Эта тема озвучена мной в видео, текст ниже:

Ссылка на видео: https://youtu.be/LKA-IxB_n_s

* * *

Святой Грааль - в легендах - чаша, из которой Иисус Христос вкушал на Тайной вечере и в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь из ран распятого на кресте Спасителя.

Легендарные рыцари Круглого стола проводили всю свою жизнь в бесплодных поисках Святого Грааля, который (вместе с копьём, пронзившим тело Христа), якобы сохранил и привёз в Британию Иосиф Аримафейский.

В европейских средневековых романах Святой Граальтрактуется не как чаша, а как камень или некая драгоценная реликвия. Испивший из чаши Грааля получает прощение грехов и вечную жизнь.

В некоторых версиях даже близкое созерцание магического предмета даёт бессмертие, а также различные блага в виде еды, питья и прочее.

ИСТОЧНИК: Википедия - Святой Грааль

* * *

Версия о том, что Святой Грааль это не чаша, не кубок, не камень - не реликвия, а совсем другое:

* * *

ЦАРСКАЯ КРОВЬ

Через шесть лет вышел в свет наш бестселлер «Святая Кровь и Святой Грааль». Наши главные гипотезы касались крестоносцев и легенд о Святом Граале - две темы, которые редко связываются историками между собой. 

В обоих случаях наши поиски привели к одним и тем же корням, к одной династии: царской династии иудеев, потомков Давида.

Для нас самым важным было то, что Рыцарь Грааля, Персеваль, или Парцифаль, принадлежал к «священному роду», связанному с историей древнего Иерусалима и креста. Совершенно очевидно, что имелся в виду род царя Давида. До нас ни один комментатор легенд о Граале не обратил на это внимания.

Мы утверждали, что сам термин, которым называли Святой Грааль – Санграаль или Сангреаль – в действительности является игрой слов.

Если (слово) Санграаль или Сангреаль разделить (и читать) несколько иначе, не Сан Грааль или Сан Греаль, а Санг Рааль или Санг Реаль, то получится выражение, которое переводится, как «Царская Кровь». Мы считаем, что речь идет о царском роде Давида.

В Средние века этот род, вне всякого сомнения, считался «священным».

Нет никаких сомнений и в том, что в эпоху раннего Средневековья на юге Франции жили потомки Давида. Это исторический факт.

Изучая генеалогию князей из рода Давида, живших на юге Франции, мы обнаружили, что они были предками одного из руководителей Первого крестового похода, Готфрида Бульонского, который затем стал королем Иерусалимским.

Во главе этого крестового похода стояли четверо знатных рыцарей. Почему же только Готфриду Бульонскому предложили Иерусалимский трон, причем сделано это было на таинственном собрании неизвестных выборщиков, которые приехали в Иерусалим для решения этого вопроса?

Кому же подчинились эти гордые рыцари и по какой причине? Мы утверждали, что в данном случае кровь оказалась сильнее титула:Готфрид предъявлял законные права на трон как наследник рода Давида.

* * *

По этой версии Святой Грааль - это определение, обозначение иудейской династии, понятное только посвящённым. Для всех остальных Святой Грааль- это мистический кубок, которого никто никогда не видел и скорее всего никогда и не существовало.

* * *

СОКРОВИЩА СВЯЩЕННИКА

Занимаясь исследованиями, я с удовольствием поддерживал переписку с историками и коллегами, обсуждая то, что скрывают традиционные исторические концепции. Некоторые письма привлекали особое внимание. Вот одно из них.

« Смею вас заверить, что это „сокровище“ не золото и драгоценные камни, а документ, содержащий неопровержимые доказательства, что Христос был жив в 45 году нашей эры. Намеки, оставленные благочестивым кюре, так и не были поняты, но из текста становится ясно, что подмена была произведена фанатичными зелотами по пути к месту казни. Документ был продан за огромную сумму, а затем спрятан или уничтожен ».

Письмо пришло от уважаемого и образованного викария англиканской церкви, преподобного Дугласа Уильяма Геста Бартлета. Мы не знали, что делать с этим письмом.

