышестоящему генералу, потому как тот ему не нравился. Выполняли приказы как хочется, а не как надо. Потом, вроде, все стало налаживаться, но к тому времени белая армия кончилась, а красная победила

Коррупция. Куда же без нее, родимой, привычной и сладкой, как любимая жена.

Растаскивание зарубежной военной помощи было на юге России почти как на современной Украине – хотя хохлы тут вне конкуренции. Все гражданские крысы гордо носили английские френчи и шинели, ворованные, конечно. Армия мерзла в обносках, притом так, что утрачивала боеспособность и боевой дух. Ворюги бессмертны. И в Красной России, и в белой. Вот душат их душат, а они живее всех живых.

А еще успешные бизнесмены. Эти тоже везде пролезут и все испоганят - у них назначение такое. Перебрасываются в срочном порядке части по железной дороге. Дело идет медленно, вагонов не хватает, в результате угроза развала линии обороны. На путях стоят опломбированные вагоны. Их вскрывают. Там сидят евреи со своими товарами. И заявляют, что они эти вагоны купили у станционного начальства. Начальство вешают. Движение относительно налаживается.

И бюрократия. Страшная бюрократия, когда в штабе сидит офицеров больше, чем в окопе. А гражданские власти штампуют оторванные от реальности указивки и слушать не хотят командующего армией, не пуская его на свое заседание.

Многие белогвардейцы утверждали, что успех большевиков во многом опирался на то, что все вопросы они решали без десятков согласований и резолюций, а добрым матерным словом и маузером в лоб. В критических ситуациях войны это было спасением…

***

Интересен взгляд барона Врангеля на события 1917 года и на революционные процессы. Он был в ужасе от отречения Николая Второго. Кстати, его описывает как неглупого человека с исключительной памятью, доброжелательного. Но страшно запустившего страну и шедшего на поводу у своего странного окружения.

Просто пугают описания, как перед грозой высокопоставленный Петербург жил так, будто вообще ничего не происходит – своими мелкими склоками, интригами, желанием заслужить высочайшую милость. Всей той мутной суетой, которая имеет право быть при сильном и стабильном государстве, но не в войну, в период социальных потрясений и на пороге страшных испытаний. И никто не занимался делом, предотвращением катастрофы. Это тоже заслуга мягкотелого, напрочь лишенного интуиции и чувства опасности Николая.

Отречение, по Врангелю, было страшно тем, что был разрушен общественный договор между народом и властью.  Что это означало? Что обязательства прекращены. Власть и собственность – всего лишь элементы этого договора. Нет признания и того, и другого, и твоя карета, как в сказке, превращается в тыкву, ты уже не хозяин заводов и приисков, а бывший хозяин. А власть обесценивается, и ты уже не министр, а бывший министр. Все облетает, как листья, без общественного договора. И революция это отлично продемонстрировала. Каждый имеет право схватить все, что можно. Пока не установится новый договор.

И пришедшее временное правительство, разрушившее старый договор, как власть уже не воспринималось. Так, куча шаромыжников и самозванцев. Вот вся драка и шла за то, кто будет во главе этого нового договора.

Для утверждения нового договора понадобилась Гражданская война, миллионы жизней от ран и тифа, разруха, голод.

Позднее сложившийся договор был разорван при крахе СССР. Новая прозападная власть держалась на соплях, продав все, что только можно, за фантики. И чудом продержалась восемь лет при полном неприятии народа. И вернуть общественный договор удалось только Путину. С издержками, с трудом, но теперь большинство людей воспринимает власть как нашу власть, а не навязанную мировой закулисой, ворьем и бандитам…

***

Мне показались достаточно интересны мысли генерала об организации военной службы. О том, как делать из сброда армию. Особое внимание он уделял достижению взаимопонимания и единства между командирами и солдатами. Как их достичь? Личным мужеством командира, удачливостью, харизмой. Этим Врангель обладал в полной мере. И войска шли за ним в огонь и в воду. Навстречу своему неизбежному краху…

Хорошо описаны казаки. Отважные, но малоуправляемые и склонные к грабежам, мародерству, обустраиванию военного уклада по своему усмотрению. Могли пристрелить командира. Могли не выполнить приказ и уйти грабить. Все могли. Кроме того, большинство не собиралось освобождать всю Россию – им хватало только своего уезда – а дальше пускай другие воюют. И их самостоятельность неоднократно была готова перейти в сепаратизм. Казаки особенные. Им все можно.

По мемуарам создалось впечатление, что последующее расказачивание было не беспочвенным. Заслужили во многом казаки таких кар. Хотя, конечно, и заслуг их, как опоры русской государственности, тоже невозможно отрицать.   В том числе и сегодня.

Врангель, это чувствуется по тексту, отлично разбирался в людях, очень точно прогнозировал их поведение. А знал он всех основных деятелей русской катастрофы. Деникин – добросовестен, умен, но нет харизмы и, как выходец из крестьян, больное его место – недоверие к дворянству, непонимание его и нелюбовь. Неспособность найти общий язык с массами.

