В последнее время всё более демонстративной, откровенной и даже истерической становится воинственность Европы, прежде всего её лидеров. Я имею в виду лидеров Франции, Германии, Италии, руководителей Евросоюза и примкнувшего к ним премьер-министра Великобритании – страны, вышедшей из ЕС, но от того не переставшей быть великой европейской державой, сколько бы её не называли «мелкобританией».

Последние несколько месяцев — буквально с момента первого телефонного разговора Путина и Трампа — вся эта публика, иногда именуемая «бандой четырёх», буквально бьётся в истерике. Они требуют продолжения банкета — войны с Россией до победного конца. Руководитель разведывательной службы Германии Бруно Каль открыто заявляет, что для обеспечения безопасности Европы необходимо, чтобы конфликт на Украине продолжался как минимум до 2029 года.

Параллельно принимаются программы перевооружения европейских армий, на которые выделяются колоссальные средства. Макрон носится с идеей ввести в Западную и Центральную Украину экспедиционные войска из Европы — по сути, оккупационные.

Единственная, как ни странно, европейская страна, которая выступает против — это Польша. А вот канцлер Германии Мерц совсем утратил чувство меры. Напомню, что ещё при его предшественнике Шольце Германия — в год 80-летия Победы, то есть в год 80-летия поражения Третьего Рейха — подавляющим большинством голосов в парламенте отменила все оставшиеся конституционные ограничения на милитаризацию Федеративной Республики. Как только эти изменения вступили в силу, уже нынешний канцлер ФРГ сделал очень показательное заявление: "Германия возвращается".

Затем он с помпой участвовал в торжествах по случаю размещения германской бронетанковой бригады в Литве, под Вильнюсом, на границе с Белоруссией, входящей в Союзное государство с Россией. Там он сказал, что эта бригада будет защищать не Вильнюс, а Берлин. Это очень сильно перекликается с установкой Гитлера: немецкие войска, стоящие под Ржевом, как он говорил, защищают Берлин.

И, пожалуй, последнее в этом списке — заявление того же канцлера Мерца о том, что все ограничения на поставку дальнобойных ракет в отношении киевского режима снимаются. Это означает, что по российским городам могут бить немецкие "Таурусы".

Стоит добавить в эту копилку и то, что они приняли очередной пакет санкций, в котором требуют снизить ценовой потолок на российскую нефть, с целью разорить российский бюджет, и устраивают провокации в Балтийском море, используя для этого полные российской нефтью танкеры так называемого «теневого флота».

Так что же стоит за этим всплеском агрессивности?

Со времён горбачёвской перестройки официозная пропаганда упорно убеждала нас в том, что Европа — это добродушная старушка, которая выступает за всё хорошее и против всего плохого, в которой отлажены все социальные механизмы, обеспечивающие для её граждан благополучную жизнь.

Вся наша пропаганда была направлена на то, чтобы рассказать о том, какой в Европе, как потом заявлял Боррель, райский сад. Культивировалась идея о том, что строительство общеевропейского дома от Лиссабона до Владивостока — это стратегическая цель, голубая мечта всей России, и никакой другой она быть, в принципе, не может, ведь не объединиться с такой прекрасной и во всех отношениях образцовой системой, как Европейский Союз, просто нельзя.

Один наш вице-премьер, когда было заключено соглашение о создании Евразийского экономического союза, не моргнув глазом заявил, что одна из главных целей создания этого союза — вовсе не интеграция постсоветских республик, не преодоление разрыва тех связей, которые были утеряны после краха Советского Союза, а продвижение институтов и ценностей Европейского Союза на территории Евразии. Вот так, ни много ни мало.

Когда же против России началась гибридная война и стали вводиться санкции, вся та же пропаганда стала внушать нам, что Европа не имеет к этому никакого отношения, а виноваты во всем злобные и агрессивные янки. Это они выкручивают Европе-бедняжке руки, заставляют её идти на конфликт с Россией.

А теперь мы наблюдаем довольно странную, парадоксальную ситуацию, когда Трамп (не будем разбирать, из каких соображений) начал выступать с мирными инициативами. После этого Европу буквально прорвало, оттуда фонтаном брызнула агрессивность: требования новых санкций и продолжения войны с Россией до победного конца.

На самом деле, в этом нет ничего удивительного. Все недоумения, которые возникают у людей в головах, в основном связаны с тем, что они привыкли — благодаря этой десятилетиями идущей дезинформации — смотреть на мир через очки официозной пропаганды.

Но если снять эти розовые очки и посмотреть на наших многовековых западных соседей, которых мы давно и хорошо знаем, незамутненным взглядом, сразу выяснится несколько вещей, которые невозможно оспорить.