Под «благочестивым кюре» подразумевался аббат Беранже Соньер, который служил священником в маленькой деревушке Ренн-ле-Шато, расположенной на вершине холма в предгорьях Пиренеев.

Аббат Соньер был назначен священником местной церкви в 1885 году. Его ежегодный доход равнялся приблизительно десяти долларам. Известность, сохраняющуюся по сей день, он приобрел тем, что в начале 90-х годов девятнадцатого века он вдруг разбогател – причина и источник его богатства так и остались неизвестными. Возможно, неожиданное богатство как-то связано с находкой, сделанной им во время реконструкции церкви в 1891 году.

Однако «сокровище», которое он обнаружил, по утверждению Бартлета, оказалось не сверкающими драгоценностями, а нечто еще более необычное – некие документы, касающиеся Иисуса и, следовательно, самих основ христианства.

Разумеется, мы предполагали, что в темных коридорах истории происходит нечто странное, но в процессе работы над книгой «Святая Кровь и Святой Грааль» мы столкнулись с таким количеством неожиданных и крайне противоречивых сведений, уводивших нас от содержания этого письма, что решили отложить его тщательное изучение.

В то время гипотеза, что Иисус остался жив, не показалась нам достойной внимания, поскольку все наши усилия сосредоточились на исследовании вероятности того, что к моменту распятия у него был по меньшей мере один ребенок – или его жена была беременна. 

Закончилась ли жизнь Иисуса на кресте или нет – этот факт не имел отношения к нашему повествованию о его женитьбе, о роли его потомков в европейской истории и о легендах о Святом Граале. Именно эти гипотезы составили основу нашего бестселлера «Святая Кровь и Святой Грааль», впервые опубликованного в 1982 году.

Тем не менее, заинтригованные этим крайне необычным и одновременно конфиденциальным письмом, мы все время возвращались к его содержанию.

«В чем заключались, – спрашивали мы себя, – „неопровержимые доказательства“ того, что Иисус не умер на кресте и прожил еще достаточно долго? И какие вообще могут быть неопровержимые доказательства в исторической науке?»

Вероятно, это документы, но разве существуют документы, которые невозможно поставить под сомнение?

Мы решили (Генри Линкольн и я) – скорее, просто из любопытства – нанести визит автору письма и выяснить, что еще он может нам сообщить. Он жил в Лифилде, в Оксфордшире, сельском графстве Англии с идиллическими деревеньками из каменных домиков, центром которого является древний университетский город Оксфорд. Преподобный Бартлет жил в одной из небольших деревень в холмистой местности на северо-западе графства. Наш разговор состоялся у него в саду. Мы присели на деревянную скамейку, и прозаичность окружающей обстановки только подчеркивала необычность темы, которую мы обсуждали…

– В 30-х годах я жил в Оксфорде, – рассказывал преподобный Бартлет. – На той же улице проживал один из влиятельных деятелей англиканской церкви, каноник Альфред Лиллей. Я видел его каждый день.

Альфред Лесли Лиллей (1860–1948) до своей отставки в 1936 году занимал должность каноника и управителя Херефордского собора. Он считался знатоком старофранцузского языка, и по этой причине к нему часто обращались за консультациями в трудных для перевода случаях.

Ежедневные беседы сблизили Лиллея и Бартлета, и в конце концов Лиллей стал доверять Бартлету настолько, что поведал необычную историю. 

Он рассказал, что в начале 90-х годов девятнадцатого века один молодой человек, его бывший студент, попросил его приехать в Париж в семинарию Сен-Сюльпис, чтобы помочь в переводе странного документа, происхождение которого тщательно скрывалось. 

В Сен-Сюльписе работала группа ученых, в задачу которой входило тщательно просматривать все поступающие документы – как предположил Лиллей, по поручению одного из кардиналов римско-католической церкви. Ученые обратились за помощью в переводе, потому что не могли понять текст. Возможно, он показался им настолько скандальным, что они сомневались в правильности своей интерпретации.

– Они не знали, насколько близки к истине, – вспоминал Бартлет объяснения Лиллея.