Печально известный атаман Семенов, заливший потом кровью весь Дальний Восток, продавшийся японцам.  Барон Унгерн, отличившийся в Китае и Монголии.

«Семенов, природный забайкальский казак, плотный коренастый брюнет, с несколько бурятским типом лица. Бойкий, толковый, с характерной казацкой сметкой, отличный строевик, храбрый, особенно на глазах начальства, он умел быть весьма популярным среди казаков и офицеров. Отрицательными свойствами его были значительная склонность к интриге и неразборчивость в средствах для достижения цели.

Неглупому и ловкому Семенову не хватало ни образования (он окончил с трудом военное училище), ни широкого кругозора, и я никогда не мог понять, каким образом мог он выдвинуться впоследствии на первый план гражданской войны.

Подъесаул барон Унгерн-Штернберг, или подъесаул "барон", как звали его казаки, был тип несравненно более интересный. Такие типы, созданные для войны и эпохи потрясений, с трудом могли ужиться в обстановке мирной полковой жизни.

Неоднократно раненый и награжденный солдатским Георгием, он возвращается в Россию и, устроенный родственниками в военное училище, с превеликим трудом кончает таковое.

Среднего роста, блондин, с длинными, опущенными по углам рта рыжеватыми усами, худой и изможденный с виду, но железного здоровья и энергии, он живет войной.

Это не офицер в общепринятом значении этого слова, ибо он не только совершенно не знает самых элементарных уставов и основных правил службы, но сплошь и рядом грешит и против внешней дисциплины, и против воинского воспитания, - это тип партизана-любителя, охотника-следопыта из романов Майн-Рида. Оборванный и грязный, он спит всегда на полу, среди казаков сотни, ест из общего котла и, будучи воспитан в условиях культурного достатка, производит впечатление человека совершенно от них отрешившегося.

В нем были какие-то странные противоречия: несомненный, оригинальный и острый ум и, рядом с этим, поразительное отсутствие культуры и узкий до чрезвычайности кругозор, поразительная застенчивость и даже дикость и, рядом с этим, безумный порыв и необузданная вспыльчивость, не знающая пределов расточительность, и удивительное отсутствие самых элементарных требований комфорта.

Этот тип должен был найти свою стихию в условиях настоящей русской смуты. В течение этой смуты он не мог не быть хоть временно выброшенным на гребень волны и с прекращением смуты он также неизбежно должен был исчезнуть».

Любопытны наблюдения за тогдашней Украиной, куда Врангель отправился после революции к Гетману Скоропадскому, царствующему тогда под присмотром немцев. Характеризует его как страшно добросовестного, замкнутого генерала русской армии, но без порыва и фантазии.

Приглашая барона к себе на службу, Скоропадский долдонил, что главная теперь задача – создание независимого от России славянского государства. Украина имеет для этого все возможности. При это ссылался на австрийцев, которые столько сделали для формирования самостоятельной Украины.

Да, те самые австрийцы, которые создавали концлагеря и устраивали массовые казни русинов, выражавших верность России. Та самая Австрия, которая мечтала уничтожить Российскую Империю.

Эх, украинцы. Вы с кем угодно - с палачами, историческими врагами, но лишь бы не с москалями… Какой-то загадочный вирус предательства, который косит всех на богатой чернозёмами, христопродавцами и дураками украинской земле…

***

Финал, конечно, печален. Русский генерал, ратующий за сильную единую Империю в старых границах, превращается в услужливого слугу западных аферистов и балаболов - от их поставок вооружений зависит его жизнь и судьба.

Показана роль союзничков в русской смуте. Ничего не изменилось. Накачивать  оружием, пропагандой и деньгами одних русских против других, чтобы в итоге Россия развалилась на кровавые ошметки, и ее можно было бы со вкусом грабить. Врангель это понимал. Но поделать ничего не мог. Он был заложником обстоятельств - тогда, как и сегодня на Украине, все держалось на подпитке оружием и боеприпасами со стороны зарубежья.

В итоге, в конце, он уже и не помышлял, как первоначально, о единой и неделимой России. Озабочен был формированием своего небольшого государства на юге, куда не доберутся кровавые красные.

При этом готов был поддерживать всех – украинцев-сепаратистов,  поляков, стремящиеся разбить большевистскую Россию и оторвать от нее кусок. Потому что большевики для него зло просто космическое. Ненависть к красным застало все - и разум, и патриотизм, и верность русскому народу.

Интересна его риторика с Западом. Мол, мы последний оплот на пути орд свирепых большевиков. Они придут, всех разорят, убьют, изнасилуют. Только еще большие поставки оружия и денег белогвардейским силам может этому противостоять. Дайте денег. Дате оружие.  Дайте, дайте, дайте.

Практически в тех же выражениях и с теми же доводами побирается по миру сейчас темно-зеленый наркоман. Дайте, а то русские придут в Париж и Прагу, а потом и в Лондон, рестораны обожрут, негров изнасилуют, трансгендеров сошлют в Сибирь. Мы последний ополот цивилизации. Ну дайте еще оружия.

И общая у них мечта - прямое втягивание Европы в войну.