Во-первых, Европа, именно старая Европа, «старушка Европа», как её порой называют, а не так называемая «новая Европа» (страны, которые в большинстве своём и появились-то на карте не так давно, за исключением Польши и Венгрии), — так вот, этот “райский сад”, средоточие всех лучших ценностей и образец для всего мира — это самая агрессивная и высокоэффективная группировка стран за всю историю человечества.

Давайте не будем забывать, что именно старая Европа к началу XX века превратила почти весь мир либо в свою колонию, либо в полуколонию. Подчеркну — почти весь мир. Исключением была Россия и, естественно, те страны, которые можно считать заокеанским продолжением Европы. Таким образом, гегемонию над миром установили представители именно старой Европы. На протяжении четырёх столетий они методично грабили и выкачивали ресурсы из большей части человечества — с размахом и цинизмом, каких история до того ещё не знала. Мечтателей о мировом господстве, конечно, хватало всегда — агрессоров было полно. Но сделать так, чтобы в течение четырёх веков почти весь мир находился в положении подчинённого донора — не удавалось до этого никому. Во-вторых, и это утверждение звучит уже не политически, а почти медицински точно: Европа во второй половине XX века и в начале XXI действительно была тихим и мирным регионом. Разумеется, «мирным» лишь в сравнении с её собственным кровавым прошлым. И причина этого внезапного пацифизма кроется вовсе не в духовном прозрении или нравственном взрослении — нет. Европа стала тихой и ласковой именно потому, что потерпела поражение во Второй мировой войне.

Её западная часть оказалась под контролем США, восточная — под контролем СССР. Пространства для манёвра у нее не осталось, а потому пришлось стать миролюбивой. Оспаривать этот тезис бессмысленно. Именно военное поражение временно обессилило одного из самых изощрённых хищников мировой истории, заставив его на время прикинуться добродушным гуманистом, блюстителем прав человека и универсальных ценностей. А что ещё ему оставалось?

Важно сказать, что сегодняшний Европейский Союз — с его размахом, структурой и уровнем жизни — стал возможен исключительно благодаря краху Союза Советского. До его распада существовали иные, более скромные формы европейской интеграции. То, что мы видим сегодня, выросло на руинах поверженной социалистической системы. Европа в буквальном смысле прибрала к рукам всё то, что ранее находилось в орбите Москвы: рынки, территории, капиталы, рабочую силу.

Запад получил доступ к огромному постсоветскому пространству, ресурсы которого щедро хлынули в банки, корпорации и бюджеты стран Старого Света. Этот поток позволил Европе стремительно ускориться на рубеже веков — и экономически, и политически.

Таким образом, именно старая Европа получила наибольшую экономическую выгоду от крушения СССР и разграбления его богатств. Речь идёт не только об экономическом и политическом освоении Восточной Европы и Балкан, которые стали колоссальными новыми рынками для Германии, Франции, Англии, Италии, но и о рынке бывшего Советского Союза, который в большей степени достался европейским державам.

Стоит ли говорить о том, сколько богатств было вывезено с постсоветского пространства? Всё оно осело в зарубежных банках и стало работать на европейскую экономику и благосостояние. Только с территории Российской Федерации (а это, повторюсь, большая, но всё же лишь часть Советского Союза) с 1991 года, по экспертным оценкам, в Европу было выведено от одного до четырёх триллионов долларов.

Это — не экспорт, пусть даже по заниженным ценам и на невыгодных условиях, а именно вывоз ценностей с нашей территории. В Америку, как ни странно, капитала ушло куда меньше. США получили иные дивиденды — в первую очередь, геополитические, а также долю от разграбления советского наследия в странах Третьего мира.

Напомню, что примерно к 2010 году ВВП Европейского Союза колебался в районе второго-третьего места в мире — то опережая Китай, то от него отставая. В любом случае, этот показатель приближался к американскому. Та самая Европа, потерпевшая поражение во Второй мировой войне, действительно начала возвращаться.

Как раз в 2011 году, на Мюнхенской конференции, тогдашний министр иностранных дел Германии Штайнмайер — нынешний президент — впервые произнёс фразу о том, что Германия возвращается. Тогда же он заявил, что отныне Германия не будет лишь сторонним наблюдателем в международных делах. Правда, он тут же оговорился, что военное вмешательство — «не их метод», который, тем не менее, полностью исключать они не могут.

Затем начали вскрываться не очень приятные вещи. Оказалось, что те богатства, которые Европа получила после распада Советского Союза, больше не приносят прироста. Всё было проедено, ресурсы, полученные в 1990-х годах, оказались конечными.

Несмотря на уверения нашей пропаганды, США сразу заметили великодержавные устремления Европы и стали понемногу закручивать гайки, уменьшая её экономическое влияние. Вспомните тогдашние расследования против Deutsche Bank, когда вдруг выяснилось, что он ведёт свои дела «неправильно», и в суды США хлынули иски, обдирающие банк как липку.