– Каноник сказал, что их ждали бы огромные неприятности, узнай о документе некоторые люди. Это была очень деликатная тема. Лиллей смеялся, представляя, что могло случиться, если бы французские священники рассказали о документе всем. Лиллей не знал, что случилось с ними [документами], но предполагал, что за них была уплачена огромная сумма и что в конечном итоге они оказались в Риме. Он не исключал, что церковь могла уничтожить эти документы.

Лиллей был абсолютно уверен в подлинности документов. Они были крайне необычными и разрушали многие из наших представлений о Христе. Ознакомление с этим материалом, считал он, вело к отказу от ортодоксальной церковной доктрины. 

Лиллей точно не знал, откуда взялись эти бумаги, но полагал, что в двенадцатом и тринадцатом веках ими владели катары, еретическая секта, существовавшая на юге Франции – хотя сами документы были гораздо старше. Он также был уверен, что после уничтожения катаров бумаги хранились в Швейцарии, пока в результате войн четырнадцатого века не попали во Францию.

– К концу жизни, – продолжал Бартлет, – Лиллей пришел к выводу, что всю информацию, которая содержится в Евангелиях, можно поставить под сомнение; он не знал, где истина.

Мы с Генри были потрясены. 

Бартлета никак нельзя была назвать глупцом. Священник не только получил степень магистра в одном из колледжей Оксфорда, но также защитил диссертации по физике и химии в университете Уэльса и по медицине в Оксфорде. Он был членом Королевского общества хирургов и Королевского общества терапевтов. Назвать его высокообразованным человеком – значит, ничего не сказать. Он явно восхищался каноником Лиллеем, с уважением относился к его знаниям и нисколько не сомневался, что Лиллей точно описал документ или документы, которые он видел в Париже. Нам хотелось побольше узнать о Лиллее, попробовать получить дополнительную информацию о материале, связанном с Иисусом.

Ключ к пониманию личности каноника Лиллея заключался в том, что он считал себя модернистом и был автором книги, посвященной этому движению, чрезвычайно популярному в начале двадцатого века. 

Модернисты выступали за пересмотр догматов церкви в свете новейших достижений естественных наук, археологии и гуманитарных дисциплин. Многие теологи понимали, что их уверенность в исторической достоверности Нового Завета не имеет оснований. 

Так, например, декана собора Св. Павла Уильяма Инджа однажды попросили составить жизнеописание Христа, и он отказался, заявив, что отсутствие достаточного количества достоверных фактов не позволяют писать на эту тему.

На протяжении девятнадцатого века Ватикан все больше напоминал анахронизм. Папское государство, земли которого раскинулись от Рима до Анконы, Болоньи и Феррары, все еще существовало, и папа правил в нем, подобно средневековому монарху. В тайных темницах инквизиции по-прежнему пытали подозреваемых в ереси. Признанных виновными папские суды отправляли на галеры, приговаривали к ссылке, тюремному заключению или смертной казни. Эшафоты на городских площадях никогда не пустовали. Повсюду сновали шпионы, и репрессии считались нормой. Любые новшества отвергались – папа запретил даже железные дороги, опасаясь, что путешествия и контакты между людьми подточат основы веры. И все это происходило на задворках Европы, в которой стремление к переменам в обществе набирало силу, находя выход в освободительных движениях, боровшихся против деспотизма, а также в развитии парламентских форм правления.

Несмотря на сознательно поддерживаемое невежество внешний мир через рушившиеся границы проникал в папское государство. Перемены становились неизбежными. 

Демократические взгляды в политике, растущая социальная активность и усиливающаяся критика библейских текстов и содержащихся в них противоречий – от всего этого религиозные догмы затрещали по швам. К ужасу католиков-консерваторов, под прямой угрозой оказалась политическая власть папы. 

Это стало реальной проблемой: в 1859 году после войны между Австрией и Францией, которая закончилась поражением католической монархии Габсбургов, подавляющее большинство папских земель объединились в новое государство – королевство Италия. 