Кстати, первыми перекрыла поставки Врангелю Англия. Просчитали бритты ситуацию, поняли, что белое дело проиграно, и стали забрасывать крючки по сотрудничеству с большевистской Россией. Предварительно, правда, натравив на нее Польшу.

Упертые французы держались до последнего. Все хотели хоть что-то поиметь с разваливающейся России. В итоге Врангель признал все долги, фактически пообещал запродать им страну. Если бы случилось чудовищное чудо, и он взял захватил бы власть, то по этим договорам Россия не выбралась бы из долговой ямы никогда. Точнее, не Россия, а то, что от нее бы осталось. Жалкие ошметки, где сплелись бы диктатура и анархия, колониальный грабеж. Уж союзнички с Антанты постарались бы.

Интересно, что за поддержку и гуманитарную помощь эвакуируемым из Крыма Франция захапала весь флот юга России, в том числе частный, о чем тоже подписано соглашение.

«Уходили мы из Крыма», - будут потом петь во французских кабачках долгие годы.

Кровь и разруха – все было зря. У белых не было большого проекта, которого так жаждала освобождённая от всех оков, вырвавшаяся на волю  мечущаяся русская душа.

Все проекты и прожекты беляков, их декларации и прокламации отдавали или невероятной наивностью, или хитрым расчетом с целью запудрить мозги трудовому народу и перетянуть на свою сторону. На деле  Врангель откровенно заявляет, что главной их опорой был крупный купеческий капитал, да Антанта. Ни те, ни другие не были дороги народу. Результат известен – бегство из Крыма.

Как поется в лихой песне:

«Белая армия черный барон

Снова готовят нам царский трон»

Это, кстати, про Врангеля, черного барона. На самом деле никто особо царский трон не готовил. Белое движение – монархистов там был кот наплакал. В основном сторонники республики. Те самые, кто и нарушил старый общественный договор, создав  ублюдочного мутанта – Временное Правительство. Фактически, выросли на предательстве. Предательством и закончили.

Слабовата была белая идея. Не могла объединить народы, в отличие от завоевывавшей в то время страны и континенты марксисткой идеи. Простой и понятной. Равенство, отсутствие эксплуатации, справедливое распределение жизненных благ. Развитие.

По мемуарам создается впечатление, что Врангель, как и многие в белом движении, беззаветно любил Россию, желал ее возрождения, но не понимал, что время той, старой державы, ушло. Она осыпалась. Сгорела. И как Феникс может возродиться только в ином качестве. Он выбрал не ту сторону. Единство страны было суждено спасти не белым, а большевикам.

При всех издержках, при засилье маргиналов, горлопанов, а то и откровенных русофобов, большевики все же смогли выстроить не просто новую Россию, но и государство иного типа, изменившего все устройство человечества. Чем закончился СССР и что там было – это другой вопрос. Такие проекты не бывают без издержек, порой неподъёмных. Но такова линия развития землян.

Человек вообще такое существо. Чтобы подняться сообществу на ступеньку или опуститься вниз - за все платит большой кровью. Полежать и отдохнуть никак не получается. Покой – это деградация, а затем снова кровь.

Гражданская война, она не кончается, пока не будет определен безоговорочно победитель – и на поле боя, и в душе. И тогда приходит смирение. Может, на века. До следующей Гражданской войны, когда озлобление и непонимание, уже новые, достигнут критической отметки.

Упаси нас Бог от подобных испытаний. Не приведи к нам в дом новую гражданскую войну. Слава Богу, мы ее минули в свое время. И должны молиться, чтобы так шло и впредь.

А для этого нужно укрепить общественный договор народа и государства. И ценить это самое государство, которое, как говорил Конфуций, является главной ценностью и сокровищем.

Хотелось бы привести прекрасные и очень четкие стихи Городницкого.

«Клубится за окном пожара едкий чад,

Не жаворонки в нём, а вороны кричат.

Голодная страна огнём обожжена, -

Гражданская война, гражданская война.

Гражданская война, гражданская война,

Где Богу грош цена и жизни грош цена.

Пылает за межой неубранная рожь,

Где свой и где чужой, никак не разберёшь.

Гражданская война, гражданская война,

Где сыты от пшена и пьяны без вина,

Где ждать напрасный труд счастливых перемен,

Где пленных не берут и не сдаются в плен.

Гражданская война, гражданская война,

Земля у всех одна, и жизнь у всех одна.

А пулю, что летит, не повернуть назад:

Ты думал - враг убит, а оказалось - брат.

И кровь не смоешь впредь с дрожащих рук своих,

И легче умереть, чем убивать других.

Гражданская война, гражданская война,

Будь проклята она, будь проклята она!

_ ____ _________  

По теме революций и гражданской войны рекламирую мою новую фэнтезийную серию

«Полк орков имени товарища Сталина»

https://author.today/work/series/38699

Заодно серия про счастливое и не очень будущее в параллельных мирах

«Эффект Манделы»

https://author.today/work/series/22938

И про странное будущее в космических безднах…

 «Бои космического значения»

https://author.today/work/99943

Благодарю за внимание и заодно и за невнимание…