Следующий удар пришёлся по немецким автогигантам. Вдруг оказалось, что машины, считавшиеся лучшими в мире, производились с фальсификациями — то ли в отчётности, то ли в выхлопах. Штрафы последовали такие, что мало не показалось никому. С 2011 года, когда столкнулись две тенденции — истощение постсоветского ресурса и давление со стороны США — начался постепенный, но неуклонный спад. Хотя слабый рост ещё продолжался, рывок к лидерству был сорван.

Европейская экономика больше не могла развиваться теми же темпами, как в 1990-е и в начале XXI века, не могла тянуть социальные обязательства, которые на себя взяла, когда в этом «райском саду» перераспределение богатства происходило таким образом, что простым гражданам доставалась немалая доля от ограбления бывшего Советского Союза — и не только его. В ходу тогда был термин — «общество всеобщего благоденствия».

И вот в какой-то момент король Нидерландов заявил журналистам, что пришло время посмотреть правде в глаза и признать: европейское общество всеобщего благоденствия приказало долго жить. Отрыв, который вызвал у европейских лидеров головокружение, обернулся похмельем.

Именно тогда началась гибридная война против России — развязанная, прежде всего, Соединёнными Штатами. Европа в этой войне участвовала не по принуждению, а с большим энтузиазмом. Для неё это был последний исторический шанс на новый рывок. Если Россия рухнет и распадётся — Европа, как это уже однажды было, вновь станет главным выгодоприобретателем от разграбления её ресурсов. США получат свою геополитическую выгоду, сосредоточатся на противостоянии с Китаем, а Европа, переварив российские богатства, снова поднимется и станет во главе глобальной цепочки получения ренты, отодвинув США на ту самую историческую обочину, куда Штаты загнали Европу после Второй мировой войны. Именно поэтому Европа, задрав штаны, бросилась следом за США в эту гибридную войну. Не потому что её заставляли, а потому, что перед ней маячило будущее богатство и гегемония. В том, что Россия рухнет, они не сомневались ни на секунду.

Знаменитая фраза Меркель о том, что Путин оказался «не на той стороне истории», обнажила суть европейских расчётов. В их глазах Россия была бензоколонкой с ядерными ракетами, элитой, у которой деньги, семьи, собственность — всё в Европе. Карточный домик, колосс на глиняных ногах. Никто не сомневался, что долго возиться не придётся.

Поэтому, в отличие от США, которые почти не имели с Россией экономических связей, европейцы, чья экономика была с нами тесно связана, сознательно пошли на их разрыв. Да, это был удар и по ним. Но они были уверены: они выстоят, а Россия рухнет — и тогда им вернется всё сторицей.

Были опубликованы данные о том, что British Petroleum, вложив в российские энергетические проекты 10 миллиардов, получила прибыль в 30 миллиардов. Неплохая норма прибыли, не так ли? Такие деньги они имели в России до начала гибридной войны. Но они от этого отказались, потому что денег было недостаточно для того, чтобы Европа могла не только развиваться, но и сохраняться на том уровне мощи и благосостояния, который у нее был. Европейцы разорвали эти связи и потеряли эти деньги с полной уверенностью в том, что всё это окупится.

А в России многие надеялись, что европейский бизнес — французский, немецкий, английский, голландский — окажет давление на свои правительства, ведь это же капитализм, а значит, интересы капитала окажутся важнее любой политической вражды. Европа — наш экономический союзник, ей это выгодно.

Но они забыли об одном: акулы капитализма умеют считать. И они прекрасно понимали, что продолжение экономического сотрудничества с Россией стало бесперспективным. Да, прибыль возможна — и это огромная прибыль, — но она уже не может спасти европейскую экономику.

Потому и нет ничего удивительного в сообщении, которое появилось недавно: представители крупнейших немецких корпораций обратились к канцлеру Мерцу с требованием не допустить возобновления работы «Северных потоков». Не «коварные янки», а именно они, лидеры немецкого бизнеса, этого требуют.

Почему? Потому что понимают: дешёвые российские энергоносители — это как припарка смертельно больному. Их экономика дошла до той стадии, когда подобные меры не спасают. Им нужно не просто удешевление сырья — им нужно, чтобы российская экономика рухнула. Только тогда они сами выстоят.

Но идёт уже третий год Специальной военной операции, против России введены все мыслимые и немыслимые санкции, готовятся новые, а экономика всё не рушится, Вооружённые Силы Российской Федерации не разгромлены — а ведь и на это делалась ставка (вспомните, что говорили в 2023 году).

Государственного переворота в России тоже не произошло, хотя многие были уверены, что «денежные мешки» не потерпят ареста счетов и яхт. Ставка делалась на внешнее провоцирование новой Февральской революции, но провалилась и она.