Под властью папы Пия IX, авторитет которого серьезно пострадал в результате этих событий, теперь остался только Рим и его ближайшие окрестности. Однако вскоре положение папы ухудшилось еще больше: 21 сентября 1870 года итальянские войска отобрали у Церкви и эти скромные владения. Папе оставили только обнесенный крепостной стеной Ватикан, где его преемники правят и по сей день.

Незадолго до потери Рима папа – это выглядело как жест отчаяния – собрал Вселенский собор прелатов церкви, чтобы укрепить свою власть. Однако, созывая собор, он тем самым косвенно признавал ограниченность своей власти. Вопрос о том, кому принадлежитвысшая власть, уже давно был незаживающей раной Ватикана. 

Неприятная правда заключалась в том, что законность папской власти утвердил не апостол Петр две тысячи лет назад, а гораздо более приземленный источник – церковный Собор в Констанце, собравшийся в начале пятнадцатого века.

В то время было три папы – три понтифика, общим у которых была лишь ненависть друг к другу, – причем каждый заявлял о своем праве стоять во главе Церкви. Эта нелепая ситуация была разрешена епископами, которые утвердили законную церковную власть. С тех пор власть папы опиралась на епископов. Соответственно любой папа, стремившийся к серьезным переменам, был вынужден искать их одобрения.

Однако папа Пий IX стремился утвердить одно из важнейших изменений – объявить себя непогрешимым и таким образом получить власть над всеми верующими. Но он понимал, что придется пойти на хитрость, чтобы добиться желаемой цели. Поэтому в конце 1869 года был созван Первый ватиканский собор. Его истинная повестка дня держалась в секрете небольшой группой облеченных властью людей, в том числе трех кардиналов, каждый из которых был членом Святой инквизиции. 

Ни в одном из документов, касавшихся целей и задач собора, не упоминалось о непогрешимости папы. Тем временем к собравшимся в Ватикане епископам применили силовые методы давления. Тайное голосование отменялось, а самым легким наказанием за критику было лишение папских стипендий.

После двух месяцев работы в повестку дня был внесен вопрос о непогрешимости папы.

Одни деятели церкви, открыто выступавшие против этой идеи, были подвергнуты домашнему аресту, другие бежали. Один из них был избит самим папой. Несмотря на принуждение только 49 процентов епископов проголосовало за постулат о непогрешимости папы. Тем не менее 18 июля 1870 года было объявлено, что большинство проголосовало «за», и папа стал непогрешимым.

Всего через два месяца итальянские войска заняли Рим и ограничили власть «непогрешимого» папы стенами Ватикана – вероятно, такова была божественная реакция на недостаток скромности у понтифика.

Папа и его сторонники хотели, чтобы постулат о непогрешимости защитил Ватикан от вызовов, с которыми ему приходилось сталкиваться, и особенно от критики Библии и от новых археологических открытий.

Цели модернистов были прямо противоположными. Они стремились пересмотреть церковные догмы в свете новейших научных достижений. Исторические свидетельства, открывшиеся в результате их исследований, помогали развеивать мифы, которые создала и поддерживала Церковь, и особенно мифы об Иисусе Христе.

Модернисты также резко выступали против централизации власти и сосредоточения ее в Ватикане. Особенно влиятельным движение модернистов было в Париже, где с 1852 по 1884 год должность директора семинарии Сен-Сюльпис занимал либеральный ирландский теолог по имени Джон Хоган.

Хоган приветствовал и открыто поощрял исследования модернистов в своей семинарии. Каноник Лиллей говорил о том, что влияние именно этого человека подтолкнуло его к модернизму. Многие из семинаристов Хогана посещали лекции ассириолога и знатока древнееврейского языка отца Альфреда Луази, известного модерниста и директора Католического института в Париже.

Поначалу Ватикан не выказывал беспокойства.

Новый папа Лев XIII (он был избран в 1878 году и занимал Святой престол вплоть до 1903 года) был уверен в прочности позиций Церкви и даже допустил ученых в архивы Ватикана. Но он не подозревал, что открытия исследователей в конце концов поставят под сомнение догматы Церкви.