И вот приходит новое известие: Соединённые Штаты, быть может — повторяю, быть может, — готовятся не только умыть руки и отойти в сторону, сказав: «Это ваши, европейские, дела. Разбирайтесь с ними сами», но и теоретически договориться с Россией о компромиссе. А это уже — обрушение мировой картины. Ставки были чудовищно высоки. Победа казалась близкой, почти неизбежной. Ещё чуть-чуть — надавить, дожать — и карточный домик рухнет. Колосс на глиняных ногах, который почему-то всё ещё стоит, наконец-то повалится. Не сегодня, так завтра. И вдруг США выходят из игры.

Повторяю: выйдут они или нет — вопрос открытый. Но европейская реакция совершенно предсказуема: для них это ужас и предательство. Отсюда — истерические заявления, неистовое давление на Трампа, попытки любой ценой спровоцировать эскалацию, чтобы Штаты не смогли выскользнуть.

Почему? Потому что европейцы отлично понимают: для них это вопрос жизни и смерти. И это не домыслы, не чьи-то теории — это официально зафиксированный в документах Европейского Союза факт. Противостояние Европы и России — экзистенциальное. Это формулировка, использованная в европейских документах. И не стоит отмахиваться: мол, это написали брюссельские бюрократы. Брюссельские бюрократы — это инструмент государств Старой Европы. Кто именно и когда берет верх — Париж, Берлин или Рим — не суть. Важно то, что все европейские верхи взаимозависимы и действуют согласованно.

И именно они в этих самых документах чётко обозначили цель конфликта: деколонизация России. Именно так они видят завершение кризиса — расчленение нашей страны по образцу того, как в своё время был расчленён Советский Союз. Тогда — изнутри, сейчас — руками европейцев.

Без этого, по их собственным формулировкам, без стратегического поражения России, Евросоюзу в его нынешнем виде не выжить. Это и есть смысл «экзистенциального противостояния». И если сегодня будет достигнут какой-либо компромисс, или даже если он не будет достигнут, но война завершится без краха России, даже на самых тяжёлых для нас условиях, даже по линии соприкосновения, что многие у нас сочли бы поражением, — для Европы это будет смерти подобно.

Почему? Потому что без крушения России Европа не сможет сохранить ни свою геополитическую субъектность, ни долю в глобальной ренте, ту самую «дань гегемона», за счёт которой жила всё это время. А значит, начнётся внутренний разлад, борьба за ресурсы, распад социальной модели. Мир, построенный на перераспределении чужих богатств, рухнет. И тогда каждый начнёт искать собственный путь к спасению.

Первые звоночки уже слышны в Венгрии и Словакии. Всё больше стран начинают сомневаться и метаться. Согласитесь, когда Европа организует государственный переворот в Румынии — это не от силы, а от страха. Еще не так давно в государственном перевороте не было никакой надобности. По щелчку пальцев во главе оказывались те, кто угоден лидерам ведущих европейских держав и брюссельской бюрократии. Сейчас, как мы видим, ситуация изменилась.

Чем же все это пахнет? Пахнет катастрофой Евросоюза. Отсюда и истерика, и воинственные заявления. Потому что Европа, не сумев за три года нанести стратегическое поражение России, оказалась на грани краха. В связи с этим я всегда привожу одну чёткую формулу из старого советского фильма «Кавказская пленница», где товарищ Саахов говорит такие слова: или я веду её в ЗАГС, или она ведёт меня к прокурору.

Сегодня Старая Европа оказалась в аналогичной ситуации: либо стратегическое поражение России, её деколонизация, распад и ограбление — либо распад Европейского Союза и его коренное переустройство. Возможно, последует фашизация ЕС или попытка создать «Европейский союз наций». Возможно и разрушение союза, переход к самостоятельному существованию отдельных европейских государств — как это было до образования ЕС и всей этой интеграции. По сути, как это было до Гитлера, ведь именно он создал Европейский союз. Тот союз потерпел поражение, а затем начал постепенно, шаг за шагом, формироваться вновь.

Все эти варианты возможны, но все они предполагают катастрофически болезненные изменения внутри самой Европы. И именно поэтому европейцы, особенно руководство ЕС, прекрасно понимают, что поставлено на карту. И поведение канцлера Германии Мерца это подтверждает. Что будет дальше — гадать бессмысленно, но нужно ясно осознавать опасность момента и понимать, что европейские лидеры фонтанируют агрессивными заявлениями и действиями в адрес России не потому, что их покусали бешеные собаки, а потому, что старушка Европа оказалась в безвыходной ситуации.

***

из выступления в эфире "День ТВ"

Автор: Игорь Шишкин

Источник: zavtra.ru