Вскоре ему стало ясно, что наука представляет серьезную угрозу самой основе Церкви.

В 1903 году, незадолго до смерти, папа Лев XIII решил возместить причиненный ущерб. Он основал Папскую библейскую комиссию, которая должна была надзирать за работой теологов и следить, чтобы они не отклонялись от учения Церкви. Комиссия имела тесные связи с инквизицией, и во главе этих учреждений стоял один и тот же кардинал.

Для всех было очевидно, что опасность заключена в словах отца Альфреда Луази: «Иисус провозгласил приход Царства Божия, а пришла Церковь».

Как и многие другие модернисты, Луази был убежден, что достижения исторической науки больше не позволяют поддерживать многие догматы церкви: положения о том, что Церковь основана Иисусом, а также непорочное зачатие и божественное происхождение – то есть божественную сущность Иисуса.

Видный британский модернист Джордж Тирел выступал против жесткой автократической власти Ватикана.

«Церковь, не должна быть официальным Институтом Истины». Разумеется, Церковь видела себя именно в этой роли.

Модернисты задавали неприятный и дерзкий вопрос: что делать, когда история или другая наука вступает в противоречие с церковными доктринами?

На этот прямой вызов Церковь отвечала тем, что еще больше отгораживалась стеной из догм: любое сомнение разрешалось утверждением, что Церковь всегда права – в любых обстоятельствах и по любому вопросу.

В 1892 году преемник Хогана на посту директора семинарии Сен-Сюльпис запретил студентам посещать лекции католика-модерниста Альфреда Луази. 

Через год Луази лишили права преподавать в Католическом институте, а затем его отлучили от Церкви. 

Ватикан отстранил от должности или отлучил от Церкви многих модернистов, а их работы были включены в список запрещенных книг.

 В 1907 году папа Пий X официально запретил движение модернистов, и 1 сентября 1910 года от всех священников и преподавателей теологии потребовали принести клятву в отказе от модернизма. 

Чтобы вечно меняющийся внешний мир не вторгался в деликатные теологические материи, студентам семинарий и богословских факультетов запретили читать газеты.

Это отрывки из книги - Бумаги Иисуса, автор Майкл Бейджент. 

* * *

Корни полутайного общества Приорат Сиона, прослеживаются в ретроспективе как минимум на тысячу лет назад, - общества, члены которого и в наши дни остаются весьма заметными и влиятельными фигурами во Франции, а возможно, и в других странах.

Тайной целью Приоратов Сиона было и остаетсявосстановление на престоле современной Франции королей из династии Меровингов - династии, которая исчезла с арены истории более тринадцати веков тому назад.

Чем же объясняется столь пристальный интерес к родословию Меровингов? 

Почему вопрос об их восстановлении на троне занимал умы таких людей, как Леонардо да Винчи и Виктор Гюго, а в более близкие к нам времена - Андре Мальро, маршала Альфонса Жюэна и, по всей видимости, Шарля де Голля?

Частичный, но исключительно важный ответ на этот вопрос ожидал нас, когда мы узнали, что короли династии Меровингов утверждали, что они прямые потомки и наследники Дома Давидова, упоминаемого в Ветхом Завете.

И, что еще более интересно, эти притязания, оказывается, признавали справедливыми монархи династии, пришедшей на смену Меровингам, монархи других стран Европы и даже Римско-католическая церковь той эпохи.

Постепенно у нас собрался обширный объем информации, обладающей мощным взрывным потенциалом. 

Это побудило нас выдвинуть собственную провокационную гипотезу о том, что Иисус был легитимным (т. е. законным) царем Израиля, что он был женат и оставил многочисленное потомство, что его дети наследовали его (титул), а спустя три с половиной века соединились с династией Меровингов во Франции.

Это отрывок из вступления к другой книге этого же автора, книга называется - Мессианское наследие, автор Майкл Бейджент. 

* * *

Чем дальше в лес, тем больше дров. 

На этом всё, всего хорошего, канал Веб Рассказ, Юрий Шатохин, Новосибирск.

До свидания.